Полуостров

Сергей Яковенко

Полуостров

Полуостров

Глава 1. Дурдом.

Весь родительский дом с самого утра стоял на ушах. До отправления Симферопольского поезда оставалось не более часа. Все суетились. Оля, которая еще совсем недавно казалась воплощением спокойствия и собранности, теперь напоминала шизоидную неврастеничку с растрепанными волосами и раскрасневшимся лицом. Она без конца бегала из комнаты в комнату, не прекращая задавать нелепые вопросы, ответы на которые прекрасно знала сама:

– Сереж, куда ты деньги положил?

– Во внутренний карман. Ты же сама говорила…

– Проверь!

– Да что проверять-то? Я их только что туда сунул.

– Ну, проверь на всякий случай. Тебе трудно, что ли?

Я сунул руку за пазуху и демонстративно извлек кожаный бумажник. Оля даже не взглянула, пробежав мимо с криком:

– Мама! Вы Вове химию разную не покупайте, пожалуйста! У него аллергия на красители! Мама? – супруга выскочила из дому во двор и, внезапно, стало тихо. Впервые за день.

Я рухнул на диван. Ноги гудели от усталости. Голова пухла от постоянных попыток вспомнить, что же мы, все-таки, забыли взять? У входной двери возвышалась внушительная гора из рюкзаков, карематов и спальников. Две пары новеньких аквалангов стояли чуть в сторонке. Как мы все это тащить будем? Входная дверь распахнулась и в дом – язык не поворачивается сказать «вошла» – мама. Она ураганом пронеслась на кухню и зазвенела посудой.

– Я вам с собой картошечки тепленькой в полотенце замотала. А тетя Эмма котлеток принесла. В поезде покушаете. И яичек отварила. Слышал?

– Да.

– А соль вы взяли?

– Да, мама, взяли, – чувствуя, что силы окончательно покидают, пробубнил я.

Вошел отец и с понимающей улыбкой посмотрел на меня. Я улыбнулся в ответ.

– Суетливые наши бабы, да? – спросил он, устраиваясь рядом, – Присел на дорожку?

– Угу, – кивнул я.

– А с Игорем вы где встречаетесь?

– На вокзале. Он отзвонился. Полчаса уже, как на месте ждет. Это мы тут копошимся…

В дом впорхнула Оля и с ходу, жалобным голосом залепетала:

– Сереж, я не помню, куда билеты положила, – она принялась быстро шарить в карманах рюкзака, – Блин, мы на поезд не успеем. Где такси вообще? А! Черт! Ноготь сломала! Найди билеты, а?

Зазвонил мобильник. Снова открылась дверь и на пороге появилась Анечка, наша младшенькая. Она с радостным визгом пробежала через прихожую и скрылась в спальне, а через мгновение вернулась с оттопыренной нижней губой, явно намереваясь расплакаться. Бабушка, как раз вышедшая из кухни, всплеснула руками:

– Что случилась, моя рыба золотая?

– Коля потерялся, – срываясь на рыдания, протянула малышка и по ее щекам обильно потекли слезы.

Бабушка тут же принялась убеждать молодого потомка в том, что Коля обязательно найдется, но уговоры не действовали. Теперь по дому, помимо Ольгиных причитаний, бабушкиных увещеваний и трели мобильника, разносился еще и звонкий детский плач. Звонили из такси и сообщали, что машина подана и просили поторопиться.

– Па-пааааа! – плакала Аня, протягивая маленькие ручонки.

– О господи! – обхватив голову руками и закатывая глаза к потолку, протянула Оля, – Где эти билеты!?

– Пааа-пааа, Коля убежа-а-л!

Я подхватил одной рукой чадушко, а другой старался прижать телефон к уху. Получалось плохо. Диспетчер такси что-то долго говорила, но крик дочери заглушал любые другие звуки. Я что-то коротко буркнул в трубку и нажал «отбой».

– Сережа, – включилась во всеобщий хаос мама, – Оля билеты не может найти. Куда она их положила?

– Да мне-то откуда знать? – морщась от боли в ухе и стараясь перекричать Аню, вспылил я.

Отец пришел на подмогу и взял ребенка к себе на руки.

– Оля, я вам картошечки тепленькой завернула и котлетки тетя Эмма передала…

– Он в аквариуме сидел, а потом я его спать положила, и гулять пошла! – продолжала нараспев кричать Аня, – А теперь его нету-у-у!

– Куда положила? – удивленно уставился на нее дедушка.

– На кровать положила-а-а! А он проснулся и убежал! Коля-я-я!

Снова зазвонил мобильный.

– Алло?

– Такси ожидает. Выходите, пожалуйста. Стоимость поездки составит…

– Да выходим мы! – не выдержав творящегося дурдома, выпалил я и на другом конце умолкли.

– Мама-а-а! – дочь переключилась на Олю, – Найди Колю-ю-ю!

– Да найдите вы уже кто-нибудь этого хомяка! Я билеты ищу! – сорвавшись на крик, вспылила супруга, от чего Аня еще громче заплакала.

И тут дедушка, не придумав ничего лучше, начал петь. На фоне творящегося хаоса выглядело это так, будто у человека случилась истерика или он просто сошел с ума. Песня была подходящей. Под аккомпанемент детского крика и непрекращающихся причитаний двух женщин, снующих из комнаты в комнату, звучало легендарное музыкальное произведение о Щорсе и о его дивизии, которая шла вперед.

– По долинам и по взгорьям, шла дивизия вперед, чтобы с боем взять Приморье – Белой армии оплот!!! – горланил заботливый дедушка, но внучка не обращала внимания на его старания и продолжала сквозь слезы звать хомяка Колю, который так некстати куда-то запропастился.

Я взвыл, подхватил один из рюкзаков и выскочил во двор, где был встречен скачущим на одной ноге Вовкой – нашим старшим сыном. Месяц назад ему исполнилось девять.

– Пап, я тут ногу гвоздем пробил! Но мне не больно…

– Да ели-пали, блин! – чувствуя, что впадаю в истерику, я бросил рюкзак на траву и обхватил руками голову.

Вовка, с удивлением посмотрев на меня, проскакал мимо и скрылся в доме. До отправления поезда оставалось совсем мало времени, и я принялся торопливо грузить вещи в багажник. Билеты чудесным образом нашлись у Оли в сумочке. Хомяк Коля так и не нашелся. Вся семья высыпала за двор и, после традиционных расцеловываний и напутствий, мы с супругой все же отчалили от отчего дома, оставляя детвору на попечение бабушке с дедушкой. Впереди ждали две недели южного солнца, Крымских гор и теплого Черного моря. Я облегченно вздохнул, устало откинулся на спинку автомобильного кресла и закрыл глаза, но вдруг услышал тихие всхлипывания Оли. Мне не нужно было даже спрашивать о причине этих слез. У самого комок стоял в горле, когда смотрел на провожающих нас детей. Чувствовалось в этом какое-то откровенное предательство. Я взял жену за руку и тихо сказал:

– Не плачь. В следующем году обязательно съездим с малышней в какой-нибудь пансионат, или, в крайнем случае, квартиру снимем. Рано им еще дикарями отдыхать.

– Могли хотя бы Вовку взять.

– Да ему в деревне в сто раз лучше будет. Тут у него друзей полно, весело. А там что? Будет слоняться по берегу… Он же сам не хотел с нами ехать!

– Не хотел, – согласилась Оля и перестала всхлипывать, прислонившись лицом к моему плечу.

До отправления поезда оставалось не больше получаса. Я попросил таксиста прибавить ходу. Тот недовольно вздохнул, но, после дополнительной материальной мотивации, взбодрился и тихо буркнул:

– Прибавить, так прибавить…

Глава 2. Виталик.

Привокзальная площадь встретила духотой раскаленного асфальта, выхлопными газами снующих автомобилей и златозубой цыганкой, настойчиво предлагающей за сравнительно небольшую плату поведать обо всех радостях и горестях, ожидающих нас впереди. Я, стараясь не обращать внимания на скрипучий голос тетки, торопливо подал Оле ее рюкзак, взгромоздил на спину свой, себе на грудь повесил один акваланг, взял в руку второй и почувствовал, как подошва кроссовок медленно увязает в плавящемся дорожном покрытии. Попробовал сделать шаг. Колени затряслись. Лоб покрылся испариной.

– Может, вдвоем понесем? – сочувствующе спросила Оля, указывая на аппарат в руке.

– Да нормально все! – как можно более бодрым голосом заявил я, сдерживаясь, чтобы не закряхтеть от напряжения, – Тут пройти-то метров двести, не больше.

– Ай, красивый, какая жена у тебя! Добрая, заботливая! – нараспев нахваливала назойливая цыганка, – Золото, а не жена! Много не возьму, красивый! Сколько не жалко дай – достаточно будет! За то знать будешь много. Опасность рядом с тобой вижу. Остановись! Минуту дай – расскажу все!

Я бросил на нее раздраженный взгляд и та на миг стушевалась. Но едва мы отошли на несколько шагов, как голос с акцентом снова заскрипел рядом:

– Не веришь мне, красивый! Зря не веришь. Помочь хочу!

Оля шагала чуть впереди, старательно не обращая внимания на происходящее. По всему было понятно, что она раздражена не меньше моего, но отвлекаться, чтобы отшить настойчивую женщину, времени совсем не было. Поезд отправлялся через семь минут, и мы сосредоточили все силы на финальный рывок.

– Ай, ладно! Бесплатно расскажу! – она все время шла рядом, стараясь заглянуть мне в лицо и путаясь ногами в длинной юбке, – Слушай меня, красивый: не надо тебе ехать! И жене твоей не надо. Беда будет. Деньги большие будут, золото будет, но зло в них. Слышишь? Беда с ними к вам придет. Не бери! Не гонись за богатством!

Я остановился, переводя дыхание, еще раз раздраженно взглянул на цыганку и уже чуть не сказал в ответ «пару ласковых», но она опередила:

– Друг твой погнался и где он сейчас?

Подготовленная «пара ласковых» застряла в горле. Я замер и, все еще тяжело дыша, смотрел на гадалку. Она тоже примолкла, заискивающе изучая мою реакцию и, по всей видимости, поняла, что попала в точку.

– Ты о себе не думаешь – о детях подумай, красивый, – переменив тон на более спокойный и даже какой-то доброжелательный, продолжала вокзальная «златозубка», – Жена твоя мудрая. Если меня не послушаешь, дальше только ее слушай.

Я стоял перед цыганкой, испытывая смесь негодования, стыда и интереса. Стыдно было за то, что я – взрослый, образованный человек – банально поддаюсь на стандартный вокзальный развод. А интересно было от того, что эта весьма странная особа каким-то загадочным образом угадала о событиях десятилетней давности. Тогда я потерял своего лучшего друга Вовку. Он погиб по собственной глупости, ввязавшись в очень грязную историю с заказными убийствами и чужими деньгами. Большими деньгами. По счастливому стечению обстоятельств мы с Олей остались живы, хотя и были на волоске от смерти. Вовка умер практически у нас на руках. Воспоминания прокатились холодной волной по спине, и мне сильно захотелось пить.

– Иди, красивый, а то жена твоя расстроится. Чистая душа у нее, добрая. А денег не надо. Вернешься – сам захочешь дать. Здесь меня найдешь. Рамона я.

Она резко развернулась, от чего ее длинная юбка раздалась вширь, и быстрым шагом пошла к автомобильной стоянке, на которой, как всегда, суетились таксисты и их пассажиры.

– Сережа! Ты нормальный вообще? Мы на поезд опоздаем! – Оля стояла чуть впереди, гневно уперев руки в бока.

Я снова подхватил тяжелый акваланг и заковылял к вокзалу. На душе стало гадко. Мысленно выругал себя за то, что обратил внимание на такую откровенную чепуху. Даже плюнул в сердцах. Оля заметила перемену моего настроения и, стараясь идти не отставая, поинтересовалась:

– Чего ты на нее вообще внимание обращал? Еще скажи, что денег дал!

– Да не давал я ничего! Просто передохнуть остановился. Наговорила какой-то хрени несусветной, блин. Все настроение испоганила.

– Ой! Я тебя прошу, Сереж! – с улыбкой и наигранной иронией в голосе сказала Оля, – Нашел из-за чего расстраиваться! У нас отпуск начинается, завтра в море плавать будем, а ты на каких-то мошенницах зацикливаешься. Какая у нас платформа?

Мы подбежали к поезду в самый последний момент. Проводница что-то недовольно фыркнула, но, все же, великодушно откинула лестницу и позволила войти в тамбур. Там нас уже ждал взволнованный Игорь – высокий, худощавый, интеллигентного вида мужик, с которым я как-то познакомился на одном из интернет-форумов, посвященном дайвингу.

Вот уже пять лет я увлекался подводным плаваньем, посвящая этому занятию непозволительно много свободного времени, не говоря уже о количестве потраченных денег на дорогостоящее оборудование и постоянные поездки. За эти годы сколотилась небольшая, дружная компания, состоящая из совершенно разных людей, но увлеченных одним общим делом. Игорь был одним из таких людей. Ежегодно организовывались совместные выезды в Крым. Мы разбивали палаточные лагеря на берегу моря и наслаждались отдыхом вдали от цивилизации, с ее осточертевшей суетой. Однако в этом году, как назло, почти у всех возникли какие-то неотложные дела, пожертвовать которыми, ради традиционной поездки, решились не все. Точнее будет сказать, что пожертвовали только мы с Олей и, собственно, Игорь. Да и он-то согласился поехать только потому, что недавно от него жена ушла, и все неотложные дела как-то в один момент рухнули, став незначительными.

Немного посокрушавшись по поводу нашего с Олей опоздания, он легко подхватил оба акваланга и двинулся по узкому коридору вагона к купе. Подойдя к двери, Игорь деликатно постучал. Послышалось: «Открыто!»

Мы вошли. Три полки были свободными. Одну верхнюю занимал крупный мужчина средних лет, возлегающий в одних лишь семейных трусах и читающий какую-то до пошлости желтопрессную газету. Увидев нас, он слегка засуетился, отложил в сторону чтиво, и приподнялся на локте, явно проявляя интерес к попутчикам. Затем громко поздоровался и, не дожидаясь ответного приветствия, представился:

– Виталик.

Мы не сразу его поняли, а я даже обернулся назад, рассчитывая увидеть там Виталика, к которому, по моему мнению, мужчина обращался. Но там никого не оказалось. Снова посмотрев на мужчину, увидел на его лице приветливую улыбку. Он протянул ладонь для рукопожатия. Я ответил ему и тоже представился:

– Сергей. А это Оля.

– Игорь, – пожимая руку Виталику, сказал мой товарищ.

Когда со скоропостижным знакомством было покончено, мы принялись раскладывать багаж по полкам. Поезд тронулся. Мужика заинтересовали акваланги и он, не скрывая восхищения, спросил:

– Так вы что, эти, что ли? – многозначительно покрутил пальцем в воздухе, – Ну, эти… водолазы, короче?

– Ага, – коротко ответил я, совсем не имея расположения к задушевным беседам. Тем более с незнакомым человеком. Сказывалась и усталость, накопленная за день сборов и паршивое настроение, испорченное цыганкой Рамоной. Хотелось поскорее лечь на свою полку и забыться глубоким сном, чтобы утром проснуться в волшебном мире южного полуострова и начать, наконец, долгожданный отдых. Но Виталик, видимо, был расположен иначе. Он дождался, когда мы рассядемся на нижних полках, затем суетливо, как-то неуклюже спустился вниз, и предстал перед нами во всей красе полураздетого, грузного тела в семейных трусах розового цвета. Он широко улыбнулся, приподнял массивные плечи и у самого лица часто потер друг о дружку ладони. В этот момент он был похож на какого-нибудь мультяшного «злого гения», задумавшего очередную пакость против человечества.

– Ну, что? За знакомство по чуть-чуть?

– О нет, спасибо! Я – пас! – тут же запротестовал я, догадываясь, чем может обернуться такая поездка.

Но «злой гений» Виталик не обратил на это абсолютно никакого внимания. Он быстро спустил с багажной полки свой рюкзак, немного покопошился в нем и извлек на столик бутылку водки.

– С вас закуска, граждане! – безапелляционно заявил он, и сразу добавил, – Возражения не принимаются! У меня покушать нечего. Буду есть вашу еду. Могу и с вами поделиться, если хотите. Вы же не позволите помереть с голоду, правда?

Он жалобно посмотрел на Олю. Та сконфуженно улыбнулась, посмотрела на меня, видимо, ища поддержки, и пожала плечами. Игорь деликатно молчал, наблюдая за происходящим с серьезным лицом, лишь изредка пошевеливая пучком нелепых черных усов под носом. Виталик напоминал нашкодившего ребенка, натянуто улыбающегося и словно говорящего: «Ну, чего вы все? Ну, я же так… пошалить просто». Карлсон, блин!

– Я буду устрицы, – продолжал чудить здоровяк, – Но если нет устриц, то могу и картошку в мундире. Только не говорите, что у вас нет картошки в мундире. В поездах все ее едят.

Оля, до этого сидевшая с глупой улыбкой и удивленными глазами, не выдержала и тихонько прыснула смехом. Видимо, экстравагантное поведение Виталика ее нисколько не раздражало, а даже наоборот, веселило. Она в очередной раз вопросительно взглянула на меня, снова пожала плечами и встала.

– Ну, давайте тогда продукты достанем, что ли? – подытожила она, а я обреченно вздохнул и полез рыться в рюкзаке, отыскивая мамину картошку и «котлетки тети Эммы».

Нащупав среди вещей и спальников какой-то пакет, я потянул его на себя, но вдруг, почувствовав резкую боль в пальце, испуганно вскрикнул и выдернул руку. Оля вскочила.

– Ты чего?

Три пары глаз испуганно смотрели на меня. Я же с опаской разглядывал внутренности своего рюкзака. Из его темноты на меня смотрела еще одна пара глаз. А между ними пульсировал маленький розовый нос. Коля ехал на море.

Глава 3. Николай.

Нет, вы не подумайте, я очень люблю животных. Всяких там собачек, кошечек, лошадок. И хомяков тоже люблю! Но в тот момент… как бы это потактичнее сказать? В-общем, я не обрадовался Коле. Ну, в самом деле! Мы едем на море, в отпуск, отдыхать дикарями. Можно сказать, настроились на две недели беспечности, и тут – нате вам! Хомяк! Как с ним отдыхать?

Все молчали. Я скорчил жалобную мину и посмотрел на Олю. У нее был какой-то виноватый вид. Мне даже на миг показалось, что зверек очутился в рюкзаке не случайно. Игорь зашевелил усами. Создавалось впечатление, что он устанавливает невидимую связь с новоявленным членом нашей экспедиции, передавая условные сигналы Коле в ответ на шевеления розового носа. У Виталика дергался глаз.

– Стесняюсь спросить, – нарушил тишину Виталик, – А зачем вы животное в рюкзаке держите?

– А это вы у Коли и спросите, – раздраженно ответил я.

Он непонимающе посмотрел на меня, затем перевел удивленный взгляд на Игоря. Усы замерли, а Игорь отрицательно покачал головой и сказал:

– Я Игорь.

– А кто Коля?

– Не я, – спокойно ответила Оля.

– Он! – укоризненно глядя в рюкзак, успокоил я Виталика.

– Он – Коля? – зачем-то переспросил мужик в розовых трусах.

– Точно! – заверил его я, – Николай!

Виталик привстал, осторожно поднес сосредоточенное лицо к моему рюкзаку, и если бы Коля был Штирлицем, а Виталик – его женой, то непременно заиграла бы известная всем мелодия из шедеврального советского кино. Еще тогда я заметил, как между этими двумя мужчинами проскочила едва заметная искра полнейшего взаимопонимания. Мужчина в трусах поднес широкую ладонь к мужчине в рюкзаке, а тот, вместо того, чтобы откусить ему палец по-локоть, не раздумывая, вскарабкался на нее и мирно уселся!

– Ого! – Оля не поверила глазам. Я тоже не поверил и удивленно хмыкнул.

Дело в том, что Коля был весьма свободолюбивым и независимым хомяком. А еще – однолюбом. Никто, кроме Анечки, не мог себе позволить взять в руки пушистый комочек ненависти. Ее он никогда не кусал, но всякий, кто пытался проделать это без ее активного участия, получал достойный урок и повторной попытки уже не предпринимал никогда. Виталик же оказался вторым человеком в мировой истории, который осмелился добровольно приблизиться к Николаю на опасное расстояние и не пострадал от собственной беспечности. Я чуть не зааплодировал смельчаку, таким сильным было мое изумление. Оля заметно повеселела и принялась звонить свекрови, чтобы сообщить новость и успокоить Аню на сон грядущий.

Открылась дверь купе. За спиной Виталика, стоявшего как раз у прохода, возникла плотная женская фигура в синей форме с красным галстуком и каменным лицом.

– Билеты приготовили, – приказала проводница громким, механическим голосом с интонацией, соответствующей ее строгому виду. Все засуетились. Виталик засуетился особенно. Он топтался на месте, никак не решаясь через какое плечо развернуться в тесном проходе, и торопливо пытался пристроить маленького, злобного Колю сначала мне, затем Оле. Я отпрянул и спрятал обе руки за спину, Оля тоже отрицательно затрясла головой и даже отсела подальше к окну, тихонько бормоча:

– Не-не-не…

Ничего не понимающий здоровяк сделал резкий разворот вокруг своей оси, протянул Колю проводнице и очень буднично произнес:

– Подержите, пожалуйста, а то убежит.

Проводница упала на пол, от чего по вагону разнесся гулкий, глухой звук: «Бум!» Первым отреагировал Игорь. Он вскочил с места, и принялся суетиться вокруг бессознательного тела в синей форме. Двери соседних купе поочередно открывались и на происходящее с интересом пялились зеваки, услышавшие шум. Один участливый гражданин даже посокрушался по поводу того, что теперь будет некому принести заказанный им чай. Игорь неистово хлопал ладонями по бледным щекам проводницы и периодически пытался нащупать пульс у нее на шее, а когда понял, что попытки привести женщину в чувства не дают желаемого результата, вдруг склонился над ней и… Поцеловал!?

– Игорек, ты чего?! – меня разобрал истерический смех, – Хоть познакомься для начала с тетей!

Но тому, видимо, было не до смеха. Наш товарищ принялся старательно делать искусственное дыхание «рот в рот», а после нескольких выдохов, даже успел дважды нажать ладонями на внушительного размера грудь проводницы. Та громко вскрикнула и со всего маху двинула кулаком в усатое лицо. Игорь вскрикнул и, держась за глаз, отбежал на безопасное расстояние. Виталик сидел в купе и кормил Колю сухариком.

Пили долго и много. Виталик дважды выбегал на каких-то станциях, и, за считанные минуты стоянки поезда, успевал волшебным образом добывать очередные порции алкоголя, которые употреблялись нами с завидным желанием и скоростью. Коля, утомленный поездкой, спал в принесенной проводницей обувной коробке. Сама же проводница тоже мирно спала, но не в коробке, а у Игоря на плече, и громко похрапывала. Игорь же, весьма довольный своим сегодняшним подвигом, сидел с видом победителя, и освещал уютное купе сочным фингалом под левым глазом. Он улыбался вот уже несколько часов кряду, заботливо обнимая грузное тело железнодорожницы.

– Так вот, раскапываю я, значит, этот погреб, а из-за спины мне соседка, тихо так: «А что это ты, Виталик, там делаешь?» А я такой оборачиваюсь к ней, весь грязью перепачканный, запыхавшийся, возбужденный, рожа красная! Оборачиваюсь и говорю: «Труп закапываю, тетя Маша!» Ну, она и ушла. Это я уже потом понял, что она ментам звонить побежала. Знала соседка, что я тещу свою на дух не переношу, вот и подумала, что грохнул вторую маму, а теперь вот труп за погребом прячу. Ну, а тогда даже мысли не возникло… Нет, ну я же клад искал, бляха-муха! Фамильные драгоценности! Азарт был такой, как будто самолет в лотерею вот-вот выиграю! Короче, выкопал я, в итоге, лист ржавого железа, откинул в сторону. Беру металлоискатель, и давай им в том же месте размахивать, а он гад молчит! Оказалось, что ржавчина пищит, как цветной металл. Но я же не знал тогда! Думаю, где еще золото может быть? На чердаке! Лезу на чердак, облазил все вокруг – нифига! Пусто! Но бабулька-то не могла соврать! Я же внук, как ни как! Думаю: «Где-то клад точно есть!» Беру кувалду и начинаю громить дымоход. Вокруг пыль, сажа, паутина! Романтика, короче. И тут слышу – во дворе голоса мужские! Глядь, а это менты рыщут, как у себя дома. Слезаю с чердака и тут такое началось! Я же с кувалдой к ним вышел…

Мы всю ночь напролет с удовольствием слушали бесконечные кладоискательские байки Виталика, смеялись, пили, снова слушали, снова смеялись. Он оказался довольно забавным, увлеченным и добродушным человеком, а его смешные рассказы чудесным образом сняли напряжение, скопившееся за весь предшествующий день.

За окном поезда неслась душистой прохладой южная летняя ночь. А мне снова вспомнился Вовка, и наши совместные поиски старинного клада.

Глава 4. «ТТ».

Утренний подъем оказался пыткой. В купе постучали, не дожидаясь разрешения, распахнули дверь и опухшее лицо проводницы загробным, хриплым голосом сообщило:

– Симферополь.

Я с трудом оторвал голову от подушки и попытался сфокусировать непослушное зрение на вещающей женщине. Та продолжала стоять, глядя прямо перед собой и медленно моргая. По всему было видно, что она до сих пор пьяна. Героическая, все-таки, профессия!

– В… В… Встаем! – с третьей попытки выговорила она, но на этот раз голос уже звучал значительно бодрее и громче, словно призыв идти в атаку.

Икнув на прощанье, наша собутыльница проследовала дальше по коридору. Зашевелилась Оля, Игорь замычал сверху, и только Виталик не подавал никаких признаков жизни. Его полка располагалась над моей, поэтому отсутствие нашего попутчика удалось обнаружить лишь поднявшись на ноги. Виталика в купе не было, хотя его рюкзак был на месте. Решив, что Колин друг просто вышел в туалет, мы принялись собираться, а полчаса спустя, когда за окном стали проплывать первые признаки железнодорожной станции, заволновались.