скачать книгу бесплатно
– Погоди, конечно, помню, только не очень хорошо…
Я знала безалаберную Катьку еще со школы, поэтому удивилась, что она работает бухгалтером, но она еще тогда говорила мне, что в работе – совершенно другой человек. Очень интересно! Но сейчас, как я ни старалась, вытрясти из Катьки что-нибудь путное мне никак не удавалось.
– Ты хоть помнишь, что твой Анатолий выяснял отношения с Грушей?
– Ты знаешь?
– Ты что, лапшу мне на уши вешаешь? Прикидываешься дурочкой, мать твою, – грубо одернула я эту балаболку (иногда это помогает, сработало и на этот раз).– Значит, это ты помнишь, а где была, не помнишь?
– Ладно тебе, Тань, – сбавила она обороты, – я просто не хочу Толику навредить…
– А если твой Толик – убийца? А может, и ты с ним заодно, а?
– Да ты что, Тань? – она испуганно заморгала ресницами.
– Ничего. Говори, из-за чего они отношения выясняли?!
– Толик взял у Грушина сахар на реализацию, а тот требовал с него деньги.
– Много?
– Что много? – туповато переспросила Катерина.
– Катя! – Я строго посмотрела на нее.
– Двадцать тонн.
– По нынешним временам это около двухсот тысяч?
– Немного меньше, сто восемьдесят. Да что тебе Толик-то дался? Лидка вон у Грушина десять штук баксов взяла на квартиру полгода назад, ремонт там сделала, скоро переезжать будет. А должок теперь с нее спишется, что ли?
– Почему Абрамов не отдавал Грушину деньги? – поинтересовалась я, пропустив мимо ушей замечание по поводу Говорковой.
– Так ведь не продали еще.
– И Грушин этого не знал? – Я в упор посмотрела на присмиревшую Катьку.
– Как тебе сказать… – замялась она.
– Говори как есть, для тебя же будет лучше, – я видела, что Катька соврала мне, когда сказала, что сахар не продан.
– Ну, не весь еще продали…
– А может, продали и решили денежки покрутить? – прищурилась я.
– Ну что ты, Тань, – Катька обиженно надула губы.
– Так зачем же ты своего Толика поволокла туда, где будет Грушин?
– Да как-то не подумала. – Наклонив голову, Катька пожала плечами.
Памятуя о Катькином легкомыслии, в это поверить было нетрудно.
– Ладно, а теперь попробуй-ка вспомнить все с самого начала: как в сауну приехали, где кто был и чем занимался, – я ободряюще посмотрела на Ерикову.
– Ну, в кафе посидели, а потом, когда все уже датые были, решили в сауну поехать…
– Это твой Толя предложил?
– Ты и это знаешь? Откуда? – опять как-то обиженно прогнусавила Ерикова.
– Профессия у меня такая, – усмехнулась я. – Мне многое известно, так что лучше не ври и не выкручивайся, а то ведь я могу заподозрить что-то неладное.
– Да мы в этой сауне с Толиком не раз были. Там, надо сказать, неплохо, и Толик там – дорогой гость, – в глазах Катьки блеснула гордость. – Он и предложил всем туда двинуть, а что здесь плохого?
– Ничего, просто я должна знать все обстоятельства, понимаешь? Предположим, вошли вы в эту проклятую сауну, что было дальше?
И Катерина в своей путано-вязкой манере, постоянно спотыкаясь и возвращаясь к сказанному, отдавая дань бабскому красноречию, рассказала мне, что было дальше.
Облачившись в простыни, компания в полном составе сразу же заполнила обе сауны. Потом одни пошли в бассейн, другие – в душ, и в конце концов все собрались в комнате отдыха, чтобы продолжить возлияния. Порядок того, что происходило после, память Катерины воспроизвести отказывалась. А тут еще и утопленник – было от чего потерять голову!
Под конец Ерикова все-таки вспомнила, что, когда Беркутов стал звать на помощь, она была в массажной, но что она там делала и как туда попала, как ни билась, вспомнить не могла. Зато память Ериковой оказалась более цепкой, когда речь зашла о совместном посещении душа Шубиным и Купцовой. Это смешное обстоятельство навело меня на мысль, что людям больше свойственно следить за поступками других, а не за своими собственными.
Память Ериковой проявила прямо-таки дьявольскую изощренность, когда я спросила мою одноклассницу, кто стоял рядом с трупом в тот момент, когда она подошла. По ее словам выходило, что Беркутов со Ступиным как раз в этот момент вытаскивали тело на бортик, почти следом подошел Абрамов, затем подтянулись Шубин, Купцова, Говоркова и Лужина, последним подошел Верещагин. Что ж, это уже кое-что.
Я оставила Ерикову в состоянии легкого транса, вытряхнув из нее, пожалуй, все, что она могла хранить в своей черепушке. Среди самого разнообразного хлама там были и стоящие вещи. Например, информация о долге Говорковой Грушину.
* * *
Одно из бесспорных достоинств человека, а тем более частного детектива, – умение использовать время по максимуму. Для того чтобы лучше представить себе обстановку сауновских «посиделок», сразу после визита к Ериковой я решила поехать на Татарскую.
Рассказ Катерины был довольно эмоциональным и потому сумбурным. Мне он представлялся чем-то вроде облака с размытыми очертаниями. Оказавшись на месте событий, я наверняка смогла бы придать этому довольно эфемерному, в моем представлении, объекту более ясные и строгие контуры.
Возле сауны на Татарской было пусто. Холодный сильный ветер пробирал до костей, рвал волосы, бил наотмашь по лицу. Я нажала на красную кнопку звонка и ждала не меньше минуты, прежде чем дверь открылась.
– Чего надо? – грубо спросил грузный парень с заспанным лицом и всклокоченными волосами.
– Пожарная инспекция. Мне нужно осмотреть помещение, – резко сказала я, сунув ему под нос красные корки удостоверения и бесцеремонно проталкиваясь внутрь. Я порядочно задубела и вовсе не склонна была разводить антимонии.
Парень оторопел и отпрянул, пропуская меня в помещение. Он стоял, недоуменно почесывая затылок.
– Начальства нет, – как-то испуганно промямлил он, вынимая руку из колтуна волос.
– Неважно, я только проверю дымоходы, – не дожидаясь особого разрешения, я двинулась по коридору, – где у вас сауна?
– Прямо, через комнату отдыха и – налево.
Парень закрыл дверь и невесело поплелся за мной.
В коридоре было отвратительное освещение, пахло сыростью и вениками.
Миновав комнату отдыха, я оказалась в предбаннике и остановилась перед двумя дверями, обитыми деревянными рейками.
– Парные здесь? – строгим голосом спросила я парня.
– Угу, – промычал он.
– А эти двери куда ведут?
– Здесь бассейн, – указал он на стеклянную дверь, – а там душ.
Я заглянула в парные, втягивая ноздрями сухой горячий воздух. Неплохо было бы здесь засесть на некоторое время – я уже начала согреваться, но легкий озноб все еще бродил по телу. Испустив вздох сожаления, я открыла стеклянную дверь и ступила на кафельную плитку. В тускло освещенном помещении бассейна мои шаги отдавались четким эхом.
– Иди погуляй пока, – я обернулась к патлатому, – если понадобишься, я тебя позову. Как тебя кличут-то?
– Колей, – вяло отозвался мой сопровождающий.
– Иди, Коля, отдыхай, я скоро.
Коля снова почесал затылок и, пробубнив что-то нечленораздельное, флегматично поплелся назад.
Пройдя вдоль бассейна, в котором едва шевелилась зеленовато-голубая вода, я свернула направо, огибая заднюю стену сауны, и оказалась перед белой узкой дверью с надписью «массажная». Направо шли туалетные и душевые кабинки. Оставив их позади, я остановилась у комнаты отдыха.
Интересная планировка: никаких тупиков и из любого помещения можно пройти куда угодно. Спаренная сауна являлась центром, вокруг которого располагались бассейн, массажная, туалет, душ, комната отдыха и две сообщающиеся с ней раздевалки.
Убийца мог попасть в бассейн откуда угодно: из любой раздевалки, из парных, из комнаты отдыха, а также из туалета и душевой. Ситуация, как в романе Агаты Кристи, – убийство в замкнутом пространстве. Я не могла наблюдать за участниками вечеринки ни до, ни после трагедии, и временной ориентир – крик Беркутова, – от которого можно было бы протянуть нить расследования, был довольно зыбок. Дело в том, что установить точное время, когда Беркутов увидел мертвого Грушина, было практически невозможно. Можно было лишь с разной долей вероятности делать предположения о местонахождении в этот момент каждого из участников вечеринки.
Конечно, можно опросить всех по отдельности, но я сомневалась, что смогу по их рассказам воссоздать четкую временну?ю картину.
Сколько прошло времени с момента смерти Грушина до того, как Беркутов обнаружил труп и поднял тревогу?
Убийца мог выследить Грушина, утопить его и, оставшись незамеченным, оказаться где угодно.
Я присела на широкий кожаный диван в комнате отдыха, пытаясь собраться с мыслями.
У кого есть надежное алиби? У Ступина с Верещагиным есть. При условии, что они не сговорились. Хотя какие могут быть общие дела у слесаря с кандидатом в депутаты? Можно, конечно, сделать предположение, что Верещагин подкупил Ступина, чтобы тот подтвердил, что они были вместе, но чем-то мне эта версия не нравилась.
У других вообще нет никакого алиби, но у многих скорее всего нет и явного мотива. Да, задачка не из простых!
Говоркова. Мотив как будто имеется, но могла ли она сделать это чисто физически? Женщине, если она не владеет специальными приемами, справиться с мужчиной довольно сложно. К тому же у Лидки была надежда, что ее состоятельный покровитель поможет ей.
Беркутов. Мог ли он убить? В школе он не выделялся никакими особенными талантами, учился ровно, но в отличники не стремился. Не был ни добрым, ни злым. Для того же, чтобы утопить человека, нужно основательно на него разозлиться.
А если принять во внимание его развод с Купцовой и то обстоятельство, что в последнее время Ольга жила с Грушиным?
Но ведь со времени развода прошло уже два года, и если бы Беркутов хотел отомстить, то, наверное, сделал бы это раньше. Или он все это время копил обиду и, воспользовавшись предоставившимся случаем, в лице Грушина отомстил сразу всем своим обидчикам? Судя по школьным годам, он не был злопамятным, но люди со временем меняются, а десять лет – срок немалый.
Закурив, я поднялась с упругого дивана и направилась к выходу.
Откуда ни возьмись появился Коля и с упреком посмотрел на дымящуюся сигарету в моей руке.
– Проверяла тягу, – объяснила я ему, – все в порядке.
Он услужливо распахнул передо мной дверь.
– Акт проверки получите по почте, – сухо сказала я и спустилась с крыльца.
* * *
Я сидела за рулем «девятки» и смотрела на проносящиеся мимо корявые стволы обнаженных деревьев, серые фасады домов, грязные сугробы, наподобие китайской стены отделяющие тротуар от дороги, и строила предположения, как встретит меня Купцова. Въехав во двор, заваленный снегом, я с трудом нашла где приткнуться.
Лифт поднял меня на четвертый этаж.
– Кто там? – раздался из-за двери недовольный, заспанный голос.
– Иванова Татьяна, я училась вместе с Грушиным.
Щелкнул замок, и дверь открылась. На пороге я увидела стройную блондинку в коротком атласном халате. Ее большие, слегка асимметричные глаза уставились на меня с немым вопросом.
– Мне нужно с вами поговорить, – как можно любезней произнесла я.
– Это срочно?
– Да, и, мне кажется, это в ваших интересах.
– Вот как? – вскинула она прихотливо изломанные брови.
– Я расследую обстоятельства смерти вашего… э-э… Грушина Артема.
– Проходите, – устало сказала она и посторонилась, пропуская меня.
Пристроив куртку на вешалке, я прошла в просторную гостиную, выдержанную в бежево-абрикосовой гамме. Ничего лишнего: комплект мягкой мебели, книжные полки, дорогая аппаратура, журнальный столик со стеклянной поверхностью, в углу – небольшая тумбочка, на которой стоял симпатичный грибок настольной лампы, на окнах – светлые жалюзи. Пол застелен ковром, около подоконника в двух кадках сверкали упругими глянцевыми листьями фикусы.
– Садитесь, – Купцова указала на большой диван с плавно изогнутой спинкой. – Хотите выпить?
– Нет, спасибо, я за рулем, – ответила я, занимая предложенное место.
– А я выпью, – безразлично сказала она.
Она подошла к бару, плеснула в рюмку коньяка и, заправив за уши светлые выбившиеся пряди, села в кресло напротив меня. Я заметила, что руки ее дрожат.
– Вы что же, частный детектив? – спросила она как-то равнодушно.
– Вроде того.
– Так что же вы хотите узнать?
Она говорила медленно и спокойно, такая манера речи меня устраивала.
