Родом из села Залесова

– Вредный он человек! – говорил один из зажиточных ветохинцев, – принес его нечистый на нашу голову.

– Ведет он активную агитацию, – продолжал другой сельчанин, – склоняет бедноту к действиям. Если так дальше пойдет, то окажемся мы голью перекатной. Разве можно такое дальше терпеть?

Помолчали. Сидели, гоняли желваки под скулами, наливались злобой.

– Надо его прикнокать, – нарушая молчание, сказал кто-то, – прийти вечером, вызвать за ограду и…

– Завтра здесь соберемся и пойдем, – порешили мужики и разошлись.

Вечером Фрол пришел с заседания партячейки. Помыл руки, присел за стол и ласково попросил:

– Хозяюшка, покори муженька!

Елизавета вышла из кухни, поставила перед мужем глиняную чашку с окрошкой и положила несколько ломтей ржаного хлеба. Обтерла деревянную ложку полотенцем, подала и сказала:

– Кушай, Фролушка!

Напротив стола, на божнице, стояли иконы. Но Фрол не помолился, не перекрестился. Став коммунистом, он твердо поверил в то, что религия – это опиум для народа и духовная сивуха, поповский обман для угнетения трудящихся. Бога для него не существовало. Он терпел иконы-то в избе ради жены, не хотел ее огорчать. А то давно бы топором порубил и в печку бросил.

Об этом-то глубоко печалилась Елизавета. Она верила в Бога. Присев на лавку рядом с мужем, она положила щеку на ладонь правой руки, печалясь, смотрела на мужа. Он не понимал ее душевного состояния. Откусывал от ломтя кусок ржаного хлеба, жевал, хлебал окрошку, думал о чем-то своем, радостном.

За окном стемнело. В засиневшем небе прорезались звезды. Внезапно во дворе злобно залаял кобель. Камешек стукнул в оконце, и чей-то голос позвал:

– Фрол, ты дома? Выйди на минутку.

Фрол положил ложку, взглянул на жену.

– Кто это, не признаю. Но раз зовут, значит надо пойти.

Он встал из-за стола и вышел во двор. Елизавета осталась сидеть в горнице. У нее от нехорошего предчувствия сжалось сердце. Она прошептала: «Господи, помилуй!»

За калиткой Фрола поджидало шестеро человек. Он приветливо сказал:

– Здорово, мужики! Зачем позвали?

Никто не ответил. Все произошло быстро. Фрола подхватили под руки, валя назад, схватили за ноги, подняли повыше, копчиком долбанули об землю и отпустили.

Боль пронзила Фрола до мозга. Он мучительно ахнул и завалился на бок.

Плюясь, шепотом ругаясь, мужики затопали прочь. Стало тихо.

Елизавета, сидя в горнице, слышала тупой удар, вскрик и обмерла от испуга. Но, приходя в себя, чувствуя беду, она вскочила на ноги, перекрестилась и выбежала за калитку.

Она увидела мужа, он лежал на боку.

– Фролушка, милый! – крик Елизаветы полетел по сонной улице. Она заплакала, зарыдала, наклонилась над мужем.

Он открыл глаза. Посмотрел мутным взором на жену. Еле ворочая языком, прошептал:

– Вот и пожил…

На крик и плач Елизаветы сбежались соседи. Фрола подняли, занесли в избу, положили на лавку. Он потерял сознание…

Умирал Фрол мучительно. Болело отшибленное нутро. Мочился он кровью. Елизавета смотрела на мужа, вздыхала и плакала. А потом, набравшись духу, спрашивала:

– Фролушка, вижу я, что ты помираешь. Рада бы сказать иное, да не могу. Потому что помрешь ты, с чем твоя бессмертная душенька к Господу придет, какими делами Его обрадует, чем оправдается? Фролушка, давай я к тебе батюшку приведу. Покаешься ему в своих грехах, причастишься Христовых Таин, тебе легче станет. Пригласить батюшку?

Фрол, слыша слова супруги, скрипел зубами, мотал головой и, набравшись сил, задыхаясь, отвечал:

– Даже не думай! Не верю я в Бога. Нет Его! Смерти я не боюсь. Каяться мне не в чем. Жил я честно. И других этому же учил. Я Ленина признаю. Партию. А не вашего Боженьку. Нет Его, нет! Если Он есть, то почему Он допускает в мире такие несправедливости? Нет Его, нет! И не нужен Он мне. Все. Точка.

Он замычал, заскрипел зубами. Из уголка губ потекла кровь.

Елизавета обтерла ее и смотрела на мужа. Он все метался по кровати, скреб грудь ногтями, что-то перебирал руками.

Внезапно он затих. Елизавета со страхом смотрела на мужа. У Фрола расширились глаза. В них отразился ужас. Он широко раскрыл рот и, зажмурившись, словно проглотил что-то горькое. Выдохнул и умер. Елизавета побежала по улице – звать помощников.

Фрола обмыли, обрядили в чистые одежды, положили в гроб. Фрол строго-настрого наказал, чтобы не было никакой поповщины – креста, молитв, отпевания. Креста-то он сам не носил и другим не советовал. Он лежал в гробу – руки вдоль туловища, словно у Ленина.

Приходили с ним попрощаться товарищи по партии, сочувствующие. Утешали Елизавету, говорили, что ее муж героически погиб в борьбе за советскую власть, за светлое будущее, память о нем вечно будет жить в наших сердцах.

Елизавета согласно кивала головой, плакала…

Похоронили Фрола на местном кладбище – без креста, без вечной памяти. Помянули и разошлись. Елизавета стала жить вдовой. Сына растить. Да Бога она никогда не забывала. А память о Фроле осталась у нее на сердце горькой зарубкой.

В Ветохино организовали колхоз. Елизавете настойчиво предлагали: «Вступай!» Она же не хотела совместно трудиться с колхозниками. Работала на себя. Когда очень уж докучали, то она поворачивалась к агитатору задом, чуть наклонялась вперед и, сильно шлепнув себя по ягодицам, говорила:

– Вот где я видела ваш колхоз!

Но жизнь все-таки брала свое. Сережу пришлось отдать в сельскую школу, чтобы он обучался грамоте.

В селе появилось радио. В клуб привозили и показывали советские кинофильмы – «Путевка в жизнь», «Веселые ребята», «Волга-Волга» и другие. Жизнь продолжалась.

В Советском Союзе объявили «безбожную пятилетку». Коммунисты планировали к 1942 году полностью покончить с религией в стране. Шла борьба против врагов народа. Людей забирали, как тогда говорили – «по линии НКВД». Колхозников, рабочих, инженеров, врачей, священнослужителей, артистов… Судили. Кого-то расстреливали. А большинство из осужденных отправляли в лагеря – на стройки социализма. Да, социализм строился руками заключенных.

По всей стране, по всему Советскому Союза, словно раковые опухоли, расползлись лагеря. Печально знаменитый ГУЛАГ.

22-го июня 1941 года фашистская Германия напала на Советский Союз. Началась Отечественная война. Это нападение, эта война, всколыхнули страну. Уже не было и речи о «безбожной пятилетке». Иосиф Сталин вынужденно обратился к патриотизму русского народа. Открылись уцелевшие храмы. Был избрал Святейший Патриарх Московский и всея Руси Сергий (Страгородский). Армии вернули погоны. Воины проявляли чудеса героизма. Помогал Бог. И 9-го мая 1945 года фашистская Германия была повержена. Мирная жизнь вернулась в страну. Надо было жить. И люди жили, и работали, и радовались жизни, кто как мог.

Сергей Фролович Сарычев повзрослел. Отслужил три года в Советской армии и вернулся домой. Получил он хорошую профессию – водителя. Она всегда была востребованной.

Елизавета с любовью смотрела на сына. Вот он сидит за столом, неторопливо ест суп. Чем-то он напоминал ей мужа – Фрола, которому она сохранила верность, замуж больше не выходила.

Подавая на стол сковороду с жареной картошкой, Елизавета осторожно говорила:

– Сереженька, стара я уже становлюсь. Хорошо бы молодую хозяйку в дом привести. Маме помощницу. Жить в любви и согласии.

Елизавета убрала со стола сковороду, поставила кружку с горячим чаем. Вновь говорила:

– А то помру и внучков не понянчу. А так хочется на ноге твоего парнишонка покачать.

Сергей вставал из-за стола, обнимал мать за плечи, целовал в щеку и отвечал:

– Не грусти, мама! Посмотрим…

Вскоре в селе Боевой, Сергей познакомился с хорошей, пригожей девушкой. Звали ее Натальей. И погуляли-то они всего ничего – недолго. Но Сергей понял сердцем – моя суженая и другой мне не надобно.

Однажды вечером Сергей взял Наталью за руку, посмотрел ей ласково в глаза и сказал:

– Наташенька, милая ты моя! Люба ты мне стала за эти недолгие деньки нашего знакомства. Прикипел я к тебе сердцем и не хочу тебя отрывать от него – больно будет. Знаешь что, выходи за меня замуж!

Наташе тогда двадцать два года исполнилось. Молодая девица, красивая, кровь с молоком. Да, хотела она семью создать, чтобы с мужем жить, детей ему рожать. Поэтому, немного смущаясь. Она ответила:

– И ты мне люб, Сереженька! Я не против замуж за тебя выйти, согласна.

Сергей обнял свою суженую и радостно приник к ее губам…

Поженились Сергей и Наталья. Расписались в Загсе. Получили отметки в паспорте: Сергей – муж, Наталья – жена. Справили скромную свадьбу. Началась для молодоженов совместная жизнь.

Елизавета радовалась сердечно. Исполнилось ее желание – сын, Сережа, женился. Привел в дом супругу. И девушку-то взял за себя хорошую – спокойную, добрую, работящую. Мир да любовь вам, детки! Живите счастливо.

Сергею и Наталье почему-то не захотелось жить в Ветохино. Задумал Сергей переехать на жительство в Залесово. Присмотрел он там недорогой дом, договорился с начальством. Ему сказали: «Водители нам нужны. Приезжай!»

Уволился он из Ветохинского хозяйства. Утром погрузили домашний скарб на машину. Елизавета сходила на кладбище, чтобы с Фролом попрощаться. Постояла возле могилки, помолчала, вспомнила прошлое, всплакнула. Сказала на прощанье:

– Бог тебе Судья, Фролушка! Не знаю, чем тебе помочь. Сам ты отказался от помощи Божией. А я против твоей воли не хочу пойти. Прощай, мой дорогой.

Вытерла она слезы. Поклонилась в пояс могилке. И пошла, не оборачиваясь, к выходу кладбищенскому. И чувствовалось ей, что словно бы Фрол смотрит ей в спину сожалеющим взглядом, хочет что-то сказать и не может…

Елизавета подошла к машине. Сергей сел за руль. Мать и жена рядом. Заработал мотор, и машина, покачиваясь на ухабах, направилась в сторону Зелесово. Прощай, Ветохино! Прощай, прошлое! Здравствуй, новой, неизведанное!

В Залесово Сергей стал работать шофером в хозяйстве. Наталья устроилась работать на Кордон. Так называли местные жители таежную глушь, начинающуюся чуть в стороне от Залесова.

Здесь стеной стояли сосны – толстоствольные, раскидистые. А то – высокие, стройные, словно корабельные мачты.

Мужики срезали автопилами сосны ближе к корню. Они, жалобно проскрипев, теряя опору, с шумом падали на землю. Ветви обрубали. Трактора волокли древесину к реке. Работники пилили сосняк на бревна. Сталкивали в воду, скрепляли одно с другим, формируя плоты, которые погонят вниз по реке к месту назначения. Работа тяжелая, ничего не скажешь. Но хоть вольная. Да и деньги платили неплохие.

Наталья недолго проработала на Кордоне, потому что почувствовала себя непраздной – забеременела.

Елизавета, когда узнала, что невестка в положении, обрадовалась, расцеловала ее в щеки и наказала:

– Роди мне внука!

Наталья, смущаясь, ответила:

– Я не знаю… как получится.

Но Елизавета была категорична, настаивала:

– Внука рожай, внука!…

Пришел октябрь 1953 года… В этом году, 5-го марта, умер «вождь и учитель, отец народов» – Иосиф Виссарионович Джугашвили, более известный по партийной кличке – Сталин. Забальзамированное тело покойного положили на Красной площади, в Мавзолей, рядом с Ленииным.

При правлении Никиты Сергеевича Хрущева, генерального секретаря коммунистической партии Советского Союза, будет разоблачен культ личности Сталина. Его тело вынесут из Мавзолея и предадут земле рядом с кремлевской стеной. На могиле поставят бюст.

А что стало с грешной бессмертной душой Иосифа, чем она оправдалась за свою жизнь перед Господом, Бог весть. Не знаю. Не хочу гадать. А вот помолиться о упокоении души Иосифа Джугашвили почему-то не хочется. Нет, не хочется…

Октябрь. Листья на березах пожелтели. На рябинах – покраснели. Налетал холодный ветерок, и листва сыпалась с деревьев разноцветным дождем, устилала шуршащим ковром землю. Лишь ели и сосны остались стоять в своих нарядах – зеленых колючках. Вода в реках стала холодней, синей. Урожай убрали с полей и огородов.

Сергея в те дни отправили в командировку от совхоза – помогать соседям вывозить зерно на элеваторы.

Наталья вышла провожать мужа. Она уже дохаживала последние дни. Стояла возле ограды, бережно поддерживала большой округлый живот, наполненный новой жизнью.

Сергей, волнуясь, говорил:

– Ты это… ты побереги себя. Недолго уже осталось.

У Натальи на глаза навертывались слезы:

– Да-а, побереги… Ты вот уезжаешь, а я остаюсь. Страшно мне без тебя будет.

Она приникла к мужу, спрятала лицо у него на груди. Он ласково погладил жену по волосам и сказал:

– Мама тебе поможет, поддержит. А ты все-таки побереги себя. Побереги!

Сергей поцеловал жену и, ступив на подножку машины, лихо запрыгнул в кабину, помахал рукой, улыбнулся и, повернув ключ зажигания, завел мотор, поехал.

С крыльца спустилась Елизавета. Она не хотела мешать прощанью сына и невестки. Лишь перекрестила сына и помахала вслед уходившей машине, желая ему счастливого пути.

Елизавета набросила на плечи невестки пуховую шаль и, бережно поддерживая, повела в горницу, говоря на ходу:

– За Сергея ты не переживай. Он парень самостоятельный. Ты о себе подумай. Тебе рожать скоро.

Наталья прижалась к плечу свекрови, тихо сказала:

– Боюся я, мама! Больно будет.

Елизавета, как бы ворчливо, ответила:

– Боюсь, боюсь. Бойся, не бойся, а придет срок, родишь ты, никуда не денешься. Помаешься маленько и родишь. Господь в Библии сказал Еве, что, мол, за свой нераскаянный грех, в муках станешь рожать детей. Вот мы, бабы, и рожаем с той поры в муках. Такая наша доля бабья. Ну, пойдем, пойдем в избу-то. Я тебя сейчас молочком угощу…

Пришло 27-ое октября. Наталья почувствовала приближение родов, схватилась за низ живота, испуганно позвала:

– Мама, мама!

Елизавета поспешила на зов невестки.

– Что, что, доченька?

– Начинается…

Елизавета быстро разобрала постель. Оставила Наталью в одной рубашке. Помогла ей прилечь на чистую простыню, перекрестила роженицу, сама перекрестилась и помолилась:

– Господи, благослови! Мать Пресвятая Богородица, помоги Натальюшке избавиться от бремени, помоги благополучно родить.

Она поставила на горячую печь бак с холодной водой, чтобы под рукой была теплая, и встала возле постели.

Наталья почувствовала движение внутри живота. Мучительная боль охватила, словно раскаленным обручем, поясницу, заставила пронзительно закричать роженицу, выжала из ее глаз слезы.

Несколько часов страдала Наталья, рожая человека в мир. Также, как страдают женщины по всей земле в час родов, что в Америке, что в Европе, что в Австралии. Все слова Господа, как все Его заповеди и постановления, непреложны. Сказано, что в муках будете рожать, вот в муках и рожают.

– А, а, а! – стонала Наталья.

А Елизавета просила:

– Мать Пресвятая Богородица, помоги! Тужься, Натальюшка, тужься!

И вот свершилось – человек родился! Елизавета подхватила младенца, перевязала пуповину, сделала все, как надобно. Держа на руках новорожденного, она смеялась и плакала, говорила весело:

– Смотри, Натальюшка! Мальчишечку ты родила, как мне и желалось. Слава Тебе, Господи!

Наталья лежала на спине, остывала от родовых мук. Улыбалась сквозь слезы. Она видела, что свекровь держит на руках мальчика, ее сына, которого она только что родила, и что-то новое, неизведанное до этого часа, входило в ее сердце. Оно наполнялось материнской любовью.

Елизавета искупала новорожденного, завернула его в простынку и уложила в кроватку. Помогла Наталье привести себя в порядок, перестелила постель и уложила молодую маму на чистые простыни и пуховые подушки. Она легла, закинула руку за голову и блаженно затихла.

Новорожденный лежал в кроватке, похныкивая. Он привыкал к своему новому положению.

Елизавета взяла кусок ржаного мякиша, пожевала, завернула в марлю и сунула младенцу в рот. Он стал сосать ржаную кашицу, зачмокал губками.

– Что это вы ему дали, мама? – удивленно спросила Наталья.

– Ржаную соску, – ответила свекровь, – меня так мать моя учила. Теперь ты тоже знаешь об этом.

В горнице стало тихо. Великое таинство рождения человека совершилось. И произошло оно не в родильно доме, а под родным кровом, в своей избе. Так захотела Елизавета. Так она и сделала.

В день рождения младенца в семье Сарычевых – на Залесово, на округу, лег глубокий, свежий снег. Ударил морозец. Пришла зима.

Дни пошли за днями. Наталья приложила сына к груди. Он, ухватив мягкими губками коричневый сосок, довольно зачмокал, насыщаясь материнским молоком. Какую несказанную отраду чувствовала в это время Наталья!

Утром возле избы Сарычевых затормозила машина. Распахнулась д верь, в горницу вошел Сергей. Наталья, увидев мужа, кинулась к нему. Обнялись.

– А ты уже родила, как я вижу, – довльно-радостно сказал Сергей.

– Да, родила, – ответила Наталья.

– Вот он, сынок твой и внучок мой. Спит. – сказала Елизавета, – погляди.

Сергей посмотрел на спящего сына. Улыбнулся. Дотронулся пальцем до мягкой щечки ребенка. Снова улыбнулся.

– Как мальца назовем? – по-деловому спросила Елизавета, теперь уже бабушка.

Сергей подумал и сказал:

– Друг у меня был. Колькой звали. Хороший парень. Имя тоже хорошее. Вот и нашего назовем также – Колькой. Николаем.

– Слава тебе, Господи! – перекрестилась Елизавета, – будет теперь батюшка Николай Чудотворец, угодник Божий, нашему Николеньке заступником и покровителем. Завтра пойду в сельсовет, чтобы рождение нашего Николая зарегистрировали.

– Ну и хорошо! – весело сказал Сергей. Ему хотелось улыбаться и улыбаться. Он стал отцом. Удивительное и радостное для него событие.

Переночевав дома, на следующий день Сергей поехал в новую командировку. Сказал Наталье на прощанье:

– Вернусь скоро. Береги сыночка: пусть он растет крепким и сильным. До свиданья, родные!

И он уехал… Елизавета собралась и вышла из дома. Посмотрела по сторонам, выдохнула клуб густого морозного пара и, поскрипывая снежком, направилась по улице в сельсовет.

В сельсовете она спросила у секретарши:

– Милая, моя невестушка сыночка родила. Дома родила, не в роддоме. А теперь бы зарегистрировать мальца надобно, получить документ о рождении.

Молодая секретарша удивленно смотрела на Елизавету. Молчала, словно не знала, что ответить. Наконец она спросила:

– А почему вы свою невестку в роддом не доставили?

Она, не смущаясь, ответила:

– Так вышло.

– Нет, – ответила секретарша, – какому-то неизвестному новорожденному я ничего выдавать не буду. Вдруг вы для каких-то своих целей требуете свидетельство о рождении. Выдам я его вам, а потом что-то нехорошее для меня случится. Понимаете?

– А что же мне теперь делать? – спросила Елизавета.

– Приносите в сельсовет новорожденного, а там посмотрим…

И пришлось Наталье тепло укутывать младенца Николая, брать его на руки и нести вместе с Елизаветой в сельский совет – на смотрины.

Когда секретарша увидела новорожденного, то умилилась и сказала:

– Ах, какой он у вас хорошенький! А в следующий раз. Когда будете рожать, то обязательно в роддом отправляйтесь. Для того у нас государством родильные дома строятся, чтобы трудящиеся женщины рожали детей под приглядом опытных врачей-акушеров, а не в антисанитарных условиях. Поняли?

Наталья кивнула головой… Они, свекровь и невестка, возвратились домой радостные, со свидетельством о рождении младенца Николая Сарычева, которое случилось 27-го октября 1953 года…

Через год Наталья родила еще одного сына. Тоже дома. И назвали его Леонидом.

Деревенское детство. Свежий воздух. Красота окружающего мира. Рассказы бабушки Елизаветы о Боженьке. Все это подспудно питало сердце маленького Коли. Заставляло смотреть на мир, на природу, как на чудо Божие.

Он помнил походы с бабушкой Лизой то ли в деревянный храм, то ли в молитвенный дом, который стоял за речкой Жерновкой. Сюда приезжал батюшка и совершал для православных христиан Богослужения. Отпевал усопших, крестил младенцев, исповедовал, причащал. Здесь-то, в храме за речкой Жерновкой, маленький Николай и принял крещение.

Он помнил дни Светлого Христова Воскресения, Пасхи. Николаю пять лет. Леониду четыре года.

Бабушка будит внуков ранешенько. Целует полусонных, говорит радостно:

– Христос воскресе!

Они, позевывая, отвечают, как бабушка научила:

– Воистину воскресе!

– Умывайтесь поскорей да пойдем в храм! – торопит бабушка внуков.

И вот, умытые, причесанные, одетые празднично, они выходят из дома. Еще рано. Свежо. От реки стелется туман. Но птицы уже поют, щебечут на разные голоса, хвалят Воскресение Христа из мертвых. Солнце чуть поднялось из-за горизонта. Солнце тоже радо Воскресению Христову. Оно весело «играет» – то начинает вращаться, то пульсировать, испуская разноцветные лучи, даря смотрящим на это действо несказанную радость в сердца.

Бабушка и внуки подходят к реке Жерновке. В глубоком омуте, в речных заводях живет рыба – гальяны, пескари, чебаки, окуни, щучки, которых называют щурогайки.

Мост через Жерновку подвесной. Идешь по нему, он пружинит под ногами, покачивается. А вдруг рухнет в воду! И хочется побыстрей пройти по нему на другую сторону.

Баба Лиза одета празднично. На голове у нее светлый платок. Голубая кофта. И длинная черная юбка. Она несет в руке лукошко. А в нем – вареные яйца, окрашенные луковой шелухой, кулич и творожная пасха. Батюшка будет освящать пасхальную снедь – прочтет молитву и станет кропить святой водой.

Возле храма стоят люди. Батюшка уже приехал. Сейчас начнется пасхальная заутреня. Все радостно запоют: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущым во гробех живот даровав»…

А потом будет освящение яиц, куличей, пасок. Люди станут христосоваться друг с другом, поздравлять с праздником, радоваться. Потому что Христос воскрес. И все умершие во Христе тоже воскреснут. Будет жизнь вечная в Раю сладости, где нет ни печали, ни воздыхания.

Николай сидит возле храма. Светит ласковое солнышко. Он, щурясь от солнечного света смотрит на двух девчонок. Они вынимают из корзины по крашенному яйцу и примерившись, стукают яйцо об яйцо острыми носами. «Твое кокнуло, твое кокнуло!» – радостно кричит одна из девчонок и смотрит на Колю. Он зажмуривает глаза и улыбается…

Далекое, милое детство!..

3 Поездка в восточный казахстан

В 1959-ом году Сергею Сарычеву предложили поехать в Восточной Казахстан – на строительство Бухтарминской ГЭС. Говорили ему: «Увидишь новые места. Заработаешь неплохо. Водителям хорошие деньги платят»… Он подумал и согласился.

Дома он сказал Наталье:

– Наташа, я задумал поехать в Восточный Казахстан. Неподалеку от города Усть-Каменогорска течет горная река Бухтарма. На ней будет строиться гидроэлектростанция. Страна нуждается в электроэнергии. Буду работать на «Мазе», перекрывать реку и прочее, что понадобится делать. Такие вот дела!

Наталья помолчала. Новость для нее была неожиданной. Она не хотела расставаться с Сергеем, жить одной с мальчишками. Поэтому, волнуясь, она спросила мужа:

– А мы? Нас возьмешь с собой?

Сергей улыбнулся, обнял жену за плечи, ответил:

– Куда я без вас? Конечно же возьму!

Он засмеялся, подхватил жену на руки, закружил по горнице. Она, как бы сердясь, хлопала его по спине и просила:

– Сережка, медведь ты этакий! Отпусти меня.

Он бережно ставил Наталью на пол, крепко целовал и говорил:

– Надо собираться. Скоро отъезд.

Елизавета осталась в Залесово… Сергей оформил документы, получил на работе расчет. И они четверо, Сергей, Наталья, Николай и Леонид, поехали на строительство Бухтарминской ГЭС.

Место оказалось гористым. Река Бухтарма – быстрой, шумящей. Поселили новоприбывших в бараке. Выделили для семейства комнату.

Сергей поставил чемоданы на пол, оглядел новое жилье, спокойно сказал:

– Будем обустраиваться, жить и работать.

Получил Сергей на строительстве мощный «Маз». Он работал на дизельном топливе. Сразу же, с первых дней, впрягся в работу. И дело у него пошло.

Наталья вела домашнее хозяйство, приглядывала за сыновьями. Познакомилась с соседями. Быстро освоилась на новом месте. Когда человек хороший, доброжелательный, то люди это чувствуют и тянутся к таки людям. Так вот пишется об этом в Псалтири Давидовой: «Я был молод, и состарился, и не видел праведника оставленным и потомков его просящими хлеба; Он всякий день милует и взаймы дает, и потомство его в благословение будет. Уклоняйся от зла, и делай добро, и будешь жить вовек».

И мальчишки, Николай и Леонид, познакомились с соседскими мальчишками и стали своими в новой кампании. Часто в оконное стекло комнаты, в которой жили Сарычевы, раздавался стук, и звонкие мальчишеские голоса звали братьев: