Эротические рассказы

– Продолжай, – он сделал глоток, причмокивая губами.

Юбка заскользила по бёдрам, открывая скромные хлопковые трусики. Маша закрыла глаза, сбрасывая и их. Теперь она стояла совершенно обнажённая, прикрывая интимные места дрожащими руками.

– Руки в стороны, – скомандовал Лёва. – Я хочу видеть, что купил.

Слёзы подступили к глазам, но она повиновалась. Его взгляд, как физическое прикосновение, скользил по её телу, останавливаясь на груди, животе, между ног.

– Теперь одевайся, – бросил он, указывая на лежащий на диване наряд.

Комбинезон оказался ещё более откровенным, чем казался сначала. Шёлк был настолько тонким, что просвечивал при любом движении. Маша с трудом натягивала его на влажную от пота кожу.

– Повернись, – приказал Лёва, когда она закончила.

Его грубые пальцы впились в бёдра, поправляя ткань, намеренно задерживаясь на самых интимных местах.

– Идеально, – прошептал он, и Маша почувствовала его горячее дыхание на своей шее. – Теперь ты выглядишь как настоящая вещь.

В зеркале отражалось её унижение: полупрозрачная ткань оставляла мало для воображения, а яркий румянец стыда на щеках только подчёркивал всю похабность ситуации.

– Запомни, – Лёва обнял её сзади, прижимая к себе, – с этого момента ты не имеешь права прикрываться. Он ухмыльнулся: – Теперь ты выглядишь как настоящая принцесса.

Его руки скользнули под тонкую ткань, заставив Машу сдержать всхлип.  Так начался ее первый день в новой роли – живой игрушки, одетой лишь в стыд и шёлк.

– А теперь, моя дорогая, – прошептал он, – покажи мне, как ты умеешь… убирать.

– Убираться? – переспросила она.

– Убираться! – кивнул Лёва. – Или ты думала, что здесь будешь только отдыхать? Нет, моя девочка. Я отпустил в отпуск горничную, и её место теперь занимаешь ты!

Внезапно перед глазами промелькнуло: взрыв света, дикая боль внизу живота, окровавленные бинты… «Нервы перебиты, Женя. Это навсегда».

Он резко тряхнул головой, возвращаясь в реальность.

Гул пылесоса заполнял просторную гостиную, но Маша едва могла сосредоточиться на уборке. Шелковый комбинезон скользил по телу, открывая больше, чем скрывая. Каждое движение заставляло ткань смещаться, обнажая то бедро, то изгиб груди.

Лёва наблюдал, развалившись на диване с бокалом виски. Его взгляд, тяжелый и влажный, скользил по ее фигуре, останавливаясь на каждом изгибе.

– Ты пропустила угол, – вдруг сказал он, указывая на дальний столик.

Маша наклонилась, чтобы протереть пыль, и в этот момент почувствовала, как теплая ладонь легла на её обнажённую поясницу.

– Так-то лучше, – прошептал Лёва, проводя рукой выше, под тонкой тканью. Его пальцы скользнули вдоль позвоночника, заставив ее вздрогнуть.

Она замерла, сжимая тряпку в потных пальцах.

– Продолжай убираться, – он шлёпнул её по округлой попке, заставив шёлк захлопать, как парус. – Я просто… проверяю качество работы.

Маша стиснула зубы и продолжила, чувствуя, как его руки следуют за каждым её движением. Когда она потянулась к верхним полкам, Лёва встал сзади, обняв за талию.

– Какая у тебя нежная кожа, – пробормотал он, целуя её шею, а пальцы тем временем скользили по животу, едва касаясь нижнего края груди.

Маша закрыла глаза, пытаясь отстраниться мысленно, но тело предательски реагировало на каждое прикосновение.

– Думаешь, сможешь игнорировать меня? – Лёва круто развернул её к себе, одной рукой сжимая грудь, другой опускаясь ниже, к краю шелкового комбинезона. – Твое тело говорит обратное.

Его пальцы скользнули под ткань, лаская внутреннюю поверхность бедра, но не пересекая последней границы. Маша задышала чаще, ноги чуть подкосились.

– Видишь? – он усмехнулся, отводя руку и шлёпая её по ягодице. – Даже такая скромница, как ты, не может устоять.

Отошел, оставив её дрожать посреди комнаты.

– А теперь иди на кухню. Там посуда ждет.

Маша пошла, чувствуя, как шёлк натирает возбуждённую кожу.

Тяжёлая дверь в спальню Лёвы закрылась за Машей с глухим щелчком. В комнате пахло дорогим табаком, кожей и чем-то мужским, терпким.

– Подойди, – его голос прозвучал из полумрака, где у окна поблескивал бокал с коньяком.

Маша сделала шаг вперед, чувствуя, как ноги ее подкашиваются и не слушаются с каждым шагом.

– Разденься. Полностью.

Его приказ повис в воздухе, горячий и неоспоримый. Пальцы Маши дрожали, когда она развязывала пояс. Тонкая ткань соскользнула на пол, обнажая тело – бледную кожу с золотистым оттенком загара на плечах, упругие груди с розоватыми сосками, уже набухшими от напряжения, изящный изгиб талии и треугольник тёмных кудрей между бедер.

Лёва медленно обошел ее, как хищник добычу. Его взгляд обжигал кожу, останавливаясь на каждом изгибе.

– Ложись, – он кивнул на широкую кровать с черным шелковым бельём.

Маша легла, чувствуя, как прохладная ткань касается спины. Грудь приподнималась частым дыханием, живот вздымался. Она ждала насилия, грубости – но Лёва просто устроился рядом, положив тяжелую ладонь на ее живот.  Пальцы его начали медленное путешествие вниз.  Маша зажмурилась, когда его рука скользнула между ног. Два пальца легко вошли внутрь, встретив влажное тепло. Девушка вздрогнула – не от боли, а от неожиданного удовольствия.

– Открой глаза, – приказал он, и Маша увидела, как его лицо искажено тёмной усмешкой. – Смотри, как твое тело предает тебя.  Ты же хочешь этого!

Его пальцы двигались с умелым ритмом, то ускоряясь, то замедляясь, заставляя ее бедра непроизвольно приподниматься. Маша кусала губу, пытаясь подавить стон, но волны удовольствия накатывали все сильнее.

– Не сдерживайся, – прошептал Лёва.

В полумраке спальни её голое тело казалось фарфоровым в лунном свете – бледные бёдра слегка дрожали, грудь поднималась неровным ритмом, а между ног, где сейчас работали пальцы Лёвы, пульсировала горячая влага. Она пыталась сопротивляться – сжимала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, кусала губу до крови. Но тело предавало её с каждым движением его опытных пальцев. Внезапно он нашёл то самое место – нежный бугорок, скрытый в тёмных кудрях. Круговые движения, сначала едва заметные, затем всё более настойчивые. Внутри неё что-то сжалось, как пружина.

"Нет…" – мысленно простонала Маша, но бёдра сами собой приподнялись навстречу его руке.

Волна начала подниматься от самых пят – мурашки побежали по ногам, живот сжался, грудь напряглась. Она зажмурилась, но это только усилило ощущения. Лёва почувствовал момент – его пальцы внутри неё изменили угол, достигнув глубины, о которой она и не подозревала.

И тогда её накрыло.

Сначала тихий стон вырвался из сжатых губ. Потом всё тело выгнулось в дугу – мышцы живота резко сократились, пальцы ног судорожно сжались. Внутри пульсировало так сильно, что она почти не чувствовала его пальцев. Глаза сами открылись – перед ними поплыли тёмные пятна. В ушах зазвенело, а между ног будто пролилась горячая волна. Когда спазмы стали стихать, Маша обмякла, как тряпичная кукла. Губы её дрожали, а на ресницах блестели слёзы.

"Это был всего лишь пальцы…" – пронеслось в голове, и от этой мысли стало ещё стыднее.

Лёва медленно вынул руку, с наслаждением наблюдая, как её тело ещё подрагивает в последних судорогах удовольствия.

– Можешь остаться здесь до утра, – бросил он через плечо. – К утру все твои кудряшки должны быть побриты! Если надо, запишись на депиляцию, я оплачу! Исполняй!

И когда дверь закрылась, Маша впервые за эту неделю заплакала не от унижения, а от осознания простой истины – ее тело больше не принадлежало ей.

Утро началось с непривычного ощущения. Маша провела ладонью по теперь абсолютно гладкой коже между ног, вздрогнув от неожиданной чувствительности. Вчерашняя эпиляция оставила легкое жжение, но теперь, когда она стояла перед зеркалом в ванной, это казалось незначительным по сравнению с тем, как преобразилось ее тело. Кожа там была нежной, почти детской.

Когда девушка спустилась в столовую, Лёва уже сидел за столом с чашкой кофе. Его взгляд скользнул по ее фигуре, и губы растянулись в едва заметной ухмылке.

– Доброе утро, – произнес он, отпивая из чашки. – Сегодня на тебе будет это.

На спинку стула были наброшены чёрные стринги и полупрозрачный бюстгальтер, больше похожий на кружевную паутинку. Маша, не говоря ни слова, развязала пояс халата и дала ему соскользнуть на пол. Она чувствовала его взгляд на своей коже, но теперь это не вызывало прежнего стыда – только странное, щекочущее нервы волнение.

Тонкие лямки стрингов мягко обняли ее бедра, почти не скрывая гладкую кожу. Лифчик лишь подчёркивал грудь, делая ее еще более соблазнительной. Она повернулась перед ним, демонстрируя себя, и заметила, как его пальцы слегка сжали ручку чашки.

День прошел в странном, почти гипнотическом спокойствии. Лёва не давал ей никаких заданий, не приказывал убирать или готовить. Маша просто ходила по дому, чувствуя, как воздух ласкает ее обнажённую кожу сквозь полупрозрачную ткань. Каждый шаг заставлял стринги слегка врезаться в плоть, напоминая о ее новом состоянии. Она ловила себя на том, что двигается медленнее, плавнее, будто ее тело стало более чувственным, более податливым.

Лёва словно не замечал ее – читал газету, разговаривал по телефону, вышел на пару часов по делам. Но она знала, что это лишь видимость. Он наблюдал. Ждал.

И вечером, когда она мыла чашки на кухне, он подошел сзади так тихо, что Маша вздрогнула от неожиданности.

– Не двигайся, – прошептал он, его пальцы, смоченные слюной, скользнули под тонкую ткань стрингов.

Прикосновение было легким, почти невесомым, но от него по всему телу пробежали мурашки. Его пальцы провели по гладкой коже, лаская, исследуя, заставляя ее дыхание участиться. Она оперлась о раковину, чувствуя, как ноги становятся ватными.

– Завтра, – сказал он, убирая руку и проводя мокрыми пальцами по ее губам. – Завтра ты узнаешь, зачем я попросил тебя побриться.

И ушел, оставив ее стоять с дрожащими коленями и странным, навязчивым любопытством.

Маша лежала на шелковых простынях, чувствуя, как ее собственное дыхание обжигает губы. Халатик из тончайшего шифона съехал с плеча, обнажая розовый сосок, напрягшийся от прохладного воздуха спальни. Лёва не спеша рассматривал ее тело – его взгляд скользил по изгибам талии, задерживался на трепещущем животе, опускался к той самой гладкой, лишенной волос коже, которая теперь казалась невероятно чувствительной.

– Подними бедра, – его голос прозвучал тихо, но с той интонацией, которая не оставляла места неповиновению. Маша послушно приподняла таз, чувствуя, как под коленями заходили мурашки.

Его ладони легли под ягодицы, пальцы впились в упругую плоть. Первое прикосновение языка было таким неожиданным, что она резко вдохнула, вцепившись в простыни.

Когда Лёва опустился между дрожащих бёдер, Маша впервые за эту неделю не испытывала страха – только странное, щемящее предвкушение. Его дыхание обожгло гладкую кожу, заставив её сжаться в сладком ожидании.

Первое прикосновение языка было обманчиво нежным – лёгкий, почти воздушный поцелуй в самую сокровенную точку. Затем горячая плоть языка медленно провела снизу вверх, от дрожащего входа до набухшего клитора, оставляя за собой мокрый след. Маша закусила губу, чувствуя, как её живот сжимается от этого размеренного, почти методичного движения. Но настоящая пытка началась, когда он принялся работать языком всерьёз.

Его рот прильнул к ней полностью, губы плотно обхватили плоть, а язык начал свой неспешный, изощрённый танец. Сначала он просто водил им из стороны в сторону, покрывая слюной каждую складку, каждый миллиметр чувствительной кожи. Потом сосредоточился на клиторе – не просто лизал, а будто рисовал им сложные узоры: круги, восьмёрки, зигзаги, постоянно меняя ритм и силу нажима.

Маша вцепилась в простыни, когда Лёва добавил новое движение – теперь его язык не просто скользил по поверхности, а проникал внутрь, пусть и неглубоко, но с такой точностью, что каждый раз находил самые отзывчивые места. Одновременно губы Лёвы слегка всасывали её плоть, создавая двойное ощущение – проникновения и нежного вакуума.

– Дыши, – прошептал он, чувствуя, как она задерживает дыхание.

Но дышать становилось всё труднее. Его техника становилась всё более изощрённой – теперь он чередовал плоские, широкие движения всей поверхностью языка с точечными ударами кончика. Иногда останавливался, чтобы подуть на мокрую кожу, заставляя её сжиматься от контраста, затем снова покрывал всё горячим ртом.

Когда Маша уже была на грани, он сделал последний, решающий ход – зажал клитор губами и начал быстро-быстро вибрировать языком. Её тело взорвалось волнами удовольствия. Сначала свело живот, потом ноги затряслись в судорогах наслаждения, а внизу забился горячий пульс. Она кричала, но звук терялся где-то в горле – оргазм был слишком сильным, почти болезненным в своей интенсивности.

Лёва не останавливался, пока последние судороги не прошли, лишь тогда медленно отстранился.

– Это был первый урок, – сказал он, вытирая подбородок. – Завтра попробуем новое!

Маша, всё ещё дрожащая, не могла ответить. Её тело помнило каждое движение его языка, а внизу живота тлела странная, пугающая надежда – а что же будет завтра?

Прозрачный халатик шелестел при каждом движении, едва прикрывая тело, которое теперь знало больше удовольствий, чем за все годы брака. Маша вытирала пыль с серванта, чувствуя, как прохладный воздух ласкает кожу сквозь тонкую ткань. В доме стояла непривычная тишина – Лёва уехал по делам с утра, оставив лишь короткую записку с перечнем необременительных обязанностей.

На кухне пахло жареным луком и специями. Люда, дородная повариха с вечно поджатыми губами, шумно переставляла кастрюли.

– Ну как тебе наш хозяин? – неожиданно спросила она, бросая в сторону Маши колючий взгляд. – Как сюда попала?

Ложка, которую Маша мыла, со звоном упала в раковину.

– Я его… Меня муж проиграл в карты.

Люда фыркнула, вытирая руки о фартук:

– Вот же сука! Я тебе скажу одно. Уходи тогда от этого подлеца! Зачем тебе такой? Раз проиграл, значит, проиграет и два. А теперь ты его вещь, получается?

Маша почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

– Ну да, только он ничего такого не делает. Сказал… что просто хочет, чтобы я убиралась.

Повариха расхохоталась, толстые пальцы впились в бока:

– Ох, милая, да он всем так говорит! Она наклонилась ближе, и от ее дыхания пахло чесноком и чем-то хмельным. – Лёва-то наш… импотент. После той перестрелки в девяностых. Пуля в живот – и всё, кончился.

Маша замерла. В голове пронеслось: «Это похоже на правду… Вчера… Только он ее ласкал и не просил ответа…».

Люда, не замечая ее реакции, продолжала:

– Вот и мучает девок. Одевает, раздевает, трогает… А дальше – ничего не может. Даже проституток заказывает на ночь, чтобы они так ходили. А я сразу поняла, когда тебя увидела, что ты не из них.

– Ну да, – задумчиво произнесла Маша.

Люда шлепнула половником по столу.

– Так что не бойся. Максимум – языком порезвиться может.

Маша молча кивнула, но внутри все перевернулось.

Вечером, когда Лёва вернулся, она смотрела на него иначе.

– Разденься, – приказал он, снимая часы.

Маша медленно развязала пояс халата, наблюдая за его глазами. «Он действительно… не может?»

– Сегодня, – прошептал он, целуя внутреннюю сторону бедра, – я научу тебя новому.

Темно-бордовый футляр с золотым тиснением открылся с мягким щелчком. Маша, стоя на коленях посреди спальни, почувствовала, как по спине пробежал холодок. Внутри на черном бархате лежали странные металлические и силиконовые формы – одни изгибались волнами, другие были гладкими и прямыми, третьи пульсировали от прикосновения Лёвы.

– Сегодня ты узнаешь, что значит настоящий оргазм, – произнес он, доставая длинный вибратор с перламутровым отливом.

Лёва усадил Машу спиной к своему животу, его сильные руки обхватили ее грудь, а губы прильнули к шее.

– Расслабься, – прошептал он, тем временем поднося к ее влажным губам вибратор.

Инструмент был прохладным, но быстро нагрелся от ее тела. Лёва водил им по всем чувствительным местам, но не вводил – лишь слегка касался входа, заставляя Машу непроизвольно выгибаться.

Он взял другой предмет – изогнутый дугой, с выпуклостями по всей длине.

– Это для точки G, – пояснил он, медленно вводя его внутрь.

Маша закусила губу, чувствуя, как необычная форма заполняет ее, будто находя все скрытые изгибы. Когда он начал двигать игрушкой, слегка нажимая на переднюю стенку, ее тело вздрогнуло – это было совсем не то, что пальцы или язык.  Лёва включил маленький, но мощный вибратор и приложил его к клитору, одновременно продолжая работать изогнутым стержнем внутри.

– Дыши, – напомнил он, чувствуя, как ее бедра затряслись.

Но дышать становилось все труднее. Ощущения нарастали, как снежный ком – сначала просто приятное давление, потом волны тепла, разливающиеся от низа живота, наконец – всепоглощающий вихрь, который вырвался наружу с тихим стоном.  Но Лёва не остановился.

– Это была только разминка, – сказал он, меняя игрушку на другую – с пульсирующим наконечником.

Теперь он чередовал движения – два медленных толчка, один глубокий, затем снова вибрация. Маша уже не могла сдерживать звуки – ее стоны становились все громче, а тело покрылось румянцем.  Когда наступил второй оргазм, она почувствовала, как все внутри сжимается в сладкой судороге. Но Лёва, словно опытный дирижёр, лишь сменил ритм, заставив волны удовольствия накатывать снова и снова.

– Три, – считал он вслух, когда ее ноги уже не слушались, а пальцы впились в простыни.

К четвёртому разу Маша лежала полностью мокрая, с полуоткрытым ртом и остекленевшим взглядом.

– Последний, – пообещал Лёва и использовал сразу две игрушки – одну внутри, другую снаружи, включив максимальную вибрацию.

Ее крик заглушило жужжание приборов. Тело выгнулось в последнем, самом мощном спазме, после которого она просто обмякла, не в силах пошевелиться.  Лёва аккуратно вынул игрушки, вытер их салфеткой и положил обратно в футляр.

– Завтра, – сказал он, проводя рукой по ее горячей щеке, – будет еще интереснее.

И Маша, еще не пришедшая в себя, слабо кивнула, с ужасом и предвкушением думая о том, что же он придумает на этот раз.

Утро началось с неожиданного подарка. На тумбочке возле кровати лежали кружевные трусики необычного фасона – с тонкой силиконовой вставкой, аккуратно прилегающей к самому чувствительному месту. Рядом мерцал экран смартфона с открытым приложением.

– Надень. Сегодня твой тест на выдержку, – раздался из двери голос Лёвы.

Маша с любопытством прикоснулась к ткани. Трусики оказались приятными на ощупь, но когда она их надела, то почувствовала легкую вибрацию – ровно настолько, чтобы напомнить о своем присутствии.

Первая проверка случилась уже на кухне. Маша мыла посуду, когда внизу живота разлилось внезапное тепло – вибрация усилилась ровно на три секунды, заставив ее выронить тарелку.

– Осторожнее, – усмехнулась Люда, подбирая осколки.

Вторая волна накрыла в коридоре. Она несла белье в прачечную, когда вибрация перешла в пульсирующий режим. Ноги сами собой подкосились, и Маша прислонилась к стене, чтобы не упасть.

– Всё в порядке? – прошел мимо охранник, делая вид, что не замечает ее румянца.

Но настоящий ад начался за обедом. Лёва сидел во главе стола, непринуждённо обсуждая дела с управляющим. Маша старалась есть аккуратно, но едва она взяла вилку, как почувствовала знакомое щекотание.

– М-м… – вырвалось у нее непроизвольно.

Лёва не поднял глаз, но его палец чуть заметно шевельнулся на экране телефона. Вибрация усилилась. Маша сжала ноги под столом, чувствуя, как тепло разливается по всему телу. Она отчаянно пыталась сохранить спокойствие, но когда Лёва перевел прибор на максимальный режим, все усилия пошли прахом.

– А-ах! – её рука дёрнулась, опрокинув бокал с водой. – Да! Да! Ох, блин!

В комнате воцарилась тишина. Повариха замерла с подносом, охранник откашлялся, управляющий сделал вид, что увлечен бумагами. А Лёва тем временем довел вибрацию до пика. Маша вцепилась в край стола, чувствуя, как нарастает знакомое давление. Еще секунда – и волны удовольствия прокатились по всему телу, заставив ее задрожать.

– Кажется, наша гостья переволновалась, – произнес Лёва, наконец выключая прибор. – Отведите ее в комнату.

Когда Машу уводили, она заметила, как Люда перекрестилась, а молодой охранник покраснел до корней волос.

Лежа одна в комнате, она думала только об одном – что же он придумает ещё?

Лёва вошел без стука, распахнув дверь так, что та ударилась об стену. В руках он держал черный кожаный чемоданчик, который поставил на кровать с глухим стуком.

– Сегодня ты узнаешь, что значит настоящее наслаждение, – произнес он, расстёгивая замки.

Маша, всё ещё в тех самых вибротрусиках, почувствовала, как внутри всё сжалось от предвкушения. В раскрывшемся чемодане лежали приборы самых разных форм и размеров – из матового силикона, холодного металла, даже прозрачного стекла.

Первым делом он взял анальный вибратор – изящный, с постепенным утолщением к основанию.

– Сегодня ты узнаешь новые ощущения, – Лёва медленно наносил прозрачный гель на гладкую поверхность вибратора. Его пальцы скользили по силикону с почти медицинской точностью. – Разденься и на колени, спиной ко мне!

Маша замерла, увидев на кровати странный предмет с изящным изгибом. Её пальцы непроизвольно сжали край простыни, когда до сознания дошло назначение этой игрушки. Она почувствовала, как пересыхает во рту. Она никогда не пробовала ничего подобного – мысль о проникновении туда вызывала странную смесь страха и любопытства.

– Я… Я не уверена… – её голос сорвался, когда Лёва провёл мокрым пальцем между её ягодиц.

– Доверься мне, – он притянул её к себе.

Его пальцы работали удивительно бережно. Сначала просто лёгкие круговые движения вокруг тугого колечка, затем осторожное давление. Маша зажмурилась, чувствуя, как её тело сопротивляется, но Лёва не торопился.

– Дыши, – прошептал он, и в тот же момент холодный наконечник вибратора коснулся её ануса.

Она ожидала боли, но получила лишь странное чувство наполненности, когда силиконовый стержень медленно скользнул внутрь. Лёва остановился, давая ей привыкнуть, его ладонь легла на её дрожащий живот.

– Хорошая девочка, – похвалил он, и это неожиданно заставило её сердце учащённо забиться.

Потом началась настоящая магия. Лёва включил вибратор на минимальную мощность, одновременно вставляя другой вибратор в её киску. Ощущения оказались совершенно новыми – глубже, интенсивнее, словно волны удовольствия шли из самого центра её тела.

– Вот видишь, – его губы коснулись её уха, – твоё тело способно на большее, чем ты думаешь.

Маша не могла ответить – её сознание плавало где-то между шоком и невероятным блаженством. Когда он добавил третий вибратор, аккуратно приложив его к клитору, мир вокруг поплыл. Оргазм накрыл её неожиданно – не резкой волной, а медленным, глубоким потрясением, исходящим из самой глубины. Её пальцы вцепились в простыни, а из горла вырвался сдавленный стон.

Лёва выключил приборы, но не спешил их извлекать, наблюдая, как её тело постепенно приходит в себя.

Лёва достал из чёрного футляра необычную игрушку – изогнутый двойной вибратор в форме дельфина с мягкими силиконовыми плавниками. Маша заворожённо наблюдала, как он покрывает его блестящим гелем, переливающимся в свете ламп.

– Этот войдёт в тебя сразу в две дырки, – прошептал он, проводя пальцем по раздвоенному наконечнику. – Будем разрабатывать их!

Маша почувствовала, как между её ног пробежала странная дрожь – смесь страха и предвкушения. Она никогда не испытывала ничего подобного. Лёва уложил её на спину, мягко раздвинув бёдра. Первое прикосновение прохладного силикона заставило девушку вздрогнуть.

– Расслабься…

Он вводил «дельфина» медленно, с хирургической точностью. Сначала один наконечник скользнул в её вагину, заполняя пульсирующим теплом. Затем, когда она уже начала привыкать к ощущениям, второй кончик упёрся в её задний проход. Маша закусила губу, чувствуя, как тело постепенно принимает необычную игрушку.

– Вот так… Хорошая девочка…

Лёва включил вибрацию. Ощущение было ошеломляющим – двойная стимуляция, волны которой расходились по всему её телу. Он начал двигать игрушкой – нежно сначала, затем всё более уверенно. Маша закинула голову назад, её пальцы вцепились в простыни.

– Да… вот так…

Он ускорял темп, то погружая «дельфина» глубже, то почти полностью извлекая, заставляя её стонать от каждого движения. Затем, не прекращая работать игрушкой, Лёва достал реалистичный фаллоимитатор и поднёс к её губам.