Золото Ковалёва

– У нас беременеют в основном по залёту или чтобы шантажировать мужика, – расхохотался он от своего юмора.

– Они детей своих купают несколько раз в день, – продолжал я свой рассказ, – это тоже часть здорового образа жизни. Спортивные игры в школе, на улице. Родительское воспитание в семье всегда предполагает значение здорового образа жизни.

Воспоминания о той далёкой стране, о хороших людях, о красивой девушке Жанне пробуждали во мне какие-то внутренние ощущения. Странно, но я теперь как-то смирился с отсутствием в моей жизни многих приятностей. А вот рассказывая другу о своих впечатлениях от путешествий здесь, в глухой тайге, я как будто заново испытывал те же эмоции от того, что тогда между мной и красивой девушкой сложились тёплые отношения. Как я тогда боялся, что скоро эта дорога закончится, и я больше не увижу её. Как мне тогда хотелось, чтобы она продолжала свой рассказ, и я подбирал формулировку вопроса, чтобы дать ей пищу для продолжения темы…

– Что-то я не слышал о выдающихся тайских спортсменах! – голос Николая прервал мой полусон. – Если такая заботящаяся о своём здоровье нация, почему миру не подарила чемпионов и рекордсменов? Или даже известных спортсменов.

– Конечно, всё ты заметил справедливо, но это никак не входит в параметры тайской философии. Здоровье, физическое развитие и даже спортивные достижения – важное и нужное дело. Но поддерживать их и достигать нужно только теми средствами, которые не напрягают, не обременяют, не причиняют дискомфорта, легки и удобны. То есть, всё должно быть sabaai и sanuuk. Например, как тайский бокс.

– Это ещё одно слово на букву «S»?

– Sanuuk может означать много: испытывать удовольствие, быть забавным, весёлым, удобным, хорошо проводить время с друзьями, в семье.

– Кажется, об этом говорилось в предыдущем понятии, – спохватился мой собеседник, – sabaai называется.

Мне стало немного забавно от того, что он слушает так внимательно.

– А ты так внимательно слушаешь, потому что, я так подозреваю, имеешь личный интерес? Сходство sabaai с sanuuk ты уловил, но это не одно и то же понятие, хотя очень похожи и даже неотделимы друг от друга. Это, образно говоря, практически правая и левая рука культуры каждого тайца. Тайцы умеют улыбаться и любят улыбаться, смеяться, находить в жизни весёлые, забавные стороны. Они смеются беззлобно, с удовольствием, над собой и над другими, просто потому что такова их природа, потому что им свойственно испытывать Sanuuk. Пожил я там и сам привык к таким взаимоотношениям с тонким сарказмом и иронией к себе, к друзьям. Так легче, когда между людьми нет злобы, нет напряжения, можно шутить, смеяться, прикалываться. Туда же можно отнести и отдых с бутылкой пива на берегу прямо на песке, караоке, застолье с друзьями, спортивные игры для удовольствия, комедийные фильмы, азарт от выигрыша, танцы, парк аттракционов, плотские утехи, тайских красавиц. Всё это встречаешь на каждом шагу. И всё придумано не только для туристов. Они и сами с удовольствием всем пользуются.

– Ты расскажи, что было дальше, – любопытствовал Николай.

– Мы доехали. Даже и не заметил, как тем временем постройки вдоль дороги становились всё гуще и выше, а сама дорога плавно переходила в городские улицы. Заехали на площадку автостанции и остановились. Мы приехали в тайский город Паттайа. Жанна мне сказала: «Спасибо», за то, что я так её слушал, а я ей ответил своим «Спасибо». За интересный рассказ, за очень приятное общение и за то, что она очень красивая девушка!

– И вы расстались? И ты ничего не мог придумать?

– Конечно, я терзал себя, чтобы что-то придумать. Например, просил рассказать о четвёртой «S», поскольку успела только о трёх. Она ответила, что времени не хватило, мило улыбнулась и сказала, чтобы не переживал, об этом потом и так узнаю.

Время шло, а я ничего не мог придумать, чтобы такое знакомство так банально не закончилось. Я рылся в собственном мозгу, чтобы найти повод и не отпустить очаровательную девушку. Очевидно, её рассказы повергли меня в знаменитую восточную сказку, и я спешно проговорил напрямую. «А давайте я вас провожу, и вы мне дорасскажете?». Я ни на что не надеялся и думал, что сейчас она скажет что-то типа: «спать хочу», «устала» или ещё что-то. Но она спросила:

– Кстати, где вы остановились?

– Я пока не представляю, где это, но написано «Пратамнак, сои 5», – отвечал я в духе школьника и протянул ей листок бумажки с адресом.

– Нам, кажется, по пути. У вас багаж большой? – спросила Жанна.

Я понял, что девушка искренне решила помочь человеку, впервые вступившему на землю неведомой страны, и пусть меня осудят, но я не преминул воспользоваться.

– Вот, – я указал на небольшую спортивную сумку и пакет с тёплой курткой, без которой в российскую зиму не выжить, а в Таиланде – лишнее.

– Тогда мы пешком пройдёмся, – любезно предложила девушка.

– Буду очень благодарен, если такая очаровательная проводница познакомит меня с городом, – радовался я.

– Кстати, если вы приехали надолго, вам надо приобрести номер телефона, – продолжала она, наверно, в рамках шефских мероприятий.

– Да, конечно, – ответил я, обратив внимание на отсутствие реклам и офисов сотовой связи, спросил, – а где можно купить симку?

– Здесь в любом магазине у продавца можно купить SIM-карту и там же можно пополнить счёт в любое время. Они работают круглосуточно, – девушка, как бы прочитав мои мысли, разом развеяла все мои беспокойства.

Мы вышли из автобуса и направились по городским улицам в пока ещё непонятном мне направлении. Запомнил только высокую башню, мимо которой мы проходили. Жанна рассказывала о местных особенностях, называла какие-то имена и названия, которые мне ни о чём не говорили. Попутно купили симку. Наконец подошли к парадной какого-то высотного отеля.

– Мы пришли, – девушка остановилась, – здесь я живу и работаю. А вам надо пройти до угла, повернуть направо и ещё сто метров.

– Кстати, Жанна, я могу попросить вас продлить удовольствие или, как там, «Сануук»? Послушать продолжение рассказа? – я инстинктивно хитровато улыбнулся, ощутив на себе добрый взгляд девушки.

– Как-нибудь позвоните.

– А выпить чашку кофе или бокал хорошего вина на фоне прекрасной природы – это будет сануук или сабаай?

Девушка засмеялась – то ли шутка понравилась, то ли довольная плодами своих уроков. Возможно, только мне моя придумка казалась оригинальной. На самом деле, живая жизнь в этом городе, оказывается, бурлит круглосуточно. Я не знал об этом. Но Жанна-то, наверняка, знала?

– Наверно, и то и другое, – улыбнулась девушка.

– Вы не будете против, если я возьму на себя смелость пригласить вас, а вы выбирайте место, поскольку в этой стране я ничего не знаю?

– Хорошо, – согласилась девушка, – но не с сумками же пойдём?

– Скажем, через час я за вами зайду. Вы спуститесь, и прямо на этом же месте мы встретимся, – я даже немного стал заикаться от радости.

Приятный морской ветерок ласкал раскалённый тропическим солнцем берег, проникая сквозь высотные здания и пальмы, пробуждая в нас необъяснимые желания, постижимые сабааем и санууком. Мы договорились встретиться через час, обменялись номерами телефонов, и я продолжил свой путь в неведомом направлении, полон надежд и всяческого рода «сануука», «сабаая» и прочих ощущений.

«Suaai» – красота. Стремиться к красоте, любить красоту, видеть во всём красоту. Это и есть ещё одно слово на букву «S». В Таиланде любят красоту. Они и сами очень красивые, и природа красивая, и создают красоту.

– Я смог ответить на твои вопросы? – спросил я Николая. – Теперь ты можешь сам решить – где ад, а где рай?

Ковалёв

– В общих чертах, давайте, я поделюсь с вами, что я собираюсь здесь построить, – начал Валерий Иванович излагать свои мысли. – Расскажу вам, как вижу будущие постройки: внешний вид, внутреннее содержание домов, функциональные предназначения, ну и дизайн, культуру. Вы же должны создать проекты, перенести всё это на бумагу и представить мне материалы «будущих произведений».

– А термин «будущих произведений» – это в угоду понятного языка людей творческого труда, или нам рисовать что-то надо? – пошутил я, чтобы одновременно снять некоторое напряжение и дать понять собеседнику, что в деловых кругах принято ставить конкретные задачи.

– Надеюсь, вы поняли правильно, – тоже то ли в шутку, то ли всерьёз уточнил Ковалёв и продолжил свою мысль. – Я неслучайно выбрал именно вас. Редко встретишь в одном лице художника, архитектора и доктора, а мне тут очень не хватает всех троих.

Дверь открыл молодой парень. На лицо худощавый, на вид лет двадцати-двадцати двух, роста чуть выше среднего, спросил разрешения.

– Заходи, Василий! – пригласил его Ковалёв.

– Чай принести? – спросил юноша.

– Принеси, – ответил Ковалёв.

Юноша удалился. Минут через пять снова появился, держа в руках старинный, закопчённый металлический чайник и кружки из нержавеющей стали. Всё это он поставил на стол и вышел. Но снова появился, поставил на стол небольшую плетёную корзину с пирожками и сам сел.

– Это Василий, познакомьтесь, – предложил Ковалёв и продолжил, – он будет вам помогать. Парень он смышлёный, и сам научится чему-нибудь.

Мы поочерёдно молча пожали руку молодому человеку. Чай был выпит, разговор – закончен, задание мы получили. Надо сказать, мне понравилось умение вести деловой разговор, который заканчивается своеобразным банкетом, даже пусть это будут пирожки и необыкновенно ароматный чай. Кстати, пирожки тоже оказались удивительно вкусными. Потом стало известно о секретах. Просто на прииске работал очень изобретательный повар – мужчина, который использовал в своём искусстве разные сочетания ингредиентов, добавлял ягоды, травы, приправы.

Вместе с Василием мы отправились работать к себе, прихватив и корзину с пирожками. Василий обеспечивал нас всем необходимым, и в условленные сроки на бумаге родился проект будущего посёлка в двух вариантах. Придерживаясь требований заказчика, с привязкой к условиям местности, мы создали обзорный проект. Время позволяло нам дать волю фантазии, а фантазия уводила нас в необозримое будущее, и родился второй проект. Шутя, первый назвали «Программа минимум», второй – «Программа максимум». Этим, по обыкновению, мы всего лишь попытались добавить к работе наше природное чувство юмора, но эффект получили совершенно положительный.

На стандартном листе ватмана родился рисунок одного бревенчатого таёжного дома, нескольких подсобных балков и вагончиков, как и было начальством обусловлено. К рисунку прилагались чертежи, проекты и расчёты необходимых финансовых и материальных затрат. К назначенному сроку мы встретились в канторе. Ковалёв внимательно изучил наше творчество, просчитал что-то на калькуляторе сам и в знак одобрения похвалил:

– Хорошая работа! Оставьте всё это у меня, я ещё раз внимательно посмотрю, а вы приступайте. Там кое-что уже делается, люди работают, я вас с ними познакомлю, – встал он из своего начальственного кресла, и мы все направились к выходу.

– Что это у тебя? – спросил он Василия, увидев в его руках рулон ватмана.

– Это программа максимум! – улыбнулся Василий и протянул ему рулон.

Признаться, мы просто шутили, как это обычно бывает. Попадается лист бумаги, в руках карандаш, настроение хорошее, есть тема. И на этом листе ватмана родились двухэтажные дома, магазины, школа, детский сад, административный корпус, а на самой возвышенной горке купола церкви. Улицы, машины, дети на велосипедах, мамаши с детскими колясками. Но Ковалёв – человек, которого в сентиментальности обвинить трудно, во всём этом увидел что-то такое, что тронуло его чувства до глубины души. Он ещё и ещё рассматривал каждый штрих рисунка, потом свернул ватман, прихватив его подмышкой, позвал нас за собой, направившись в сторону стройки.

Мы ведь как думали? Здесь, в колымских дебрях, где нет ни дорог, ни электричества, люди добывают золото, сдают государству, государство им деньги, и до свидания. А коль скоро это так, то сильно и не разгонишься, ведь на Колыме девять месяцев зима, а остальное лето, и зимой здесь может быть 50–60 градусов мороза. Да и на вечной мерзлоте много золота не накопаешь, поскольку золото находится либо глубоко под землёй, либо в воде, которая тоже насквозь замерзает ещё по осени. Есть способы поиска металла и на поверхности земли, но это только расчёт на редкую удачу.

Удивительно изобретателен русский народ! Ковалёв задумал нарушить эти догмы и использовать все достижения современных технологий для добычи металла круглый год. И это в условиях вечной мерзлоты и продолжительной, морозной зимы, когда небо в полярную ночь ложится на угрюмые заснеженные сопки, когда от морозов разрывается камень, земля, дерево, когда пушечным грохотом взрывается на реках лёд, становится хрупким металл. Вот так – одних всё это пугает, других вдохновляет.

– Идите, обувайтесь в болотники, и через полчаса я жду вас здесь, – скомандовал Ковалёв, когда вышли во двор, и сам вернулся в контору.

Через полчаса мы все собрались, как было условлено. Только, помимо личных предметов, Василий появился ещё и с рюкзаком, что повергло меня в некоторые размышления. Вышел и Ковалёв.

– Я сегодня буду вашим гидом, – пошутил он и предложил идти за ним.

Мы прошли по проторённой гусеницами вездехода дороге, свернули на тропинку по северо-восточному склону небольшой сопки и вышли на отлогость. Остановились у лежащей сухой лиственницы, которую когда-то свернуло с корнями сильным ветром.

– Посмотрите на эту долину, – очевидно, Ковалёв приступил к обещанным обязанностям гида.

Перед нами открылась широкая долина, перерезанная чередой кустарника, лесами и болотистой тундрой. Слева от нас, отражая оранжевый блеск солнечных лучей, уходила извилистой змеёй небольшая речка со свойственными северным рекам глубокими многометровыми ямами, которые не перемерзают даже в период суровых морозов, и перекатами, которые легко можно преодолеть в болотных сапогах. На том берегу речки стояла заброшенная, некогда советская, старая драга. Как бесплатное приложение к старой драге, там и сям, словно кистью художника рисованные, виднелись замысловатые контуры песчаных гор. Справа от нас, на небольшой возвышенности, усматривались признаки присутствия человека в виде нескольких передвижных вагончиков и балков. Это и есть наш таёжный посёлок, на будущее которого мы призваны повлиять. У самого подножия сопки, прямо под нами, стройными штабелями были сложены строительные материалы. А чуть левее от склада стройматериалов рельсы узкоколейной железной дороги, выходя из чрева нашей сопки, упирались в тупик.

– Смотрите, – обратил наше внимание Ковалёв, – вот здесь со временем должен вырасти посёлок. Примерно такой, какой вы мне нарисовали, только туда мы ещё добавим обогатительную фабрику, аффинажный цех, линию электропередач и, соответственно, телевизор, мобильную связь и прочее.

– Здесь так много золота? – по обыкновению, пытался пошутить Николай.

Ковалёв не сразу ответил на вопрос. Он поднялся, открыл клапан рюкзака Василия, достал оттуда термос, четыре кружки, раздал по кружке каждому и стал разливать чай. Ароматы разнотравья разнеслись в воздухе. Пока мы вдыхали пар, давая чаю усмирять свой горячий нрав, Ковалёв продолжил рассказ о своих планах и задумках, о необузданных перспективах.

– В советское время здесь был прииск имени Патриса Лумумбы, – заметил Ковалёв. – Золота здесь давали немного, но по прогнозам разведки, один только карьер может давать чистого металла больше тонны в год. Столько же можно получить от подземных разработок – старатели могут принести много. В общем, в этих местах металла хватает.

– Надо же!? – удивился Николай. – Прииск Патриса Лумумбы! Только при чём тут Лумумба и колымский прииск?

– Патриот своей страны! – поддержал шутку Василий. – Прииск Матросова есть, даже прииск Космодемьянской есть. Они тоже о Колыме ничего не знали.

– Вон, видите карьер? – продолжал Ковалёв, протянув указательный палец в сторону сопки на том берегу. – Оттуда породу будем возить на фабрику.

– Вот на эту фабрику? – удивился Николай, указав на старую драгу.

– Нет, Николай, – возразил Ковалёв, – это старая драга, которую тоже будем менять на более современную и более мощную. А фабрику будем строить вот на том высоком берегу. Фабрику тоже надо строить мощную, чтобы могла обрабатывать и шахту, и карьер, и ещё есть другие возможности.

– Я так понимаю, Валерий Иванович, – вступил я в разговор, – ты нас на эту гору притащил с умыслом?

– Да, Сергей! – хитровато улыбнулся он. – Отсюда очень хороший обзор и для меня, и для тех, кто будет работать над проектом будущих построек.

– Ладно, – согласился я, – раз мы здесь, давай поговорим о деталях. Сразу хочу предупредить, что подробное содержание обогатительной фабрики мне неизвестно. Второе – то, что и фабрики, и драги бывают разных мощностей. У тебя, Валерий Иванович, какие-нибудь нормативные пособия есть?

– Не прибедняйся, Сергей! – снова уверенно заметил Ковалёв. – Во-первых, в твоей трудовой биографии есть работа машинистом дробильных агрегатов, и ты два года работал на обогатительной фабрике, а Николай курсовую писал на эту тему, – выдержав небольшую паузу, заметил, – нормативные пособия я дам.

– Выходит, ты, Валерий Иванович, о нас знаешь то, чего мы и сами не знаем о себе, – попытался я тоже немного пошутить. – Ты, случайно, не из КГБ?

– Оттуда, оттуда, а откуда же? – хитровато улыбаясь, включил свой юмор с доброй порцией сарказма Николай.

– В каком смысле? – удивлялся я оттого, что ничего не понимал.

– В прямом смысле! – утверждал Николай. – Он же в Афгане служил?

– А причём тут КГБ? – недоумевал я.

– Вообще-то, в Афгане воевал ограниченный контингент войск КГБ СССР, – объяснил Николай.

– Всё так, – уточнил Ковалёв, – но мы там не воевали.

Признаться, я не очень понимал значения наших войск в Афганистане, да и словам Ковалёва значения не придал. Но только, чем могут заниматься войска в чужой стране, кроме как воевать? Что они там десять лет делали? Я – человек, в детстве которого была только одна игра, и называлась она «Войнушка». И война всегда была между нашими и немцами. И обязательно должны были победить наши. Так вот, кого там победили «наши»? Об Афгане мало писали, а говорили ещё меньше. Только было известно, что у нас там есть международный долг. Какой долг? Перед кем этот наш долг? Грех бы был с моей стороны не воспользоваться удобным случаем и не спросить у человека, который не понаслышке знает об этом. Конечно, я воспользовался.

– Валерий Иванович, вот нам говорили, что вы международный долг там выполняли. А в чём заключался этот долг? Честно, я без всякого подвоха.

– Мы и сами не знали, – уклончиво отвечал Ковалёв. – Нас послали туда, а конкретной задачи не ставили. То есть, не воевать мы туда поехали, а защищать население от бандитов. Наша задача была больше идеологическая, чем военная.

– Валерий Иванович, – продолжал я досаждать, хотя и понимал, что человеку, возможно, и нет никакого удовольствия в тех воспоминаниях. Но интересы моих увлечений писательским ремеслом подвигали меня к настойчивости, и я задал в некотором смысле провокационный вопрос, – а как туда люди попадали?

Приём сработал! Я задел личные чувства. Возможно, то пережитое, которое давно вынашивалось где-то внутри и искало выхода. И Ковалёв решил дать волю своим чувствам. Так бывает. Иногда человек вынашивает переживания вовсе не потому, что делиться ни с кем не хочет, а просто делиться не с кем.

– Я только окончил училище, – начал свой рассказ Валерий Иванович, – меня, молодого лейтенанта, послали на службу в Дальневосточный пограничный военный округ. Приехал с молодой женой в Хабаровск, в штаб Округа, а там предложили штабную работу, дали однокомнатную квартиру, уже планировал карьеру. Работа были интересная, хоть и много бумаги было. И как-то вызывает начальник и говорит, что нам тридцать человек надо послать в Афганистан для выполнения почётной обязанности. Мне дали старшего лейтенанта и взвод пограничников. Самолётом прилетели в Кабул, а оттуда на БМП к месту службы. Не прошло и часа, когда выехали из Кабула, и почти сразу попали в засаду. А ребята в боевой обстановке не были, прижались, глаза навыкат, молчат. Хорошо, водитель был не новичок. Лавировал в горах, вывез без потерь. Так началась моя служба. Мы научились воевать с призраками, выживать, когда выжить невозможно, жрать то, что несъедобно. Вот так я при медалях и орденах пожилым подполковником вернулся.

Я понимал, что это, конечно, интересно, но Ковалёв рассказал лишь в общих чертах, а меня азарт подбивал узнать больше. Я знал, что он может много интересного рассказать, поэтому, пока он рассказывал, у меня накопилась куча вопросов, один из которых я задал сразу, как только он закончил свою фразу.

– Валерий Иванович! А ведь там люди гибли?

– Да, – задумался он, – там много ребят полегло, – сделал паузу, поднялся. – Давайте пойдём дальше, потом расскажу.

Мы продолжили наш путь вниз по другому склону и спустились к речке, как раз, в том месте, где сверху виднелись рельсы узкоколейки, которые выходили из небольшой заваленной штольни.

– Это верхний горизонт, – объяснял Ковалёв. – В советское время из глубины тридцати метров доставали золотоносную пароду, а теперь она завалена. Правда, хищников и это не останавливает.

– Каких хищников? – спросил я, подумав о пещерных медведях.

– Хищники – это люди, которые незаконно промышляют, – улыбнулся Ковалёв. – Они везде капают: в лесах, на речках, в заброшенных отвалах. А ты что подумал?

– Честно, я подумал, что пещерные медведи здесь водятся, – признался я, улыбнулся в ответ и спросил, – а в отвалах откуда золото?

– Крупные самородки в отвалах можно раскопать, иногда довольно крупные, – объяснял Ковалёв. – Драга крупных самородков не видит, её дело – песок и мелкие самородки до сантиметра и меньше. В прошлом году в Сусуман приезжали японцы. Они нам предлагали построить шоссейную дорогу от Чукотки до Хабаровска взамен на наши переработанные отвалы.

Так, за разговором, мы подошли к речному перекату, и перешли на левый берег, поднялись против течения ещё шагов двести, остановились как раз напротив той самой штольни. Василий подошёл к лежащей сухой лесине, сняв с плеч рюкзак, присел. Ковалёв подозвал нас к берегу, протягивая указательный палец в сторону глубокой ямы, где серебристыми боками сверкали на солнце рыбины. Некоторое время мы любовались зрелищем, потом он скомандовал Василию: «Давай!» Василий расшнуровал рюкзак и из небольшого джутового мешочка достал сеть, расстелил и длинным шестом протолкнул в воду. Вода тут же забурлила, и мы помогли ему вытащить пять или шесть экземпляров жирного гольца.

– Как насчёт ухи с дымком? – спросил Ковалёв и скомандовал. – Давай!

Василий пошёл собирать дрова, а мы с Николаем стали извлекать из сетей рыбу, почистили и приготовили её для ухи. Пока мы были заняты рыбой, костёр уже запылал. Василий черпанул воды в котелок и ловко устроил его над костром, бросив туда крупные куски рыбы. Вскоре из-под крышки повалил пар. Василий, не позволяя никому притрагиваться к готовке, довёл до совершенства трапезу и подал нам. Мы сидели на пригретой июньским жарким солнцем лесине.

– Давайте по сто грамм, – предложил Ковалёв и достал бутылку водки.

– Я слышал, на приисках сухой закон весь сезон, – заметил Николай.

– У нас тоже сухой закон, – подтвердил Ковалёв, – но по такому случаю, я думаю, можно, – достал три кружки и разлил.

Невероятно благодатная атмосфера царила над нами. Мы наслаждались бесподобно вкусной ухой и невероятно красивой природой. Даже комары на это время взяли таймаут. И как мне было не воспользоваться доверительным отношениям и не озвучить интересующие меня вопросы?

– Валерий Иванович! – попытался я развеять закравшиеся в мою голову сомнения. – Вот ты сейчас нам задал такую грандиозную задачу! Мы справимся, не сомневайся! Но я хочу спросить тебя вот о чём: ты всю жизнь служил, и я так думаю, что много на этом не заработал. А планы, которые ты нам нарисовал, стоят огромных денег, даже трудно представить, каких огромных! Я могу спросить о деньгах?

– Можешь, конечно, Сергей, – задумался Валерий Иванович и уточнил, – даже обязан знать человека, с которым в глухих дебрях согласился построить что-то общее, – затем немного подумав, продолжил. – Вот ты спрашивал, чем мы там занимались. Я расскажу кое-что, чтобы ты мог ориентироваться в отношениях со мной. Там были разные люди: кто-то стрелял и убивал, и его убивали, кто-то водку пил, курил травку, наиболее предусмотрительные занимались бизнесом.

– Ты, я так думаю, водку пил? – попытался я направить разговор.

– Да, – согласился он, – я водку пил и травку курил, и ребята на моих руках умирали, и сам погибал не раз.