Сто первый

Прошло около часа. Сашок дремал, проваливаясь в вязкий, тревожный сон. Его вырвал из полузабытья громкий голос:

– Какого хрена ты делаешь?

Он открыл глаза. Лёха, крепкий парень из Подмосковья, отпихивал от себя Кольку.

– Зачем ты так вжался? Тут никого не было.

Колька отшатнулся, его лицо в тусклом свете фонаря казалось серым.

– Ты спал, я просто отошёл.

– Отошёл? – Лёха поднялся на колени. – Я видел, как ты сидел у стены. А кто тогда сидел рядом?

Колька замер, его глаза расширились.

– Никто… Я только что подошёл.

– Не гони. Кто-то сидел здесь, прямо впритык ко мне. Я чувствовал тепло.

Повисла тишина. Несколько человек приподнялись, вслушиваясь в разговор.

– Может, тебе приснилось? – неуверенно предположил кто-то.

Лёха медленно покачал головой.

– Я не спал. Сидел с закрытыми глазами, но не спал. Кто-то дышал рядом. А потом ты подходишь и говоришь, что только что встал оттуда.

Колька растерянно огляделся.

– Может, кто-то другой сидел?

Бойцы переглянулись. Никто не признался.

Капитан Орехов наблюдал за этой сценой, не вмешиваясь. Его рука непроизвольно коснулась кобуры.

В четвёртую ночь Сашок не мог уснуть. Лежал, глядя в темноту, слушая тяжёлое дыхание товарищей. Воздух казался густым, как кисель. Где-то капала вода – медленно, с оттяжкой, словно отсчитывая секунды до чего-то неизбежного.

Он повернулся на бок, пытаясь устроиться удобнее на жёстком полу трубы. Рядом спал Артист, свернувшись в клубок. Его лицо во сне выглядело беззащитным, почти детским.

Сашок закрыл глаза, но сон не шёл. В голове крутились обрывки мыслей, воспоминания о доме, о матери, о том, как пахнет свежескошенная трава…

Шорох справа заставил его вздрогнуть. Он приподнялся на локте.

Двое бойцов из соседнего взвода сидели в паре метров от него, привалившись к стене трубы. Они говорили шёпотом, но в ночной тишине их голоса разносились отчётливо.

– …третий день уже, – говорил один, худощавый парень с выбритыми висками. – Все видят, но молчат.

– Может, показалось? – второй, постарше, с седеющей щетиной, нервно крутил в пальцах зажигалку.

– Всем сразу? Серый, ты сам видел.

Седой покачал головой.

– Я видел тень. Мало ли что в этой трубе может привидеться.

– А Жека? Он же с ним разговаривал. А потом говорит – никого не было.

Сашок замер, боясь пошевелиться, чтобы не выдать себя.

– Шшш, – седой приложил палец к губам. – Не так громко.

Они помолчали. Потом худощавый наклонился ещё ближе к товарищу и прошептал:

– Он не наш.

– Что значит "не наш"? – седой нахмурился.

– Там есть кто-то не наш, – худощавый оглянулся, словно проверяя, не слушает ли кто. – Никто не помнит, как он вошёл. Или с кем. Просто… появился.

– Брось, – седой попытался усмехнуться, но вышло неубедительно. – Нас пересчитывали перед входом в трубу.

– И что? Ты всех в лицо помнишь? Всех сто?

Седой промолчал. Потом тихо спросил:

– И кто он, по-твоему?

Худощавый пожал плечами.

– Не знаю. Но он… другой. Иногда смотришь – вроде обычный человек. А иногда… – он замолк на полуслове.