Карамельные сны

Я опустилась возле домработницы на колени и осмотрела. Пуля попала в висок, женщина совсем не мучилась – умерла мгновенно.

– Женя! – слабо позвала Марина из коридора.

– Стой на месте!

Стараясь ни к чему не прикасаться, я огляделась вокруг: в кухне царил такой же беспорядок, как и в других комнатах. Я тронула руку домработницы; труп уже начал остывать. Кровь тоже перестала идти. Под коротко стриженной головой образовалась внушительная лужа.

Мысленно произведя кое-какие вычисления, я сделала вывод, что стреляли опять-таки с дальнего расстояния. На коротких волосах и возле раны не было следов пороха. И, оглянувшись, я увидела приоткрытую створку окна, от которой откололась большая щепка – теперь она валялась на полу. Итак – снова снайпер!

Я вышла в коридор. Ни слова не говоря, теперь уже я сама схватила Марину за руку и повела за собой – обратно вниз, но не лифтом, а по ступеням. Клиентка не задала мне ни одного вопроса – наверное, догадалась, что произошло.

Мы дошли до окошка консьержки.

– Клавдия Васильевна! – окликнула я склонившуюся над кроссвордом седовласую голову женщины.

– А? Сейчас…

Консьержка подняла на меня глаза, в которых еще стояла мука неразрешенного вопроса.

– Клавдия Васильевна! Кто недавно побывал в квартире Гонопольских? Отвечайте по возможности быстро и не раздумывая!

– А?

Я повторила вопрос.

– Так кто же?

– Вооруженный грабитель, разбойник… – словно размышляя, пробормотала она.

– То есть вы хотите сказать, что сами впустили в квартиру жильцов постороннего человека? Бандита? – сдерживаясь, чтобы не закричать, уточнила я.

– Точно! – обрадовалась моим словам Клавдия Васильевна. – Ну конечно, бандит! Вы правы, правы совершенно!

– В чем?!

– Ну вот в этом! – она ткнула карандашом в лежащий перед нею кроссворд. – Конечно же, «вооруженный грабитель, разбойник», шесть букв – это бандит!

Воспрянув, она записала найденное слово в пустующие клетки кроссворда.

Во мне поднялась волна раздражения.

– Дайте-ка! – протянув руку в окошечко, я вырвала из рук Клавдии Васильевны газету и, свернув в трубочку, легонько стукнула по отделявшему нас барьерчику. – Вы что же, моя дорогая, работы хотите лишиться? И под суд пойти? «Халатность» – такую статью в Уголовном кодексе еще никто не отменял! До двух лет, между прочим!

– Не понимаю, – консьержка смотрела на меня опешив и, кажется, действительно не понимая, чего от нее хотят. – Кто вы? Что вам нужно? Отдайте мне газету!

– Я спрашиваю – кто, какой человек вышел отсюда некоторое время назад? Кто это был? Тот, кого вы сами пропустили в квартиру Гонопольских – и не отпирайтесь, мимо вашей будки этот тип проскочить просто не мог!

– Не понимаю, о чем вы… Марина Георгиевна! – увидев мою клиентку, женщина как будто начала оживать и в глазах ее появилась уже осмысленная тревога. – Марина Георгиевна, скажите своей подруге, или кто она у вас там – коллеге, что я не понимаю, чего она от меня хочет! Вы же сами велели мне пропустить…

– Кого?

– Ну этого молодого человека, друга вашего мужа! Вы сказали, что он ненадолго зайдет, заберет папку с бумагами, которую дома забыли, а на работе она нужна…

– Я так сказала? Вам? – нахмурилась Марина.

– Ну да! По телефону, конечно. А что, вы поправились уже? – наивно спросила она. – Голос-то в трубке у вас хрипловатый был… Я еще настойкой календулы посоветовала горлышко прополоскать, помните!

– Не помню! – отрезала Марина. – Сколько ни напрягаю память – не помню, и все! Поэтому попрошу вас тоже поднапрячься! Когда это он… то есть я, вам позвонила?

– Я же говорю – недавно! Ну может, с полчасика!

– И вы вот так сразу меня узнали? Хотя я и была простужена?

– Не сразу, конечно, не сразу! Я два раза переспросила, кто звонит. Ну вы и представились. А потом сказали – пропустите, Клавдия Васильевна, ко мне в дом молодого человека, он сейчас подойдет документы важные забрать, которые мне на работе нужны! Я еще спросила – а как же он их найдет у вас в доме? А вы сказали – там Шура в курсе. А я еще сказала – знаете, мол, Мариночка Георгиевна, не по инструкции это. Не имею права впускать в дом посторонних в отсутствие хозяев! А вы сказали – в виде исключения, дорогая, я в долгу не останусь…

На этих словах консьержка замолчала и уставилась на Марину в надежде получить на чай.

– Не останавливайтесь, пожалуйста, – попросила я, отвлекая внимание клуши (иначе Клавдию и не назовешь!) на себя. – Итак, вам позвонили, а потом пришел этот молодой человек. Так?

Она кивнула.

– Отлично. И как же он выглядел?

– Ну как… Обыкновенно, как… А что же вы, Мариночка Георгиевна, не знали, какой он из себя, ваш посланец?

– Отвечайте на вопрос! – прошипела Марина. – Я вам потом… расскажу… как он выглядел.

– Ну, что же. Человек как человек. Худой, правда. В куртке черной, воротник поднят, и в шарфе… И еще шапочка у него такая круглая черненькая была на лоб натянута, я еще удивилась, ведь хоть и сентябрь, а рано еще шапки-то носить… Кивнул мне, сказал – к Гонопольским, и в лифт. А я еще ему вслед прокричала, что сорок седьмая, мол, квартира, вдруг, думаю, не знает иль забыл…

– Больше о нем ничего не вспомните?

– Нет… Да и не разглядывала я. Занята была! – она покосилась на газету в моей руке. – А что такое? Случилось что?

– Случилось, – отрезала я. – Такое случилось, что вам на вопросы об этом типе как минимум еще с месяц в различных кабинетах отвечать придется. У Гонопольских в квартире человека убили!

Обе они – и Марина, и консьержка – вскрикнули и прикрыли рты ладошками.

– Звоните в милицию, Клавдия Васильевна. И все им расскажите. Ордена за эти воспоминания я вам не обещаю, но посильную помощь следствию оказать сможете.

– Как же это… Прямо сейчас звонить?

– Прямо сейчас. А если спросят, куда теперь хозяйка подевалась, скажите – исчезла в неизвестном направлении в сопровождении девицы подозрительной наружности.

Маринина рука вновь вползла в мою ладонь. И, не оборачиваясь к клиентке, я и так почувствовала, как она дрожит, я потянула ее за собой.

Мы буквально выскочили на улицу и короткими перебежками добрались до «Фольксвагена».

– Женя! Ты что говоришь?! Шурку нашу – убили?! – набросилась на меня Марина, когда мы отъехали на некоторое расстояние и я остановила машину, чтобы допросить клиентку.

– Скажи, как выглядела твоя домработница?

– Ну, высокая такая, худая… нет, даже тощая, можно сказать, кости торчали… Стриглась под мальчика… Всегда в брюках ходила…

– Все! Ошибка исключена. Ее убили. Вчера, может быть, незадолго до того, как прицелились в твоего Стаса! И опять из снайперской винтовки! Наверное, снова из окна соседнего дома!

Машинально обернувшись на дом напротив, Гонопольская затеребила меня за рукав:

– Из окна? То есть опять с большого расстояния? А как же тот, ну, который подделался под мой голос? Которого впустила консьержка?

– А черт его знает! Может, он приходил убедиться, что жертва мертва?

– А вдруг это был вовсе не убийца?

– Может быть и это, но слишком маловероятно. Ты заметила, он сделал все, чтобы твоя Клавдия Васильевна не разглядела его? Шапочку на лоб натянул, черная куртка с поднятым воротником, шарф… Как хочешь, это подозрительно! Кто так одевается в сентябре и при такой погоде?

– Жень… А что он у меня искал, как ты думаешь? Квартира-то как раскурочена… Просто погром какой-то.

– Ты у меня спрашиваешь, что этот тип искал в твоем доме? – поразилась я. – Это ты должна мне сказать! Что ты прятала в доме? Сейф, тайник, драгоценности, крупные суммы денег, компрометирующие документы на кого-нибудь? Отвечай быстро! И только не ври – дороже выйдет.

Марина моргнула. Всего одну какую-то долю секунды в ее чудных глазах мелькнул расчет: сказать – не сказать? «Скажу», – прочитала я за мгновение до того, как клиентка открыла рот:

– Я… Жень, ну… За несколько месяцев до смерти Макс мне и вправду передал какую-то папку и сказал, что этой папкой можно Попову – это второй соучредитель банка, тоже член совета директоров, что этой папкой можно Попову так нос прищемить, что у него насморк на всю жизнь останется… Они в последнее время сильно между собой не ладили. Макс хотел откупить у Гоги его долю, а Попов на это не шел. Тогда Макс нанял кого-то и…

– Где эта папка? Куда ты ее положила?

– Ну в тайник, конечно.

– Какой тайник, где он находится? Быстро говори, Марина!

– Ой да слушай! Сказать смешно просто! Я этим сейфам, будь они там хоть какими супернавороченными, никогда не верила! Раз кто-то придумал такой сейф со всеми его замками, то найдется и тот, кто эти замки при желании в два счета вскроет, так ведь? Ну или взять тайник: ведь грабитель в первую очередь станет стены простукивать и опять же наткнется на любую пустоту, а это значит, что тайник тоже ненадежно…

– Не тяни.

– Ну короче, все самое ценное я еще по бабушкиному способу прятала, меня мама научила! Видела у нас в гостиной шторы такие парчовые, тяжелые? С бахромой и золотой вышивкой?

– Дальше! – Я смутно припомнила, что именно такие шторы, перехваченные с боков широкими лентами, в самом деле закрывали окна в большой комнате.

– Ну так вот, с обратной стороны я к левой шторине аккуратно так пришила большой карман, из такой же ткани! Незаметно совсем, а между тем туда годовой бюджет России положить можно! И никакой ворюга не догадается.

– Короче! Папка с компроматом – в этом кармане?

– Да, и мои драгоценности, кредитки, кое-какие документы и денег тысяч тридцать, наверное, в валюте… Слушай, Женя! – всполошилась Марина. – Это же все надо немедленно забрать! Сейчас консьержка вызовет милицию, они станут обыскивать квартиру, еще раз перевернут все вверх дном и найдут!

– Если только тот человек в черной куртке не нашел твои сокровища раньше.

– Женя, он не нашел! Если шторы висели на месте, а не валялись на полу – не нашел!

– Они висели на месте.

– Все! – в возбуждении Марина ударила меня по плечу кулачком. – Едем обратно! Немедленно, пока нас не опередили!

– Ты уверена, что не хочешь показать свой компромат следователю?

– Ты что?! Чтобы Попов им заплатил, и они нашу заветную папочку «случайно потеряли»? А ведь партнер Макса и есть убийца, я это чувствую! Больше просто некому!

В глубине души я была с ней согласна. Конечно, не в том, что убийцей обязательно и непременно является деловой партнер Максима Гонопольского некто господин Попов. А в том, что папочка с материалами, при помощи которых можно этого Попова прижать, должна оказаться все-таки в наших руках. В силу своей профессии мне не раз приходилось сталкиваться с работниками милиции и прокуратуры. Были среди них и честные люди… наверное, но как-то мне не сильно повезло с ними встретиться.

А ведь, может быть, ключ к убийствам именно в этих папках, которые Максим Гонопольский принес домой незадолго до смерти?

– Я сейчас, я быстро, Жень! – рванулась клиентка, открыв дверцу.

– Стой! Куда?!

– А что?

– Я твой телохранитель. Сиди на месте! Сама схожу. Мало ли что – если убийца и в самом деле охотится за тобой, значит, может подстерегать за каждым углом!

Марина снова похлопала глазами.

– А как же я останусь здесь… без тебя? Вдруг он сейчас смотрит на нас в прицел своей винтовки и только и ждет, чтобы я осталась одна? – спросила она резонно.

– Не беспокойся, все предусмотрено. Жаль, окна в «Фольксвагене» незатемненные. Так. Быстро перелазь на заднее сиденье и ложись на пол. Я тебя накидкой прикрою. Мою машину в вашем дворе никто не знает. Если ты не будешь маячить в окне, никто даже не догадается, что я постоянно вожу тебя с собой. Как запасное колесо.

Несмотря на нервное напряжение, Марина все-таки улыбнулась моим словам вымученной улыбкой. Ей понадобилось немного времени, чтобы выполнить мои указания и залечь на полу между сиденьями. «Девушка-то тренированная, – подумала я, накрывая клиентку сдернутым с кресел чехлом. – А впрочем, чему тут удивляться, ведь смогла же она холодной ночью перебраться через два балконных ограждения и пожарную лестницу!»

Сделав круг вокруг окрестных домов, мы снова притормозили возле дома Гонопольских. Я оглянулась; ни милиция, ни представители прокуратуры пока не подъехали – если, конечно, консьержка их вызвала.

Дорога была каждая секунда. Я миновала воззрившуюся на меня с немым удивлением Клавдию Васильевну, запрыгнула в лифт и поднялась в квартиру.

Там все было по-прежнему – разруха и хрупающие под ногами черепочки разбитой коллекционной посуды. Не заглядывая в кухню, где лежало тело убитой домработницы, я быстро прошла в гостиную и занялась обследованием штор. Пришитый Мариной карман и в самом деле было не так-то просто найти – девушка неплохо владела рукоделием. Недолго думая, я просто с силой потянула на себя оба полотна – искать стремянку, чтобы добраться до потолка, было некогда, а на общий беспорядок в квартире сорванные шторы вряд ли как-то повлияют.

В гардине лопнула какая-то струна, и тяжелые занавеси, по-человечески вздохнув, рухнули у моих ног. Легкое облачко пыли метнулось кверху, я чихнула и опустилась на колени. Теперь в комнате стало гораздо светлее, да и поиск был существенно облегчен – вот он, карман! Нащупав Маринино хранилище, я вынула из него папку в кожаном переплете, потом вторую – прозрачную, где лежали загранпаспорт, страховое свидетельство и несколько банковских карточек. Последней на свет появилась аккуратно перетянутая резинкой пачка долларов.

Все это я как могла рассовала по карманам и частично сунула за пазуху; консьержке незачем знать, что я покидаю квартиру Гонопольских не с пустыми руками.

Все, можно идти назад.

Стараясь ступать как можно тише, я вышла обратно на лестничную площадку и весьма благополучно, не встретив ни единой живой души, добралась до первого этажа.

И тут меня окликнули.

– Евгения… как вас? Максимовна, да? Евгения Максимовна! – звала консьержка.

Чертыхнувшись, я снова подошла к ее окошечку:

– Вы милицию вызвали?

– Да, жду их вот. Я что сказать-то хотела!

– Ну?

– Вы с Мариной Георгиевной так меня напугали, что я не сразу сообразила… Ох, голова кругом! Этот, который в черной куртке-то приходил, он же в почтовый ящик какую-то записку бросил! Перед самым уходом. У нас почтовые ящики вот в том конце коридора висят. Я еще подумала – зачем это он? Ведь раз от самой Гонопольской посланец, так мог бы эту записку прямо ей в руки и передать. А он – в ящик.

Несколько секунд я внимательно смотрела на Клавдию, пытаясь определить – такая ли она дура, какой кажется на самом деле, или женщина пытается вести со мной какую-то свою, непонятную игру. Работать консьержкой в элитном доме и впускать во вверенные ей квартиры жильцов всяких подозрительных незнакомцев по первому же звонку! Одного этого хватило бы на то, чтобы выписать консьержке волчий билет во веки вечные и разместить везде, где только можно, ее портрет с надписью: «По ней плачет музей круглых идиоток».

– Клавдия Васильевна, я прошу вас сосредоточиться, – сказала я ласково. – Вы ничего не путаете? Совсем ничего? Человек в черной куртке в самом деле являлся сюда и действительно бросил в почтовый ящик Гонопольских какую-то записку? Или, может быть, это был принц на белом коне и подложил он не записку в ящик, а букет алых роз на ваш рабочий столик?

Моего сарказма консьержка явно не поняла. Она задумчиво нахмурила брови, кинула недоверчивый взгляд на свой столик, будто надеясь и в самом деле обнаружить там упомянутые розы, еще немного подумала и сказала на этот раз очень твердо:

– Нет. Был черный человек. И записку в ящик опустил. Я сама видела.

– Ну хорошо.

– Что хорошо?

– Хорошо, что вспомнили. Хорошо, что у вас не склероз – а то бы было неизлечимо.

– Да, – кивнула консьержка серьезно. – Склероз не лечится, по своей сестре знаю. Но знаете что? Говорят, о нем можно забыть!

Вот-вот могла нагрянуть милиция. Счет шел уже на доли секунды. Я пересекла холл и, чтобы не тратить время на возню с замком, рывком вышибла жестяную дверцу почтового ящика. На пол посыпались рекламные проспекты, парочка газет, тяжело шлепнулся глянцевый журнал в целлофановой обложке – но все это меня не интересовало. Я подняла с пола только один, сложенный вчетверо тетрадный лист. Развернула и прочла:

«Северный вокзал, камера хранения, ячейка № 312, код 3842ЛД08».

Интересно… Чем-то напоминает американские боевики постперестроечных времен – после получения таких вот записок непобедимые герои обнаруживали в камерах хранения добротные чемоданчики, битком набитые новенькими хрустящими долларами. В России дело обстояло хуже: наши горе-адресаты нередко вынимали из камеры чемоданчик с бомбой, и это было последнее, что они видели в своей жизни.

Что же хотели подсунуть вдове убитого банкира Гонопольского?

А впрочем, разберемся.

Выскочив в залитый осенним солнцем двор, я сразу же с удовлетворением отметила про себя, что клиентка четко выполняет данные ей инструкции: лежит на полу «Фольксвагена» и не шевелится. В окна машины ее совсем не было видно.

От автомобиля меня отделяло всего несколько шагов, и я успела сделать два из них, как вдруг тренированный глаз уловил там, высоко, на техническом этаже противоположного дома, вспыхнувший на солнце и через долю секунды исчезнувший блик.

Годы службы на Кавказе, где от того, успеешь ли ты вовремя заметить такой блик или нет, часто зависит твоя жизнь, приучили меня реагировать мгновенно: бросившись на землю и несколько раз перевернувшись со спины на живот, я оказалась прикрыта капотом машины – здесь снайпер меня вряд ли достанет! И все же по асфальту в сантиметре от меня прочиркало несколько пуль, отколовших от покрытия внушительные кусочки. Черт!

Осторожно потянув из-под спрятанной под рубашкой кобуры пистолет, я распласталась на земле, сняла оружие с предохранителя и прицелилась в то самое окошко под крышей, где, по моим прикидкам, находился снайпер.

Спрятанные за пазухой папки с документами сковывали движение, мешали сосредоточиться. Но черта с два я от них теперь избавлюсь! Очень может быть, что именно за папками-то снайпер и охотится!

Недолго думая, я разрядила обойму в оконный проем, где скрывался убийца. Конечно, убить – не убила, но выиграла несколько секунд – снайпер был вынужден укрыться от моих выстрелов либо за стеной, либо на полу, и этого времени мне вполне хватило на то, чтобы запрыгнуть в машину, завести мотор, взвизгнув тормозами, сорваться с места.

– Женя! Что это было? – пискнула из-под прикрытия Маринка.

– Так… дождик прошелестел… – буркнула я, вглядываясь в дорогу.

Хорошо еще, что в этот час на магистрали было так мало машин! Мы мчались на скорости не меньше двухсот километров в час, и только когда отъехали километра полтора-два, я сбросила до ста шестидесяти, потом до восьмидесяти. Все это время я не спускала глаз с зеркала заднего вида. Покружив немного по улицам, вздохнула с облегчением: «хвоста» не было.

– Женя! Что ты мне голову морочишь! Мы же от кого-то убегаем! И в нас стреляли! – почти завизжала Марина.

– Замолчи!

– Я боюсь!

– Не бойся, я с тобой! – крикнула я, не оборачиваясь. – Кино такое было в детстве, помнишь?

– Что?

Вместо ответа я, продолжая крутить руль, пропела куплет из когда-то всем известной песни:

Почему же так темно – просто я закрыл глаза,И не вижу ничего, только чувствую тебя,Ты дрожишь в моих руках – потеряла ты покой,Тебя крепче обниму – ты не бойся, я с тобо-о-ой!..

По необъяснимой причине у меня было прекрасное настроение – азарт и предчувствие большого приключения пузырились в жилах, как шипучий лимонад. Я нисколько не сомневалась в сути того, что сейчас произошло.

Итак, снайпер наблюдал за мной из окна соседнего дома, того самого, откуда минуту назад мелькнул огонек его оптического прицела. Было так: убив домработницу Шуру и переворошив всю квартиру, он не нашел того, чего искал. Поэтому вернулся обратно и взял квартиру под наблюдение – нам с Мариной крепко повезло, что в первый раз мы с ним просто разминулись!

После того как я сдернула шторы в гостиной, убийца, как на витрине, мог видеть все, что происходило в комнате. Он заметил, что я нашла тайник, и, наверное, догадался, что нужная ему папка теперь у меня. Стрелять в меня из окна было бессмысленно – второй раз дуриком в квартиру Гонопольских ему было не проскочить, а папка нужна была до зарезу – ведь именно за ней он приходил!

Только привычка всегда смотреть по сторонам и обращать внимание на любое мало-мальски подозрительное явление спасла мне жизнь. Иначе лежать бы мне сейчас на заплеванном асфальте, раскинув ручки-ножки и с дырой в голове, а убийца в черной куртке улепетывал бы к заказчику с папкой под мышкой.

– Женя!

– Да?

– Ты ведь меня спасешь?

– Никуда не денешься. Такая уж у меня профессия – спасать других!

Глава 3

Несколько лет назад, когда я еще только начинала карьеру телохранителя, мне в голову пришла блестящая мысль заиметь себе тайную конспиративную квартиру для особых случаев. Такая квартира всегда нужна – например, чтобы принимать фигурантов, которые не хотят друг с другом встречаться, или чтобы при необходимости скрыть от посторонних глаз клиента, которому угрожает опасность. Сегодня был как раз такой случай.

– Мы едем в очень хорошее, надежно законспирированное место, – ответила я на вопрос клиентки «Куда ты меня везешь?». – Ты поживешь там несколько дней.

– А ты?

– Ну и я тоже, ведь я теперь твое второе «я».

Квартирка была маленькая, но уютная – по крайней мере, в ней было все необходимое для того, чтобы отсидеться несколько дней без особого для себя ущерба. Что я и объяснила слегка обалдевшей от событий этого дня Марине, когда привела ее в свое «гнездышко» и усадила на диван.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.