скачать книгу бесплатно
Мальчик выпучил глаза:
– Кто это?
– Ну, это ты, братишка! Только теперь вымытый и подстриженный. Сейчас ты похож на настоящего чистого ребенка!
Малыш с подозрением осмотрел свои короткие волосы, впалые щеки, голубые глаза, похожие на лужи после грозы при свете солнца. Потом пожал плечами, то ли не придав значения своему облику, то ли и вовсе не узнал себя. Не одеваясь, он растянулся на досках террасы и подставил кожу ласковым лучам утреннего солнца.
Теперь разделась Авриль. Она была такой же худой, как и Малыш. Темная кожа – покрыта ссадинами и синяками. Она плеснула немного воды на кусок мыла и стала тереть щеки, плечи, маленькие, точно орехи, груди и живот – пустой, бесполезный сосуд. Авриль коснулась левого плеча, где была татуировка в форме черной звезды. Краска выцвела, но навсегда въелась в кожу.
Малыш украдкой поглядывал на Авриль. Он уже спрашивал, откуда у сестры взялась звезда на плече. Девушка ответила, что это было очень давно. Так давно, что она забыла. Конечно, Авриль сказала неправду. Черная звезда будет еще долго жечь кожу.
Авриль обернулась на Малыша:
– Что такое?
– Ничего.
Она завернулась в полотенце и подошла к нему.
– Почему ты так на меня смотришь?
– Как думаешь, я стану когда-нибудь таким же черным? Мне нравится твой цвет. По-моему, круто быть черным. А почему я белый?
Авриль с облегчением улыбнулась. Хорошо, что вопрос не про татуировку.
– Ну, просто так получилось.
– Но на фотографии папа с мамой тоже белые, как я. А почему ты черная, как Сириус?
Авриль пожала плечами:
– Не знаю, наверное, родителям было интересно сделать меня другого цвета.
– Может, когда я подрасту, тоже почернею, стану как ты и Сириус?
– Нет, Малыш, у каждого с рождения свой цвет. Есть вещи, которые люди не выбирают, но они часть нас. Мы все разные.
– А зачем надо, чтобы все были разные?
– Ну, чтобы не скучно было. Представляешь, если бы я, например, была точной копией тебя? Мы бы постоянно дрались из-за шоколада в пайках.
– Но это я ем кашелад!
– О чем я и говорю. Будь я как ты, мы бы только спорили и мутузили друг друга. И надо говорить не кашелад, а шоколад.
Авриль оставила мальчика размышлять над этим. Она осторожно вымыла ноги и подстригла ногти. У девушки были две мозоли. Она проткнула их иглой с вощеной ниткой и подождала, пока вытечет жидкость.
Закончив с этим, Авриль села на чурбан и протянула ножницы Малышу.
– Давай, теперь тебе водить. Только уж постарайся, ладно?
В осколок зеркала Авриль наблюдала, как брат стрижет, и временами давала указания, чтобы он не испортил ей волосы. Девушка понимала, что глупо беспокоиться о прическе, но ничего не могла с собой поделать.
В зеркале Авриль наблюдала, как ножницы корнают ее каштановые локоны. Она видела угловатое лицо. Худое и жесткое, похожее на камень. Темная кожа уже в морщинках от солнца, ветров и холода, черные глаза со зрачками с булавочную головку. Ничего не осталось от детства – Авриль едва узнавала себя. Она помнила, что у папы был фотоаппарат и дома на стенах всегда висели снимки. На память о путешествиях, походах в бассейн, рождественских ужинах. Как давно это было. Раньше Авриль нравилось, когда папа ее снимал. Прежде все любили фотографироваться. Снимки были повсюду: на стенах, на улицах, на экранах. Сегодня это казалось нелепым. Странная привычка, – думала Авриль. – Люди без ума от собственных портретов. Зачем они были нужны? Возможно, это был способ удостовериться, что ты еще существуешь в невероятной толкотне разных жизней, которыми кишела Земля. Или попытка оправдать собственную ничтожность. Конечно, последующие события доказали людям, что они ничуть не важнее деревьев, рек или птиц. Человечество так же недолговечно. Жизнь испарялась быстро, а фотографии – еще быстрее. Кто скажет, где все эти изображения теперь?
Закончив с волосами Авриль, Малыш встал перед ней и прищелкнул языком. И она поняла, что красива. Взгляд Малыша стоил любых фотографий.
66
Они вышли на заре.
Каждый нес рюкзак, где лежало все необходимое для похода: нож, веревка, карта, фонарик, спасательные одеяла и два последних пайка из ящика. Авриль также взяла кассету и книгу для Мадам Мо. Накануне она легла поздно, потому что решила закончить запись. Отчасти из-за Мадам Мо, отчасти потому, что сама не могла бросить героев. Сидя на террасе, Авриль плакала, когда влюбленные соединились в смерти.
Шел мелкий и на удивление теплый дождь. Над соснами нависли тяжелые, темные, как баклажан, тучи.
– Не отходи от меня, Малыш, хорошо?
Если смотреть с Дуба, мир выглядел совершенно безжизненным, но Авриль знала: так только кажется. С одной стороны, лес защищал их от мира. С другой – мешал увидеть, что стало с миром за его пределами. Война кончилась, когда кончились солдаты, много лет назад. Теперь от них, должно быть, осталась одна пыль, как и от ополчения Черных Звезд. Но на прощание война разбросала бомбы. Порой было слышно, как они взрываются вдалеке. Эти взрывы будили в душе Авриль тяжкие воспоминания. К тому же всегда был риск нарваться на бродяг, потерянных путников в поисках еды. Когда она нашла лесное убежище, мир умирал с голоду. Авриль подозревала, что дела лучше не стали. Она уже не помнила, когда слышала звуки самолета, – капсулы выживания больше не сбрасывали. Когда последние пайки будут съедены, останется только подъедать оставшиеся коренья. Человек теперь вынужден вести себя как животное. Как насекомое. Обгладывать весь мир, как кость, пока не останется ничего. И что потом? Что будет дальше? Авриль старалась об этом не думать.
Она взглянула на Малыша, который беззаботно семенил впереди, радуясь, что спустился с дерева.
Походы к капсуле приводили мальчика в восторг. Как будто мир вдруг расширялся вокруг Дуба и вокруг него самого. К тому же Малыш знал, что в конце пути их ждет Мадам Мо с нутовыми оладьями.
С Мадам Мо Авриль познакомилась в тот день, когда нашла капсулу выживания. Уже много часов девушка шла на звуковой сигнал, указывавший путь к запасам еды и предметам первой необходимости. Сигнал был совсем слабый, да и капсула могла оказаться пустой. Но у Авриль не было выбора. В хижине почти не осталось припасов. Подойдя, она увидела, что над капсулой склонилась пожилая женщина с кожей оливкового цвета. Авриль приблизилась, сжимая в руке нож. Девушка и старушка смерили друг друга взглядами, пытаясь понять, кто та другая, что пришла за съестным. Люди в этом мире давно стали врагами, готовыми убить за пакет растворимого супа. Наконец после напряженной тишины Мадам Мо сказала дребезжащим голосом: «Думаю, здесь хватит на нас обеих. Скажи, тебя не затруднит помочь мне?» Она указала на матерчатую тележку, доверху набитую продовольствием. Только потом Авриль заметила, что под бело-голубым халатом у пожилой леди был обрез – ружье со спиленным стволом, которым можно легко снести голову. Они договорились, что будут делить пайки, и со временем подружились. Малыш решительно покорил сердце старушки. И это было взаимно. Мальчик привязался к Мадам Мо, да и могло ли быть иначе? Не считая Авриль, пожилая женщина была единственным человеком, кого Малыш видел с тех пор, как вырос. Вдобавок Мадам Мо прекрасно готовила.
Погода стояла невыносимая, будто в тропических джунглях. Из-за дождя, который никак не кончался, брату с сестрой приходилось идти, укрывшись спасательными одеялами и задыхаясь от жары. К полудню они остановились пообедать в каком-то сарае, вероятно, прежде бывшем охотничьей хижиной.
Малыш отказывался от еды:
– Я больше люблю оладьи.
– Придется ждать до вечера, Малыш!
– Думаешь, она их приготовит? У нее же осталась мука, правда?
– Ну конечно, не волнуйся.
Внезапно дождь прекратился, словно где-то в небе закрыли кран. Проглотив свой паек, Малыш побежал играть вокруг хижины. Авриль взяла с брата обещание, что он будет осторожен.
– Ну конечно, не волнуйся, – передразнил ее Малыш.
Девушка шлепнула мальчика рукой, потом легла на папоротник.
Спустя некоторое время Малыш позвал сестру:
– Авриль, иди сюда, я нашел жвотную!
Она встала и пошла на зов, к зарослям сухого можжевельника чуть в стороне.
Мальчик склонился над каким-то пыльным клубком.
– Что это? – восторженно спросил он.
– Лиса.
Шкура зверя была покрыта серой, чуть смолистой пленкой. Возможно, мех стал таким под действием радиации, ядов и времени. Пасть лисы была открыта, и в ней ясно виднелись острые, как лезвие, зубы и задубелый, точно старая кожа, язык.
Животные завораживали Малыша. Иногда он находил их по дороге к капсуле и тогда расспрашивал Авриль про эти мумии. Мальчик интересовался названиями, и она усердно рылась в памяти. Когда же не могла вспомнить, то обращалась за помощью к Книге или что-нибудь выдумывала.
Малыш хотел знать об этих хрупких статуях всё, раз они когда-то были живыми и бродили по свету. Особенно его впечатляли птицы. То, что могло перемещаться по воздуху без видимых усилий, казалось мальчику чудом. Это и было чудесно, насколько Авриль могла помнить. Она больше пяти лет не видела птиц, даже мертвых. А Малыш их вовсе не знал. Большинство мелких животных – крыс, собак, кошек, птиц – давно перебили ради мяса, а оставшиеся умерли от болезней и старости. Сегодня от них не осталось следа. Авриль и Малышу доводилось встречать оленей, кабанов, других больших зверей, которые чудом спаслись и умерли здесь, в лесу. Возможно, они устали от борьбы и одиночества или от осознания, что они – последние представители своего вида.
Малыш, не прерывая, слушал рассказ Авриль о том, как эти существа жили прежде. После того как сестра сообщала ему все, что помнила, мальчик вставал на колени перед мертвой оболочкой и пристально смотрел на нее, словно хотел запечатлеть в памяти формы всех животных. Затем надавливал пальцем, и мумия рассыпалась в пыль. Этот процесс не был забавой для Малыша. Он проделывал всё с серьезным лицом, как будто воздавал животным должное, помогая окончательно исчезнуть с лица земли – или вернуться в землю.
Малыш занес руку над лисой. Он надавил указательным пальцем на морду, и животное рассыпалось облаком пыли. Мальчик смотрел на побелевший палец. Потом поднял глаза на Авриль и тихо спросил:
– Как это, Авриль?
– Что, братишка?
– Когда умираешь, как это?
Девушка положила руку на его детскую голову.
– Пошли, Малыш, нас ждет Мадам Мо.
– Ты можешь сказать мне, сестренка. Я уже не такой маленький. Я понимаю, это как когда лиса умерла. Она вся белая. Дерево – сухое. Пчица – не знаю. Не представляю, чтобы она умерла. Но если умерла, то – вся нежная. А мы же как лисы и как деревья. Почти как пчицы. Я знаю, когда-нибудь мы умрем. Но кое-что я не знаю: как это, когда умираешь?
Авриль медлила.
– Как это? – настаивал мальчик.
– Мы каждый день чуть-чуть умираем, Малыш. Сами не замечая. Вот почему жизнь драгоценна. Нельзя ее растрачивать.
– Значит, умирать и жить – одно и то же?
– Дети не умирают, малыш. Дети растут.
Малыш поднялся и сунул свою маленькую ручку в ладонь Авриль.
– Я надеюсь, перед тем как умереть, мы еще очень долго побудем живыми. Вместе…
65
К Мадам Мо они пришли днем.
Старушка жила в роскошном загородном доме: весь из дерева и стекла, он притаился на окруженной столетними дубами лужайке, точно в шкатулке. Прежде Мадам Мо служила у жившей здесь пары. До сих пор она называла их господином и госпожой. Когда начались беды, хозяева дома отправились в город, уладить кое-какие дела. И так и не вернулись. Имение стало принадлежать старушке. И все же Мадам Мо сохранила прежние привычки. Каждый день она подметала и мыла полы, часто выбивала ковры, без устали прогоняя звездную пыль. Она всегда была в бело-голубом халате на случай, если хозяева внезапно вернутся. Хотя прекрасно знала, что господин с госпожой не вернутся никогда.
Авриль и Малыш прошли по усыпанной гравием тропинке, которая прежде, вероятно, вилась между цветочными клумбами, где теперь серела пустая земля. От почвы поднимался плотный и густой туман. Пожилая женщина стояла на крыльце перед огромной застекленной дверью. Хоть Мадам Мо и ослепла, но сохранила весьма чуткий слух.
– А, – сказала она, улыбнувшись, – это вы! – Старушка опустила обрез, такой огромный в ее руках. – Никак на базар собрались?
– Мадам Мо!
Малыш побежал вперед и повис на шее пожилой дамы, что не составляло ему труда: Мадам Мо была невысокой, ростом чуть-чуть выше мальчика. Она зарылась носом ему в шею.
– М-м-м… Как вкусно ты пахнешь, Малыш!
Мальчик скорчил Авриль гримасу.
– Да. Мы помылись нагишомицеликом!
– И правильно сделали, – одобрила Мадам Мо. – Нет ничего лучше, чем запах чистого ребенка. Ну, входите в мои хоромы. Только ноги вытирайте. Ты тоже, Малыш!
Она провела их на кухню. Под потолком благодаря двум солнечным батареям тускло горела лампочка. Всякий раз, попадая сюда, Малыш стоял с открытым ртом и удивлялся, как это Мадам Мо умудрилась поймать цвезду. Только нутовые оладьи могли затмить это чудо.
– Как добрались? Хорошо? – спросила старая дама.
– Да, – ответил Малыш, – и даже лису видели! Но она была мертвая.
Мадам Мо потрепала его по щеке.
– Ну да, помнится, когда-то тут повсюду бегали лисы. И совсем не боялись, нет. С одной я даже подружилась. Я звала ее Веником.
– Веникон?
– Да. Странное имя для лисицы, правда? Так вот, как-то утром я увидела ее на диване в гостиной. Дверь на веранду всю ночь была открыта. Вот лиса и устроилась спокойно на подушках. Когда хозяева увидели животное, то госпожа очень испугалась, а господин чуть не упал в обморок. Они попросили меня устранить «проблему». Я не знала, как мне быть. Господин предлагал мне сходить за старым ружьем, которое он выиграл в карты. Я отказалась. Не могло быть и речи о том, чтобы причинить животному вред. Тогда я взяла веник и стала слегка похлопывать лису, чтобы прогнать. Но это не произвело на нее должного эффекта. Похоже, лисице даже понравилось. Думала, я ее щекочу. Она ерзала на спине и подставляла мне живот! Но все же потом ушла. И вы не поверите, на следующее утро лиса стояла за дверью и ждала, чтобы я пощекотала ее веником! – Мадам Мо пожала плечами. – Так она приходила не одну неделю, а потом вдруг исчезла. Видно, повстречала охотников. Охотники – это звери страшнее лис! – Она протянула брату с сестрой по стакану воды. – Вы уже доели запасы?
– Да, – сказала Авриль, – у Малыша аппетит великана. А у вас что-нибудь закончилось?
– Нет, всё в порядке, моя дорогая. Знаешь, я ем как птичка. – Мадам Мо указала на полную сумку одежды. – Я тут связала кое-что для Малыша. Он ведь снова подрос, да?
Авриль не могла не согласиться.
– Дети растут не по дням, а по часам! – воскликнула старушка. – Но вещи мы посмотрим завтра. Вы ведь ночуете здесь, верно?
Малыш едва сдержался, чтобы не спросить, планирует ли Мадам Мо приготовить на ужин оладьи.
Тусклые глаза Мадам Мо забегали.
– О, я почти не вижу, но зато чувствую, что кто-то здесь очень голоден.
Малыш радостно хлопнул в ладоши.
Старушка стала открывать шкафчики в поисках какой-нибудь еды для мальчика, но полки были пусты. Наверное, она уже давно доела последний паек. Авриль гадала, сколько дней Мадам Мо ничего не держала во рту. До чего худой она была под своим вечным халатом.
– О, гляди-ка, что я нашла!
Театральным жестом она поднесла наполовину пустую банку нутовой муки Малышу под нос. Тот щелкнул языком.
