скачать книгу бесплатно
– Обещался я за тебя, доченька, – говорил купец проникновенно, почти ласково.
– Вольно вам было меня обещать, словно я вещь какая, – и она вскочила с кресла, – не пойду… – тихо сказала Елена.
– А я обещал! – и, осерчав, ударил кулаком по столу, – моё слово твёрдо!
– А я , как бог свят, утоплюсь! Ничего, и один проживёшь! – и Елена ударилась в слёзы.
Девушка не просто плакала, она стала просто трястись в судорогах, отец просто испугался, и выбежал из горницы. Навстречу шёл услышавший крики в доме напуганный Гаврила.
– Выпроводи Кондрата Степановича. Извинись за меня, поклонись пониже, но выпроводи. Не объясняй ничего.
– Понял, Фёдор Романович, – и толковый приказчик исчез.
Купец же добежал до кухни, где Лукерья помогала готовить званый ужин. Старушка умела проверяла горшки в печи, готово ли томленое мясо, каши доспели.
– Бабушка, пошли со мной, – просил Фёдор, – совсем всё худо сделалось.
– Сейчас, милый. Доделаю… Щи-то запоздают???– и продолжала быстро нарезать капусту.
– Прасковья доделает… Дело к тебе, поспешай, бабушка… – купец так и стоял рядом, не зная, куда спрятать руки.
Они вышли из подклети, стали подниматься, но Фёдор не просто шёл, а будто цеплялся за перила лестницы. Ноги у него сделались словно ватными, и не слушались его. Хозяин дома осторожно приоткрыл покои Елены, и взглянул внутрь из-за двери. С девушкой всё также было плохо, она ледала на ковре. Лукерья проскользнула внутрь, и укоризненно прошептала:
– Эх, батюшка… Будто дочерей у тебя с десяток…
– Успокой её, видишь, плохи дела, – прошептал испуганный отец, – сделай что ты там умеешь, старая ведьма, – начал злиться купец, – травы вам всякие, ешё чего… Делай что хочешь, лишь бы выздоровела!
– Иди, я с Алёнушкой останусь, не беспокойся, – не повышая голоса ответила ведунья.
Фёдор опять сник, и осторожно, стараясь не шуметь, вышел из девичьей, и прикрыл дверь за собой.
Сорвавшееся венчание
Прошло Рождество, Крещение, начался Великий пост. Иван да Елена могли видеться только в самой церкви или перекинуться словом после службы в храме, не раньше чем их отцы могли наговориться. Эти свидания скорее были не счастьем, а испытанием, на глазах других перекинуться парой слов, что бы подозрительный купец не догадался о тайной переписке своей дочери и молодого стрельца.
Но вот, наступил уже март, и по последнему санному пути купец Канюшкин засобирался в дорогу. Груз на санях был разобран, в порядке погружен и увязан, всё было готово. С купцом, кроме возчиков. в дорогу ехал верный Гаврила, а Анфим и Емельян оставались при усадьбе и лавке.
– Что тебе привезти, моя ягодка? – ласково говорил отец любимой дочери, смотря на её бледное лицо, – неужто опять захворала? Не пишь совсем, бледная такая .
– Нет, нет, батюшка, -намеренно ровным голосом ответила девушка, – всё хорошо. Вот разве прикупи ещё шёлковых ниток для шитья.
– Ох ты моя умница, – счастливо проговорил Фёдор Романович, и теперь совсем успокоившись, вышел из девичьей.
Елена подбежала к зеркалу, стоящему на поставце и озабоченно посмотрела на своё отражение. И точно, была так бледна, словно мелом измазалась.
– И вправду, – проговорила она, – да и как заснёшь, если на сегодня и венчание назначено.
Красавица опять посмотрела на грамотку, и в сотый, наверное, раз прочитала:
Будь готова на сегодня, после полудня. Венчает нас отец Варсонофий.
Иван
Предательские слёзы упали на письмо, и она не сдержалась и несколько раз поцеловала такие милые и добрые строчки. Но, надо было быстро собираться. Грамотка так и лежала на поставце.
Она взяла суму, покидала в неё одежду на первое время, сверху был положен и кошель с батюшкиными гостинцами- двадцать ефимков. Приготовила и одежду для венчания – не замарашкой же быть в такой день, сверху шубу, а подумав, нашла и накидку от дождя- серую да незаметную. Надо было к Лукерье ещё сбегать, проститься.
Анфим, обошёл усадьбу, всё проверил и осмотрел. Птица накормлена, коровы напоены да при сене, все в порядке. Мужчина только поплотнее завернулся в армяк, и поправил шапку- всё же сегодня было холодно, хотя и весна начиналась. Надо было узнать и распоряжения Елены Фёдоровны на сегодня, да и обед какой надо приготовить. Нет, ничего такого купеческая дочь не требовала, разносолов заморских, но порядок есть порядок, да и Фёдор Романович приказал спрашивать, что бы наследница во всё вникала.
Так что приказчик зашёл в господский дом, отряхнул веником валенки от снега в подклети. Здесь было прохладно, весь же дом не топили, а то дров не напасёшься. Степенно, не торопясь поднялся по всходу и постучался в горницу. Никто не ответил, а дверь была приоткрыта.
– Елена Фёдоровна? – громко сказал приказчик, – я это. Анфим! Я войду?
Ответа всё не было, и мужчина здорово перепугался. Дворовые люди знали о неудачном сватовстве купца Кондрата, о криках в девичьей, но ничего не говорили об этом, и уж точно, не приведи Господь, не обсуждали. Но знал это и Анфим, и поэтому решился войти. Мало ли что с наследницей, а то ведь ему отвечать.
Горница была пуста, стояла сума, лежала шуба на кровати, и грамотка…Он еще раз осмотрелся, может и не заметил молодую хозяйку, и наконец, прочёл, перепугавшись сам до смерти. Взять письмецо было нельзя, ведь Елена сразу прознает! Но запомнил наизусть, благо приучился мешки с рожью считать. Как можно быстрее Анфим вышел из дома и побежал к Емельяну. Насилу нашёл, тот себе дудочку выстругивал, что-то насвистывал под нос, радовался жизни, простая душа.
– Делать то что, Емеля! – почти закричал своему товарищу приказчик, рассказав о письме.
– Скачи за Фёдор Романовичем о двуконь, а я здесь за Еленой Фёдоровной присмотрю. Всё и образуется, Главное, что бы воплей- криков не было, а то хозяин нас не помилует. Свар он не терпит.
Анфим метнулся к конюшне, оседлал двух лошадей. Емельян, положив свою дудку, побежал к воротам, и поджидал товарища. Как только Анфим подъехал, тут же распахнул тяжёлые воротины, не мешкая выпустил гонца. Сначала шагом, а затем рысью, поскакал норовистый конь, выбивая подкованными копытами слежавшийся мокрый снег. Приказчик знал, какой дорогой всегда ходит Фёдор Романович , и он не мог с ним разминуться.
***
Иван в это время , подале от глаз отца- матери мылся в бочке с холодной водой, весь покраснел, только вытирался быстро, что бы не замёрзнуть. Оделся во всё новое. Ждать не было сил, и принялся вместе с отцом чинить замки у пищалей. Хозяин дома только прятал усмешку в бороду, поглядывая на сына. Тот лишь бодро работал напильником не поднимал глаз на батюшку
– Хорошо получается у тебя сегодня, сынок. Видно, внимателен и усидчив сегодня.
– Да, снега нет. Хорошо, – невпопад ответил Иван.
– Оно конечно, – не стал спорить Семён Петрович, – и день не солнечный. Весна скоро.
Но замок юноша сделал, проверил, работало всё хорошо. Ещё раз взвёл курок, опустил, нет всё вышло как надо. Тут в церкви прозвонили к обедне, он встрепенулся, как петушок Золотой Гребешок, вскочил и пошёл к калитке. Батюшка только вздохнул вслед, да пробормотал:
– Дело оно молодое…
– Я скоро, отец, – обернулся, словно вспомнив, крикнул юноша, – надо сходить. Недалеко здесь.
– Про обед не забудь! – только и успел ответить Семён Петрович.
Иван быстрым шагом шёл к усадьбе Канюшкиных, по дороге проверив и казну за пазухой. Для отца Варсонофия, и так, для себя. на всякий случай. Юноша помнил наизусть письмо, и надеялся, что, девушка его ждёт, готовая идти с ним под венец.
Будь готова на сегодня, после полудня. Венчает нас отец Варсонофий.
Иван
У церкви их ждал извозчик, из посадских людей. Лука, хороший знакомый Ивана, был нанят за целый алтын. И сани у него добрые, с пологом, лошадь хорошая, не старая. Подумал и решил- совсем нехорошо, что бы после венчания, да пешком домой добираться, и договорился с Лукой.
У долгожданной калитки Лукерьи не было, Иван просто вздохнул тяжело, но отступать было нельзя. Юноша перелез через забор, к счастью, собака спала в будке. Он посмотрел по сторонам, но никого не было, тогда быстро добежал до дверей дома, и тихо постучал. Никто не ответил. Он долго прислушивался, надеясь, что вот сейчас откроется дверь. У него противно засосало под ложечкой, и сердце забилось совсем сильно. Иван, сказать честно, не понял в чём тут дело, что здесь, навьи завелись, что ли? Где же Елена? Он открыл запор при помощи засапожного ножа, и вошёл внутрь. Юноша прошёл в подклеть, прислушиваясь к малейшему шороху. Сердце билось часто- часто, да и как же не волноваться? Чужой дом, и суженой не видно. Но тут, услышал шорох сзади и вовремя присел, тут же здоровенная дубинка обрушилась на кухонный стол, и совсем не думая, стрелец успел ударить под дых незнакомцу. Но тёмный кафтан показался так знаком! Тот задохнулся и стал оседать на пол. Делать было нечего, и Иван сдернул пояс с противника, и связал им руки. Подумал, связал верёвкой и ноги тоже.
– Извини. Не грабитель я, – разъяснил юноша, и посадил связанного на лавку.
Нигде не было ни Елены, ни Лукерьи. В отчаяньи он проверял горницы дома одну за одной, и наконец, в одной светёлок нашёл запертых там свою невесту и бабушку.
– Пойдём, нам надо идти! – сказал он.
– Быстрее бегите, пока Федорушка не вернулся! – тихо проговорила кормилица.
Девушка раздумывала лишь пару секунд, посмотрела на бабушку, на ненаглядного отрока, и твердо изрекла:
– Пошли, – кивнула Елена, и сама стала быстро собираться.
И вот, они уже быстро идут, почти бегут к церкви. Шаг за шагом, пускай их ноги скользили по талому снегу, девушка в спешке почти упала, но но Иван успел её подхватить.
– Спасибо, – прошептала она, – вот уже дошли.
У церковной ограды прогуливался отец Варсонофий, который делал вид, что занят чем- то очень важным. Собственно, он считал ворон на заборе.
И тут, словно предупреждая влюблённых, громко каркнули сразу семь громадных птиц. Иван обернулся, и увидел мчащегося галопом коня, а всадником на нём был простоволосый Фёдор Романович. За ним, сильно отставая, скакали двое его приказчиков.
До церкви оставалось всего пять шагов шагов… Купец спешился, и побежал к дочери, просто вырвал её руку из ладони юноши. Иван и не думал сопротивляться. Взбешённый отец поднял нагайку, думая ударить Ивана, но тот лишь снял шапку и опустил руки.
– Убей, если хочешь. Не стану с тобой драться, – громко заявил он, – с отцом моей невесты.
– Покиньте священное место! – возвысил свой голос отец Варсонофий, – не омрачайте своими дрязгами Храм Господень!
– Так и ты, поп, стакнулся с ними! – закричал и на него рассвирепевший купец, – всё серебра не хватает! Много берёшь, наверное!
Варсонофий сначала замахнулся посохом на невежу. а затем. словно вспомнив, коснулся громадного наперсного серебряного креста. Собственно это Фёдор Романович подарил его два года назад.
– Прокляну, как бог свят! – закричал священник, поднимая руки вверх, словно стараясь казаться много выше.
– Я тебе прокляну, забудешь как и звали! – не испугался Фёдор, – пойдём домой Елена! Выйдешь замуж за Кондрата!
– Нет, лучше в монастырь пойду, утоплюсь! – закричала она, смотря только на своего любимого Ивана.
Он же пытался броситься к невесте, но его уже держали за локти приказчики и подбежавший на крики церковный староста. Юноша только смотрел на рвавшуюся из медвежьих рук отца к нему Елену. Она билась и кричала, билась и кричала. Её крик перешёл в истошный жуткий вой, она побелела и лишилась чувств. Фёдор Романович сам был теперь не на шутку напуган. Он крепко держал висевшее на его руках тело дочери, и не мог сказать ни слова. Приказчики сообразили всё быстро.
Подъехал возок, и отец осторожно положил свою дочь на волчьи меха, сел на сиденье сам, а Емельян тихо тронул с места, и сани тихонько заскребли полозьями по чернеющему снегу. Иван так и остался стоять у церковных ворот, и бессильно смотрел на уезжавшую Елену. Чёрный ворон покружился над ним, и сел на толстую ветку. Юноша посмотрел под ноги, на чёрные следы от полозьев саней.
– Не печалься, отрок, – тихо заговорил церковный староста, отряхивая метлоц ограду от снега, – и лёд на реке тает, и смотри, как солнце светит. Образуется всё.
Иван посмотрел на крышу церкви. Висевшая сосулька стала ронять первые слёзы. В тулупе было жарко. Снег на дороге подтаивал, оставляя чернеющие прогалины.
И точно, наступала весна.
Дело на засеке
Так что послал его голова, Тихон Ильич Трубчев, на засеку, в малый острожек.
– Не надолго Иван, не думай. Успокоится немного, наш Фёдор Романович, сменит гнев на милость, как узнает, что ты подальше от его дочери будешь. Дело там простое- с десятком Алексея Челобанова службу нести. Он воин справный, да умелый, многому тебя научит. Ты там ещё и пищали поправишь, да и две пушки осмотришь, что б было всё ладно, если вдруг крымские татары нападут. Корить и упрекать не буду – в самом деле, мы всё же не обельные холопы, а люди служилые, не хуже других. Но ведь Канюшкин аж до дьяка дошёл, что мол, ты хотел девку увозом увести со двора.
– Неправда то, – говорил, не поднимая головы, Мошкин, – сговорились честь по чести, и около церкви всё случилось. Шли на венчание, все видели. И поп нас ожидал.
– Что же сплоховал, стрелец, – и голова поправил усы, – не сдюжил?
– Да как я мог, Тихон Ильич? Ведь отец же любимый Елены свет Фёдоровны, а я его кулаком? Вот и не перемог.
– Ладно уж, – произнёс голова изменившимся голосом, – глядишь, всё и образуется. Вечером с обозом поедешь на заставу, и грамотка тебе для Зиновия Дмитриевича, – и положил на столь перед стрельцом свёрнутую трубкой послание, скрепленное веревкой и простенькой печатью.
Иван спрятал бумагу в сумку, поклонился, и вышел. Пищаль держал за приклад, и оружие привычно давило на плечо, ладанка так и горела в бронзовом футляре на груди. Стрельцу с фитильной пищалью просто нельзя без огня, а то враги нападут, а он:
«Ребята, я сейчас огнивом пламя добуду, вы подождите тут, не уходите. Без огня-то я вас из пищали не застрелю»
Это было бы весело… Он повесил мешок с провизией на левое плечо, и, вздохнув, вышел из покоев начальника. Неспешно спустился по лестнице, и присел на лавку. Караван подвод принимал важный груз. Мужики – возчики клали по пять – шесть тяжеленных мешков на ломовые телеги, но все равно, повозки просто трещали под грузом. Подъехали и шесть казаков, на юрких, небольших конях. Одеты, вопреки разговорам, вполне по-русски, в серые кафтаны и широкие штаны. Сапоги, правда, были на каблуках, привычные для конных воинов. Каждый был при пищали, сабле, и на ремне за правым плечом болталась пика. Иван увидел, что на конце древка пики был ремень, в котором торчал носок сапога правой ноги лихого наездника
– А, Тихон Ильич, готово ли всё? – крикнул старший из них, но тоже казак без бороды, и с непременными вислыми усами, и соломенным чубом, свисавшим из под шапки. То есть их старшина был тоже настоящим казаком. На вид бывалому воину не больше тридцати лет.
– Да. Только Степан Иванович, захватите ещё и этого удальца на заставу. Пешком добираться долго, да и одному не дело через эти места идти.
– Так мы без него с татарами и не сдюжим, голова! – засмеялся всадник, – даже не знаю, что и делали бы! Спасибо, конечно, за подмогу.
– Он не только стрелец, но и умелец знатный. Оружейник, работает по замкам. Голова его сильно расхваливал.
– Удружил, Тихон Ильич, – уже без смеха благодарил казак, – Родион, моего второго заводного коня стрельцу!
– Так Мурзу привести?
– Веди Мурзу. Стрелец, ездишь на коне?
– Езжу, – просто ответил Иван.
– Родион, помоги закрепить его оружие у седла. И, в путь!
Молодой казак помог увязать оружие, и Иван довольно ловко сел в седло. Юноша продел ноги в стремена, уперся каблуками, и уверенно взялся за повод. Конь отлично слушался седока.
– Добрый казак! – похвалил Степан, – пошли!
Караван двинулся в путь, возчики хлопали ремнями, подгоняя коней. Дорога змеилась между деревьями, но хорошо, что пыли было немного после недавнего дождя. Так что шли быстро, желая дойти до темноты. Места здесь были неспокойные, и татарские разъезды появлялись на Засечной черте часто.
Иван держался в седле вполне прилично, да и чего? На коне что ли не ездил? И у отца была лошадь, да и не одна. Так что юноша ездить умел как надо. Дело другое, что действовать в конном строю, тем более казачьем, он не умел. Поэтому не спеша трясся на дороге, и удаль показывать посчитал глупой затеей … Ехали уже долго, роздыха давать Степан Трофимович не собирался, объезжал строй телег, подбадривал возчиков. Люди успевали только попить воды из своих фляг, да положить в рот пару сухарей.
Но вот, встретили казачий разъезд, с десяток станичников с пиками и саблями подъехали поближе, проверяя, кто же идет по глухой дороге.
– А, Степан! Давно тебя ждём! Проводим! – сказал один из казаков, узнав старшего из каравана.
– И тебе привет, Демьян Зиновьевич! Как обещал воевода, с зерном и мукой идём!
