Все вернется

– Хомяков слушает… Да, рассмотрел… Да там водитель-любитель въехал в урну… Да, передал в суд… Штраф, это однозначно! Любишь сшибать урны – люби платить за это удовольствие. Не для того они в городе стоят, чтобы каждый, кому вздумается, их сшибал… – Он положил трубку и спросил: – А почему вы чай не пьете?

– Уже пью, – ответила я кокетливо. – А ваша фамилия, оказывается, Хомяков?

– Игорь Игоревич, – поспешил добавить он. – А вас как зовут?

– Лина.

Я и не думала называть Хомякову свое настоящее имя, но и врать было опасно. Он, как представитель власти, мог проверить мои документы. И если смену имиджа я еще могла оправдать своим женским кокетством и стремлением найти новый образ, то чужое имя объяснить мне было бы весьма затруднительно. Поэтому я назвала свое имя, только неполное, если что – скажу, друзья меня так зовут, по-домашнему, коротко и мило.

– Ли-на, – нараспев произнес Хомяков, не сводя с меня глаз. – У вас очень красивое имя… – И он покосился на мой бюст.

Прогремел гром. Мы оба повернули головы и посмотрели в окно: на улице шел дождь.

– А синоптики обещали солнечную погоду, – печально сказала я.

– Я хочу, чтобы ливень был очень сильным, – Хомяков вперился в меня своими бесцветными глазками, – тогда вы не уйдете отсюда еще долго!

Я игриво посмотрела на него и сказала капризно-лукаво:

– У меня машина под окном, Игорь Игоревич.

– До машины вы не сможете добежать: дождь льет как из ведра.

– Она стоит в двух шагах от крыльца.

– Все равно… не уходите!

– Так я уже чай выпила…

– А я вам еще налью!

– Я не хочу чаю.

– А что вы хотите?

– Кофе.

– Тогда я приглашаю вас в кафе!

– В какое?

– Тут недалеко.

– А на чем мы поедем?

– Можем поехать на моей машине.

– А как я потом доберусь до своей?

– Я вас подвезу.

Снова зазвонил телефон. Хомяков посмотрел на меня.

– Почему вы не берете трубку? – удивилась я.

– Мой рабочий день уже закончился, – отрезал он.

– Тогда идем в кафе?

Игорь Игоревич встал и протянул мне руку, как галантный кавалер.

Народу в кафе было мало: кому придет в голову в такой ливень разгуливать по городу и приглашать свою даму в увеселительное заведение? Мы сели за дальний столик. Хомяков заказал нам по чашечке кофе и по одному пирожному «эклер». Обстановка была приятная, играла музыка. Мой кавалер не сводил с меня глаз.

– Лина, где вы работаете?

Хомяков смотрел на меня так, словно собирался меня обворожить. Я удивленно вскинула брови:

– Я похожа на девушку, которая где-то работает?

– А-а… Я имел в виду, каким образом вы получаете свой доход?

– Вы спрашиваете, как налоговый инспектор, – пожурила я моего кавалера.

Он смутился, замялся, что-то забормотал в свое оправдание.

– Да ладно, – великодушно простила я ему эти ментовские замашки, – я работаю на себя, у меня свой маленький бизнес.

– Маленький?

– Да, небольшой. Но мне хватает.

– И какой же у вас бизнес?

Что-то он слишком любопытен! Видит девушку в первый раз и привязывается с такими вопросами. Или в нем говорит мент?

– Вы, Игорь Игоревич, меня сейчас как милиционер спрашиваете или вам просто любопытно? – игриво осведомилась я.

– Мне просто интересно, чем может заниматься такая красивая девушка?

– Мой бизнес вполне легален.

– Я не сомневаюсь!

Мы доели пирожные и допили кофе, но мой кавалер не торопился заказать что-либо еще. Экономный! А точнее сказать, жадный. Мы еще какое-то время беседовали, я кокетничала, он миндальничал. Я очень старалась понравиться ему, он, похоже, преследовал ту же цель. Так что через полчаса, когда мы выходили из кафе, я уже была «очарована» моим новым кавалером.

Дождь все еще лил.

– Я довезу вас до вашей машины, – Хомяков галантно распахнул передо мной дверцу своей «восьмерки».

Я села.

– Вы в каком звании? – спросила я, рассматривая хомяковские погоны.

– А вы разве не знаете, Лина? Три маленькие звездочки – это старший лейтенант.

– Что вы говорите?! Вы такой молодой, и уже старший лейтенант? А вы кто, опер?

– Нет, я следователь.

– Следователь?! В самом деле?! Как это интересно! У меня еще не было кавалера-следователя. А это трудно – работать следователем?

– Как вам сказать, Линочка…

– Ну, хотя бы не опасно?

– О чем вы говорите! Да сейчас по улицам просто ходить – и то опасно! Столько преступников развелось!.. И просто придурков.

– Ой, Игорь Игоревич, и не говорите!

Мы подъехали к стоянке у отделения милиции. Я вышла из хомяковской машины и подошла к своему «Мини-Куперу». Мой кавалер галантно распахнул передо мной дверцу моей машины.

– Лина, мы с вами еще увидимся?

– Ой, Игорь Игоревич, я не знаю. Вряд ли… Я так занята!

– Линочка, не говорите так! Я должен знать, что увижу вас еще.

Хомяков не давал мне закрыть дверь моей машины.

– Ну хорошо, Игорь Игоревич, запоминайте мой сотовый…

Отъезжая от отделения милиции, я просто затылком чувствовала его взгляд. В зеркале заднего вида маячила его тщедушная фигурка, стоявшая на том же месте и смотревшая мне вслед. Так, ну, кажется, задача начала выполняться. Я познакомилась с Хомяковым, заинтересовала его, теперь увлечь бы его посильнее! Если он позвонит – а я была в этом уверена, – я соглашусь на свидание и стану обрабатывать моего кавалера всерьез.

Я приехала домой и поставила машину во дворе. Ариши не было, скорее всего, дед отправился в казино. Дождь закончился, стоял прохладный, но тихий вечер. Посижу одна и обдумаю план моих дальнейших действий. Я разогрела блинчики с мясом и села ужинать.

Итак, контакт с Хомяковым налаживаю я. Алина спаивает бабушку-санитарку из роддома. Необходимо, чтобы та подольше не выходила на работу, тогда ее наверняка уволят. А мы подошлем туда своего человека. И будет у нас в роддоме «засланный казачок»! Кстати, кого-то надо найти на эту роль. Кто может пойти работать в роддом? Юлиане нельзя, ее там знают, ее маме – тоже, у них с дочерью одна фамилия, Алина на такие «должности» вообще не годится, она в принципе не может работать физически, тем более за маленькую зарплату. Тогда кто?

А может, у Любимовых имеется на примете подходящая кандидатура? Я набрала домашний номер Юлианы.

– Юль, это Полина. Скажи, у вас есть кто-то неработающий, кто мог бы на время устроиться в роддом на почетную должность санитарки?

– Даже не знаю. Надо подумать… А возраст значение имеет?

– Ничего такое тут значения не имеет. Роддому скоро срочно понадобится санитарка. Так что, Юлиана, думай! А то туда пригласят постороннего человека, и все наши труды пойдут прахом.

– Полин, я даже не знаю… Давай я с мамой посоветуюсь и перезвоню тебе.

Она отключилась. Я сделала себе бутерброд с сыром и налила чай. Так, идем дальше! Юлиана следит за главврачом из роддома. Я научила ее гримироваться и переодеваться, так что Ангелина Романовна не должна ее узнать. Ну, разве что Юлька столкнется с ней буквально нос к носу. Но этого случиться не должно, если она будет точно соблюдать все мои инструкции.

Зазвонил телефон. Я подняла трубку.

– Полина, это я, Юлиана. Мы посоветовались с мамой… Короче, у нас есть хорошая кандидатура. Буквально несколько недель тому назад мамина сестра, тетя Валя, вышла на пенсию. Она могла бы пойти работать в роддом. Если…

– Что «если…»?

– Если ее возьмут. Она ведь работала в Пенсионном фонде. Такие люди, как правило, санитарками не устраиваются. Это не вызовет подозрений?

– Не должно. Надо придумать ей легенду, почему она пошла именно в роддом и именно санитаркой.

– Да, мы подумаем… Я попозже перезвоню.

– Ты за Ангелиной сегодня следила?

– Да. Ничего особенного я не увидела. С работы она, как обычно, ушла вскоре после выписки женщин. Зашла в продовольственный, отоварилась, потом отправилась в ателье, наверное, шьет что-нибудь на заказ… Так, потом она побывала в магазине детской одежды… Потом пошла домой. Все!

– А в магазине детской одежды что она делала?

– Полин, я не знаю, я ведь туда не заходила.

– Жалко! Надо было просочиться следом за ней и посмотреть, что она купила.

– А это важно?

– В нашем деле все важно. У нее дети есть?

– Откуда я знаю! Судя по возрасту, должны быть, и уже не маленькие.

– Так вот, насчет ее детей надо все выяснить. Но это я беру на себя.

Я позвонила моему знакомому журналисту Антону Ярцеву.

– Привет, это Полина. Антон, скажи, тебе что-нибудь известно о главвраче старого роддома, Ангелине Романовне?

– О Жудиной?

– Честно говоря, я не знала ее фамилии. Значит, Жудина?

– Ну да. Что мне известно? А в каком плане?

– Антон, в любом!

– Года полтора тому назад я занимался этим роддомом…

– В связи с чем?

– Там произошла одна не очень-то красивая история… Умер ребенок. Матери его не отдали. Сказали, что у нее родился урод или что-то в этом духе. В общем, мать так запугали, что она и сама не захотела его взять, оставила ребенка и ушла. Она потом полгода лечилась у психиатра. У нее что-то с головой случилось на нервной почве. Но, говорят, она все же вылечилась. Потом даже второго родила, правда, уже в нашем новом роддоме.

– Ну и что тебе удалось нарыть?

– Да ничего особенного. Я даже статью не стал писать, материала было мало.

– А откуда ты об этом случае узнал?

– Муж этой женщины позвонил нам и рассказал. Я покопался, но так ничего особенного и не нарыл. Ну умер ребенок, бывает… Женщина тяжело это перенесла – такое тоже бывает. Она второго родила – и успокоилась. Вроде сейчас у нее все нормально.

– Понятно. А про саму главврачиху ты что-нибудь можешь сказать?

– А что тут скажешь? Она не замужем. И детей у нее нет. Опекает свою сестру и племянника. Лет ей… около тридцати семи. Мне тут по секрету шепнули, что она с мужем лет семь прожила, но детей у них не было, он ее и бросил. У него сейчас другая семья. А у сестры ее муж три года тому назад пропал без вести. Просто пропал – и все. Ушел то ли на работу, то ли к родителям, и больше его никто не видел. Его, кажется, по суду признали умершим. А Жудина с тех пор опекает сестру и племянника. Говорят, это ее единственные родные люди. Она ими очень дорожит. Вот и все, что я знаю.

– Спасибо, Антон.

Я положила трубку. Значит, Ангелина могла покупать вещи племяннику. Кому же еще, если своих детей у нее нет? Так, выходит, она племянника любит? Учтем – и используем это в своих целях. Я помозговала еще какое-то время, потом почувствовала, что хочу немного отдохнуть. Я убрала со стола и поднялась в свою комнату.

* * *

Ариша пришел поздно. Я уже легла, но, услышав, как он возится в кухне, накинула халат и вышла к нему. Дедуля мой был в прекрасном расположении духа. Он начал увлеченно рассказывать, как выиграл сегодня у главврача больницы в покер.

– Представляешь, Полетт, в первый раз мне выпала комбинация «стрейт-флэш» – пять карт «червей», начиная с восьмерки. Редкое везение! В другой раз у меня оказался «кикер». Я блефовал на ставке и опять выиграл! Пришлось угостить доктора на радостях коньячком, а потом мы еще перекинулись в «пульку».

Когда он закончил рассказ, я, наконец, смогла заговорить о своем.

– Дед, а я сегодня познакомилась со следователем, который не хочет заводить дело на главврачиху роддома.

Ариша посмотрел на меня понимающе:

– Я так и знал, Полетт, что ты за это возьмешься. Может, так и надо. Должен же кто-то помочь твоей подружке! Ну и как тебе этот субъект?

– Пока могу сказать одно: он жаден, щепетилен, слишком осторожен… А вообще, такой мерзкий тип, что меня от него просто воротит. Ты не представляешь, как он садится в свою машину!

– Неужели верхом, как на лошадь?

– Нет, конечно, но ритуал, который он каждый раз проделывает, прежде чем опуститься на сиденье, достоин отдельного описания!.. Дед, он к этому готовится, как к поездке в какой-нибудь дальний город. Проверяет, хорошо ли накачаны колеса, смотрит, что у него лежит в багажнике, в бардачке, оглядывает весь салон…

– Может, он проверяет, не подложили ли ему бомбу за время его отсутствия?

– Это карта низкого достоинства! Кому может понадобиться взрывать этого хорька?

– Не скажи! Следователи иногда ведут такие дела!..

Мы поговорили с дедом еще немного, и я отправилась спать.

Глава 5

На другой день, ближе к обеду, позвонила Алина.

– Полин, я все сделала, как ты просила. Купила бабульке шесть бутылок какой-то бормотухи, пять плавленых сырков и столько же банок кильки в томате. Она на радостях даже не спросила, от кого это и за что! Между прочим, она второй день не выходит из квартиры. Так что на работу она сегодня точно не попадет.

– Алина, спасибо, именно это мне и требовалось. Теперь в роддоме, надеюсь, будет работать наш человек! Кстати, как твои успехи в области гипноза?

– Полин, ты не поверишь! У меня получается! И еще, Виктор Генрихович советует мне заняться телекинезом.

– Подожди, а кто такой Виктор Генрихович?

– Как?! Я тебе не говорила?!.. Да нет же, говорила! Я познакомилась с двумя гипнотизерами нашего города. Оказывается, они давно общаются между собой. Второго зовут Эдик, ему двадцать пять лет. Очень талантливый мальчик, подает большие надежды! Я прочитала о них в Интернете, позвонила… В общем, мы встретились, пообщались, я им показала, на что я способна… Виктор Генрихович доволен, говорит, что у меня есть кое-какие данные, только их надо развивать. Дал мне книгу Германа Уолдера «Гипноз – это просто». Я ее сейчас штудирую… Только, Полин, знаешь, тут говорится, что надо все упражнения обязательно на ком-нибудь отрабатывать. Должен быть некий человек, которого гипнотизер…

– Нет, нет, только не я!

– Полина! Для науки…

– Исключено!

– А Аристарх Владиленович?

– Он не может, он спит.

– Он заболел?

– Да. То есть нет. То есть… ему неможется.

– Вот и хорошо! В этой книге говорится, что человека можно вылечить гипнозом. Просто внушить ему, что он здоров, и он проснется здоровым. Попробуем?

– На дедушке? Нет, не стоит…

– Ты не хочешь, чтобы твой дедушка поправился?!

– Алин, знаешь, давай лучше загипнотизируем кого-нибудь другого…

– Кого?! Назови конкретного человека.

– М-м-м… Ну, я не знаю, хотя бы ту же бабушку-пьянчужку… Хотя, нет, неизвестно, как гипноз на нее подействует. Вдруг она бросит пить, начнет вести здоровый образ жизни и пойдет ударно трудиться в роддом, а мне надо, чтобы она пока посидела дома… У тебя разве соседей нет? В конце концов, гипнотизируй прохожих на улице.

– Да?! А это мысль! Я так и сделаю. Только, если у меня ничего не получится, я приеду к тебе, вылечу Аристарха Владиленовича, а потом займусь тобой.

– Меня сегодня не будет дома!

– Тоже мне, подруга называется! Как тебе надо споить бабушку, я за это берусь! А если мне надо потренироваться в гипнозе на ком-нибудь, так вы сразу дружно болеете и уходите из дома!

– Алина, обещаю, я найду тебе подопытного кролика.

– Я надеюсь! – Нечаева отключилась, а я с облегчением вздохнула: на какое-то время в моей жизни я отвела от себя угрозу. Надолго ли?

Переведя дух, я набрала номер квартиры Любимовых.

– Юлиана? Это Полина, здравствуй. Слушай, ты вчера говорила, что твоя тетя готова нести трудовую вахту в родильном доме?

– Да. Во всяком случае, это единственный неработающий близкий нам человек.

– Тогда звони ей, пусть берет трудовую книжку и едет в роддом. Возможно, сегодня у нее появится новая строка в ее трудовой биографии, и твоя тетя освоит новую профессию – менеджер по уборке. Только потом отзвонись мне, доложи, как дела, хорошо?

Я положила трубку. Спустилась в кухню, налила себе чашку кофе из турки и села поразмышлять. Итак, кажется, все при деле. Юлиана следит за главврачом, а ее тетя устроится работать в роддом. Ее, скорее всего, возьмут, так как прежняя санитарка опять прогуливает. Должно же это, наконец, надоесть руководству роддома! И если тетя Валя начнет там работать, через нее я попробую узнать что-нибудь о том, куда делся настоящий ребенок Юлианы. Да и к Ангелине Романовне я окажусь как бы поближе. Очень мне эта дамочка не понравилась! Ее нежелание разговаривать с нами красноречиво свидетельствует о ее стервозном характере. У женщины горе, родился мертвый ребенок, а главврач, по словам Юлианы, обращалась к ней надменно, холодно. Да еще сказала, что, мол, Юлька их обманула, скрыв, что у нее внутриутробная инфекция. Так что, получается, мамаша сама виновата в том, что потеряла ребенка! Да еще этот странный укол, который сделали Юлиане сразу после родов и от которого она уснула, а проснулась с тяжелой головой… Что это ей, интересно, вкололи и зачем? А когда она потребовала принести ей ребенка для кормления, главврач принялась на нее кричать! Интересная манера разговаривать с роженицами! Юлиана рассказывала, что она и ответить толком не могла, голова у нее была как чугунок – гудела и плохо соображала.

Потом я вспомнила, как мы пытались поговорить с главврачом у роддома. А она нам с раздражением бросила через плечо: «Отстаньте, пожалуйста, я уже все вам давно сказала!». И на все попытки Юлианы объяснить, что ей поставили неправильный диагноз, и на требования сказать, где ее ребенок, Ангелина Романовна с еле заметной усмешкой бросила через плечо: «Если вас что-то не устраивает, подавайте в суд, там поговорим». И еще пригрозила, что, если мы от нее не отстанем, она сама подаст на нас в суд. За клевету и вмешательство в ее личную жизнь.

Значит, мы клевещем?! Значит, мы вмешиваемся в личную жизнь главврача роддома и не даем ей спокойно жить?! А то, что ее роддом выдал липовую справку о какой-то там инфекции, – это все ерунда? Инфекция – фикция… Да, с этой дамочкой побеседовать по-человечески не удается. Но как же тогда с ней разговаривать? Запугать ее? Чем? Милиции она не боится, это однозначно. Суда – тоже. Сама пригрозила Юлиане судом. Может, похитить ее, связать и запереть в подвале, пытая ее горячим утюгом и насильно кормя тараканами, пока она не сознается? Да, но похитить человека не так-то просто, как кажется! И потом, где ее держать? В нашем подвале? Не получится. Привезти ее к Юлиане домой и отдать на растерзание ей и ее маме? Вообще-то, стоило бы!

Я, честно говоря, не представляла, как Юлька перенесла такое сообщение о смерти своего ребенка. Мне Алина с помощью гипноза внушила, что я теперь мама, у меня есть ребенок, и то, меня это так взволновало, что я буквально почувствовала, как вся моя жизнь изменилась. Изменилась круто. Это был самый важный момент в моей жизни – я стала мамой! Я так хорошо ощутила это, что, даже проснувшись, понимала, что все воспринимаю как-то теперь по-другому.

Но если со мной это произошло в трансе, под гипнозом, то с Юлианой-то все было на самом деле, по-настоящему. Представляю, как тяжело ей было это перенести!

Нет, я должна помочь Любимовой, должна во что бы то ни стало! Ее сын должен вернуться к мамочке, Юлька непременно должна прижать родного карапуза к своей груди!

Что-то я совсем разволновалась, расчувствовалась и как-то даже раскисла. Нет, не этому учил меня мой дед Аристарх Владиленович! Он учил меня всегда быть собранной, владеть своими чувствами и не падать духом ни при каких обстоятельствах! Так что все: я быстро собираюсь, все сантименты – прочь, мозги – в кучку, сама – как хищник, высматривающий добычу. Никаких эмоций, только факты и холодное сердце!

… А чего бы мне сейчас больше всего хотелось? Горячих щей, красных, наваристых, с запахом лаврушки и укропа. И чтобы сметанка плавала в тарелке таким беленьким островком… М-м-м… Кто бы их еще сварил! Сама я к кулинарным подвигам не готова, это казалось мне непосильным трудом – стоять полдня у плиты, резать, чистить, жарить, парить, чтобы потом за десять минут все это съесть. Мы с дедом прекрасно обходились полуфабрикатами, лишь изредка балуя себя настоящей едой.

Зазвонил телефон. Я взяла трубку. Это была мама Юлианы, Раиса Константиновна.

– Поленька! Приглашаю тебя к нам на обед.

Я стала отнекиваться, что-то плести – мол, мне «некогда», вспомнила о «куче срочных дел», но Раиса Константиновна вдруг сказала:

– А я так хотела накормить тебя домашним борщом! Свежий, только что с плиты…

Я почувствовала, что у меня слюнки потекли, и поняла, что за домашним борщом я готова отправиться хоть на другой конец города. Через пять минут я заводила мой «Мини-Купер».

– Вот пообедаю – и пойду шпионить дальше!

Юлиана рассказывала мне, как она следила за роддомом. Вернее, за главврачом, Ангелиной Романовной.

– На работу она приезжает рано, еще до восьми часов. Но зато уходит в четыре – в начале пятого. Это я еще в роддоме узнала.

– А ты знаешь, что своих детей у нее нет? – огорошила я ее.

Юлиана посмотрела на меня удивленно:

– Нет, я не знала…

– И что она не замужем?

– А у тебя откуда такие сведения?

– Да так, имеются разные источники… – сказала я неопределенно.

– Пока я была в роддоме, я поняла только одно: Ангелина Романовна не любит детей!

Пришла пора мне удивленно приподнять брови.

– Во всяком случае, она не выносит их плача, – уточнила Юлиана.

– И в чем это проявлялось?

– Один раз, когда я была в ее кабинете, по палатам разносили детей для кормления. Стоял такой ор! Так Ангелина Романовна поморщилась, встала, подошла к двери своего кабинета и плотно ее закрыла. Потом она села на место, но поморщилась еще раз. Меня это, честно говоря, удивило. Мне казалось, что главврач роддома должна воспринимать детский плач как самую сладкую музыку. А тебе, Полина, не кажется это странным?

Я немного подумала и кивнула:

– Да, пожалуй. Во всяком случае, если уж она не постеснялась показать это тебе, значит, действительно не любит она деток.

– Как же узнать, кому она отдала моего Ванечку, Полина? Ведь, если она это сделала, она и под пытками не признается…

– Не торопись, Юль, всему свое время…

В комнату заглянула Раиса Константиновна:

– Все, девочки, я побежала, у меня дежурство начинается! Полина, привет Аристарху Владиленовичу! Юлианочка, посуду сложи в раковину, я приду, сама помою.

– Да ладно, мам, я вымою… Иди, не опаздывай!

– Спасибо за борщ, Раиса Константиновна, он очень вкусный! Сто лет такого не ела! – поблагодарила я ее.

Хозяйка помахала нам и убежала на дежурство. Она работала вахтером в офисном здании на Канатной, и в три часа у них была пересменка. Мы с Юлианой остались вдвоем.

– Слушай, Юль, а почему у тебя такое странное имя? Помнишь, в детстве мы тебя звали просто Юлькой, а ты всегда поправляла нас и говорила: «Я не Юля, я – Юлиана!»?

Любимова улыбнулась, должно быть, тоже вспомнив себя девочкой.

– Это придумал мой папа. Его маму звали Юлией, а маму моей мамы – Анной. То есть мои бабушки носили имена Юля и Аня. А когда я родилась, он хотел назвать меня в честь своей мамы, но и тещу не хотел обидеть. Вот так и назвали меня двойным именем. Я это знала с раннего детства, буквально с трех лет. И когда меня звали просто Юлькой, мне было обидно, что имя бабушки Ани не звучит, вот я всех и поправляла… Ну что, чайку попьем?

Она встала, но в это время зазвонил телефон. Любимова взяла трубку.

– Слушаю! Да, я… Здравствуй… Все хорошо, спасибо… Нет, Юр, ничего не надо, я же сказала… Не надо мне никакой путевки! И за твой счет тем более, не надо. Да не поеду я ни в какой санаторий! Хорошо себя чувствую… Нет, правда… Нет, не увидимся… Некогда мне, дела… Это мое личное, тебя это не касается. Юра, прошу, не рви мне сердце, не надо нам встречаться и звонить друг другу тоже, наверное, не стоит. Выйду, но не скоро… Что мне работа, у меня ребенок пропал, мне в себя прийти надо!.. А я знаю, что это неправда, он жив! Его именно похитили, он не умер… Все, не будем об этом! Пока!

Юлиана бросила трубку и пошла в кухню, за принадлежностями к чаю. Вернулась, села за стол и посмотрела на меня:

– Слышала? Звонит, справляется о моем здоровье… Нет, в самом деле, мама права, не надо было встречаться с женатым! Это не моя судьба, я это сразу поняла. Только, Полина, сердцу ведь не прикажешь! Я ему запрещаю, а он все равно мне звонит! Предлагал путевку купить в санаторий, чтобы я нервы подлечила… Всем кажется, что я, потеряв ребенка, умом тронулась!

– Ну, не выдумывай, кому такое кажется? По-моему, ты стала нормальнее, чем была.

– Знаешь, я решила больше не встречаться с ним. Никогда! И с работы этой я уйду. Мама права: чужой муж счастья мне не принесет. Так что – все! Только умоляю: помоги мне найти моего мальчика! Это все, что осталось у меня от любимого человека! И от прежней жизни тоже… Решено! Теперь все будет по-другому…

– Юль, а я чем занимаюсь?!

– Да, да, конечно… Спасибо тебе, ты одна согласилась мне помочь… А сейчас-то мне что делать, Полин?