скачать книгу бесплатно
Дожить до завтра
Марина С. Серова
Секретный агент Багира
Марина Серова
Дожить до завтра
Я скинула шелковый корейский халатик и медленно, с наслаждением опустилась в благоухающее пенное блаженство. Вода в ванне расступилась, приняла мое тело и снова сошлась, надежно укрыв его и от изнуряющей июльской жары, и от всех этих подружек с их дачами, автобусами, детьми и комарами.
И тогда зазвонил телефон. Я, расплескивая воду, помчалась в прихожую.
– Алле!
– Извините, я ошибся номером, – пророкотал из трубки незнакомый баритон, и тотчас пошли короткие гудки.
«Уж не от Грома ли?» – подумала я, угнетенно наблюдая в зеркало, как стекающая с голого тела вода образует на полу маленькое Черное море. Время я еще не упустила, но и тянуть с выходом на связь, если этот звонок – «привет» от майора Сурова, не следовало.
Я пожала плечами, водрузила трубку на место и направилась в ванную – быстренько превращать священнодействие в «помывку личного состава».
«Интересно, какое задание я получу на этот раз?» – попыталась сообразить я и снова опустилась в уже начавшую оседать пену.
После быстрого и позорного провала разведгруппы в Югославии все мы стали как зачумленные – ни жизни, ни работы. Если, конечно, не считать жизнью воскресный «отдых» на даче, а работой – исполнение должности юрисконсульта Тарасовского Комитета солдатских матерей. Мне этого не хватало. И то, что работа в комитете – всего лишь «ширма», прикрытие, нисколько не утешало: уж очень однообразной была моя жизнь. Армия штамповала отписки, как брила затылки, – одна в одну. Меры, разумеется, принимались: одних списывали, других сажали, отчего моя деятельность тоже как бы имела смысл. Если бы Мату Хари продержали в таком положении, сколько и меня, она бы набрала вес и в конце концов выскочила замуж за вражеского офицера. Чтобы избежать еще худшей судьбы «вечной запасной».
Я покончила с мытьем, наскоро вытерлась, накинула сарафан и шлепанцы и выскочила за дверь. Газеты еще продавались, и я, схватив две основные, помчалась домой, на ходу просматривая колонки частных объявлений. Так и есть: одно было обращено ко мне.
«Багира, спасибо за науку. Ты еще помнишь нашу опушку? Твой Балу». Это означало, что Гром назначил мне встречу в городском парке Тарасова – возле деревянной статуи танцующего медведя – «Балу». «Спасибо» означало подтверждение обычного времени встречи – 18.00.
Я стремительно привела себя в порядок и поехала в парк – благо от моего дома это не так далеко.
Гром подошел к месту встречи одновременно со мной.
– Здравствуй, Юленька.
– Здравствуйте, Андрей Леонидович…
– Ты одна? – Гром быстро и внимательно осмотрелся.
Он, конечно же, имел в виду возможный «хвост» – последнее задание прошло не очень гладко, и Гром предпочитал перестраховаться.
– А с кем же еще, Андрей Леонидович? Того хорвата вы мне отсоветовали, сами замуж не берете, – сделав вид, что не поняла его озабоченности, съехидничала я.
– Ю-юленька, заросшие боевики – дурной тон, – с укоризной протянул Гром, оставив за кадром укол в собственный адрес.
Мы неторопливо пошли по роскошной дубовой аллее.
– Ну что, Андрей Леонидович, где вы пропадали?! – поинтересовалась я.
– На даче, Юленька, на даче, – одними губами улыбнулся Гром.
– Опять? – вздохнула я. «На даче» языком Грома означало дачу показаний где-нибудь в генпрокуратуре. А из этого всегда следовало одно и то же: что-то где-то пошло не так.
«Не так» все пошло задолго до Югославии. Дурная манера начальства не держать слова, да и просто не исполнять своих прямых обязанностей стала традицией. Иногда и вовсе казалось, что все результаты наших трудов кто-то нагло и методично спускает в сортир.
– Когда работать начнем? – поинтересовалась я.
– А что, из Комитета солдатских матерей тебя выгнали?
– Я о настоящей работе, вы стрелки-то не переводите…
– Сегодня, Юленька, сегодня. Если ты, конечно, готова.
Душа моя ухнула вниз и снова взлетела – высоко-высоко!
– Чем хоть заниматься будем?
– Ты, Юленька, в порядке исполнения своих трудовых обязанностей поедешь проверять жалобы. Дня на три.
– Чьи?
– Матерей, Юленька, матерей – тех самых, на которых работаешь… Я ведь не ошибся: плановая проверка Воскресенского гарнизона назначена на июль?
– Верно, – поразилась я феноменальной памяти Грома; план проверок он видел мельком месяцев шесть назад. – То-то председательша обрадуется, если я соглашусь сама ехать: ей на конференцию надо, в Москву!
– Вот и отлично. Проверишь, конечно, своих солдатиков… а заодно посмотришь, как там с сохранностью оружия…
– Одним глазком? – издевательски подначила я. – Что я сделаю за три дня?
– Не кипятись. Я тоже подъеду.
На следующий день я получила «добро» председателя Комитета солдатских матерей Светланы Алексеевны, подписала бумаги и даже получила суточные.
Проверка совпала с проводимой губернатором кампанией «Народ для армии, армия для народа». В последние недели под стариком закачалось кресло, и он решил опередить развитие событий и взять инициативу в свои руки. Поэтому в Воскресенский гарнизон направлялась целая делегация: отдел по общественным связям, военкоматовцы, кто-то из облфинотдела и целая банда журналистов «губернаторского» телеканала.
Народу набралось на два микроавтобуса и то ли пять, то ли шесть легковушек, но за мной, ввиду особого положения комитета, заехали отдельно. Замвоенкома майор Орлов прибыл на служебной «Волге» вместе с расфуфыренной дамой и сухим, ядовитым на вид клерком.
– Знакомьтесь, Юлия Сергеевна, – строго обратился ко мне Орлов. – Наталья Павловна – начальник отдела по общественным связям при аппарате правительства…
Я кивнула.
– И Юрий Иванович – главный ревизор облфинотдела.
На этот раз голову наклонил клерк.
– Ну что, Юлия Сергеевна, вы готовы? Тогда поехали.
Я нырнула на заднее сиденье – переднее замвоенкома не уступил бы даже родной маме.
Орлов невзлюбил меня с того самого дня, когда впервые увидел: беда в том, что наше знакомство состоялось, когда я учинила скандал по поводу призыва. Военкоматовцы умудрились «забрить лбы» четырнадцати абсолютно непригодным к строевой службе мальчишкам. Я это дело развернула, и с тех пор Орлов здоровался со мной сквозь зубы.
Молодой солдатик-водила вел машину дерзко, но грамотно, соседей разморило, майор меня демонстративно не замечал, и я погрузилась в размышления…
Повод для контакта с ответственными за сохранность оружия в Воскресенском полку у меня был: из этой воинской части в комитет поступили две жалобы – от матери Василия Быкова из второй роты и матери Петра Скачкова из роты охраны главного объекта полка – резервных оружейных складов. По письмам выходило, что обоих притесняли, избивали, отбирали деньги и посылки из дома – в общем, стандартный набор.
В принципе, здесь я знала, что делать. Стремительный наезд на офицеров из второй, как можно больше суеты вокруг тяжелого положения Быкова… и рота охраны сделает все, чтобы я подобрела, когда буду проверять их по поводу Скачкова. А значит, будет стол, задушевный разговор – обслужат по первому разряду. Я постепенно, по мере знакомства меняю гнев на милость, и все офицеры – мои. Главное: не сесть за стол сразу – на Быкове. Иначе мое общение этим столом и ограничится: дальше просто не пустят.
– Приехали! – сообщил Орлов, когда «Волга» ткнулась в полосатый шлагбаум КПП.
Основная колонна выехала в Воскресенск часа за полтора до нас, и поэтому мы несколько выбились из общей «культурной программы» и упустили возможность отведать «хлеб-соль» на вышитом красными петухами рушнике или что там у них было при встрече.
Из домика у шлагбаума выскочил перепуганный боец.
– Дежурный по КПП ефрейтор Семушкин! – заорал он, поедая глазами майора.
– Понятно, ефрейтор, – кивнул в ответ майор. – Доложи: Орлов приехал.
Боец посмотрел на остальных членов комиссии: нас замвоенкома не представил.
– А с ним – двое штатских, – ядовито дополнила я, – и симпатичная «телка».
Орлов издал невнятный звук и поспешно отвернулся: похоже, он оценил всю глубину сарказма.
Я пододвинулась к нему и пихнула локтем в бок:
– Майор, ты когда дуться перестанешь?
Замвоенкома опешил, но быстро справился с собой и переключился на дежурного:
– Со мной члены комиссии из правительства и юрисконсульт Комитета солдатских матерей. Быстро доложить!
Через пять минут мы уже были у штаба полка. Как и следовало ожидать, войсковое гостеприимство не знало границ: похожий на Портоса командир полка мудро вел действо по четко размеченному руслу.
– Мы ведем наш репортаж из Воскресенского полка. Славные боевые традиции… – бодро вещала в телекамеру ряженная в камуфляж молоденькая журналистка.
– Настя, чуть правее встань, – прервал ее оператор. – Не закрывай плакат. Вот так. Еще раз.
– Прошу всех в столовую! – громко известил гостей командир. – Сначала завтрак, потом – работа. Да-да, Степан Петрович, охота завтра в пять; сбор у входа в гостиницу.
Это в мои планы входило, но – чуть позже, и я нахально дернула Портоса за рукав:
– Товарищ подполковник…
– Да, Юлия Сергеевна…
– Вы не забыли, что я здесь по делу? Меня ведь в первую очередь дети моих матерей интересуют.
– Де-ети, – насупился Портос. – Выгодно им быть детьми, потому что ответственность на себя брать не хотят – нормальную, мужскую.
– За что их время от времени и убивают, – доброжелательно поддержала я. – А мы с вами – на охоту и рыбалочку!
Портос окаменел.
– Петров! – заорал он. – Дежурный! Где начальник штаба?!
– Да здесь я, Виктор Иванович, – вынырнул из-за спины командира начальник штаба.
– Покажи Юлии Сергеевне всех, кого она пожелает! Кого вам подать?!
– Быкова, пожалуйста.
Портос досадливо крякнул и потер свою богатырскую шею.
– Что-то не так? – поинтересовалась я.
– В госпитале Быков, – посуровел Портос. – Со вчерашнего дня. Петров, отвези Юлию Сергеевну.
«Ну вот, – сказала я себе. – И напраслину возводить не придется; у них и без меня неприятности!»
Меня, как ту паршивую овцу, быстренько отделили от общего стада и посадили в полковой «уазик».
– В госпиталь, – распорядился офицер. – И побыстрее.
– А где замполит, товарищ майор? – поинтересовалась я. – Вроде в прошлый раз он со мной занимался…
– Тоже… блин, в больнице, – хмыкнул начальник штаба. – Поехал в отпуск, в Москву, да и слег. А мне теперь за него отдувайся! Вы не расстраивайтесь особенно, когда Быкова увидите: не так он и плох – больше «косит».
– Надеюсь, что так.
– А то ведь знаете, как считают: раз молодой, значит, все его обижают. А он и сам – не ангел. Его давно подозревали. А вчера поймали с поличным. И главное, гад, у своего призыва воровал! Ну и перестарались парни…
Машина выехала на бугор, и в узкой долине внизу появилась длинная череда низких, одноэтажных строений – это были те самые резервные склады. Я, залюбовавшись видом, пошарила глазами. Вот оно! На холме с той стороны долины слабо угадывались маленькие домики. А рядом – водонапорная башня. Оттуда можно при необходимости сутки-другие понаблюдать за складами… если бы у меня была эта лишняя пара суток.
Серое здание гарнизонного госпиталя выросло перед нами как из-под земли, и даже зрелая июльская листва огромных тополей не могла скрасить впечатление: от госпиталя тянуло холодом, сыростью и запустением. Мы прошли по пахнущему эфиром и хлоркой коридору, поднялись по черной лестнице на второй этаж в кабинет главврача, и после короткой перепалки нас провели к Быкову.
На застиранных серых простынях лежал солдат. Выглядел он ужасно. Лицо его опухло и было расцвечено самыми жуткими оттенками – от грязно-желтых до зеленых и фиолетовых. Правый глаз налился кровью и, похоже, не закрывался. А из гноящихся порванных губ торчали обрывки шовных ниток.
Я присела к нему на край кровати.
– Вася, как ты себя чувствуешь? Говорить можешь?
Солдат попытался что-то сказать, но из губ вырвалось только невнятное сипение. Что-нибудь произнести он просто физически не мог. Я повернулась к начальнику штаба:
– Перестарались, говорите?
– Мы приняли меры: виновный на гауптвахте, идет следствие. – Майору было неловко: похоже, что реальное состояние Быкова он увидел впервые.
– Могу я с ним поговорить?
– С кем? – не понял он.
