Черные перья

Когда твой отец пропал без вести во время теракта, не остается ничего другого, кроме как стать спасателем самой.

Тот теракт забрал у мира сотни людей, ее отца, да и ее саму. Старую версию Лилии. А еще он дал ей настоящее призвание. И когда она пришла работать сюда, в МЧС, все будто встало, наконец, на свои места в ее жизни.

Громова попрощалась с Анной Сергеевной и остальными девушками из отдела кадров. Некоторые из них так и не смогли сдержать слез.

Когда она вышла в коридор, гул военных вертолетов стал совсем невыносим. Лилия инстинктивно прижала ладони к ушам, но даже это не спасало от пронзительного шума. От вибрации воздуха стены административного корпуса задрожали, как и сердце в ее груди.

Постепенно рев стал стихать – машины заходили на посадку. Через несколько минут база погрузилась в привычную звенящую тишину. Громова спустилась на первый этаж и быстро зашагала в конец коридора. Она открыла последнюю дверь и вошла. В комнате отдыха никого не было.

На столе лежала раскрытая папка с документами – копия заявления об увольнении, обходной лист, какие-то справки. Все то, что превращает три года службы в сухие строчки официальных бумаг. Она положила внутрь трудовую книжку.

Лилия поправила форменную рубашку, одернула рукава. В зеркале на стене отражалась стройная женщина тридцати двух лет, с волевым подбородком и внимательными карими глазами. Служба в МЧС оставили свой след – в уверенной осанке, в цепком взгляде, в привычке держать спину прямо даже в минуты отдыха.

Кофе обжег губы. Она закрыла глаза, смакуя горечь. Через полчаса заканчивалась ее смена. Потом – только сдать удостоверение, ключи от шкафчика, форму. И все. Точка. Новая глава в жизни, о которой она пока знала только то, что это будет что-то совершенно другое.

Ее размышления прервал странный звук снаружи – звук был сначала низким, но с каждым биением ее сердца он нарастал все громче и громче… Это был сигнал тревоги.

– Всем постам! Код красный! Повторяю: код красный! Это не учения! – голос диспетчера срывался от напряжения.

Чашку глухо стукнула о стол. Папка с документами осталась лежать на столе. Лия сняла с вешалки синеватую куртку и направилась к двери.

Коридор кишел людьми. Поток унес Громову в сторону выхода из административного здания. На улице все направились к плацу, на котором по стойке смирно уже стояли десятки других служащих спасательной части.

Лилия заняла свое место во втором ряду, рядом встал Дмитрий. Новые люди все прибывали, занимая свои позиции. Фигура полковника Иван Давыдова уже маячила возле трибуны с микрофоном. Он бурно обсуждал что-то с несколькими офицерами. И офицеры эти были, судя по темно-синей форме, из военно-воздушных сил.

Что-то было не так. За годы службы она никогда не видела этого сурового человека настолько взволнованным. Это был плохой знак. Очень плохой. На мгновение, от этого скверного предчувствия, у нее закружилась голова.

– Внимание всем! Товарищи спасатели! – голос Давыдова прогремел над плацем как раскат грома. – Нам поступило сообщение от властей о вспышке эпидемии неизвестной болезни в городе! Военные из части НН-1 уже пытаются перекрыть выезды, но… – он запнулся, – они несут тяжелые потери. Наша задача – локализовать пожары, эвакуировать раненых военнослужащих в медчасти. Первыми идут вертолеты. Город парализован пробками, наземным путем не пробиться. И… – полковник осекся, словно слова застряли в горле.

На мгновение на плацу наступила полная тишина.

Давыдов склонил голову над металлическим ограждением трибуны, будто пряча лицо. Пара секунд превратились в вечность. Когда он выпрямился, его голос звучал глухо, будто из-под земли:

– Гражданских, особенно раненых, на борт техники не брать!

По рядам спасателей прокатился шок – приглушенные возгласы, недоуменные взгляды, переглядывания. Карие глаза Лилии расширились, став похожими на два темных блюдца. Она повернулась к Дмитрию – его лицо исказила гримаса, в которой смешались тревога и злость.

Полковник, обычно сдержанный и методичный, выглядел непривычно взволнованным. Его голос звучал твердо, но в глазах читалась тревога

– Всего по состоянию на 19:00 было зарегистрировано 37 происшествий. Из них 5 пожаров. На этом все! Приступать немедленно! И… – полковник снова замешкал, но на этот раз пауза длилась мгновенье. – Да поможет вам Бог, ребята!

Это последнее пожелание звучало особенно неуместно – за пятнадцать лет его службы в части никто не слышал от полковника ничего подобного.

Спасатели, экипированные в стандартную форму, быстро направились к административному корпусу. Их ботинки гулко стучали по бетонному полу. В воздухе висел запах дезинфицирующего средства – обычный для спасательного центра, но сегодня почему-то особенно резкий.

Дмитрий, остановился возле кулера с водой. Его лицо выражало явное недоумение.

– Что, интересно, черт возьми, все это значит? – он машинально крутил в руках пластиковый стаканчик, даже не пытаясь налить воду.

Лилия, стоявшая рядом, рассеянно покачала головой:

– Без понятия. Ерунда какая-то, – ее темные брови сошлись на переносице, образуя складку. Проходя знакомыми коридорами, она пыталась систематизировать полученную информацию, особенно касательно запрета на эвакуацию гражданских.

Мысли крутились вокруг странных деталей инструктажа. Даже если военные в костюмах химзащиты, какой смысл в этих мерах, если при разгерметизации даже они не спасут? Стандартные костюмы ОЗК эффективны против большинства известных инфекционных агентов, но здесь явно было что-то еще, о чем им не говорили.

В раздевалке Лилия быстро переоделась в спецодежду. Термозащитный комбинезон, куртка, перчатки – все движения были отточены годами практики. Она проверила застежки и карманы, где лежало необходимое снаряжение: фонарик, рация, компактный набор первой помощи.

В диспетчерской уже выстроилась очередь из трех командиров экипажей. Они по одному подходили к окну, где диспетчер Иваныч, седой ветеран службы с красными от недосыпа глазами, методично выдавал путевые заявки через окошко. Каждый расписывался в журнале учета, пока Иваныч загружал на их планшеты необходимые документы и GPS-координаты.

Лилия достала свой телефон – экран показывал 19:07. Ни связи, ни интернета, будто весь мир за пределами базы перестал существовать. В такие моменты всегда глушат сети – первый признак того, что происходит что-то по-настоящему серьезное. Она с раздражением сунула бесполезный кусок пластика обратно в карман форменной куртки и активировала планшет, подключенный к защищенной сети спасателей и военных.

– Лиля, твоя метка – улица Академика Сахарова, 79, – Иваныч быстро работал с компьютером, его пальцы уверенно двигались по клавиатуре и мыши. – Сообщение поступило от сержанта пехотного взвода. Произошло обрушение крыши и стен в многоквартирном жилом доме. Девять рядовых получили ранения различной степени тяжести. Координаты уже загружены на твой планшет. Поторопись.

Она открыла карту, и желудок сжался в тугой узел. Слишком знакомый район – мама жила за углом. И там же медленно умирала, в своей квартире на пятом этаже. Теперь эти улицы превращались в руины, одна за другой, словно кто-то методично стирал город с лица земли.

– Надо же, какой необычный вирус! – Громова выдавила смешок. – Даже бетонные здания не выдерживают! Может, это новый штамм? Особо разрушительный?

– Темное дело, Лиль… – Иваныч снял очки, протер их дрожащей рукой, оставляя на стеклах разводы. Его глаза без линз казались маленькими и испуганными. – С вами пойдет военное сопровождение. Приказ сверху. И… будьте осторожны там. Что-то мне это все не нравится.

Лилия пошла дальше по тускло освещенному зеленоватому коридору, как вдруг ее накрыла очередная волна головокружения. Стены поплыли, словно расплавленный воск, потолок начал опускаться. Она рухнула на скамейку у двери с электрической вывеской «выход». Она нащупала двумя пальцами сонную артерию на шее. Пульс зашкаливал – 110 ударов в минуту, словно сердце пыталось выпрыгнуть из груди. Дыши, просто дыши, говорила она себе. Это просто паническая атака, ничего больше.

– Порядок, Громова? – окликнул ее один из командиров, его голос звучал как сквозь толщу воды. – Может, врача?

– Да сейчас догоню. Все нормально, – соврала она, пытаясь унять дрожь в руках.

Что-то здесь категорически не так. Потери среди военных в мирное время? Неужели эти паскудные «Альфа Новый Мир» устроили новый теракт? Но как они смогли спрятать такую масштабную операцию? Вопросы всплывали в ее голове один за другим.

Наконец ей стало легче, и она вышла на улицу, где холодный вечерний воздух ударил в лицо. Бронетранспортеры застыли черными глыбами. Вертолеты ждали на площадке, готовые сорваться с места в любой момент. Солдаты с автоматами переговаривались вполголоса. За колючей проволокой забора чернел лес. База пряталась в десяти километрах от Нижнего, на северо-востоке, далеко от того ужаса, что творился в городе.

Лилия Громова приближалась к третьему по счету вертолету МИ-8. Экипаж – пять человек, все в оранжевых комбинезонах МЧС и в синих куртках с потертыми нашивками – выстроился вдоль борта. Рядом четверо военных в камуфляже с автоматами наперевес. Их ботинки были начищены до блеска, словно они на параде, а не посреди надвигающегося хаоса.

Пилот размахивал руками перед носом майора ВВС. Его лицо было красным от злости, вены на шее вздулись как канаты.

– Товарищ лейтенант, это приказ генерала! Для вашей же безопасности! – рявкнул военный. Его голос звенел как натянутая струна.

– Повторяю для особо одаренных: я не получал никаких официальных распоряжений… – Антон оборвал фразу на полуслове, заметив Лилию. Он подошел к ней, оставляя следы подошв на влажном бетоне. – Капитан Громова, разрешите…

– Все нормально, Антон, нас предупредили, – ее голос был спокоен. – В городе паника, они лишними точно не будут. Экипаж, все в машину!

Спасатели загрузились в вертолет с отработанной годами четкостью движений. Лилия зафиксировала майора взглядом. Ее глаза словно сканировали его насквозь.

– Может, все же проясните ситуацию? – наконец заявила она.

– Разрешите я полечу с вами и обо всем расскажу? – в глазах майора вспыхнул знакомый огонек. Зрачки расширились, как у кота, увидевшего птицу. Классическая реакция Y-хромосомы на присутствие Лилии Громовой. К подобным проявлениям заинтересованности со стороны мужчин она привыкла еще со времен учебы в университете и сейчас уже не обращала на подобное никакого внимания.

Через три минуты и сорок секунд они уже были в воздухе. Два вертолета МЧС под прикрытием военного МИ-35, чей пулемет был готов изрыгать смерть со скоростью четыре тысячи выстрелов в минуту. На борту – спецназ. Элита. Машины для убийства в человеческой форме.

Никто не знал, что их ждет в городе. Но все понимали, что вечер обещал быть чертовски длинным и жарким.

Знаете, как выглядит взгляд голодного мужчины? Точно так же, как у этого майора напротив. Глядя на него, она вспомнила бывшего мужа. Его глаза, которые точно так же пожирали каждое ее движение при их первой встрече.

Она была микробиологом в городской лаборатории. Он – тогда еще тоже майор – прослыл энтузиастом, курирующим секретные военные разработки. В их лаборатории он бывал несколько раз в неделю. Советовался с профессором.

Их роман вспыхнул мгновенно, как пожар на нефтебазе – Лилия знала, с чем сравнивать. Не успела она опомниться, как через два месяца они уже жили вместе, а еще через два – расписались.

Но после свадьбы их отношения начали трещать по швам. Ровно с того момента, когда она стала подозревать в себе неладное. После куча анализов и бессонных ночей, ситуация прояснилась.

Диагноз «бесплодие» прозвучал как сигнал тревоги.

Доктор сказал что-то про повреждение маточных труб. Еще он говорил что-то про нарушение эндокринной системы, но ей уже было достаточно. Слова «никогда не забеременеть» стали для нее нокаутом. После них она перестала слушать. После этих слов все потеряло смысл.

Забавно, как мужчины реагируют на такие новости. Обнимают, вытирают скупую слезу, обещают, что все будет хорошо, хотя у самих в этот момент глаза наполнены тем же, что у людей на пожарах – отчаянием и страхом потери. Ну а потом начинается настоящее веселье.

Сначала они перестали вместе ужинать, а потом разговаривать. Придирки стали ежедневными. Вместо поддержки – скандалы. Обида и разочарование поселились в сердце Лилии. Их брак медленно разрушался, как здание, охваченное огнем.

Каждый секс стал каторгой. Каждый оргазм заканчивался синяками. Фактически: синяки стали появляться, чаще чем оргазмы. Поэтому она забрала вещи днем, когда он был еще на работе. Лилия ушла так же, как учила эвакуироваться людей из горящих домов – быстро, без лишних вещей, не оглядываясь назад. Ушла, пока еще могла ходить. А развод был лишь формальностью.

Их вертолеты приближались к городу, а этот майор сидел и просто разглядывал ее. Разглядывал без стыда, будто она была экспонатом в музее современного искусства. Особенно интересный образец.

– Майор, вы просветите нас? Чего нам ждать? – вдруг, не вытерпев наглого взгляда, огрызнулась Лилия в микрофон защитного шлема.

– Конечно, если обещаете, что мы поужинаем, когда все закончится, – ответил офицер и ухмыльнулся. Его улыбка заставила ее поморщиться.

– Серьезно? Боже правый, – выдохнула Громова.

В эфире послышались смешки пилота из МИ-35 и сдавленный шепот Антона, который, как ей показалось, выругался. Пилот второго вертолета МЧС деликатно проигнорировал ситуацию, как настоящий профессионал, произнеся лишь пару чисел с показаний приборов. Остальная команда ничего не услышала из-за шума вертолета.

Лилия отвернулась и выглянула в иллюминатор. Нижний был совсем рядом. И вскоре все команда прилипла к окнам.

Их вертушки проносились над городом, который они, МЧСники, знали как свои пять пальцев, но сейчас не узнавали совсем. Привычный мегаполис превратился в умирающий организм. Целые районы погрузились во тьму.

Они увидели поваленные опоры канатной дороги, которая еще вчера пролегала через Волгу, и вела в небольшой городок под названием Бор. Теперь до него не добраться по воздуху. В стенах Кремля – пробоины. Это грандиозное сооружение, наследие предков, рассыпалось буквально на их глазах.

Пожары вспухали гнойниками на теле города. Вспышки огнестрельного оружия, как фейерверки, сверкали на разных улицах. Свет фар хаотично мчащихся автомобилей, напоминал следы от комет.