Демон Эйзенштейна или Ангел должен улететь

И тут этому миру является бродяга Дэвис. Не понятно, кто он и откуда, кроме того, что все его бумаги находятся в каком-то мифическом Сидкапе, за которыми он никак не сходит, потому что ботинки у него прохудились, а погода далека от идеала. Другими словами, это проходимец без роду без племени, который вздрагивает, слыша вопрос о месте своего рождения. («Это было очень давно, мистер, не припомнить»). Он, наверняка, имел проблемы с законом, потому что ходит не под своим именем. И, действительно, какое отношение гитлеризм имеет к социализму, хоть и с приставкой «национал»? Похоже, что он даже сидел в тюрьме. Как, впрочем, и будущий фюрер после мюнхенского путча 1923 года.

Не смотря на такого странного и подозрительного незнакомца, Астон приводит его к себе в дом – Европу – со всем старо-европейским, либеральным хлебосольством. Астон нас не то чтобы полный идиот Достоевского – он просто человечен. Он дает Дэвису пару монет, предлагает обосноваться у него до того момента, как тот не сходит в Сидкап, ищет ему на помойке подходящую обувь. Дэвис очень разборчив в смысле обуви. В смысле рубашек, впрочем, тоже.

Дэвис. Да… что ж, я знаю такие рубашки, понимаешь? Такие рубашки – они зимой недолго держатся. То есть это я уж точно знаю. Нет, что мне нужно, так это такая рубашка с полосками, хорошая рубашка с полосками… сверху вниз. Вот что мне надо.

Астон простодушно предлагает Дэвису сторожить дом. (Нацизм по началу тоже рассматривался ведущими мировыми буржуазными державами как цепной пес против коммунизма).

Но потом, как мы знаем из мировой истории, сторожевой пес стал наглеть, стал лаять на хозяина, а потом и вовсе сбесился, и сорвался с цепи.

Вот и Дэвис забыл, кто его пустил в этот большой дом. Он имеет наглость вытаскивать нож и грозить отправить хозяина в сумасшедший дом – ведь тот сам простодушно рассказал всю эту историю про психушку и докторов с проводами.

Разумеется, Дэвис не обнаглел бы до такой степени, сидел бы себе и ворчал по поводу обуви, которую ему приносит с улицы Астон, пытался бы поменяться кроватями, клянчил мелочь, если бы не брат Астона – Микки – хозяин дома, большая, надо сказать язва и, вообще, сатирик по призванию.

Микки – не чета своему брату. Он молод, свеж, прилично одет. Живет в квартире. Имеет то ли строительный, то ли торговый фургон. В общем, в бизнесе. Другими словами, это существо из высшего мира, не чета этим люмпенам.

Надо сказать, что Мики, мало того, что имеет ключ от своего собственного дома, имеет особенность появляться там в самый неподходящий момент. Например, когда Дэвис, как последняя «крыса», возится в вещах Астона. И хотя для Микки все богатства Астона – это хлам, за который на блошином рынке не дадут и двух центов, ему не приятно, что его брат попался в силки проходимца, воришки и попросту полного чмо.

Микки олицетворяет в пьесе – Провидение. Или, если хотите, Бога.

Он, как кошка с мышкой, дает себе удовольствие поиграть с Дэвисом. Называет его партнером, а своего полоумного брата – бездельником, человеком, который не хочет работать. «Робеет от работы». Словом, никчемным и убогим типом. Дэвис даже в серьез поверил, что Микки назначил его главным по дому и позволит выгнать родного брата на улицу или отправить туда, где ему самое место.

Микки то заманивает Дэвиса, то откровенно глумится над ним. Эти сцены – одни из лучших диалогов ХХ века.

ДЭВИС. Нет, нет, это не я. Я никогда не занимался отделкой. С меня и так хватало. Много другой работы, знаешь ли. Но я… но я на все руки мастер… Дай только… дай только подучусь.

МИК. Я не хочу, чтобы ты подучивался. Мне нужен первоклассный, опытный декоратор. Я думал, ты подойдешь.

ДЭВИС. Я? Нет, постой-ка, ты не со мной говорил.

МИК. Что значит – не с тобой? Я с тобой только и говорил. Тебе одному я открыл свои мечты, свои сокровенные желания, тебе одному и сказал, и только потому, что считал тебя опытным, первоклассным декоратором – по интерьеру… и экстерьеру.

ДЭВИС. Нет, послушай…

МИК. Ты что же, не знаешь, как скомбинировать синие с отливом, медно-красные и пергаментные квадраты линолеума и повторить эти тона на стенах?

ДЭВИС. Нет, послушай, ты куда клонишь?

МИК. Значит, ты не сможешь фанеровать стол тиковым деревом, не сможешь обить кресло мягкой кремовой обивкой, а к буковому диванчику не сможешь сделать плетеное сиденье из морской травы?

ДЭВИС. Ничего такого я не говорил!

МИК. Черт! Значит, я ошибся!

ДЭВИС. Не говорил я ничего такого!

МИК. Так ты паршивый самозванец, приятель!

Тут, кстати, есть умышленный, а то и стихийный, сгустившийся из воздуха, намек на архитектурные и дизайнерские претензии Гитлера, который, впрочем, нарисовал однажды на салфетке силуэт будущего «Фольцвагена-жука».

В общем, вот так, с шутками-прибаутками, Микки добивается своей цели и удаляется.

Обманутый и спровоцированный Провидением Дэвис показывает свое истинное лицо, и даже у Астона не хватает доброты, и напротив, хватает характера прогнать Сторожа.

Более того, Микки так раскрутил Дэвиса, что Астон наступил на горло своей щепетильности.

ДЭВИС. Ты ведь это не всерьез сказал, что от меня воняет, правда?

АСТОН. Ты слишком шумишь.

Трезвый, без оскорблений, юридически выверенный финал.

Нечто вроде Нюренбергского процесса.

Глава 4. Два Соляриса

Solaris

2002

США

По фильму Андрея Тарковского "Солярис"

Автор сценария и режиссер: Стивен Содерберг

Продюсер: Джеймс Кэмерон, Джон Ландау

Оператор: Стивен Содерберг

В ролях: Джордж Клуни, Наташа Магхонакал.

1972

Солярис

СССР

По роману Станислава Лема "Солярис"

Авторы сценария: Андрей Тарковский, Фридрих Горенштейн

Режиссёр: Андрей Тарковский

Оператор: Вадим Юсупов

Композитор: Эдуард Артемьев

В ролях: Донатас Банионис, Наталья Бондарчук, Юри Ярвет, Анатолий Солоницын, Николай Гринько, Владислав Дворжецкий, Юлиан Семёнов.

Киноязыки

Итак, Джордж Клуни (пока еще одетый) смотрит вокруг. Тихо, тревожно, жутко… На Клуни – специальный костюм астронавта. Взгляд останавливается на небольшом кровавом пятне. Джордж изучает его и вдруг понимает, что пятно – лишь начало длинного, широкого кровавого следа… «Вот я и на Солярисе!» – думает Клуни.

А все началось с того, что в 97 году два приятели-оскароносца Стивен Содерберг (На тот день «Секс, ложь, видео», «Траффик» и Джеймс Кэмерон («Терминатор-2», «Титаник») как-то встретились и сказали хором: «А не пора ли, друг мой, замахнуться, на Андрея, понимаешь, нашего Тарковского?»

И замахнулись. Надо сказать, что основные этапы истории Лема-Тарковского воспроизведены довольно точно. На Земле есть мнение, что планета Солярис – себе на уме. И все-таки поначалу Крис подозревает обитателей «Прометея» в паранойе. Сначала – их, потом – себя, потом – Солярис, в том смысле, что гипнотизирует гад, и лишь, когда разумный океан с упрямством кота, который приносит каждое утро на постель хозяина полудохлую мышь, Солярис начинает подкладывать Крису клон его собственной жены, покончившей собой несколько лет назад, Крис понимает, что дело не чисто. И потом – какого черта – он же забаррикадировал чемоданами дверь!