скачать книгу бесплатно
Не исчез на развилке дорог.
Ещё ветры «поют» вечерами,
Залипая в листве тополей,
И опять он меня привечает,
Словно в детстве, под сенью своей.
О правде
Нас время неподкупное рассудит,
Кто был из нас чужим, а кто своим,
Не стоит уповать, что мы забудем —
Мы правду никому не отдадим;
Её мы сохраняем не в тетрадях,
Не в книгах зашифровываем суть:
В России за седьмой печатью память —
В людской душе её не сковырнуть.
Об эволюции, ненависти и о соседях
Что Земле ожидать – эволюций? —
Люди бредят лишь баней кровавой,
А я думал, что чаяньям сбыться
О России овеянной славой.
Обретёт человечий наш разум
Торжество в наступившем столетье?
Мир погибнет, но не от заразы —
Ненавидя родных и соседей…
Возомнив себя богом всесильным,
Мы забыли о божеской сути —
Что всё сущее неповторимо,
Что добром измеряются судьбы.
Но сегодняшний день провожая,
Я подумал – вдруг завтра не будет?
Нынче громко соседи ругались,
И казалось, что это не люди.
Посленовогоднее
Январь сырою мглой укутал мой посёлок;
На грязь засоленных дорог не липнет снег.
Какой-то чудик нарядил скелеты ёлок
Пивными банками (постпраздничный хай-тек).
Салюты кончились – вороны объявились,
И псы «бесхозные» в помойках мусор жрут…
В газету жалобу напишут – обленились! —
Ведь сами мусор тот в контейнер не кладут.
Застыло время в закоулках междузимья;
Подарко-винный спал на нет ажиотаж;
На лицах сонных продавцов следы унынья,
Что всё ж «удачным» новогодний был кураж…
Есть индивиды, что покрепче – те на лыжи,
А основной народ внимает «теле-шум», —
Туман сегодня над посёлком, как в Париже,
Но только наш, январский, более угрюм.
Нынче вечер холодный был
Нынче вечер холодный был —
Млечный путь на дома упал.
Где-то пёс в глухоночье выл:
В небо нервы тянул и рвал…
Кто-то, видимо, спать хотел —
Не стерпел, и гулять ходил…
Жалко пса – он ведь просто пел,
А тот «кто-то» его закрыл.
А под утро пришли коты,
У подъезда невестам петь.
И мороз-то – такая стынь,
Что вздохнёшь и начнёшь хрипеть.
И я слышал, как «кто-то» пса,
Что на звёзды романсы выл,
На котов «от души» послал,
И… опять погулять ходил.
Мне всё думалось: «Спит ли он,
Или просто любитель в ночь
Нагулять аппетит на сон?»
Я, вот честно, поспать охоч.
И ругнувшись: «Да чтобы вас…
Допоётесь ведь, вашу мать…»
Я в который уж за ночь раз,
Попытался улечься спать.
Нам бы помнить вчера
На Руси всё одно – что вчера, что потом, —
Если жизнь не прижмёт, то и память глухая,
И цинично, наверно, охаять дурдом —
Что вошло в обиход, не сотрётся веками.
Чернотой вековой многомудрая Русь
Изводила свой Дух и нутро потравила…
Отчего? И когда? Да и сможет ли трус
Отвергая свой крест, не вдыхать и кадило?
Чем глупее сейчас, то случится едва ль
Возродить, что убил «солнцеликий Владимир»,
Если память людей, словно чёрствый сухарь,
То и дни, что потом, не случатся своими…
Нам бы помнить вчера, да назавтра бы впрок
Накопить в закрома, что в заветах от предков,
То покинул бы Русь присосавшийся Рок,
То и верно кресты потопили бы в реках,
Да и «чёрных служак», что с кадилом и дурь
В прежде умный народ, распевая внедрили,
Но сегодня силён под крестом «дымокур»,
Что давно уже ждёт, чтоб «вчера» мы забыли.
Слово. Люди и числа
Туман затмит серебряное слово,
Сожгут в кострах поэтов славный век,
Но возрастёт на зольниках былого
Всесильный дух несущий русский свет;
Очнётся мир от мнимого величья
И обратит на Русь пытливый взор,
И сбросив сор с себя псевдо-античья,
Вернёт язык, что чтился испокон.
И зазвучит поэзия творенья,
Из родников ведической земли —
Никчёмный сор межъязыковых прений
Сойдёт на нет, как прежде короли.
Не будет войн – Земля себя очистит:
Больных излечит, злобных заберёт…
Но гибнут люди обращаясь в числа,
Слова поэтов не беря в расчёт.
Пичуга чудная
Чуть свет, и пичуга чудная
О чём-то протяжно поёт —
Две ноты, но, кажется, знаю,
Кого эта кроха зовёт;
И пусть ошибаюсь я скоро:
В той песне стремящейся жить,
Подкрашенной каплей минора
Словечко мне слышится – «Вить!»
И я, окликаясь охотно,
Шепчу ей походу – «Я тут…»,
И думаю: «Матерь-Природа,
А как это чудо зовут?
И я бы хотел её имя
Сказать троекратно в рассвет,
Чтоб птаха с душой херувима
Меня поминала сто лет…»
Но шепчет в берёзах мне ветер
Что пташкам имён не дают,
Что только в стихах у поэтов
Они на две жизни живут,
И только в людской величают
Их именем весты своей,
А в птичьей их так – окликают,
Чтоб помнилось дольше о ней.
К дороге в Борисоглебск
Оставлю печаль у порога
И быт одинаковых дней —
Беги по России, дорога,
В объятия лесостепей;
К Хопру, где исхожены тропы,
В подсолнечный Борисоглебск —
Беги, но в Твери синеокой
Дождись верхневолжский экспресс:
Везёт он мою Жозефину,
Отраду мечтаний моих —
Я с ней хоть в Пекин, хоть в Афины,
Хоть в поиск миров неземных.
Мы встретим полуночный «скорый»,
Заселимся в сонный плацкарт
И к югу, навстречу авроре,
Помчимся во тьме наугад…
А сегодня не пишется – мается…
Без эмоций стихи не сплетаются,
