скачать книгу бесплатно
– Цветы? – удивилась мама. – Он никогда раньше не рисовал цветы… Но, может, это и к лучшему? А? Ты, как думаешь?
Она просительно заглядывала Виктоше в глаза, как будто хотела сказать: «Я знаю, что это ненормально, но ты скажи, что все в порядке! Скажи! Ну, что тебе стоит?..»
– Ну, конечно, к лучшему! – Виктоша постаралась предать своему голосу, как можно больше уверенности и радости, поэтому получилась полная фигня, или как сказала бы Виктошина подруга Лариса: «Наиграла, как собака!» Это у них так в театральной студии говорят, куда Лариска ходит уже третий год и поэтому давно считает себя профессиональной актрисой.
– Да, да… – только и сказала мама и отвернулась к окну, скрывая набежавшие слезы.
Скорее бы что ли папа приезжал! Он покажет Андрейку, кому надо или сам вылечит его… Мама, наверное, думала то же самое, так как в очередной раз принялась протирать чистую и сухую посуду.
– Мам, ты на ней дырку протрешь! – проворчала Виктоша, отодвигая маму в сторону. – Дай-ка, я ее в буфет уберу. И помоги мне с биологией, что-то на первых же занятиях за нас так крепко взялись, а я, кажется, за лето все позабыла.
И она настойчиво потянула маму в свою комнату.
Ночью она встала попить и услышала, как Андрейка опять шепчется с котом. «Да, что ему может сказать это животное! – рассердилась Виктоша, но тут же вспомнила, что этому животному пришлось пережить, и горько вздохнула. – Да… пожалуй, он выбрал себе самого опытного в таких делах собеседника… Но все равно, нельзя пускать эти беседы на самотек!» И она решительно вошла в комнату брата.
Он тут же притих, притворившись спящим. Виктоша присела на край кровати и осторожно провела рукой по его непослушным волосам, которые по своему обыкновению торчали во все стороны. Андрейка заворочался и открыл глаза. В них не было ни капли сна, лишь немой вопрос: «И чего ты приперлась?»
– Во-первых, не «приперлась», а пришла… – отвечая на его мысли, начала Виктоша тоном старшей сестры и осеклась. Нет, не с этого надо было начинать!
Она забралась на его кровать с ногами и села, привалившись спиной к стене.
– Мне обидно, что со Свинксом ты разговариваешь, а со мной нет, – сказала она. – А мне так нужно, чтобы со мной поговорили… Мне тоже страшно…
– Тебе? – удивленно протянул Андрейка.
Ну, слава Богу! Лед тронулся…
– Ты же большая…
– А, ты думаешь, большим не бывает страшно?
– Бывает?
– Еще как…
– Как же так можно жить? – грустно сказал Андрейка. – Жить и бояться…
– А, не надо бояться! – уверенно проговорила Виктоша. – Они этого и хотят! Хотят, чтобы мы боялись! А мы не будем бояться!
– Кто они? – спросил Андрейка. – Свинки говорит, силы зла. Значит, аура зла вернулась?
– Это те, кто хочет, чтобы она вернулась, но она не вернулась! Нет! Еще нет…
– Они что, совсем дураки? – удивился Андрейка. – Как можно хотеть, чтобы вернулась аура зла? Они совсем не понимают, что может произойти? Им не жалко нашу планету? Они сами не хотят жить? У них нет детей?.. Хотя, да. Точно нет. Если бы у них были дети, они никогда бы не напали на школу… Тем более в такой день… Что им сделали эти дети и их мамы, и их учителя? Они, наверное, были ужасными двоечниками – тупыми претупыми, поэтому и ненавидят школу и учителей, и тех, кто хочет учиться…
– Они вообще не люди, Андрейка, – вздохнула Виктоша. – Они – нелюди!
– А, это кто? Инопланетяне?
– Нет… Гораздо хуже… Они родились и живут на нашей планете… Но…
– А, чего они хотят? Чтобы не было школ?
– Ну, вообще-то, по-моему, они хотят каког-то передела земли… признания чего-то…
– А, при чем тут школа? – искренне удивился Андрейка. – Ведь дети и учителя, и родители детей – они ведь не могут дать им землю, признать то, чего они хотят?
– Не могут… – растерялась Виктоша.
– А, кто может?
– Ну, президент, наверное…
– Тогда почему они не захватывают президента? Почему детей?
– О-о! – рассмеялась Виктоша. – Попробовали бы они захватить президента! Им бы так дали!
– Значит, президента нельзя… а детей можно… – медленно проговорил брат. – Президент – один, а детей много…
– Ну, мы с тобой сейчас договоримся… – Виктоша от возмущения закатила глаза. – Что ты с больной головы, да на здоровую! Президент-то тут при чем?
– Президент, наверное, ни при чем, – отмахнулся Андрейка. – Но и дети ведь ни при чем! И школа ведь ни при чем! И учителя тоже ни при чем! А они напали!.. В праздник!… Как волки… Нет! Как шакалы – на слабых! На тех, кто ответить не может! Трусы! Гады! Гады!!!
Его трясло, слезы градом катились по щекам. «Ну, вот утешила, называется!» – рассердилась на себя Виктоша. Она схватила Андрейку, прижала к груди. Он не сопротивлялся, вскоре вся ее ночная рубашка была мокрой от его слез. «Может, позвать маму?» – мелькнуло в голове у Виктоши, но она тут же пресекла эту мысль на корню. – «Вот ее слез нам тут только и не хватало! Надо его как-то отвлечь… Что-то сказать…»
– Покажи мне, что ты нарисовал сегодня, – попросила она. – Мама говорит, ты рисовал…
Он еще раз шмыгнул носом, обтер слезы рукавом пижамы и спустил ноги на пол, подбежал к своему письменному столу, вытащил из ящика листок. Прижимая его к груди, подошел к Виктоше.
– Только ты никому не говори, – предупредил он.
– Я не скажу, – пообещала Виктоша.
Андрейка включил ночник и протянул ей листок.
Да, это были цветы. Розы. Он очень хорошо нарисовал их. Каждый лепесток, каждую колючку… Но это не был букет. Они как будто лежали на земле, а вокруг них, повсюду: на лепестках, на стеблях, на колючках – на всем свободном от цветов пространстве алели ярко красные пятна.
– Это что? – осторожно спросила Виктоша, ткнув пальцем в эти яркие пятна.
– Это слезы, – сказал брат.
– Слезы? – удивилась девочка.
– Там розы плакали кровью… – сказал Андрейка. – Я видел…
На следующий день из-за взрывов в спортзале здание школы начало рушиться, был произведен штурм. Заложников освободили. Более трехсот человек, включая сто восемьдесят шесть детей погибли.
Глава 6. Где чуда чудные и дива дивные…
Под ногами все больше и больше хлюпало. Вероятно, сначала она пробиралась по дну ручья, который все наполнялся и наполнялся, и вот она уже брела почти по колено в воде. Русло ручья, меж тем, становилось все шире, а течение все сильнее. Она пыталась держаться берега, одной рукой цепляясь за ветки деревьев, свисающие к самой воде. Второй рукой, в которой был посох, она нащупывала дорогу. Посох то и дело проваливался в подводные ямы. Еще немного, и ей попросту некуда будет ступать. «Интересно, – подумала Виктоша, – а смогу ли я плыть в этих ужасных калошах?» Основным условием было: ни при каких обстоятельствах самой не снимать их, идти пока они сами собой не развалятся и не исчезнут. «А если я поплыву, и они свалятся, это будет считаться? Хотя, как плыть с этим жутким железным посохом? А его тоже нельзя выпускать из рук…»
Посох, очевидно, «подслушал» ее мысли и оскорбился, так как пропустил очередную подводную яму, и Виктоша почувствовала, как земля ушла у нее из-под ног. В ту же минуту вода подхватила, закружила и понесла ее. Из последних сил пыталась она ухватиться за ветки, но руки лишь скользили по мокрому глинистому берегу, не находя ни малейшей травинки, ни сучка, ни корешка. Течение усиливалось. Водоворот тянул ее все дальше и дальше от берега. Она начала захлебываться, замахала руками, пытаясь вырваться на поверхность и плыть.
В какое мгновение она потеряла калоши и посох, она не заметила, надеясь, что они все-таки исчезли по волшебству и тогда, когда надо. Борясь с течением, она залезла в карман, достала просвиру и быстро сунула ее в рот. Почувствовала противный вкус ржавого железа, и тут же просвира начала таять. Виктоша судорожно проглотила вязкую массу, вкус которой на этот раз совсем не был медовым. На что он было похож в этот раз, разбираться было недосуг – круговорот продолжал крутить и вертеть ее, изо всех сил стараясь утопить, сил бороться с ним оставалось все меньше и меньше. «Неужели я все-таки просто потеряла эти проклятые калоши и посох…» – с тоской подумала Виктоша. – «Как жалко маму и папу, они так никогда, наверное, и не узнают, что лишились своих детей…» Волна накрыла ее с головой…
– Тону! Тону! – закричала Виктоша и вскочила на ноги. Перед ней стоял Андрейка и хитро улыбался, за спиной он, явно, прятал кружку, из которой только что окатил сестру.
– Ну, погоди у меня! – рассердилась Виктоша и кинулась за братом. Он ловко вывернулся, бросился к лестнице на второй этаж и через две ступеньки поскакал наверх. Девочка кинулась за ним. У лестницы резко затормозила. Что это? Потрясла головой. Да какая разница! Кинулась наверх. Догнала. Схватила. Крепко-крепко прижала к груди.
– Андрейка, милый! – не помня себя от радости, закричала она. – Мы все-все исправим! Ничего не будет! Я знаю, что надо делать. Первым делом надо предупредить велосипедистов! Сиди дома. Я скоро вернусь.
Она поспешно вернулась в спальню, скинула с себя пижаму, надела сарафан и выбежала на улицу. Только бы успеть!
На перекрестке за торговым центром в это солнечное утро было много велосипедистов. Кто-то ехал на дачу, кто-то на пляж, кто-то просто выехал всей семьей на прогулку.
Их должно быть двое: мужчина и женщина, у одного из них велосипед черный, а у второго… Какого цвета был тот велосипед на капоте машины? Виктоша никак не могла вспомнить. Она беспомощно оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, кто ей нужен, к кому бежать. Да и что она скажет? Не надо ехать на перекресток вас сейчас собьют? В лучшем случае ее примут за сумасшедшую! И потом, как не ехать на перекресток, если она уже на перекрестке! Надо бежать туда, откуда они выехали! Но… откуда они выехали? Она не знала…
Надо, чтобы остановили машину! Надо найти сотрудника Госавтоинспекции или простого милиционера! Она заметалась по тротуару. Надо остановить синюю машину! Резко остановилась. Она помнила только цвет машины, но не ее марку. Потребовать остановить машину жены депутата… остановить все движение на перекрестке!
Воспользовавшись паузой в движении велосипедов и автомобилей, Виктоша смело шагнула на дорогу и начала танцевать. Сначала коряво и неуверенно, но постепенно откуда-то из глубины души начали возникать звуки, аккорды, они звучали все громче, искусно переплетаясь и рождая красивую ритмичную мелодию, под которую руки и ноги сами начали выписывать замысловатые искусные па.
Прохожие останавливались, водители высовывались из окон, велосипедисты тормозили. Кто-то нетерпеливо гудел, кто-то показывал на нее пальцем, кто-то крутил пальцем у виска, а кто-то просто смотрел, завороженный магией ее движений…
Визг тормозов заставил ее обернуться. Дальше она видела все, как в кино, когда движения замедляются… Кажется, всезнающая Лариска – будущая звезда сцены и кинематографа, говорила, что это называется «в рапиде». Со стороны их коттеджного поселка бежал Андрейка (конечно, он не мог усидеть дома и всю дорогу крался за ней, а теперь решил присоединиться к ее так называемому «флеш-мобу»!), а наперерез ему, от леса на огромной скорости несся синий автомобиль, который уже не успевал затормозить…
***
Внезапно тьма окутала ее – не было ни перекрестка, ни Андрейки. Все тело ныло и болело, голова раскалывалась. Она открыла глаза. В предрассветном сумраке увидела несколько склоненных над ней лиц. Дернулась, попытавшись вскочить. Какая-то женщина в длинном темном плаще с капюшоном наклонилась к ней и помогла сесть.
– Ну, как ты? – спросила она. – Оклемалась? Мы уж думали, не выкарабкаешься.
– Где я? – хрипло спросила Виктоша и обессилено откинулась назад, как будто этот простой вопрос высосал из нее остатки сил. Ее подхватили и помогли прислониться спиной к дереву.
Полуприкрыв глаза, Виктоша разглядывала окружавших ее людей. Помимо женщины, что стояла ближе всех к ней, здесь были в основном мужчины в холщовых штанах, заправленных в высокие сапоги, широких рубахах, поверх которых были надеты кольчуги, некоторые в руках держали остроконечные или рогатые шлемы. Женщины стояли поодаль и как та, что помогала Виктоше, кутались в длинные темные плащи с капюшонами. То место, где она находилась, очень смахивало на партизанский лагерь. Когда-то, читая книги о войне, Виктоша видела подобные картинки: разбросанные по поляне костры, вокруг которых копошились люди, шатровые шалаши, наполовину прикрытые густым слоем лапника, кто-то чинил сапоги, кто-то точил топор… Вокруг непроглядной стеной возвышался глухой лес. Где-то совсем рядом журчала река, и встающее из-за нее солнце слегка золотило верхушки старых елей и берез.
– А ты, кто такая, что вопросы тут задаешь? – прищурился один из мужиков и, наклонившись к ней, грозно погрозил черным то ли от копоти, то ли от грязи пальцем. – Мобудь, шпиенка какая, а?
– Я брата ищу, – просипела Виктоша. – Мне к Яге надо… К Бабе Яге… сестре средней…
Мужчины, как по команде, резко отступили от нее прочь. Женщина поспешно наклонилась и зашикала на нее:
– Тише! Тише! Нельзя так! Никто не смеет Ягу Виевну бабой называть! Неровен час, услышит – не сносить тебе головы! Да и нас за то, что вытащили тебя из воды, не помилует!
Виктоша испуганно замолчала и огляделась по сторонам.
– А, вы, что стоите тут? Представление смотрите? – накинулась женщина на мужиков. – Бредит девка-то! Бредит! Чай сколько времени в ледяной воде провела… Дана отпустила ее, спасибо ей – теперь все в порядке будет. Идите по своим делам! Идите!
Все послушно расползлись по лагерю. Лишь Виктошина собеседница осталась с ней и села, привалившись к стволу, с другой стороны дерева.
– Я тут с тобой посижу, – сказала она. – Не возражаешь? Может, понадобится что… воды хочешь?
Она протянула Виктоше глиняную фляжку. Виктоша покосилась на фляжку и отрицательно покачала головой.
– Не-а… Воды я уже наглоталась…
– Да… Не повезло тебе! И как это тебя угораздило? Брата, говоришь, ищешь?
– Да… брата… Андрейку…
Девочка вздохнула и, как-то само собой, слово за слово, рассказала своей спасительнице все: и про свою жизнь, и про свои скитания, про встречу аж с двумя бабами ягами, одна из которых оказалась довольно милой сторожихой кладбища, а вторая и вовсе мужиком, поделилась своими сомнениями по поводу правильного пути и страхами перед встречей с новой Бабой Ягой.
– … вот и думаю я, – не столько уже рассказывала она, сколько рассуждала вслух. – Какая она? Поможет ли мне? Я уж думала, что и вовсе куда-то не туда попала, совсем было с белым светом простилась… Спасибо, что вытащили меня! Такая я неуклюжая!
Виктоша с досадой хлопнула ладонью по земле и почувствовала, как чья-то мягкая, но крепкая рука легла на ее руку.
– А, ты надейся, – глухо из-под своего капюшона проговорила женщина. – Надейся на лучшее. Надежда еще никогда никому не помешала. Кстати, в детстве меня Наденькой кликали… Надеждой.
Виктоша ясно услышала тихий вздох.
– У тебя тоже горе? – осторожно спросила она. – Неприятности?
– Неприятности – это что? – спросила Надежда. – Если то, когда повсюду неприятели, то да. Они самые. Неприятности.
В этот момент в лагере началась суета. Мужики в срочном порядке натягивали шлемы, кольчуги, сапоги, хватали кто меч, кто булаву, кто топор.
– Видать бой начинается, – спокойно проговорила Виктошина собеседница.
Она встала и скинула с себя плащ. У Виктоши перехватило дыхание – такая красавица стояла перед ней: черты лица изящные, нежные, губы алые, глаза огромные, синие, брови тонкие черные, такие же черные густые волосы собраны на затылке и заплетены в толстую, в два запястья косу, высокая, стройная! Вот только одета как-то странно: затянута в черную кожу, как в комбинезон, высокие, как ботфорты сапоги да длинные, выше локтей перчатки. Подобный наряд, конечно, выгодно подчеркивал ее красоту и женственность, но вряд ли годился для военных действий. Завершая свой костюм, новая знакомая достала откуда-то железный шлем с устрашающего вида рогами и вырезами для глаз, скрутила в пучок свою прекрасную косу и водрузила шлем на голову.
– Ты с мужиками пойдешь! – коротко распорядилась она. – На, вот – сапоги тебе! А, то гляжу босая ты. Небось в реке обувку-то свою утопила. Да, и вот кольчугу надень. Великовата, конечно, да ничего… От шальной стрелы прикроет да и от кинжала спасет. Хотя, может, не дойдет до этого. Стрелы подавать будешь али еще на что сгодишься. Под ногами только не путайся да в первые ряды не суйся.
Сказав это, она топнула точеной ножкой, вкруг себя завертелась и взлетела в воздух черным драконом. В ту же минуту Виктоша увидела, как и другие женщины, что были в черных плащах, сбросили их на землю, и одна за другой взмыли в небо.
К ней уже от соседнего костра спешил один из мужиков, что стояли подле нее, когда она пришла в себя.
– На тебе, девица, дубинку, пожалуй, по руке тебе будет, извиняй, легче ничего нету! – проговорил он на бегу, подавая ей оружие.
Виктоша подхватила довольно тяжелую дубину, из верхней более толстой части которой во все стороны торчали острые шипы, и побежала следом за ним.
– Сейчас тебя на позицию поставлю, – продолжал мужик. – Как появиться кто – бей!
– Вот так сразу бить? – удивилась Виктоша.
Мужик через плечо покосился на нее.
– Нет, сначала чаем напои! – ехидно проговорил он.
– А, как я узнаю, кого бить, а кого нет?.. – неуверенно пробормотала себе под нос девочка, боясь, что мужик услышит ее и вновь отпустит какое-нибудь колкое замечание, но он услышал.
