Избранники вечности. Книга 1. Смерть – это лишь начало

– Это все неважно! – в бешенстве выплюнул он. – Лаура не шлюха, чтобы ей попользоваться и вышвырнуть за ненадобностью. После того, как ты наигрался, она три дня с постели не вставала. А ты в это время уже вовсю развлекался с новой девкой! Теперь ты узнаешь, что чувствует в таком случае брат, поймешь, когда крошка сестренка будет поливать слезами твой модный пиджак.

Сдерживаться не было никакой возможности. Я резко с силой впечатал кулак в его наглую физиономию. Митчелл упал, из разбитого носа потекла кровь. Но он тут же оказался на ногах и с не меньшей агрессией бросился в драку. Мы молотили друг друга с бешенством диких зверей, все воспитание и манеры забылись напрочь, мысли улетучились, остались только злость и ненависть. Мы катались по земле, рыча и избивая друг друга.

Силы были почти равны. Неизвестно до чего бы дошло, если бы прохожая, испуганно вскрикнув, не начала громко звать жандармов. Вскоре раздалась трель свистка, и два дюжих блюстителя порядка растащили нас в разные стороны. Одежда висела клочьями, мы тяжело дышали, но продолжали буравить друг друга горящими взглядами. Я был основательно избит, лицо в крови, – я чувствовал стальной привкус во рту. Синяков и на теле явно хватало, но враг выглядел ничуть не лучше.

Эту ночь мы провели в жандармерии. Даже проклятьями не могли осыпать друг друга, потому что казематы находились на противоположных сторонах длинного коридора. Очевидно, чтобы ночь прошла спокойно, а не под аккомпанемент ругани. Я глубоко вздохнул и улегся на единственный в камере предмет мебели – жесткую узкую кушетку, приготовившись к бессоннице. Заснуть в таких условиях не было никакой возможности. Ужасно болела голова – возможно, сотрясение. Ныла каждая кость, однако появилась масса времени, чтобы подумать.

Во-первых, я поступил опрометчиво, уличная драка могла изрядно подмочить репутацию юриста. Утром обязательно нужно посредством взяток заткнуть рты кому следует, чтобы информация не просочилась в прессу. Да и вел я себя, надо признать, не лучшим образом. Аристократ, джентльмен с безупречным воспитанием машет кулаками, как портовый грузчик, едва ли не на потеху прохожим! Недопустимо. Похоже, я слишком многое в характере унаследовал от деда – авантюриста и вспыльчивого бретера Луи Д`Ансело. Конечно, спустить подобного оскорбления наглецу я не мог. Но в будущем стоит поработать над выдержкой и самообладанием.

Во-вторых, осознал неправоту относительно отвергнутой девушки и справедливость обвинений по этому поводу. какой бы сволочью ни был этот Митчелл Кларк, как бы подло ни собирался он поступить, в одном он прав. И мне пришлось это признать. Он действительно оказался братом страдающей девушки. А ведь каждая из моих мимолетных увлечений кому-то дочь или сестра. И, поставив себя на их место, прочувствовав все, что, возможно, ощущали их родные, я понял, что вел себя по-свински, даже не задумываясь о чувствах брошенных бедняжек.

Конечно, я не мог исправить содеянного, но вполне мог не совершать подобных ошибок впредь. К счастью, свободномыслящих и раскрепощенных красавиц встречалось в эмансипированном обществе более, чем достаточно, поэтому одному скучать не придется. Да и стоит смягчать разрыв, делая его не таким болезненным для девушек. С моими дипломатическими талантами это не составит особого труда.

Наутро нас выпустили, выписав штрафы за нарушение общественного порядка. Так как пьяными мы не были, то отделались сравнительно дешево. Приведя себя в порядок, насколько возможно, я отправился в родительский дом и все рассказал Ноэми и отцу с матерью.

Бедная сестренка! Она ни на секунду не усомнилась в моих словах, за что я ей очень благодарен. У нас всегда были самые доверительные отношения, она безоговорочно поверила, несмотря на то, что очень увлеклась негодяем. Как бы хотелось помочь ей хоть чем-нибудь! Облегчить страдания. Ведь она пострадала из-за моей распущенности и необдуманных поступков, но при этом не винила ни в чем.

Однако сволочь Митчелл ошибся, говоря про слезы. Ноэми не заплакала при нас, только, побледнев как полотно и закусив губу, дрожащим голосом попросила разрешения уйти к себе. У меня сердце разрывалось. Но необратимое все же удалось пресечь, теперь она ни за что не согласится даже увидеться с Кларком. И от этого становилось несравнимо легче. Ноэми сильная девочка, хоть и возраст довольно сложный. Она разумная и точно справится, я не сомневался.

С отцом мы до сих пор не разговаривали, поэтому он ни слова не сказал, только взгляд говорил об огромном облегчении и признательности. Представляю, как он извелся за последнее время. Отдать любимую дочурку более чем недостойному мужчине – выше отцовских сил. А мама со слезами на глазах, глядя на мои синяки и ссадины, умоляла вновь остаться дома. Она так и не могла смириться, что ее мальчик где-то один, и о нем некому заботиться. Но сказав ей несколько банальностей в утешение, я упрямо вернулся к себе.

Глава 8

1912–1913 гг. (Париж)

Жизнь вошла в прежнее русло. Я выполнил обещание, став более разборчивым с выбором любовниц. Небольшое усилие с моей стороны, иногда скромный прощальный подарок действительно помогали им смириться с горечью расставания.

Выполнив несколько серьезных заказов, вместо съемного жилья я приобрел квартиру в престижном районе, поскольку материальное положение уже позволяло. Поселился я на знаменитой Рю де ла Пэ, недалеко от Вандомской площади. Улицу эту кто-то назвал «ярмаркой тщеславия», попав в цель. Лучшие магазины парфюма, моды и ювелирных изделий превратили ее в воплощение французской изысканности и шика.

При покупке я оформил собственность на имя сестренки. Тогда я подумал, что, женившись со временем, куплю дом, как когда-то сделал отец, а у Ноэми будет свое жилье.

Но через три месяца после событий с мерзавцем Кларком привычный мир рухнул. Я узнал о тяжелой болезни сестры, а вскоре и мамы. В Париже свирепствовала вспышка менингита, которая не обошла и нашу семью. Конечно, забыв обиды, я вернулся к отцу. Были приложены все усилия, привлечены лучшие врачи, но вскоре мы остались вдвоем. Ноэми и мама умерли в больнице одна за другой. Это стало тяжелейшим ударом для обоих. Отца буквально убило горем. В одночасье он постарел на десяток лет, груз трагедии пригнул его к земле.

Мне тоже было тяжело, но он выглядел раздавленным. На посеревшем от страдания лице, казалось, не осталось жизни. Только сейчас я по-настоящему понял, как он любил нас. Как же стыдно теперь за два года отсутствия и за страдания, которые причинял родным. Если бы только вернуть все назад, я ведь мог провести это время с близкими, а не растрачивать на тех, кто этого абсолютно не достоин. Особенно мучили три последних месяца, ведь после истории с негодяем Кларком Ноэми особенно нуждалась в поддержке, и, кто знает, не переживай она так сильно, может, и миновала бы ее болезнь.

Именно в это страшное время огромную поддержку оказывали друзья. Выяснилось, что очень многие любили наших близких и хотели выразить соболезнования: коллеги и друзья отца, соседи, прихожане церкви Сен-Жан-Батист-де-Бельвиль и члены маминого благотворительного клуба, подруги Ноэми. Конечно же, в Париж приехали бельгийские родственники мамы, а также близкий друг отца Гюстав Легрант с супругой.

Практически все организационные хлопоты мне пришлось взять на себя. Отец совершенно погрузился в горе и почти ничего не замечал вокруг. Помощь Золтана и Луки, которые в эти скорбные дни постоянно находились рядом, оказалась просто неоценима. Пришлось держаться и, несмотря на то, что сам был эти дни как в тумане, вместе с ними решить все вопросы.

После того, как половина семьи нашла успокоение в склепе Ансело, часами мы сидели с отцом в темной пустой гостиной осиротевшего дома, не разговаривая, не глядя друг на друга, думая о том, как много потеряли. Порой, в периоды особенно острого отчаяния, казалось, что мы не выберемся из трясины скорби, и никогда жизнь уже не наладится и не принесет ни капли радости.

Друзья поддерживали как могли. Чета Легрант после похорон задержалась в городе на несколько дней, стараясь не дать отцу утонуть в пучине скорби. Даже Золтан и Лука, пожалуй, впервые забыли о взаимной неприязни. Понимая, как мне сейчас непросто, в один из таких вечеров, когда Гюстав с женой уговорили отца выйти в парк, чтобы заставить хоть немного двигаться, мы, устроившись в гостиной, пили и вели неторопливые разговоры о жизни, вспоминали прошлое и даже говорили о будущем.

Возможно, так мы постепенно и восстановились бы, но вскоре после похорон у меня тоже появились симптомы менингита. Казалось, отец не сумеет справиться со злым роком, но он, вопреки всему, отбросив отчаяние, начал действовать решительно. Отпустив прислугу, чтобы избежать заражения, совершенно не задумываясь о возможном риске, взял все заботы о больном на себя.

Не представляю, сколько времени я провел, страдая от невыносимой головной боли, периодически впадая в тяжелое забытье. Краем ускользающего сознания я понимал, что вскоре встречусь с мамой и сестрой, оставив Гаэтана совсем одного. И в определенный момент начал мечтать об этом, изнемогая от адских мук. Как вдруг все внезапно закончилось.

Я не сразу сообразил, умер я или перестал что-либо чувствовать в предсмертной агонии, но зато отчетливо слышал тихие голоса у двери спальни. Один из них, мой отец, горячо благодарил второго, обладателя незнакомого холодного и высокомерного голоса, называя его лордом Гэбриэлом. Смысл разговора ускользал от изнуренного сознания, но главным было то, что вскоре я, полностью здоровый, обнимал счастливого отца.

Не подозревающий, что я слышал большую часть разговора, отец не ответил, кем был таинственный гость. Я счел благоразумным не настаивать, видя, что родитель находится на грани. Когда вымотанный бессонными сутками и нервным напряжением он задремал на диване в гостиной, я отправился в кабинет и, устроившись в кресле, глубоко задумался.

Вырос я слишком прагматичным, чтобы поверить в чудо, поэтому принялся анализировать информацию, полученную из обрывка разговора отца и его посетителя. Кем мог оказаться этот мужчина? Гениальным врачом? Чудо-целителем, наподобие библейского Сына Божьего? Великим ученым, единственным нашедшим лекарство от страшной болезни, унесшей многие тысячи жизней?

Уверен, прежде мне не приходилось слышать голос, более присущий древнему императору, чем доктору. Да и способ излечения вызывал большие сомнения. Перед уходом мужчина предупредил отца, что он должен проконтролировать, чтобы ничего не случилось, пока в моем организме его кровь. Более чем странное лекарство, на мой взгляд. Ну, и апогеем подозрениям стал отказ отца что-либо объяснять.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.