Дурацкая история

Кстати, по паспорту он Николай. Натаном он стал совсем недавно, что тоже интересно. То, что нашелся человек, который смог его убить, меня настолько потрясло, что я долго вертела фотографию, пытаясь найти подвох. Может быть, это подделка, а настоящий Натан Игнатьевич давно сдернул на Мальорку? Но меня быстро убедили, что он действительно мертв, и я ошарашенно переводила взгляд с одного на другого своего собеседника.. Так я долго это делала, что они решили, будто я была к нему неравнодушна и теперь ужасно переживаю его безвременную кончину. Если бы ты знала этого ужасного типа, ты поняла бы, как я была потрясена!

– Да знала я его, – махнула рукой Светка. – Оченно мерзкая личность. Я лично думаю, что за ним явился Хозяин.

– Кто? – не поняла я.

– Хо-зя-ин. Сатана.

Светка вытаращила на меня глаза и продолжила загробным голосом:

– Он сидел как-то раз вечерком и считал золотые дукаты… Вдруг налетел ветер, задул свечу, и в дверном проеме появилась черная тень… «Кто ты?» – в ужасе спросил Зелинский, пытаясь спрятать за спиной золотые дукаты. «Я твой дедушка!» – сказал отвратительный монстр. «А почему у тебя такие большие зубы?» – поинтересовался Зелинский. Монстрила набросился на несчастного и вонзил в него острые клыки. Вот так все было, и незачем мучиться поисками неведомого убийцы!

– Ох, Светка! Перестань дурачиться, – взмолилась я. – Ситуация и так дурацкая. И я в нее теперь окончательно вляпалась. Потому что…

Договаривать я не стала. Зная буйную Светкину фантазию, я представила, как завтра на прилавках появляется трогательная история о частном детективе, похожем как две капли на меня, влюбленном в…

Но глаза у него действительно потрясающие!

– Пришла пора, она влюбилась. Его глаза затмили ей весь свет, – нахально вещала моя подруга, размахивая чашкой. – Он был бандит, она сыскарка… И грустная ж поэма, как сказал поэт! Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Татьяне и…

– Кто я была? – возмутилась я. – Хорошо, хоть не свинарка.

– Иванова, можно я это напишу? Представляешь, как трогательно: ты влюбилась в бандюгу. Кстати, на книжном рынке это сейчас очень даже неплохо проходит.

– Да он не бандюга!

– Ага, значит, влюбилась… На старости-то лет, как не стыдно? Нам с тобой уже о вечности подумать пора, в монастырь сходить, грехи замолить, а ты – влюбляться!

– Вот если бы ты сама с ним пообщалась, я бы на тебя посмотрела! – злобно процедила я сквозь зубы.

– Бог миловал. Мне Пафнутия хватает по уши.

– Ты опошлилась, – возмутилась я. – Вот к чему приводит описание постельных сцен, Галазова!

– Увы, признаю. Так что там было дальше? Ты влюбилась, Мельников увлекся пивом, а про несчастных убиенных девушек и Зелинского все забыли? И какое ко всему этому имеет отношение мой супруг? Ты подозреваешь его в том, что он все это и сделал?

– Нет, – сказала я.

– Какая жалость! – искренно огорчилась Светка. – Я-то уж подумала, что не все потеряно. Что он не сидит, как дурак, на работе, а занимается темными делишками!

– Эк размечталась! Он даже в число подозреваемых не входит.

– А может, включишь? По блату? – закончила Светка. – Знаешь, так скучно жить без потрясений и катаклизмов. Ну пусть он будет хотя бы восьмым подозреваемым!

– Ты будешь слушать, или мы будем трепаться ни о чем? – возмутилась я.

– Все, молчу и внемлю.

Долго ли она будет молчать и внимать, я не знала, но на многое не рассчитывала. Поэтому дальше я вела рассказ в стремительном темпе, не вдаваясь в детали.

* * *

Я довольно долго переваривала полученную информацию, потом недоуменно посмотрела на моих незваных гостей и спросила наконец:

– И кто же смог это сотворить?

– Если бы мы это знали, к тебе бы не пришли, – улыбнулся нахал Мельников. – Одно ясно: этот кто-то очень сию компанию не любит.

– Все понимаю, кроме одного. – Я ткнула пальцем в стопку фотографий. – Почему ты мне представил сразу весь этот «бомонд»? Их нашли в одной квартире?

– Нет, – покачал он головой. – Но общее у них есть. До этого мы еще дойдем, если ты согласишься меня внимательно выслушать и захочешь помочь.

– Уже решила. Не хочу. Мой тебе совет – повесь это дело на Ясера Арафата. Или на «черные рубашонки». А еще лучше – найди парня в черной рубашке и с клетчатой банданой на голове. Не ошибешься… Не хочу связываться с такой крутой мафией.

Я швырнула снимки на стол и закурила, показывая всем своим видом, что решение мое обжалованию не подлежит.

– Иванова, ты стала трусихой? – осведомился Мельников с неприятной улыбкой.

Я в ответ только мрачно усмехнулась и дернула плечом. Пусть думает, что хочет, но мое сумасбродство имеет четко очерченные границы. Я, в конце концов, не сумасшедшая!

– Можно задать тебе один вопрос? – нарушила я затянувшееся молчание. – А почему, собственно, ты-то примчался ко мне, а не занимаешься сам таким выгодным дельцем?

– Потому что у меня табу, – развел руками Мельников. – Табу сверху, очень суровое. А прищучить эту компанию очень хочется… Ты в отличие от меня ничем не связана. Кошка, которая гуляет сама по себе. Даже не обязана давать отчет в своих действиях.

Я задумалась, это-то меня и погубило. Пока я думала, я почему-то все глупела и все больше этой галиматьей заинтересовывалась. Погубит меня когда-нибудь любопытство, как жадность фраера, это точно.

– Ладно, рассказывай, – сказала я Мельникову, втайне надеясь, что мой здравый смысл все-таки не даст склонить меня к опрометчивым поступкам. – Только я тебе ничего не обещаю, запомни…

Он счастливо и победно улыбнулся.

– Так вот, общее у этих дамочек и Зеленского то, что при обыске в их квартирах обнаружились весьма интересные вещи. Догадайся какие?

– Наркота и оружие, – брякнула я.

Мельников удивленно вытаращился на меня и спросил:

– И как ты догадалась?

* * *

Здесь мне пришлось прерваться. В дверь позвонили. Светка подскочила, всплеснув руками, и закричала:

– Надо же! На самом интересном месте!

Я пошла открывать и впустила Светкиного длинного супруга в кепочке. Супруг посмотрел на Светку с безграничным обожанием, но эта неблагодарная фурия проворчала:

– Я тебя жду уже сто лет! Ты когда-нибудь начнешь интересоваться не только своей дурацкой работой, но и мной?

Он выслушал это с потрясающим спокойствием и продолжал улыбаться, пока я варила кофе.

За мое короткое отсутствие они успели не только наулыбаться друг другу, но и поцеловаться. Когда я появилась на пороге, они буквально разбежались по углам.

– Так что у вас произошло? – поинтересовался покрасневший Пафнутий.

– Таня рассказывает, как ты подкинул оружие и наркотики бандюге и проституткам, – объяснила Светка. – Давай сразу признаемся, чтобы облегчить нашу участь. Или будем скрываться? Так интереснее… Можно, как Ленин, дунуть прямиком в Женеву и там затаиться, пока Танька не забудет, как мы выглядим.

– Раз ты хочешь, давай скрываться, – согласился Пашка. – Все для тебя, любимая!

Нет, надо же было мне наткнуться на пару детей! Да еще и влюбленных!

– Либо вы будете слушать серьезно, либо я умолкаю – и вы вовеки не узнаете, при чем тут ваш Василий Николаич.

Оба мгновенно развернулись ко мне.

– Кто? – переспросила Светка. – Он тоже подбрасывает наркотики? Фу! как-то это несолидно, право!

– Светка! – прорычала я. – Ты можешь вообще говорить серьезно?

– Конечно! Я могу даже поговорить о продукциальных иллюзиях в неофрейдистской концепции, только это так скучно!

– Черт возьми! – подскочила я. – Или вы слушаете меня, или я жалею, что обратилась к вам за помощью!

– Мы слушаем, слушаем! – закричала Светка. – Честное слово, больше слова не скажу! Ну, Танечка…

– Ладно, – махнула я рукой. – Все равно тебя надолго не хватит. Как тебя Пафнутий выносит, ума не приложу?

– Исключительно вперед ногами, – не удержалась Светка, но, заметив мой недобрый взгляд, пробормотала, что она молчит, как камень.

Наконец я могла продолжать свой рассказ и, главное, объяснить им, почему меня заинтересовал босс.

Глава 3

Услышав про оружие и наркотики, я застыла, открыв рот.

– Мельников, – выговорила я, когда наконец пришла в себя, – ты в своем уме? Я совершенно не хочу ввязываться в это дело.

– Ладно, – миролюбиво проговорил он. – Мы пошутили. Там были только наркотики.

– Все равно не хочу, – заупрямилась я. – В конце концов, ты же сам можешь справиться.

Эта история совершенно перестала меня интересовать. Я лениво рассматривала фотографии, любуясь обнаженными задницами и прикидывая, сколько эти фифочки зарабатывают за одну такую съемку. И Мельников к ним не пристает…

– Не могу!

Он вскочил со стула.

– Ты понимаешь, что у нас за контора?

– По-ни-ма-ю.

– Сначала они были довольны – еще бы, мы ведь классный бордельчик накрыли! Этот Зелинский, оказывается, на порнофильмах такую отмывку делал, что с ума сойти! Только примочка в том, что мы эту студию чертову никак не вычислим! Специалисты руками разводят. У нас, говорят, это невозможно. Ни на телевидении, ни на киностудии такой аппаратуры нет! Ты представляешь? Мы за это дело даже премию ожидали. А как вышли на этого типа, тут-то нас и притормозили! Кого хочешь трогай, только не Васю! Из самого ФСБ позвонили, чтобы мы подальше держались.

– Ну и что? – Я затянулась сигаретой. – Тебе так жаль Зелинского? Что-то мне неохота возиться с этими девицами. В конце концов, хотят голыми сниматься – флаг им в руки, я-то при чем? Не маленькие, должны знать, что за удовольствия надо платить.

Мельников все это выслушал с ангельским терпением, а его спутник все это время загадочно молчал и рассматривал меня с таким интересом, что я себя чувствовала почти раздетой. Наверное, именно из-за моего идиотского самолюбия я и сдалась: вздохнула и небрежно так изрекла:

– Ладно, можешь досказать мне эту сказочку из жизни отечественной мафии… Только все-таки не слишком на меня рассчитывай!

Мельников меня знал прекрасно. Он облегченно вздохнул.

– В общем, дело тут, похоже, Тань, в нефтяной войне.

– В чем? – переспросила я, вытаращив глаза. – Это в Тарасове-то?

– Вот смотри сама: зачем этому торговому монстриле оружие? А сейчас идет крутой раздел сфер влияния. Сама знаешь, что такое нефть. Только тронь эту компанию, сразу все взорвется к чертям. И «крыши» бандитские, и чеченцы, и еще кто-то из-за бугра налетит. Я так считаю: страну уже всю разворовали, только нефть и осталась.

– Мельников, – взмолилась я. – Ты мне тут вывалил фотки девиц, порнуху, наконец, убитого Зелинского, но при чем тут нефть? Ну ладно наркотики – они тут вписываются, а вот с нефтью как-то не получается! Прокол, дорогой!

Он нетерпеливо поморщился.

– Ты читала истории про нефтяных магнатов?

– Нет, – призналась я. – Мне что, почитать больше не о чем?

– Большинство из них выходит прямо из «андеграунда». То есть входят в «общак». Правда, звонить об этом нам не дозволяется, но… И начинают они все с торговли. Сначала мирно торгуют цветочками и огурцами, потом переходят на косметику и сигареты, а когда капиталы разрастаются до определенной величины, покупают бензоколонку.

– Мне по фигу, – призналась я. – Пусть покупают. Правда, цены на бензин растут не по дням, а по часам, но это вообще отличительная черта нашего государства. Не может оно позволить мне стать богатым человеком. То ли боится, что у меня от богатства характер испортится, то ли просто из вредности… Я бы и сама с удовольствием включилась в нефтяной передел, но сердце подсказывает, что я уже опоздала.

Мельников почему-то очень разозлился и сказал, что или я его внимательно слушаю, или он умолкает и предоставляет мне философствовать на тему «Т. Иванова и государство: сложные взаимоотношения». Гость фыркнул, а я сказала, что предпочитаю слушать дальше. Все равно: философствуй, не философствуй, а государство наверняка победит.

– Так вот, – продолжил Мельников. – Как ты понимаешь, все началось с трупа вот этой блондинки. Позвонила ее соседка и сказала, что она ужасно беспокоится, потому что Ольга Васильевна Лебедева не появляется третий день. Уехать она не могла, поскольку три дня назад никуда не собиралась и даже успела этой самой соседке нахамить.

Вечером к Ольге поднимался седовласый господин, который ничего о себе не сообщил, но сказал, что очень удивлен и обеспокоен. По его словам, Ольги не было на работе. Официально путаночка числилась менеджером в торговой фирме, а фирма принадлежала, естественно, Зелинскому. Странно, что он сам решился посетить ее. Что это был именно он – я почти уверен. Соседка – дамочка любопытная, она не поленилась пронаблюдать, как господин уселся в бронированный кабриолет. По ее описанию, это «Сабурбан».

Я присвистнула.

– Сама понимаешь, такая крутенькая машинка могла быть только у Зелинского… Тебя сама абсурдность ситуации не напрягает?

– Может, Оля была его личным персоналом? – предположила я.

– В любом случае Зелинского могло вытащить из берлоги только одно: опасность. Но слушай дальше. Вызванный соседкой наряд милиции обнаружил на кровати Ольгу Васильевну в халатике, навечно уснувшую и со следами асфиксии. Зрелище, конечно, не для юных ментов: одного сразу стошнило, а второй ошалел и начал накручивать телефон, чтобы вызвать «Скорую». Они же оба только из школы, понимаешь, Иванова…

– Как не понять!

– Соседка показала, что в течение трех дней никто Олю не посещал, а вот вечером она слышала голоса. Голосов было два, один самой Ольги – ей показалось, что Ольга очень веселая и смеется, а второй принадлежал то ли мужику с высоким голосом, то ли женщине – с низким. Мы пришли к выводу, что это был все-таки мужчина. Время позднее, скорее всего это мог быть клиент.

– Не обязательно, – влезла я. – Может, она вовсе и не занималась клиентами. Сниматься в порнофильмах еще не значит быть путаной… Впрочем, продолжай. У нее мог быть постоянный друг, скажем.

– Так вот, дело это скинули нам, и мы столкнулись с весьма интересной находкой… Представь себе квартирку с евроремонтом, типичную такую до оскомины, а вот в углу этой невинной квартирки я совершенно случайно обнаружил тайник. Прислонился к стене, рассматривая пятна крови. Ольгу ударили чем-то именно в этом углу, а потом перетащили на кровать и задушили. Вдруг стена начала отодвигаться. То есть это была пластиковая загородка, а между ней и настоящей стеной я увидел такое, что у меня челюсть отвисла! Если бы кто-нибудь мог тогда мне объяснить, зачем проститутке бомбы и гранаты, я был бы ему благодарен по гроб жизни!

– А говорил, что пошутили! Значит, было-таки оружие…

– Было. И это, Танечка, явно говорит, что «нефтяная война» уже добралась и до Тарасова.

– Ну, наличие оружия в квартире скромной путаны ничего такого не говорит, – сказала я. – Ольга могла быть связана с чеченцами.

– Но там не видели чеченцев! Там видели человека, который очень напоминал господина Зелинского!

– Значит, можно привязать к чеченцам и самого Зелинского. И пусть с этим делом ФСБ мучается.

– Так они не хотят! Сначала все было хорошо, они просто нарадоваться не могли на это дельце, поскольку господин Зелинский человек был тихий, но уж очень всех напрягал!

– Слишком тихий, а в слишком тихом омуте обычно водятся слишком большие черти…

– Так вот, через три дня мы находим еще одну дамочку, и у нее точно такой же заветный уголок! На этот раз это черноволосая казашка. Ее сосед прогуливал собачку и видел своего хорошего знакомого, с которым вместе учился в школе. Он и назвал нам некоего Гарнеева Василия Николаевича. Тут-то мы и получили по носу. Мы сдуру все это выложили фээсбэшникам, а они приуныли и сказали, что это тупик, что «наверху» это дело прикроют. И оказались правы. На следующее утро нам позвонили и сказали, чтобы мы исчезли из поля зрения. Впрямую это означало одно: работайте, но в полной тишине. И не пытайтесь копать слишком глубоко. Что мы и делали до позавчерашнего дня.

– А что случилось позавчера?

– Позавчера, – вздохнул Мельников. – Позавчера убили Натана Зелинского. А вчера появился Александр Михайлович и предложил свою помощь. То есть он ведет по этому делу журналистское расследование, но ему нужен напарник. Тут я и вспомнил про тебя.

– Спасибо, – буркнула я. – Ты отчего-то всегда про меня вспоминаешь, когда случается какая-нибудь гадость. Я без гонорара работать отказываюсь.

– Танька! Это же преступление против страны, ты не понимаешь?

– Твоя страна только и делает, что совершает преступления против меня, – огрызнулась я. – Так что не дави на мой патриотизм. Он распространяется только на здешнюю природу. Что до остального – я мелочна и озлобленна.

– Таня, ты просто сейчас устала и не хочешь ввязываться! А завтра…

– Вот и поговорим завтра, – решила я. – А сегодня давай говорить о чем-нибудь более приятном. Только сразу тебя предупреждаю: без клиента я работать не стану. В конце концов, убиты путаны и бонза. С наличностью у них, я думаю, все в порядке, так что я благотворительностью заниматься не собираюсь.

– Я найду вам клиента, – сказал Александр. – Можете не сомневаться.

Я взглянула в его сторону. Кажется, я немного переборщила, изображая рассвирепевшую мегеру. Потому что он мне, черт его побери, нравился. И мне до безумия хотелось ему понравиться. Может быть, именно поэтому я вела себя как последняя стерва?

Терпеть не могу, когда я вдруг превращаюсь в наивную девчонку, которая готова запасть на такого вот красавчика!

* * *

– Вот такая история дурацкая, – закончила я свой рассказ. Сообщать, что, когда Мельников наконец удалился, красавец Сашенька остался, я не стала. Вместо того чтобы осыпать меня ласками и поцелуями, он всю ночь посвящал меня в подробности своего расследования дурацкой «нефтяной войны». К чести его, очень скоро я все-таки заинтересовалась его рассказом.

Светка сидела с горящими глазами. Стоило мне поставить точку, она заорала:

– Well! Значит, наш Гарнир хлопнул проститутку и замешан в этой самой войнушке? И мы должны его выследить и взять с поличным?

– Подожди, – остановила я ее. – Понимаешь, он мог всего и не знать. Хватит того, что он замешан в съемках порнушных фильмов. Он сам бывший гэбист, вот его в порядке «братской» помощи и ограждают.

– Но следить все равно надо, – заявила неподкупная Светка. – Пафнутий не сможет, он заметный. Это буду делать я. Я согласна на бескорыстное служение Отчизне, лишь бы напакостить Гарниру!

– Светка, уймись, – попросила я. – Я жалею, что все это тебе рассказала. Ты мне не нужна. Мне как раз нужен твой муж, потому что он может что-нибудь знать об этом самом Гарнееве.

– Если ты меня не берешь в дело, я тебе его не дам, – заявила моя нахальная подружка. – Это нечестно. Я всю жизнь мечтала поиграть в детектива!

– Да какой из тебя детектив! – не выдержала я. – Тебя же на другом конце проспекта видно!

– Ага, – усмехнулась вредная девица. – А ты у нас такая серая мышка, прямо теряешься в толпе. Я всю жизнь подозревала, что ты просто завидуешь моей несравненной красоте…

– Я просто умею перевоплощаться и становиться невидимой, а ты нет.

Светка обиженно засопела и молчала ровно пять минут. Потом вскочила:

– Ну, погодите! – И исчезла в соседней комнате.

– Ничего, сейчас отойдет, – меланхолично заметил Пафнутий. – Она всегда так – вспыхивает, как бикфордов шнур, а потом поразмышляет и успокоится.

– Пока ее нет, хоть поговорить можно серьезно, – вздохнула я.

– Да я ничего не знаю. Проститутки? Да. Бывали. Но этих, с фотографий, я если и видел, то не помню.

– А Зелинский?

Знакомство наших двух «vip» беспокоило меня куда сильнее, чем посещения девиц.

– Нет, – подумав, сказал Пашка. – Я этого парня там никогда не замечал. Сама понимаешь, если бы он заявился, вряд ли бы это осталось незамеченным.

Я кивнула, хотя и была разочарована.

В этот момент дверь широко распахнулась, и на пороге появилась толстая тетка в моем старом цветастом халате. Тетка была не похожа на Светку только габаритами и черненькими кудряшками, собранными в пучок на затылке. На носу у нее красовались черные очки, которые моя ненормальная подруга извлекла из моих тайников.

– Ну? – грозно спросила тетка. – Как я вам?

Пашка смотрел на нее совершенно дикими глазами, открыв рот, а я давилась от смеха.

– Вы кто, тетенька? – пробормотала я.

– Авдотья Федотовна Зырянская, – Светка плюхнулась в кресло, поддерживая подушки, которые вываливались из-под халата. – Самовольный и самопальный детектив-любитель.

«Господи, – подумала я. – И что мне делать с этой дурехой?»

– Ладно, Авдотья, – решилась я. – Если ты даешь слово не высовываться и во всем меня слушаться, я подумаю над твоим предложением посильной помощи. Только учти, что образ толстой дамочки немного рискован.

– Думаешь, Гарнир не устоит и я паду жертвой насилия?

– Нет, просто в самый неподходящий момент из тебя могут посыпаться подушки…

Глава 4

На следующее утро я проснулась с дикой головной болью и к тому же крайне недовольная собственной персоной. Если с головной болью мне помогли справиться таблетка и запах закипавшего кофе, то против полного недовольства собой лекарство найти было труднее. За два дня я умудрилась наделать массу глупостей.

Посему я сидела мрачно, уставясь в чашку с кофе, и размышляла, какого черта я сразу не сказала твердо «нет» и зачем я ввязала в эту темную историю своих абсолютно невинных друзей? Решив, что я это сделала исключительно потому, что сходить с ума в одиночку скучно, я окончательно себя возненавидела и решила, что если я погибну, сраженная пулей или гранатой из арсенала местных проституток, это будет только справедливо. «Так и надо этому Петрову», как говорила жена Петрова, рассматривая себя в зеркале. Отпив глоток кофе, я почувствовала, что становлюсь к себе более снисходительна. Вполне вероятно, что я еще и выживу. К тому же я могу набрать номер Мельникова и сказать ему, что я страшно занята. А так как я им уже заявила, что без гонорара работать не буду, а клиента мне вряд ли найдут, я преспокойно могу дать всем своим добровольным соратникам отбой, а чтобы они не слишком злились, отправиться в Адымчар.

От этих мыслей мне стало так легко, что я решила все-таки почитать те газетки, которые мне любезно оставил Александр. Из них можно было узнать кое-что о пресловутой «нефтяной войне». Собственно, сама эта война меня теперь уже не интересовала, так как я все для себя решила. Для порядка, впрочем, я решила узнать мнение судьбоносных костей и достала кисет.

Зря я это сделала. То ли у моих косточек сегодня тоже был конфликт с окружающим миром, то ли просто они не так легли, как надо, но ответ был неутешительный: 26+11+1. «Вам придется иметь дело с неприятными людьми».

Если делать ударение на слове «придется», получается прямой приказ, что ли? Вот придется тебе, Иванова, лезть в эту яму с нефтью и проститутками, и все тут!

– А я за границу удеру, – пообещала я. – Ровно на месяц. Соберу оставшуюся наличность и исчезну. Что, съели?

По радио допел Крис Айзек, явно приветствуя мою идею. Женский голос сообщил, что в Москве сейчас одиннадцать часов, и начал рассказывать новости.

– Скандал в американском банке с представителями русской мафии продолжается, – сообщила мне радиодевушка. – Некоторых деятелей нашего правительства обвиняют в том, что они отмывают деньги мафии через МВФ.

Далее следовали фамилии новых «героев», и я сплюнула. Нет мне спасения! От родной мафии и в Америке не скроешься.

Твердо решив не сдаваться, я углубилась в чтение. Хитрая и толстая физиономия жертвы «нефтяной войны», о которой рассказывалось в статье, мне сразу не понравилась. Правда, и тот, кто позаботился отправить его раньше времени на тот свет, тоже не блистал чрезмерным обаянием. Дело происходило в далеком Питере, и я подумала, что уж если там идут бои за эту самую нефть, то нам сам господь велел: у нас-то нефть под боком, можно сказать. Тарасову вообще повезло – все рядом: и наркотики, и нефть. Наверное, поэтому нам упорно твердят, что мы столица Поволжья!

Кстати… А ведь вторая девушка звалась Динарой Акбараевой и она была казашкой?

Отложи, Танечка, газетку про питерскую войну… Что-то все это становится интересным.

Я начала погружаться в мыслительный процесс, все еще пытаясь сопротивляться, поэтому звонок в дверь показался мне спасительной соломинкой.

– Господи, пусть это будет примитивный клиент, который захочет, чтобы я шпионила за его непутевой супругой! – взмолилась я. – Тогда я смогу отказать Мельникову спокойно, с чистой совестью!

Я открыла и сразу поняла – мое положение совершенно безнадежно.

На пороге стоял Александр, а из-за его плеча выглядывал коротко стриженный крутолобый парень. Он смотрел на меня подозрительно и испуганно одновременно.