Обсидиан и чёрный диорит. Книга вторая. Аль-Фазир

Странный человек Милвус. Называет себя злодеем, виновным в смерти очень многих людей. А рассуждает сейчас как филантроп. Если не лукавит, конечно.

Но как поверить в ещё одно безвозвратное, как принять его? Уже произошло обращение в потенциального монстра. И как будто не видно способа отыграть всё назад. А теперь, выходит, Косте Мелентьеву придётся вдобавок распрощаться с беззаботной юностью, с наивным восприятием мира, с радостями первооткрывателя всего интересного, полезного, волнующего? А как же чувства, ещё не очень зрелые, полудетские, мечущиеся, не способные чётко определиться? Они разложатся по полочкам, сами собой придут в жёсткий, строгий и скучный порядок? Или исчезнут, уступят место всегда холодному и выверенному расчёту? Спросить старика? А что он может ответить? Любил ли он когда-нибудь? Любили ли его? Почему-то не верится.

Но пока природные, натуральные чувства никуда не пропали, Сверчок вдруг открыл в себе появившуюся способность мгновенно прокручивать их в сознании вместе с сопутствующими воспоминаниями…

* * *

Пожалуй, она слишком часто возникала на горизонте. Так ведь учатся в одном классе. Постоянно водят компанию. Не припомнить дня, чтобы не виделись. Рамки детдома не больно-то широкие.

Вообще смотреть на неё всегда было приятно. С какой бы стороны ни смотреть. Приятно – и всё тут. Только приятность долгое время никуда не двигалась, ни во что не выливалась. Зачем?

Сидели вдвоём как-то на излюбленной лавочке, ждали Алину с Володей. Те почему-то застряли на танцевальном занятии, куда Кэп провожал Джоки, а Тане непременно нужно было срочно сообщить подруге нечто архиважное. Так Таня сидела, всё зевала, прикрываясь ладошкой, а потом взяла да прикорнула у стойкого Костика на плече.

Её волосы коснулись уха и щеки, погладили шею. Он уловил их нежный запах. Пахло травой и полевыми цветами, разве так может быть? Пришлось осторожно повернуть голову. Нет, не показалось. Всё так.

Костя почувствовал непонятный, но острый приступ счастья. Как в детстве, при живой ещё тётке Клавдии, когда случилось выбежать в нераспаханное поле, радостно повалиться в траву, раскинув руки, и долго смотреть в небо. Как здорово было просто валяться, ни о чём не думать и вдыхать пряные запахи лета…

С этого приступа счастья что-то сдвинулось. Приступы стали повторяться сами по себе. Они нередко замещали ту, прежнюю, приятность. Вообще-то было здорово, хотя Костя старался не подавать виду. Вот только стала в них быстро проклёвываться и нарастать одновременная тревожность.

Он не мог бороться со смешными, но навязчивыми представлениями.

Таня – водопад. Красивая сверкающая лавина, шумно падающая вниз. Маленький Костя любовался таким чудом не раз, хотя до него нужно было топать километров шесть, если не больше. Ему хотелось протянуть и погрузить руки в тысячи мельчайших капелек, образующихся от удара о серо-зелёную каменную плиту. Но тётка сказала, что летящая с двадцати метров красота может не только убить, но и в лепёшку расплющить хлипкое детское тело…

А водопад продолжал и продолжал гнать поток, из него рождалась целая река. Горная река тоже была Таней, хоть и носила совсем другое имя. Бурная, своенравная, стремительно бегущая куда-то далеко. Сотни опасных камней приветливо встречали ревущую воду, и не было смельчаков, решившихся пуститься по такому течению на лодке или на плоту.

Куда бежала река, Костя не знал. Наверное, в море. Но, вливаясь в него, она образовывала бешеный, яростный водоворот. Сверчку не приходилось видеть крутящуюся пропасть воочию – только в каком-то кино. Что удивительно – водоворот тоже был Таней. И Костя знал, что широкий омут может поглотить, затянуть туда, откуда больше не выберешься.

Вот такая тревожная фантазия на тему любви… может, и не любви ещё, а так…

Костя хотел бы испытать себя на прочность в водопаде, поплыть по реке и даже добраться до водоворота. Но всё как-то не решался…

Вскоре произошла памятная история. Всем известная Лиза-вредина притащила жемчужное ожерелье и давай, понятное дело, хвастаться. Может, ничего бы не случилось, но у Лизки тогда не было свиты, как называли двух-трёх девчонок, регулярно подпадающих под влияние лидерши. Тогда они некоторое время ходили вместе, а потом непременно разругивались навек. До следующего примирения.

За неимением фрейлин, королева вредностей показалась в ожерелье кому угодно, в том числе и Тане с Костей. Сверчку розоватый и не шибко круглый жемчуг показался не очень красивым, но народ в целом впечатлился. Вредина царствовала и ликовала.

А наутро ожерелье загадочным образом пропало.

Докладывать о таких вещах учителям – страшный грех и позор. Лизка по-тихому устроила собственное расследование, но ничего не добилась. Подозревала она многих, но Таню – больше всех.

Третьим и четвёртым уроками был сдвоенный английский. Анжелика в класс уже пришла, но занятие пока не начинала. С недавних пор она стала приносить специальные диски (все подозревали, что купленные на собственную зарплату) и плейер. Голоса с оксфордским произношением разыгрывали бесконечные сценки на бытовые темы, что должно было, по мнению учительницы, сильно продвинуть у воспитанников владение разговорной речью.

Всё бы хорошо, да для нормальной трансляции приходилось каждый раз подключать плейер к старенькому усилителю с колонками, а тот вёл себя капризно и взбалмошно. То соглашался работать, то почему-то не хотел. Эффективно воззвать к его совести удавалось только Сверчку.

Костя понял, что и сегодня не избежать уговоров. Вот только Тани в классе нет. И Вредина отсутствует. А на предыдущем уроке обе были. Что случилось-то? Ещё подерутся, чего доброго. Тут, конечно, за Таню можно сильно не переживать – на орехи достанется в основном вражине Лизке. Но тревожно что-то.

– Анжелика Яковлевна, тут без инструментов никак, ― как можно естественнее сказал Сверчок. ― Я сбегаю?

– Хорошо, Мелентьев, сбегай. Мы пока домашним заданием займёмся…

Костя надеялся, что у него минимум четверть часа на выяснение обстановки. И полагал, что конфликт может состояться где-нибудь во дворе.

Таня обнаружилась на пустом первом этаже, но приступ счастья не случился. Потому что боевая подруга как раз примеряла розоватое ожерелье перед зеркалом. А потом сунула украшение за стенд, слегка потянув его на себя.

Вот тебе раз! С чего вдруг Танюше становиться воровкой? Зачем она?

Костя подошёл. Она поняла, что он всё видел.

– Я взяла, чтобы её побесить немного, ― объяснила она. ― И для ума, чтобы не таскала ценные вещи сюда и не хвасталась больше. Завтра верну, пусть радуется…

– Нехорошо, ― сказал Костя. ― Не ожидал от тебя. Ладно, я пойду и верну. Скажу, что случайно нашёл. Меня она не заподозрит.

Таня не препятствовала, только посмотрела как-то непонятно.

Вредина нашлась на втором этаже, тоже тихом, пока шёл урок. Она налегла животом на подоконник и слегка билась своим крепчайшим лбом в оконное стекло. Похоже, она в великом расстройстве. Если не сказать – в отчаянии.

– Эй, растеряха! ― окликнул Костя. Опять-таки как можно естественнее. ― Твоя ведь штукенция? В углу нашёл, под лестницей. Запнул, видать, кто-то случайно…

Лизка очнулась, схватила жемчуг, как кошка мышь, пошла пятнами от радости. Всё равно свои колючие бусинки нацелила и сказала:

– Да врёшь ты всё поди, Сверчок, Таньку свою выгораживаешь. Но выручил. Даже не представляешь как. Мне подружка дала вещь под страшную клятву, что сегодня к вечеру верну. У неё мама с дежурства в восемь часов вернуться должна.

– Тогда поздравляю. ― Костя хотел развернуться. Нечего с Врединой рассусоливать, она их компании не друг.

– Ты погоди убегать, ― сказала Лизка. ― Я тебе совет умный дам. Ты там меня кем угодно можешь считать, но я крутиться умею, и голова у меня не дурная. Ты вот благородный такой весь из себя, а Кравченко тебе не пара. Пропадёшь ты с ней, поверь. Лучше уж Святогорова. Она хоть и не красавица, но порода у неё точно из благородных. В старые времена её бы в какой-нибудь Смольный институт отдали…

– Иди ты со своими советами, ― ответил Костя. ― Голова у меня и своя имеется. Лучше на урок чеши.

– Сегодня не пойду уже, больной скажусь, ― зевнула Вредина. ― Но ты мои слова запомни. Мерси тебе, Мелентьев. Знаешь, как мне важно к той семье клинья подбивать? Может, меня удочерят! Там квартира большая, у меня комната своя будет. И мама хорошо зарабатывает…

– Хотеть удочерить она как раз должна в первую очередь. Не через клинья твои, а от души.

– Много ты понимаешь! Беги лучше к своей смуглянке и воровке!

Костя остановился.

– Она не воровка, не смей. Если хочешь знать – это я взял!

– Да не свисти! Зачем?

– А может, внимание на себя хотел обратить? ― засмеялся Костя. ― А то ходит тут такая гордячка в ожерелье, красуется…

– Лучше бы тогда на свидание меня пригласил. Я бы пошла, с превеликим. Но ты всё равно врёшь, я по глазам вижу. Тебе Танька нравится. А зря.

И Вредина с важным видом прошествовала в сторону спален.

Сверчку вообще-то пора в класс возвращаться. Но на лестнице стояла Таня.

– Отдал?

– Отдал. Сказал, что я взял.

– А на кой? ― удивилась она. ― Вредина не такая дура, чтобы поверить.

– Да я сказал, что рассчитывал вернуть и получить свидание, ― усмехнулся Костя.

Ну, в шутку ляпнул же! А Таня в лице вся изменилась.

– Дурак! ― сказала она. ― Ну и целуйся со своей Врединой!

И убежала. Только не в класс. Куда-то в другое место.

Но Костя по тому, как она сказала своё «дурак» и как посмотрела, вдруг понял, что он ей тоже нравится.

Такая вышла история, такие пришли воспоминания. Нельзя, чтобы всё это исчезло и забылось, придавленное грузом невероятных знаний и умений. Костя Мелентьев не таков, чтобы превратиться в подобие Дестана. И он им не станет. Ни за что!

* * *

– Ты куда-то пропал, а времени мало, ― озабоченно сказал старик. ― Давай продолжать. Тебе нужно получить сначала что-нибудь наиболее практичное для существующего положения. Скажем, знание испанского языка. Делаем так. Очень медленно подводи руку к верхушке флакончика, лучше кончик мизинца. Не касайся самого песка ни в коем случае! Когда палец окажется близко, от порошка потянется лёгкая дымка. Сосредоточься на том, что хотел бы узнать. Неотступно думай об испанском языке, желании его понимать. Я буду рядом и попытаюсь улавливать твоё состояние. Как только скажу «Стоп!», тут же убирай руку. Ну, поехали!

Сверчок приблизил оттопыренный мизинец к порошку. От него действительно поплыл призрачный зеленоватый дымок. «Испанский». «Испанский язык». Костя тупо прокручивал фразу в голове. Почему-то представились футбольный клуб «Барселона», гитары, фламенко и разъярённый бык, несущийся на тореадора. А ещё черноволосая красавица Кармен, необычайно похожая на Таню Кравченко.

– Стоп!

Ничего не произошло. Правда, перед мысленным взором возникли жутко грязные улицы древнего Мадрида. Сверчок твёрдо знал, что видит испанскую столицу, только не мог поверить, что она выглядит именно так.

– Не вышло, да? ― с затаённой надеждой спросил Костя. ― Хреновый порошок?

– Не думаю. Порошок хороший. Плохой может быть только голова.

– А что не в порядке с моей головой? ― обиделся новообращённый.

– Я имею в виду свою голову. Плохо объясняю. Ты неправильно задаёшь ассоциации. Возможно, дело ещё в языке, на котором ты думаешь и говоришь. Предыдущий хозяин ведь не был русским. Давай попробуем так. Запомни слова: «абла эспаньол».

Сверчок повторил.

– Проговаривай их про себя, когда вступишь в контакт с песком.

И вдруг…

Лицо Кости исказилось, когда в сознание хлынул огромный поток непонятных слов, тут же обретающих смысл. В висках застучали увесистые молоточки.

– Стоп!

По сияющему торжеством лицу Милвуса было понятно, что он страшно доволен собой.

– Дальше с языками будет легче, сработают многочисленные ассоциативные связи. Постой, ты вдобавок к испанскому умудрился и арабский зацепить? Наверное, они лежали в мозгу где-то близко, почти одновременно развивались и совершенствовались. Отлично, теперь мы сможем общаться, не переживая, что наш разговор кто-нибудь поймёт. Вряд ли поблизости найдутся знатоки.

– Что теперь? ― отдышавшись, поинтересовался Костя.

– Давай попробуем обратиться ко всему, связанному с этим домом. Сквером, где мы встретились. Твоим дворецким. С городом вообще.

Разумеется, продолжили. После каждого следующего сеанса лицо Свера становилось всё мрачнее. Он реально стал казаться много старше.

– Наш детский дом действительно уничтожен?

– Там камня на камне не осталось. Значит, теперь ты знаешь достаточно?

– Сыт по горло. Хотелось бы закончить.

– Учти, могут быть неприятности, если пропустил что-то важное. Тревожащие события, например.

Милвус положил руку на плечо. Теперь Костя спокойно перенёс прикосновение. Теперь он понимал массу самых разных вещей. Старик был тысячу раз прав. Без полученных знаний положение нового сиба оказалось бы ниже плинтуса.

– Уверен, что хочешь прекратить? Учти – как только ты в первый раз применишь порошок, его связь с прежним хозяином порвётся, и ты больше ничего не сможешь узнать.

– Я знаю о нынешней обстановке, о финансовых делах, о проделках Дестана. Основные умения, языки – всё закрепилось. А фокусам с порошком и правилам бессмертия вы ведь меня научите? Там что-то про голос мелькало, но он мне ничего полезного не сообщал.

– Я научу, с большим удовольствием, ― пообещал старик. ― Хоть я и не самый могущественный владелец порошка, всего лишь «сиреневый», но я знаю множество приёмов. К твоему сведению, я написал несколько тайных трактатов и монографий о свойствах волшебного песка и его применении. Тебе повезло, поверь. А на сегодня и впрямь достаточно. Скоро вечер, а мы не обедали.

– Фернандо, то есть я, нередко обедает очень поздно.

– Пусть слуга подаст обед сюда. Умираю с голоду. Сейчас я сниму с твоих товарищей свою установку и приглашу их сюда.

– Стандартное дистанционное воздействие?

Милвус хихикнул своим неприятным смешком.

– Вижу, ты многое узнал, мой мальчик. Обращайся ко мне на «ты». Ибо нам нужно ещё быстренько обсудить, что же ты скажешь своим друзьям, когда они придут. Полагаю, ты не хочешь их зомбировать. Но тогда легенда о твоём пребывании здесь должна быть безупречной. Равно как и о планах на будущее. Ты узнал, где мешочек с порошком?

– Конечно.

Спокойный ответ юноши окончательно убедил Милвуса, что его первые уроки усвоены.

– А часы? Я бы взглянул на них.

Костя подошёл к бару, выгреб в одном из отделений бутылки и поколдовал с потайными кнопками, а затем и с длиннющим кодом мини-сейфа.

– Делал хороший мастер? ― поинтересовался со своего кресла старик. Он успел изучить извлечённые на белый свет бутылки, выбрал одну, плеснул в изящный бокал немного зелёной жидкости, выпил и причмокнул с видом знатока. ― Умелец потом всё забыл?

– Разумеется.

– Знаешь, неплохой абсент. Но ещё лет пятьдесят назад, уверяю, был намного лучше. И где же часы?

Сверчок достал и показал. Даже издали было хорошо заметно, что песок внутри даёт не жёлто-зелёные, а яркие сиреневые искры.

– Смотри-ка, полный порядок, Хранитель уже признал нового хозяина. Распорядись же, наконец, насчёт обеда. Да, я желаю быть здесь в качестве твоего дедушки, скажем так, несколько дней.

На кухне колдовал по-своему, а именно над очередным кулинарным шедевром, достопочтенный Виктор Альдос. Помимо обязанностей дворецкого, он выполнял ещё и функции повара, за что получал двойное жалованье. И то, и другое не было сильно обременительным. Полуночные компании, нередко собиравшиеся в доме, обычно довольствовались обильными возлияниями и разными остатками, найденными в холодильнике, а при их отсутствии заказывали доставку еды. Виктор ворчал, что такой гадостью хозяин испортит себе желудок, и старался готовить закуски про запас.

Послышалась лёгкая походка хозяина. Ничего удивительного: молодой человек отнюдь не жалел своих ног и предпочитал давать указания внизу, а не зазывать сигналом наверх, отрывая слугу от священнодействия.

– Сеньор Альдос, ― заговорил Костя, с лёгкостью имитируя небрежные манеры Фернандо. ― Мой гость желает отобедать. Подайте, пожалуйста, в малую гостиную горячее для нас и чай.

– Слушаюсь.

– Да, гость задержится на несколько дней.

– В таком случае, как велите к нему обращаться?

– Называйте моего дедушку по имени – Милвус.

Густые брови дворецкого слегка приподнялись.

– Простите, вы, наверное, хотели сказать «дядюшка»?

– Нет. Он отец моего дяди, но я привык называть его дедом.

– Ещё раз прошу извинить. Просто я ни разу не слышал об этом вашем родственнике.

– Он редко покидает свой дом, и мы почти не виделись раньше. Дело в том, что господин Милвус в силу почтенного возраста иногда… немного не в себе. Не обращайте внимания на его чудачества. Он думает, что может скоро покинуть этот мир, и специально приехал повидаться.

– Я постараюсь сделать его пребывание максимально удобным, господин.

– Спасибо. Но ещё сегодня я жду ближе к ужину компанию, трёх молодых людей. Подготовьте угощение на пять персон. Обязательно сладости, много фруктов. Когда закончите, можете быть на сегодня свободным. Да, пока не могу сказать, каковы планы у приглашённой молодёжи. Они не местные и, возможно, будут ночевать.

– Тогда я позабочусь о постельном белье, а вы, полагаю, разместите их по своему усмотрению.

– Именно так.

Костя удалился, вполне удовлетворённый профессионализмом своего дворецкого. Спустя несколько минут слуга поднялся наверх с большим подносом и некоторое время, не выказывая удивления, мог слышать, как хозяин и его чудаковатый гость о чём-то горячо спорят на совершенно незнакомом языке.

– Так почему же мне так повезло с учителем? ― без обиняков спросил перед тем Костя. ― Какой будет плата за оказанные услуги? Слишком неправдоподобен умудрённый опытом сиб, которому нужен новичок, а не его порошок.

– Плата, да? ― пробормотал в ответ Милвус. ― Можно и так сказать. Плата будет высокой, не сомневайся. Видишь ли, я имею серьёзное подозрение, что ты и все твои друзья имеют отношение к одному очень важному пророчеству…

Глава 4. Великое зло на возвышенности

Мексика, Кампече, май 2003 года

Если друг оказался вдруг… тем, кому и название-то никак не придумаешь

Старый дворецкий имел собственную квартиру, куда обыкновенно возвращался после работы. Он занимал одну из гостевых комнат лишь иногда, если служба заставляла остаться на ночь в доме хозяина.

Справедливо полагая, что ожидаемый наплыв гостей может сделать его ночёвку в доме несколько неудобной, Виктор без лишней суеты закончил насущные дела. Помимо двух дорогих автомобилей Фернандо, в гараже находился минивэн Chrysler RS серебристого цвета. Машина была лишь немного подержанной, в прекрасном состоянии. Альдос приобрёл её недавно благодаря щедротам своего господина и буквально пылинки с неё сдувал.

Слуга нажал кнопку открывания ворот и хотел выезжать, но ему показалось, что на ветровом стекле есть малозаметное пятнышко. Пока он протирал загрязнение, скорее воображаемое, чем реальное, в воротах появились трое. Юный блондин с мощным торсом и две девушки. Лица у всех были красными и лоснились от пота. У брюнетки к тому же на лбу красовался свежий кровоподтёк и настоящее грязевое пятно.

Этикет требует не замечать подобных особенностей, если не просят. Справедливо полагая, что молодые люди как раз и есть гости Фернандо, дворецкий чопорно поклонился. Вперёд выступила девушка со светлыми волосами и с небольшим акцентом спросила:

– Скажите, дома ли сеньор Мартинес? Мы к нему по делу.

Поскольку хозяин всё ещё беседовал со своим престарелым родственником, пришлось довести троицу до малой гостиной и вежливо постучать в дверь. Когда вошли, блондин с борцовскими замашками радостно облапил господина, а девицы что-то защебетали. На душе у Альдоса сделалось тревожно. В былые времена ему довелось пересечься с представителями печально известной «русской мафии», и он помнил некоторые слова «великого и могучего». В основном, конечно, нецензурные выражения и тюремный сленг.

– Спасибо, Виктор, вы можете идти, ― разрешил хозяин, освободившись от захвата.

– Уже не могу стоять, сейчас ноги отвалятся, ― пожаловался Володя, падая в кресло, как только стихли шаги внизу. ― Представляешь, мы целый день искали какого-то доктора Визелиуса, чтобы он привёл тебя в чувство. И не нашли! Но ты вроде и без него вполне здоровый!

– Опять этот старик! ― прошептала Алина, тоже рухнув на первое попавшееся сиденье. Затем сказала уже громко: ― Слушай, нам всем необходимо срочно умыться! Душ, наверное, подождёт, хотя было бы очень неплохо. И ранку Тане надо обработать. Понимаете, она запнулась и упала в сквере. Совсем как Мелентьев сегодня. Там, наверное, половина посетителей падает?

– Нет, только русские, ― решил пошутить Костя. ― Притяжение непривычное… Друзья, здесь имеются комнаты для гостей с удобствами, я их вам сейчас покажу. Возьмёте мои домашние халаты, и пластырь тональный должен быть в аптечке. Приведёте себя в порядок, и… скажем, через полчаса я соберу всех в столовой на ужин.

– Погоди! ― Джоки остановила его посреди комнаты. ― Ответь сначала на пару вопросов. Что сделала Таня в шестом классе, после чего её целый месяц не отпускали на прогулки?

– Прыгнула на спор со второго этажа.

– А о чём мы говорили с тобой в подсобке перед тем, как поехать в Лондон?

– Ну, много о чём. Сначала ты рассказала сказку, потом медосмотр обсуждали. Всё надо припомнить?

– Не нужно. Вижу, что ты Мелентьев, и вроде в полном порядке. Не как там, в парке. Мы за тебя страшно испугались. Тебе кто-то помог?

– Разрешите представиться, молодые люди. ― Персонаж, замеченный Джокондой, поднялся со своего места и обратился к присутствующим на чистом русском языке. ― Я доктор Милвус Виперидус. Это меня вы искали весь день. Только у вас почему-то была неверная информация, неправильная фамилия. Вы занимались поисками мифического Визелиуса, а я тем временем всё время был рядом с Костей.

– Виперидус? ― переспросила Алина. ― Извините, доктор, вам, наверное, не очень уютно было в детстве с такой фамилией? Да ещё в сочетании с именем.

– Да, сеньорита, вы тысячу раз правы. Вижу, что вы умны и образованы. С удовольствием познакомлюсь с вами. И с вашими спутниками, разумеется.

Молодые люди назвали свои имена. Милвус церемонно кланялся. Потом Костя повёл друзей показывать дом, по дороге давая краткие объяснения и с удовольствием прислушиваясь к бурной перепалке, своевременно вставляя свои замечания.

– Ты же первый сказал про Визелиуса, ― набросилась Танюша на Володю. ― Скажи, Алина, так же всё было? Ну, почему мы его послушали? Особенно ты.

– Да я вначале не хотела никуда идти, ― отвечала Джоконда. ― Но вы побежали как на пожар, и я за вами. Куда же вы без меня. По-испански – ни бум-бум, а пришлось столько народу опрашивать!

– Наверное, я ещё в обмороке прошептал про знакомого доктора, ― вставил Костя. ― Только получилось невнятно, вот и перепутали. А старик действительно мне помог.

– Он и вправду доктор? ― спросил Володя. ― Что-то не похож.

– Да, доктор. И очень хороший.

– А что ты там про фамилию высказалась? ― поинтересовалась Таня. ― Ну, звучит она несуразно, словечко-макака, но мало ли как бывает. Помнишь, в танцевальном кружке Нетудыхатка была?

– Дело не в звучании. Там ещё перевод слегка… неприятный.

– Какой?

– Ты знаешь? ― обратилась Алина к хозяину дома.

Костя демонстративно пожал плечами.

– По-латыни «Виперидус» значит «гадюшный». От слова «гадюка». А имя «Милвус» переводится как «коршун». Получается «коршун гадюшный». Не хотела бы, чтобы меня так называли.

– Ты и в латыни разбираешься? ― удивился Володя, как всегда, восхищённо поглядывая на Алю. ― Типа как доктор?

– Знаю некоторые слова. А старик впрямь на коршуна похож. Правда, Мелентьев?

Сверчок спокойно выдержал проницательный взгляд и внешне беззаботно ответил:

– По мне, так больше на старого грифа. Ох, неужели я доживу до таких лет? Тогда буду казаться уже не сверчком, а страшной-престрашной медведкой!

Смешки на время разрядили обстановку.

В столовой собрались впятером. После душа и краткого отдыха хорошее настроение стало возвращаться к набегавшимся за день искателям доктора, и они дружно набросились на еду, подтрунивая друг над другом. Алина утопала в розовом халате Фернандо, а полосатое серо-синее домашнее одеяние жалобно потрескивало на плечах Капитана. Таня от халата отказалась, вырядилась в мужскую рубашку и бриджи хозяина, плотно затянув их на стройной талии. Лоб красавицы был заклеен пластырем; она долго смотрелась в зеркало, прикидывая, как лучше поместить нашлёпку, чтобы поменьше уродовать свой вид.