Сундук приключений и авантюр

Судя по всему, он лежал здесь давно, так как все было покрыто мхом и лишайником. Но это меня не смущало – многие электронные устройства, найденные в аналогичных условиях, после того, как я их почистил, работали как часы. Может, и этот космический аппарат тоже будет работать, а может, и полетит.

Я начал чистить ото мха и лишайника все найденные детали, которые относились к аппарату, откидывая сучья и стволы елей в сторону. Когда я все почистил снаружи, постарался открыть стеклянный пузырь, под которым угадывались пульт управления и пара дисплеев. Нож для этого не подходил – он мог сломаться. Я начал им скоблить шов, по которому этот стеклянный пузырь прикреплялся к фюзеляжу, и видимо, что-то задел, так как после этого пузырь сдвинулся, и передо мной предстало кресло для пилота и многочисленные кнопки, рычаги и дисплеи. Пара проводов была оборвана, и, стараясь их не задевать, я залез внутрь и уселся на место пилота.

Мне там было удобно, и я начал знакомиться с пультом. Несмотря на то, что надписи около кнопок были на неизвестном мне языке, их было не так и много. Оставалось разобраться, для чего они предназначены. И меня сразу заинтересовало, откуда были выдернуты провода. Вернее, они не были выдернуты, а аккуратно обрезаны. Один из них был синий, а второй красный. Я ухитрился заглянуть под пульт управления и нашел место, где они были обрезаны. В общем, для работы мне нужны были инструменты. Всякий ремонт, а особенно ремонт электроники и космических аппаратов требовал разных отверток, изоленты, паяльника и электродрели. Кроме всего прочего, надо было приладить к этому аппарату крылья, хвостовое оперение, которые он потерял при падении. В лесу не было электричества, и мне надо было как-то выходить из положения.

Дома я нашел аккумулятор, набор отверток, паяльник, кусачки, пассатижи и на всякий случай взял еще молоток и большой кусок медной проволоки. Большую надежду я возлагал на изоленту и скотч. Нагрузившийся как ишак, я принес все к космическому аппарату. Ремонт продолжался почти целую неделю. Я сразу присоединил красный и синий провод и сразу на пульте загорелись разноцветные лампочки и дисплеи. На всякий случай я не стал нажимать разные кнопки: – старался держаться подальше от электроники, но не удержался, и нашел, а потом и включил радио. Теперь я работал под музыку и основную работу проводил на полянке: – приделывал крылья и хвостовое оперение к аппарату.

То, что я не мог приклепать на заклепки молотком, я приматывал изолентой и скотчем: – мне надо было привести этот аппарат в действие и прилететь на нем домой. Там, во дворе моего дома, можно было доделать то, что в лесу я не мог сделать без электричества.

Через неделю работы я собрал этот маленький космический аппарат. Он стоял на крошечной полянке и напоминал маленькие самолеты, на которых катаются дети в парках развлечений. Но, судя по обилию электроники, он мог летать самостоятельно, и одному богу было известно, что он еще мог вытворять.

Оставалось только разобраться с панелью управления, – кнопками и рычажками, за что они отвечают. И познакомиться с мониторами и с дисплеями: наверное, этот кораблик обладал собственным мозгом, а может быть и разумом. Я захватил из дома толстую тетрадь и целые дни проводил с ней,– нажимал какую-либо кнопку и смотрел, что из этого получиться. В один из дней я нажал огромную красную кнопку и аппарат начал подниматься над землей. Но я успел нажать кнопку, которая отменяла все мои действия, и аппарат послушно улегся на свое место.

Несмотря на то, что крылья у аппарата и хвостовое оперение держались на соплях, а также на изоленте и скотче, я, наконец, решил доставить его домой, – пролететь на нем несколько километров и приземлиться во дворе дома. Конечно, было бы лучше доставить аппарат по дороге, на каком-нибудь автомобиле, но автомобиля у меня своего не было, а воспользоваться случайно попавшим авто я не рискнул, – уж очень странно выглядел аппарат. Мне надо было рассчитывать только на себя: – пролететь от поляны до своего дома на этом аппарате.

Для полета я составил алгоритм действий: – выучил, какие кнопки мне надо нажать при взлете, полете и посадке. На мозг этого кораблика я не рассчитывал, – с ним я был еще не знаком, и готов познакомиться с ним уже дома.

Но вышло по-другому…

Вечером я утащил все инструменты домой, оставил только скотч и отвертку с пассатижами, и рано утром пришел на полянку, где стоял весь обмотанный скотчем и изолентой мой аппарат. Выглядел он на первый взгляд довольно страшновато, но я точно знал, что крылья не отваляться, и хвостовое оперение тоже: – там, где я не мог поставить заклепку, я делал отверстие и скреплял детали болтами. У меня в мастерской почти не осталось болтов и гаек, – все они ушли на аппарат.

Утром, позавтракав, я пришел на полянку к своему аппарату и залез в кресло пилота. Пора браться за дело. На всякий случай я задвинул колпак и нажал красную кнопку. Аппарат начал медленно подыматься. Когда он поднялся выше елей, откуда-то из-под приборной панели вылез штурвал, а на одном мониторе появилось меню: – я понял, что аппарат предлагает мне, куда мне лететь. Но я игнорировал меню, так как с ним я еще не был знаком, а повернул штурвал и нажал педаль газа. Мотор аппарата взревел и через какую-то долю секунды я заметил подо мной берег моря с пальмами. Ничего себе, подумал я, и повернул штурвал. Педаль газа я так сильно не стал нажимать, поэтому под крылом проносились горы, потом степи, и наконец, я сориентировался, – аппарат летел вдоль железнодорожной ветки в мой город. Я еще уменьшил газ и все равно еле не проскочил свой дом.

Это был очень быстрый аппарат, и я вообще убрал ногу с педали. Сначала хотел посадить машину во двор, но потом передумал, а выбрал для этой цели огород: – там было попросторней. За спуск отвечал теперь штурвал, и я спокойно, без всяких лишних движений опустился рядом с теплицей, прямо на грядку с укропом. Потом выдохнул изо всей силы и расслабился. Монитор передо мной еще показывал меню, и я этим воспользовался – стал его изучать. Надписи в нем были на неизвестном мне языке, и я не мог понять, что мне хотел предложить мозг этого маленького, но удаленького кораблика. Мне надо было срочно научить его русскому языку.

В самом низу меню стоял квадратик, внутри которого стоял плюс. Когда я на него нажал, на мониторе показалось розовое, пустое поле. На всякий случай я приложил к экрану свою тетрадь и понял, что мозг тщательно изучил, отсканировал ее, потому что потом он стал вести со мною диалог на русском языке. Но ошибок у него было великое множество, и я не выдержал, – вылез из кабины, сбегал в дом и принес две толстенные книги – большую советскую энциклопедию и орфографический словарь русского языка.

Приложил сначала к экрану монитора сначала энциклопедию, а потом словарь. Через минуту на мониторе появился вопрос – кто ты. Я сразу объяснил, на клавиатуре, что сейчас я владелец этого аппарата и друг. Обучение центрального корабельного мозга продолжалось, но уже быстрее, и настал момент, когда я стал задавать вопросы. Одни вопросы были общие: – откуда он прилетел, где пилот, и так далее. Кроме того, меня интересовал сам кораблик, – его возможности, задачи, которые он мог решить, его строение, двигатель, вооружение и многое другое.

В конце концов, я понял, как мне правильно им управлять, как оставаться невидимым, как пользоваться бортовым оружием и так далее. После пары часов, проведенных перед монитором, у меня вспухла голова, а желудок, наоборот усох. Мне надо было поесть и отдохнуть. Я известил об этом корабельный мозг, и поставил ему задачу – проверить все оборудование и если надо будет моя помощь, то известить меня, как я только снова появлюсь.

Накрыв космический кораблик тентом, я отправился на обед и послеобеденный сон, так как очень устал. В жизни мне не попадало на свалке такое устройство, как этот кораблик с мозгом. Чтобы им пользоваться, мне предстояло многому научиться. Впереди у меня были целые недели учебы и практических занятий, в ходе которых я то летал в собственной галактике, то вылетал в глубокий космос. Уже через месяц я понял, сколько я успел узнать, и сколько мне предстояло узнать и научиться. Мозг этого кораблика был настоящим кладезем знаний, и я не жалел времени.

Сам космический кораблик был с какой-то планеты без названия, и даже не из нашей галактики. Несмотря на то, что он был такой маленький, он летал со скоростью, превышавшей скорость света в несколько сотен раз, обладал каким-то сильным силовым полем, которое позволяло ему пролететь сквозь плазму и оружием, способным любую планету превратить в груду метеоритов.

Находясь в кресле на борту этого кораблика, под защитой корабельного супермозга, силового поля и оружия, я был в абсолютной безопасности. И я, не вникая в лишние для меня детали, пользовался этим, как мог – летал, где мне нравиться, где можно и нельзя. И всегда, когда прилетал домой, вспоминал, где я нашел это чудо – обычной помойке…

Звездные сестры и братья

С тех пор, как мы с Юрой наткнулись в обычном геологическом маршруте на урановое месторождение, прошло почти десять лет. Юра уволился из этой геологоразведочной партии, нашел другую работу и купил себе в городе квартиру, я переехал в другой район и вышел на пенсию. Мы с ним практически не встречались за эти прошедшие годы, и два первооткрывателя уранового месторождения остались без заслуженной награды. Об этом месторождении напоминает лишь образец, который у меня остался: он и сейчас лежит на моей книжной полке.

Я иногда думаю, почему нашей партии не дали денег, чтобы оценить это месторождение, которое располагалось в экономически освоенном районе, в нескольких десятках километров от областного центра. И вот однажды я решил, наконец, съездить в знакомые места и посмотреть, как поживает моя находка.

Стояла поздняя весна, погода была уральской – то было +20°, то -1°, что-то делать в огороде было невозможно, к тому я еще здорово простыл от такой погоды. А вот съездить в сосновый лес и развеяться, было то, что надо.

Собрал небольшой рюкзак и поехал. Решил добираться до Газеты прямо от поселка Двуреченск – напрямик, по лесу. У меня была топографическая карта, и запас продуктов дня на три. К тому же в пределах Газетинского гранитного массива несколько лет назад начали добывать щебень, и мне было интересно посмотреть на этот карьер – вдруг в нем тоже были урансодержащие породы.

Я шел по весеннему, сосновому лесу и был рад, что выбрался в тайгу, хотя бы на несколько дней. Меня так достала эта простуда, что мне совершенно было необходимо подышать свежим сосновым воздухом. Вся дорога была укатана тяжелыми грузовиками – это с гранитного карьера вывозили щебень. Он был не очень большой – метров сто пятьдесят в поперечнике и глубиной до пятидесяти метров. Сейчас на нем не было ни машин, ни людей. В будке охраны не было никого, и я, пользуясь, случаем, спустился в карьер и все внимательно осмотрел. Никаких жил в гранитах не было – даже кальцита и кварца – везде был среднезернистый биотитовый гранит. Смотреть на эти убогие граниты мне скоро надоело, я вышел на дорогу и отправился к своей цели – своему урановому месторождению.

До него было идти часа четыре по просеке, а потом еще километров пять по лесной дороге. Когда я добрался до цели, уже наступал вечер. Но я не спешил посмотреть на засыпанную разведочную канаву, которую документировал пятнадцать лет назад. У меня возникло какое-то странное чувство, что за мной ведётся наблюдение, либо меня ожидает какая-то опасность. Я остановился на лесной дороге, прямо перед лесной просекой, по которой мне надо было пройти до канавы сто метров, присел на обочине и стал размышлять, что мне пытается сообщить мое второе «я».

Данных для анализа было мало, и я решил обойти это опасное место стороной, и посмотреть на свою канаву их глубины леса. Засунув штанины в носки, надев перчатки и на всякий случай накинув капюшон энцефалитки, я полез в самые клещеопасные места. Хоть лес и был сосновый, но подлесок у него был мощный – липа, рябина, и я не сомневался, что тут клещей было очень много. Хотя на улице стояла вполне прохладная погода, от этих тварей надо было заранее обезопаситься.

Лес стоял тихий и какой-то мрачный, словно ожидая от меня правильных действий и поступков. Я шел вдоль просеки по зарослям рябины. Вскоре впереди появился просвет – а за ней была моя канава, засыпанная, как положено. Я спрятался за толстым стволом сосны и стал тихо изучать пространство вокруг себя. Прошло минут пять, все вроде было в норме. Я не стал себя ругать за чрезмерную осторожность. Когда уже собрался выйти на просеку, к засыпанной геологоразведочной канаве, начались события, которые последовали одно за другим.

Сначала я услышал еле заметный шум – словно под землей располагался механосборочный цех, и очень этому удивился. Не медля ни секунды, я достал смартфон, положил его на землю и включил запись. Монотонный гул кончился только через несколько минут, и я сохранил его в памяти SD карты. Все это время я осматривался по сторонам, так как чувствовал, что чудеса еще не кончились, и был прав.

Над лесом за просекой вдруг возник какой-то цилиндрической предмет метров сто длиной, завис над лесом и постепенно стал опускаться. Это я пропустить не мог. Включил видеокамеру и стал снимать происходящее. Когда этот космический корабль опустился в заросли, я выключил камеру и стал от вереницы непонятных событий ругаться. Но я рано успокоился – события вошли во вкус и продолжали меня удивлять.

На фоне серого неба над просекой появилась какая-то птичка – это был дрон, и я понял, что убежать от него мне не удастся. В рюкзаке у меня лежала свернутая накидка, которую я использовать при дожде. Она была светоотражающая, и я моментально накинул ее на себя. Этот маленький аппаратик прочесывал лес и летел на высоте каких-то десять метров по параллельным профилям. Как он передвигался, сложно было сказать – никакого шума он не издавал, и если не знать, что он ведет здесь наблюдение, можно было его не заметить. Он пролетел надо мной и полетел дальше.

Слишком много событий произошло за каких-то полчаса, и я уже устал от них. Мне надо было сесть и поразмыслить, что здесь делается, на урановом месторождении. Уже начало темнеть, и мне надо было позаботиться о ночлеге. Спать под звездами я уже не собирался – слишком много непонятного происходило в этом лесу.

Поэтому я через заросли липы и черемухи сначала вышел на дорогу, а потом напрямик отправился в деревню. Она оказалась на месте – с многочисленными ветряками и единственной улицей, на которой было десятка два домов. В двух я жил раньше, и надеялся, что меня пустят переночевать. На улице я встретил знакомого – когда я здесь работал, то местная шайка подростков, с этим Пашей, заходила к нам в гости. Он, конечно, повзрослел, но узнать его можно было. И меня он тоже узнал – к моему счастью.

«Привет!» Мы с ним остановились на середине улицы и разговорились. Паша приехал проведать своих родителей, и кроме его, из бывшей компании здесь не было уже никого. Я сразу спросил, где можно переночевать, и он сказал – у него. Мы пошли к дому, а по дороге обменивались информацией. Мне было интересно, что происходило здесь, в деревне, за эти десять лет, и что странного он заметил в лесу около деревни.

Мы продолжили разговор на кухне. Я с удовольствием уплетал картошку с подсолнечным маслом, запивал чаем и слушал хозяина. По его словам, ничего странного в лесу он не заметил, но часто через деревню ездил уазик. Что он там делал, он не знал, но в этот день уезжал обратно. Потом я спросил, – «фермерское хозяйство живет и процветает?» «Нет», ответил он, фермер разорился, и уехал, а в его доме живет два каких-то дебила, которые ни с кем из местных жителей не общаются. Пока его слушал, у меня сложился план действий на следующий день.

Поблагодарив Пашу за хлеб и за картошку, я отправился спать, в маленькую комнатку, где стояла кровать, тумбочка и шкафчик для одежды. Перед сном я решил подзарядить свой смартфон, посмотреть видео и прослушать аудиозапись. Аудиозапись надо было усилить – с помощью мощного усилителя, но и так было ясно, что гул мне не послышался, он был на самом деле. Видеозапись с опускающим в лес космическим звездолетом выглядела очень солидно, и продолжалась она почти минуту. Там, в начале видеозаписи, было отметка время, когда она была сделана.

Я сделал копии с обоих файлов и поместил их на карту памяти, поставил смартфон на зарядку и уснул сном человека, который сделал все правильно, и мне осталось выяснить, что здесь делает звездолет, и какой гул издает машина, которая находится под землей. Кроме того, меня заинтересовал уазик. Я просыпался только раз – снял смартфон с зарядки, поставил будильник на семь часов и снова уснул.

Проснулся от жужжания – это мой смартфон ненавязчиво давал мне понять, что настало утро и пора приниматься за дела. Паша уже хозяйничал на кухне, и когда я вышел, он предложил мне чай. Мы пили чай, разговаривали и смотрели на улицу, по которой в это время ехал темно-зеленый уазик. Я сразу сделал стойку, и попытался узнать, сколько там человек. Обычно на геологических машинах присутствовала эмблема, на дверце, но у этого уазика ее не было. В кабине, кроме водителя находился один человек, и я его узнал. Это был чиновник с департамента по Охране недр Уральского федерального округа. Он мне всю плешь проел, когда пытался доказать, что урановое месторождение, которое я нашел, было уже известно.

Что он делал на урановом месторождении, мне еще предстояло узнать. Я попрощался с Пашей, но сказал, что если задержусь, то вечером приду, и вышел на улицу. Уазик медленно проехал по улице, и свернул в конце ее на лесную дорогу. Теперь я точно решил, что тут дело нечисто и погнался за машиной. У нее было только два пути – или свернуть к фермерскому хозяйству, или отправиться к старому дому, который стоял у затопленного железорудного карьера, километрах в десяти от деревни. В любом случае, ему от меня уже не скрыться – я знал здесь каждую тропинку.

Машина не поехала к фермерскому хозяйству, а остановилась в лесу, перед просекой, на которой была геологоразведочная канава. Я взял в руку какую-то деревянную клюку и шел по дороге к машине, изображая не то грибника, не то ягодника. Когда я поравнялся с уазиком, то сначала посмотрел в салон. Там сидел только один водитель. Чиновника не было. Я решил подождать его, а пока расспросить водилу, что он здесь делает, часто приезжает и тому подобное. Достал сигарету и постучал в окно. Водителю тоже было скучно сидеть одному, и я спас его от одиночества.

Закурив от протянутой мне зажигалки, я сел на пенек и завел неторопливый разговор с водителем. Он точно не служил в геологии, а возил какую-то шишку на ровном месте. Мне стало казаться странным, что чиновник выбрал поездку лес, вместо администрации города, или ресторана. Я спросил, мог бы он подкинуть меня до города? Ответ был положительным, но решение мог принять его начальник. Мы говорили час, или два, пока ждали чиновника. Мне тоже было лень шагать двадцать километров по лесной дороге, и я надеялся, что поеду.

Когда чиновник вынырнул из леса, я его уже ждал. Он узнал меня, а я, не давая ему опомниться, обрадованно воскликнул, «здравствуйте, Николай Иванович», ну, и сколько лет, сколько зим … Он сначала опешил, но потом махнул рукой и подошел поближе.

Деваться ему было некуда. И он в течение нескольких минут ответил на все мои вопросы.

Если коротко, то все выглядело так: после того, как в пробе урановой руды был обнаружен очень редкий урановый минерал, то с одного НЛО поступило предложение, что одна из внеземных цивилизаций нуждается в пункте ремонта и техосмотра своих звездолетов на нашей планете, а также пополнении энергии. Все переговоры происходили на самом высоком уровне и сейчас, когда этот сервисный центр был запущен, он функционировал без людей и инопланетян, в автоматическом режиме. Наши будущие звездные сестры и братья были гуманоидами, но наши расы не встречались ни разу – ни обслуживающий персонал, ни экипажи звездолётов. Я слушал и запоминал – все было нереальным – НЛО, сервисный центр по ремонту звездолетов.

Единственное, что мне еще хотелось, это посмотреть на это своими глазами. Он вздохнул и пригласил меня следовать за мной. Николай Иванович шел впереди, и в какой-то миг растаял. Я дошел до того места, где он пропал и уперся в невидимую стену – это было силовое поле. Из него высунулась рука чиновника и втащила меня внутрь. Там был такой же лес, пройдя по тропинке несколько метров, мы остановились. Снизу, из-под земли, послышался негромкий шум, и перед нами очутилась кабина – наверное, лифт.

После нескольких мгновений, я очутился в громадном, ярко освещенном зале. Размеры его были почти несколько сотен метров, а высоту я даже не в силах был оценить – может, сто метров, а может больше. Здесь уже находился звездолет, который попал мне вчера на видео и несколько НЛО поменьше. Людей не было совсем, инопланетян тоже. В одном углу около небольшого звездолета было движение – автоматы сновали около него, и, наверное, готовили его к полету.

Иван Иванович посмотрел на меня и сказал, «что, теперь доволен?». Я только кивнул в ответ – на слова у меня не было ни сил, ни возможности.

Мы покинули это громадный зал с несколькими звездолетами, и на лифте поднялись в лес, дошли до машины. Я решил узнать, согласен ли он меня добросить до города, – и когда услышал «да», то уселся на заднее сиденье. Николай Иванович уселся рядом, и мы поехали. Я тут же поинтересовался, зачем он пользуется этим уазиком, когда у него целый зал, битком набитый внеземными технологиями. На что он философски заметил, что все еще впереди, а пока ему приходиться пользоваться тележкой на бензиновом двигателе. Я достал смартфон показал ему видеозапись, на что он сказал, что было бы лучше, если я ее удалил сам, пока за это не взялся межзвездный контроль, и который может превратить мой телефон в кирпич. Пришлось мне его послушаться – удалить и видеозапись, и аудиозапись: мне было жалко своего смартфона.

Мы ехали, ехали и через два часа приехали в Екатеринбург. Когда я выходил, чиновник сказал то, что мне все и так было понятно – не рассказывать об этом никому. Эта истории и так была верхом фантастики, и вряд ли кто-то еще в нее мог поверить, кроме меня.

Теперь я сижу дома, и думаю, что в свое время я так и не смог стать первооткрывателей уранового месторождения, но сейчас стал одним из основоположников сервисного пункта обслуживания междупланетных звездолетов.

Мне кажется, что пора и землянам обзаводиться союзниками в космическом пространстве, а что еще, как не космические корабли, смогут быть основой для таких добрососедских отношений.

И еще – мне стало казаться, что за мной наблюдают – двадцать четыре часа в сутки. Я попытался найти хоть одну камеру, но тщетно – или она была настолько мала, либо спрятана очень хорошо. Но это меня не волнует – главное, что я под неусыпным надзором, и теперь, если я, допустим, умру, то из меня мумия вряд ли получиться – тут же примчится скорая, а там видно будет.

.

Будущие герои

Хотя я написал зимой несколько рассказов, из которых получилась очень интересная книга, я не оставлял мысль о том, что мне надо написать интересную повесть в жанре научной фантастики, которую бы у меня сразу же купило крупное российское или иностранное издательство. Заплатило бы мне за это гениальный литературный шедевр гонорар, желательно в евро, или в долларах, на который было мне можно не просто жить как простому, российскому пенсионеру, но и путешествовать по всему миру, заглянуть в бездны океанов и изучить на практике строение земного ядра и мантии, солнечной системы и галактики.

Весной, когда я навел порядок в огороде, посадил все купленные семена в приготовленные грядки, я взялся за дело. Начал с того, что купил себе новый монитор, взамен старого, к которому вообще-то очень привык. Но искусство, особенно написание литературных шедевров, требовало жертв, финансовых в основном, и я не поскупился – купил, чтобы новая повесть, которую я собрался написать, была, как и подобает быть фантастике неправдоподобной и интересной.

Сюжет повести я задумал еще зимой, и часть ее я уже написал в – уме. Теперь мне предстояло эту часть перенести в электронный вид на своем верном помощнике – старом, проверенном компьютере. С самого начала я испытал некоторые трудности – с героями повести. Обычно я писал повесть поздним вечером, но за прошедшую ночь с героями и обстановкой, в которой они жили и действовали на протяжении всей повести, происходила метаморфозы. Я узнавал об этом на следующее утро, как только напечатал первую главу.

Персонажи этой моей повести словно ожили,– говорили совсем не те слова, которые я их заставлял их произнести накануне вечером, совершали не те поступки, которые я им запланировал с вечера, и вообще, действовали совершенно самостоятельно. Утром, когда я начал перечитывать набранный вечером текст, сначала не поверил своим глазам, потом изумился, а потом – смирился.