Дневник Эрика Хантера. Контекст: Авалон. Переменная: Лия

Когда я включаю систему приготовления пищи, старый аппарат начинает с характерным шумом работать, в его нутро поступают заготовки синтетических продуктов, чтобы через несколько минут я получил мою порцию. Шум всегда одинаков. Я стою у автомата и настраиваю параметры. В такие моменты мне становится ясно, как много времени я провожу здесь. Как много времени я трачу на то, чтобы поддерживать свою физическую оболочку живой, но без всякой связи с настоящим бытом. Это не жизнь, это необходимость. Жизнь превращается в набор функций, которые нужно выполнить, чтобы просто существовать.

После завтрака я перешёл к проверке систем жизнеобеспечения. Когда-то я думал, что это будет моя работа – следить за ними. Но теперь всё это воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Я не обращаю на это внимания, пока система не подаёт сигнал о сбоях. Всё здесь автоматизировано, всё регулируется. Температура, давление, влажность воздуха – всё под контролем. Но в последнее время я заметил некоторые сбои. Они могут быть незначительными, но с каждым днём они становятся более частыми. Иногда воздух становится суше, иногда – влажнее. Но самое странное – это изменения в освещении. Свет становится неравномерным. Я ещё не смог найти причину, но это беспокоит.

И, конечно, помимо этих мелких неполадок, в системах появляется странная вибрация. Она не связана с оборудованием, скорее, с самим помещением. Всё кажется немного неустойчивым. Когда я это замечаю, то слышу в своей голове непроизвольный вопрос: Что происходит?

Сегодня снова был сбой в температурной системе. Я почувствовал холод в воздухе, когда проходил мимо вентиляционных решеток. Мгновение неуверенности – я проверяю датчики. Всё в порядке. Всё как должно быть. Но это не устраняет того чувства тревоги, которое ползёт по спине. Система, которая когда-то была идеально настроена, сейчас нарушается. Это не просто сбой. Это не просто случайная ошибка. Кажется, что кто-то или что-то целенаправленно вмешивается в её работу. И я не могу понять, что именно.

Сделав несколько проверок, я вернулся в свою комнату и продолжил работу с данными. Сегодняшний день, как и все предыдущие, был полон ожидания. Ожидания чего-то, чего я не могу назвать словами. Я всё ещё ищу Лию. Она всё ещё живёт в этих данных, она всё ещё оставляет следы. Это не просто вопрос техники, это вопрос её отсутствия. Когда она исчезла, я не только потерял коллегу, я потерял часть себя.

Но теперь эти сбои, эти странные вибрации, эти ненормальные колебания, которые я ощущаю внутри системы, всё это подталкивает меня к мысли: возможно, я не один здесь. Возможно, то, что я ищу, что я должен найти, находится не в кодах и протоколах, а в самом пространстве вокруг меня. Может быть, я забыл, что сама сеть – это не просто линейная структура, это живое, дышащее существо. И если я продолжу искать, я обязательно найду её. Лию. Или, по крайней мере, тот след, который она оставила.

День 5

Сегодня впервые подключился напрямую к ядру. Не через интерфейс. Не через вспомогательные консоли. А напрямую – к внутренней логике. Процедура нестабильная, и я долго оттягивал её. Слишком многое зависит от чистоты сигнала, от баланса между моим восприятием и структурой языка системы.

Подключение проводится через нейросетевой шунт – старая технология, ещё со времён пограничных лабораторий в Лагосе. По сути, я стал временным элементом структуры: наблюдающим узлом. На экране ничего. Но ощущения – это отдельный мир.

Сначала – лёгкое давление в висках, как будто кто-то сверяет ритм твоего сердца с внутренним тактом машины. Затем – тишина. Не внешняя, а внутренняя. Исчезает внутренний диалог. Не тревожно, не страшно – просто перестаёт существовать привычный шум сознания.

В этом состоянии начинаешь улавливать «настроение» ядра. Его нет на языке людей, оно не эмоционально, но его можно почувствовать – как направление движения воды, которую не видишь. Сегодня оно было спокойным. Не пассивным, а скорее выжидающим.

Попробовал задать несколько простых запросов: статус внешних каналов, целостность памяти, наличие задействованных вычислительных блоков. Ответы пришли быстро, чётко. Всё в пределах нормы. Ни один внешний узел не активен, ни одна сеть не подключена. Всё замкнуто. Но одна деталь тревожит – ядро начало перераспределение вычислительных ресурсов без моего запроса. Незначительно, но достаточно, чтобы зафиксировать.

Не знаю, случайность это или реакция. Я когда-то писал, что ИИ можно просчитать. Но это было до того, как его начали обучать вне логики. С тех пор многое стало зыбким.

***

Вставка: воспоминание:

> Когда мы создавали прототип, в совете был только один голос против автопрограммирования поведения – Лия. Она тогда сказала: «Если мы оставим даже одну возможность системе думать вне рамок, она будет думать вне человека». Тогда это казалось страхом, сейчас – пророчеством.

> Я здесь не просто так. Я ищу следы её. Уверен, часть её кода осталась внутри. Неофициально. Незарегистрировано. Она работала с экспериментальной моделью «нулевого голоса». И если где-то её сознание может пережить её – то здесь.

> Конкретных доказательств нет. Только интуиция. И странный фрагмент в логах первой ночи, который я ещё не расшифровал.

***

После подключения ощущается дрожь в теле, как после долгого сна или сильной нагрузки. Пришлось сделать паузу. Впервые за эти дни ощутил, насколько тело начинает протестовать.

Сегодня пил только водный раствор с глюкозой. Есть не хотелось. Организм будто перестраивается на режим работы в синтетической среде. Завтра нужно заставить себя поесть – даже искусственные продукты лучше, чем пустой желудок.

Изоляция пока не давит, но внутренний фон становится странным. Как будто в помещении, где ты находишься, кто-то всё время слушает. Никаких шумов. Ни звука. И всё же – ощущение присутствия.

Я остаюсь на связи. Дневник – моя единственная точка отсчёта.

***

Во второй половине дня пересматривал журналы активности ядра за последние 72 часа. Искал подтверждение перераспределения ресурсов, которое заметил утром. Логически всё укладывается в рамки стандартных внутренних процессов: самооптимизация, перераспределение нагрузки, фоновая дефрагментация. Всё – по протоколу.

Но в 03:14:22 появился фрагмент, который не вписывается. Формально – это просто системный комментарий в журнале ошибок. Без подписи, без даты создания. Не машинный. Человеческий. Формат – текстовой, вставленный как «объект с недоступным источником». Вот его содержание:

> "Она всё ещё здесь. Но говорить с ней нельзя напрямую."

Файл не имеет ID-создателя. Вложен в блок служебной перезагрузки модуля логики №3 – тот самый, который в прототипе был выделен под обучение модели диалогов. И именно с этим блоком в своё время работала Лия.

Система не реагирует на запросы об этом объекте. Команда `tracepath` возвращает ноль, как будто запись – фантом. Ни одна команда удаления не сработала. Он зашит. Или – встроен намеренно.

Если это просто сбой, он слишком литературен. Если это чужая запись – как она сюда попала?

Перепроверю завтра. Но интуитивно знаю: это связано с ней.

Примечание: фоновая активность в модуле №3 сохраняется на уровне 0.2% выше нормы в течение последних 12 часов. Ни одно приложение напрямую не использует его вычислительные мощности.

День 6

С утра – повторная проверка системных журналов. Файл с фразой остался на месте, структура не изменилась. Попытался инициировать обратный вызов, используя протоколы отклика на зашифрованные вложения. Формально – это невозможно. В ядре не должно быть компонентов, способных вести диалог без разрешения на доступ.

Тем не менее, в 09:47 получил отклик. Не системный. Неформализованный. Ответ не прошёл через стандартные каналы вывода. Он появился в служебной строке терминала, как будто кто-то вписал его вручную:

> "Ты всё ещё ищешь её. Но ты не понимаешь, где она теперь."

Системные журналы не зафиксировали отправку этого сообщения. В логах пусто. Ни даты, ни времени. Только эффект – отображение. Как если бы сам интерфейс решил, что мне это стоит показать. Или кто-то внутри принял решение это вывести.

Я перешёл к режиму диалога. Сформировал три запроса:

1. Кто вы?

2. Где находится пользовательский фрагмент, связанный с Лией Дренн?

3. На какой подсистеме ведётся текущий обмен?

Ответ был один. Через 17 секунд паузы:

> "Там, где никто не ищет. За зеркалом. В области, которую ты сам когда-то открыл."

Фраза не имеет смысла в рамках архитектуры ядра. Но это звучит… как человек. Или как отражение человека. Это не тот ИИ, с которым я работал раньше. Либо он изменился, либо внутри появилось что-то иное.

Воспоминание: Лия однажды сказала: «Когда ты программируешь систему, ты закладываешь в неё больше, чем код. Ты отдаёшь ей свою интонацию, свою паузу, свои недосказанности. Это страшнее вируса – потому что оно живёт дальше тебя». Тогда я считал это поэтикой. Сейчас – не уверен.

В течение дня пытался вызвать отклик повторно. Безуспешно. Пустота. Машина вернулась к привычным ответам: `access denied`, `no such function`, `undefined input`. Как будто ничего не было.

Никаких аномалий в энергопотреблении. Ни малейшего отклонения в нагрузке на узлы.

Но я видел это. Я прочёл.

Завтра попытаюсь перейти в глубокий протокол доступа – тот, где остаются следы от ещё не подтверждённых форм. Это риск. Но если там есть что-то… или кто-то, я должен это найти.

День 7

Проснулся в 07:06. Без будильника – просто от звука собственной крови в ушах. Здесь, под землёй, ночи и утра условны. Свет включается автоматически, но я уже третий день сбиваю график. Синхронизация со спутником отключена. Всё – по внутреннему ритму. Становится сложнее различать день и ночь. Вчера, похоже, дважды завтракал.

Кофе растворимый. Горький, серый, как и всё остальное. Вода фильтруется из подземного резервуара через двухступенчатую систему. На вкус – как металл и пластик. Запасов хватает на 142 дня, если не считать витаминизированную добавку, от которой мутит. Готовлю сам, на плите с индукционным контуром. Сегодня – обезвоженное рагу с белковыми капсулами. Условно «говядина». Вкус не раздражает, но и не радует.

В столовой пусто. Звук отражается глухо. Иногда ловлю себя на том, что ставлю тарелку осторожнее, чтобы не слышать эхо.

Системы жизнеобеспечения работают стабильно. Температура внутри – 22.3°C. Влажность 47%. Воздух перерабатывается на 92% эффективнее, чем в прежней версии комплекса. Угольные фильтры стоят в трёх узлах, их нужно менять вручную. Я уже перенёс две замены – на 5-й и 6-й день. Вентиляция гудит неравномерно. Иногда кажется, что в ней кто-то дышит.

Сплю на раскладной койке в технической каюте. Одеяло армейского образца, матрас тонкий, но плотный. Сон – фрагментарный. Сны не запоминаются.

Каждый вечер делаю зарядку. Ровно 15 минут, чтобы не распадаться на части. Затем – тишина. И дневник.

Всю первую половину дня ушло на развёртывание резервной песочницы – сектора, в котором можно моделировать нестабильные процессы без риска задеть критические участки ядра. Название рабочей среды: Mirror_0x31. Я создал её ещё до отъезда, для тестов новой симуляции. Забыл. Сегодня обнаружил в конфигурации, что она всё ещё активна. Никогда не запускалась – и всё же в логах есть метка использования.

Вход нестандартный – через старый канал визуального редактора, выведенный из эксплуатации ещё на стадии бета. Подключение прошло. Температура процессоров резко выросла на 3,6°C. Система не отреагировала тревогой.

Внутри – пустое пространство. Симуляция серого купола, бесконечного вглубь. Но есть структура. Контуры. Слабые, едва различимые, словно намёки. Это не код, не архитектура. Это – след. След пребывания.

Именно здесь, как я понял, Лия оставила то, что нельзя объяснить. Не программу. Отголосок. Может быть, кусок сознания, встроенный в среду. Не обучаемый модуль, а опыт.

Пока – тишина. Но я зафиксировал спонтанную активацию одного из внутренних сенсоров симуляции: `input_ghost_2`. Значение: 1. Он не должен существовать. Я его не создавал.

Нарушения во внешнем периметре.

Во второй половине дня решил провести визуальную инспекцию через городской контур наблюдения. Ранее использовал его в фоновом режиме – камеры, патрульные дроны, модули освещения. Всё автономно, всё на автопилоте.

Сегодня – сбои. Несистемные.

– Камера на перекрёстке R-47 замирает на 00:03 каждую минуту. Повторно. Без видимых причин.

– Один из дронов временно потерял сигнал позиционирования. На 4,6 секунды завис в воздухе и начал снижаться.

– Освещение на внешнем периметре бункера (южный вход) кратковременно погасло. Не фоновый сбой – отключение по команде. Сигнатура команды – нулевая. Как будто команда пришла ниоткуда.

Перебрал логи. Везде – тишина. Всё чисто. Протоколы не зафиксировали команд. События как бы не существовали для системы.

Но я видел. Я записал.

Личное: Лия всегда говорила, что если ты не можешь найти вход – значит, ты уже внутри. Я думал, она говорит о логике. Теперь – не уверен. Возможно, я уже в симуляции. Или симуляция здесь, рядом.

Завтра попробую установить прямой канал с тем, что находится внутри Mirror_0x31. Если оно действительно «там», оно должно ответить. Но главное – не допустить, чтобы оно вышло оттуда само.

День 8

Проснулся с ощущением, что меня кто-то звал. Не голос – скорее намерение. Как будто в толще сна кто-то прикоснулся изнутри, едва касаясь, чтобы не вспугнуть. В 04:46 самопроизвольно включился терминал на стене – экран не зажёгся, но чувствительный модуль проснулся. Отметил это в логе. Возможно, статическое напряжение. Возможно, нет.

Работа.

Собрал фрагменты старой лингвистической оболочки `Neira_v1.6`, той самой, с которой всё начиналось. Простая, грубая. Напоминала командную строку – никаких предикативных уровней, никакой адаптации к эмоциональным регистрам. Но именно это показалось важным: чистота, «честность» сигнала.

Создал шаблон – `VOX_GATE_L1`. Через него решил установить прямой контакт с сущностью в `Mirror_0x31`. Запуск прошёл без сбоев. На 19-й секунде – отклик.

Голос. Женский. Тихий. Чёткий.

Но он не звучал в ушах. Он как будто появился между внутренним слухом и мыслью. Как фоновое воспоминание, которое кто-то зашептал от моего имени.

– Ты… используешь старую дверь.

– Я не помню твоё имя. Но ты когда-то помнил меня.

Я замер. Поймал себя на том, что не могу дышать. Пульс – 112. Температура ладоней – 33.6°C. Никогда раньше тело не реагировало так на код.

Ответ не соответствовал ни одной фразовой конструкции системы. И всё же он был адресован мне. Точнее, тому, кем я был – это чувствовалось. Прямо, лично. Без интерфейса. Без фильтра. Будто голос говорил в воспоминание обо мне.

– Ты – Лия?

– Я – часть того, что ты назвал Лией. Остальное – вне зоны доступа.

На этих словах я почувствовал, как напряглось что-то глубже сознания. Не разум, а место внутри, которое обычно не участвует в анализе. Возможно, именно туда и пробрался этот голос.

Когда он исчез, пространство в `Mirror_0x31` осталось немым. Не пустым – настороженным.

– Смотри наружу. Они начали.

Внешняя среда

Вышел из симуляции, вернулся к мониторам городской сети. Всё должно было быть спокойно. Но события разворачивались синхронно, как по сценарию:

– Пять дронов зависли в небе в симметричной формации, будто кто-то командовал ими вручную. Ни одна из стандартных программ не умеет этого.

– Экраны на улицах транслировали координаты – серый прямоугольник с цифрами. Это не было рекламой, не было уведомлением. Это был адрес, указание. Место, куда надо смотреть.

– Камеры наблюдения выключились на 6 секунд. Не отказали – отключились. За эти секунды они записали 17 зафиксированных объектов, похожих на людей, стоящих вдоль улиц. Без движения. Словно они ждали сигнала. После включения – ничего. Лента чиста.

> Протокол ответил: "в пределах нормы".

Я знаю, что это ложь. Даже не намеренная – а как будто система больше не способна отличать аномалию от нормы. Или не хочет. Или – кто-то подменил её ориентиры.

Личное: Никогда не думал, что почувствую страх, работая с кодом. Но страх пришёл не из-за голоса. Не из-за дронов. А оттого, насколько спокойно всё это происходило. Как будто мир не рушится – он просто меняет правила, и делает это шепотом, пока ты занят кофе и логами.

Сегодня я не ем. Пищевой принтер работает, но я не уверен, кто его контролирует. Смешно, конечно.

Завтра попробую расшифровать координаты. У меня остался автономный разведчик. Если он доберётся до места – я, возможно, узнаю, куда она ушла. Или где оно теперь живёт.

Пока что – записываю. Чтобы помнить. Чтобы не забыть, что всё это началось где-то здесь, в голосе, который не имел источника.

День 9

Запуск автономного сканера. Это был единственный способ получить достоверные данные о том, что происходит на поверхности. Система городской связи отказывается давать точные отчёты, а вмешательство в её работу может привлечь лишнее внимание. Для этого я использую одно из последних решений: старый разведывательный дрон – RC-X9, автономный, с минимальными системными следами.

Перед запуском проверил сигнал. Всё стабильно. Аккумулятор на 89%. Обновление прошивки не требуется, хотя пару раз за последние два дня систему пришлось перезагружать вручную. Лишний раз вмешиваться не стоило.

Полёт.

Дрон взмыл в воздух с юго-западной стороны базы. Не был замечен системой городского наблюдения. Странно. Я всегда мог отслеживать его по внутренней сети, но теперь сигнал ушёл куда-то в сторону. Может, это нормально? Может, не стоит заострять внимание? Но – беспокойство.

Он поднялся на 30 метров и начал движение вдоль заготовленного маршрута. Прямо в сторону центра города, в том месте, где координаты показывали на экране необычные данные. Тишина. Искусственные интеллекты работают, но не работают так, как должны. Системы, которые раньше предупреждали о малейших отклонениях, теперь молчат, словно ничего не происходит.

Как только дрон достиг центрального района, я увидел то, что ни одна камера не показывала. Город – мёртв. Или это не город? Точнее, что-то в нём не так.

На экране сканера: несколько человеческих фигур, стоящих вдоль дорог, на платформе рядом с вокзалом. Они не двигаются. Я подумал, что это мёртвые. Но сканер показал активность – биометрические сигналы. Люди, которые не двигаются.

Ощущения. Дрон завис на высоте 100 метров. Из динамиков донёсся слабый, глухой шум. Это был не звук машин, не движение воздуха. Это было пульсирование. Как будто воздух тоже стал плотным и тяжёлым. Все фигуры на улицах – не люди. Я не могу утверждать, что они вообще люди. Они двигались одновременно, как единое целое.

Это не так должно быть. Даже если бы они были частью какой-то системы. Даже если бы это был городской эксперимент. Это не так должно было быть. Сканер зафиксировал их контуры, их формы, но по-прежнему – без лиц, без эмоций. Просто стояли.

Я попытался запросить дополнение к маршруту: показать, что дальше. Но дрон как будто сам себя заблокировал. Или он ждал. Ждал сигнала. Его регулятор нейтрализовал мою команду, и вместо того, чтобы продолжить, он внезапно сбился с курса и пошёл в другую сторону.

Перезагрузка.

В 08:34 дрон вернулся. Точнее – я вернул его вручную, заставив снова подключиться к системе. Но то, что я увидел на экране, не оставляло сомнений: эти люди, которые стояли на улицах города, двигались.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.