Ненависть

скачать книгу бесплатно


– А кто его в день убийства вызвал, не знаешь? Диспетчер сказала, что вызывавший картавил, уж, очень на вас похоже, Роман Викторович.

– Я и вызвал. Мама утром позвонила, говорит, трубы подтекли, я в аварийку и позвонил, а то, что там Попков дежурил, я не знал.

– Понятно, – сказал я. Картина преступления стала в моей голове обрастать деталями. Странно, почему только он ведёт себя так глупо, по сути, роет сам себе яму? Не может быть, что это не он. А может, рассчитывает, что я так и подумаю, тогда он великий артист. – Скажите, Роман Викторович, а в квартире и гараже Крюгера, точнее гражданина Попкова, вы бывали?

– Да бывал, я же говорю, что Библию с ним изучаю, обычно у него дома на кухне, когда жены дома нет (она у него рьяная православная и против этого изучения), а когда она дома, то в гараже пару раз встречались. Вы, Андрей Игоревич, всё-таки решили, что это моя работа? Ну, что ж, вполне логичное заключение, только все улики косвенные. Очень надеюсь, что вы докопаетесь до истины, а не спишите всё на меня, – он с какой-то тоской в голосе сказал это и глубоко вздохнул. – В Библии есть такие слова: «Во всём поступайте с людьми так, как хотите, чтобы они поступали с вами». Я всегда считал тебя, Андрей, порядочным человеком, живущим по этому правилу, и очень надеюсь, что ты не изменился.

Он встал и спокойно сказал:

– У вас больше нет вопросов? Извините, но мне работать надо.

Мы официально попрощались. Я вышел из квартиры с двояким чувством: с одной стороны, я был уверен, что это дело провернул Роман, а с другой, что-то глубоко в сердце твердило, что не мог он этого сделать. Продолжая думать об этом, я спустился во двор, сел в машину и поехал в управление.

По дороге я решил встретиться с Профессором, так звали моего осведомителя. Созвонившись с ним, я подъехал к небольшому кафе на углу улицы возле городского парка, оставил машину на стоянке и зашёл внутрь. Уютный зал был пуст, я прошёл к столику в углу, сел и заказал обед на двоих. Через несколько минут в кафе зашёл худой пожилой мужчина в потёртом сером костюме, чистая рубашка была не глажена, а на голове у него была фетровая шляпа с засаленными краями.

– Здравствуйте, Андрей Игоревич! – сказал вошедший, сняв по пути шляпу, и, слегка поклонившись, прижал её к груди.

– Здравствуй, Профессор! – ответил я и предложил присесть и отобедать, зная, что сам он никогда не сядет без приглашения.

Аркадий Павлович Мяусов – полное имя этого человека, бывшего лектора культпросвета (отсюда и кличка), но после падения СССР оставшегося без работы, спившегося, выгнанного из дома женой и уже долгие годы живущего в подвале местной кочегарки при городской бане. Профессор был интеллигентным бомжом: мог поддержать любой разговор, был очень эрудирован, следил за своим внешним видом и регулярно мылся в бане. Мы с ним познакомились давно, он часто помогал в различных делах, так как был в курсе почти всех дел происходящих в нашем районе. Пил он по-прежнему, но тоже интеллигентно, каждый день, но по чуть-чуть, как он любил говорить.

– Скажи, Профессор, что ты знаешь о Глыбе? – спросил я его, когда он уселся и, заткнув салфетку за ворот рубашки, принялся хлебать щи.

– Это бывший пахан, который святым стал?

– Что значит святым?

– А то и значит, уважаемый Андрей Игоревич, – энергично заговорил он, усердно жуя хлеб и прихлёбывая из ложки. – После отсидки он вернулся другим человеком, говорят, был бандюком ещё тем, а пришёл овца овцой. Он в тюрьме еговистом стал. Я про эту секту в своё время столько лекций прочитал, что знаю их, как облупленных.

– И, что же ты знаешь?

– Американская тоталитарная секта, держит своих адептов под строгим контролем: не разрешают им переливать кровь, строить семью с инакомыслящих, служить в армии. Кроме того они полностью переписали Библию под себя и исказили все христианские учения. В последнее время их развелось очень много и у нас в городе, люблю с ними поспорить, наивные люди, верят во всякий бред!

– А на сходках у них бывал?

– Да, ваши коллеги из КГБ просили. Так ничего особенного: сидят Библию читают, свои журналы, песни поют и все, как попугаи, одно и тоже тараторят. Я даже на их конгрессе был. Народу тьма! Все чистенькие, культурные, какие-то чужие, не русские! Я хотел на бутылочках там подзаработать, ведь народу полный стадион, так где там! Даже фантиков после себя не оставили! Крохоборы! Чистота после них, словно саранча прошла. Я же говорю: не наши они, не русские. То ли дело, когда футбол: и пивком угостят, и сигареткой, и речь привычная, родная, православная.

– Понятно. Так, что Глыба завязал?

– Совсем завязал. Вы не поверите, уважаемый Андрей Игоревич, строителем стал, точнее фирму открыл по ремонту квартир, говорят, одна из лучших в нашем районе. Конечно, может, это только прикрытие, но ничего не слышал. Это ему, скорее всего, всё-таки сектанты голову заморочили.

– А про бывшего следователя Львова Романа Викторовича, что тебе известно?

– Про Романа Викторовича ничего, знаю, что ушёл из органов и пропал.

– Что говорят об убийстве его отца и матери по улице Нахичеваньской?

– Так полковник ФСБ – это его отец, получается, …Роман Викторович тоже в секту попал. Говорят, что дети сектанты родителей из-за наследства порешили, а Крюгера, помните ведь его? Так вот, его подставили.

– Хорошо, спасибо за информацию! Вот деньги, как поешь, расплатишься, а я побежал дальше. Если что-нибудь узнаешь, звони!

– Хорошо, уважаемый Андрей Игоревич, только вы мне киньте полтинничек на ваш телефончик, а то он без денег не звонит.

– Ладно, сейчас положу, – сказав это, я быстро встал и вышел. Мне был неприятен этот человек, что-то в нём было отталкивающее и мерзкое. Не знаю что, то ли его лизоблюдство, то ли его манера говорить, а скорее всего его образ жизни лентяя и пьяницы. Но его помощь порой была просто необходима, поэтому я купил ему дешёвый сотовый телефон для связи и регулярно пополнял его счёт.

После обеда я возился с бумагами, эта часть работы мне особенно не нравилась. Правда, с появлением компьютеров стало намного легче писать бумаги, естественно, и требовать их стали больше. Не нужно теперь было переписывать сотню раз одни и те же казённые фразы. На освоение новой техники ушло пара лет, но зато теперь я, хоть и не хакер, но скопировать часть текста и перенести в другой документ, научился. Оформив ордер на обыск, мы всей группой выехали на квартиру Ромы.

Дверь нам открыла стройная женщина лет тридцати с шикарными чёрными волосами, в красивом длинном платье. Точёные черты лица и грациозные движения просто влюбляли в себя; я поймал себя на мысли, что не могу оторвать глаз от этой красоты.

Выполнив необходимые формальности, мы принялись за осмотр комнат: Петя с Сергеем и хозяином пошли в кабинет, я стал осматривать шкаф с книгами в гостиной. Хозяйка села на край дивана и спокойно наблюдала за происходящим. Когда я проходил мимо, услышал ангельский голосок:

– Нелёгкая у вас работа!

– Что вы имеете в виду? – не зная, что сказать от неожиданности, спросил я.

– То, что трудно, очевидно, бороться с преступностью, когда её становится всё больше.

– Здесь вы правы, работы хватает, – смущённо сказал я, робея перед такой красивой женщиной.

– Люди нынче словно озверели, преступление на преступлении и преступлением погоняет, – выкрикнул из кабинета Серёга, постоянно зыркающий оттуда на хозяйку взглядом кота, почуявшего сметану.

– А знаете, что в Библии предсказывалось всё это?

– Что предсказывалось? Что угрозыск зашиваться от работы будет? – усмехнулся я, пытаясь пошутить.

– Да, и даже из-за чего работы у вас будет много, – она быстро открыла толстую книгу, лежавшую на столе, и зачитала, – Но знай то, что в последние дни наступят необычайно трудные времена. Люди будут самолюбивыми, любящими деньги, самонадеянными, высокомерными, богохульниками, непослушными родителям, неблагодарными, неверными, лишёнными родственных чувств, несговорчивыми, клеветниками, не имеющими самообладания, ожесточёнными, не любящими добродетельность, предателями, своенравными, гордецами, любящими удовольствия, но не любящими Бога, имеющими вид преданности Богу, но отвергающими её силу.

– Точно это про нас! Не люди, а звери какие-то, – опять подал голос Серёга. – Сегодня такое порой увидишь на вызове, что волос дыбом встаёт!

– Заметьте, что здесь речь идёт о последних днях, значит, так будет не всегда. Здесь же, в Библии, говорится и о том, что будет дальше. Смотрите! – Она пролистнула несколько страниц и протянула мне открытую книгу, указывая ухоженным пальчиком на строчки внизу страницы.

– Ещё немного, и уже не будет нечестивого; посмотришь на его место, и нет его. А кроткие наследуют землю и насладятся обилием мира, – прочитал я.

– Заметили, что будет с преступниками? Их не будет, а послушные наследуют землю.

– Хорошо бы, если так, но это несбыточные фантазии, – улыбаясь, сказал я.

– Когда-то сотовый телефон в кармане тоже был несбыточной фантазией, а сейчас никого не удивляет. Вспомните, что ваш товарищ сказал о первом пророчестве про людей в наши дни, что оно точно про нас, так и про это, придёт время, скажем, точно про нас.

– Нет, мне это точно не грозит: здесь про праведников речь идёт, а я в Бога не верю, – с усмешкой сказал я, а про себя подумал, почему такая красивая и, с виду, умная женщина верит в такую чушь?

К нам подошёл Пётр и тихо сказал:

– Андрей Игоревич, пройдите в кабинет, там кое-что нашли.

Я извинился перед хозяйкой за прерванный разговор и пошёл с помощником. В кабинете кроме Сергея и Львова были понятые, которых пригласили из соседнего дома. Они все стояли возле стола на котором лежал лист бумаги.

– Смотрите, Андрей Игоревич, – Серёга всегда переходил на официальный тон, когда рядом были чужие, – Здесь любопытный документ нашли, в столе лежал, в кипе бумаг.

Я подошёл к столу и увидел завещание Львова старшего, в тексте говорилось, что он лишает своих детей всех прав на его имущество, и, что всё, что у него есть завещает детдому, в котором он находился некоторое время после войны.

– Откуда у вас эта бумага? – спросил я Романа.

– Не знаю, – твёрдо ответил Львов и, немного помолчав, добавил. – Видимо, кто-то подкинул.

– Кто именно?

– Не знаю.

– Мы вынуждены вас задержать по подозрению в убийстве ваших родителей, Роман Викторович, надеюсь, объяснять почему, не нужно?