Молох Грозного

– Есть кто дома? Вам повестка! – с этими словами в один из зимних дней в дверях нашей квартиры возникла фигура молодой женщины, внештатного работника военкомата. Она как по-хозяйски смела с валенок свежий утренний снежок, и, пройдя в коридор, вручила мне повестку.

– Распишитесь, пожалуйста, вот здесь. …Спасибо… До свидания…

Женщина ушла, а всё вокруг будто бы разом изменилось: настоящая взрослая жизнь как будто сама за мной пожаловала.

Провожали в армию меня весело, с бодрыми напутствиями, и я, как какой-нибудь именинник, был в центре внимания. А на следующий день рано поутру, пятясь спиной вперёд, я переступил порог своего дома: примета у нас такая, чтобы назад домой вернуться благополучно. Моя бабушка, вытирая платком слёзы, сунула в карман моей куртки иконку Спасителя и, тяжело вздохнув, перекрестила меня. У райвоенкомата уже толпилась подвыпившая молодёжь, и отсюда начался наш славный армейский путь – сначала в Оренбургский облвоенкомат. Здесь нас, призывников, собралось уже около полутысячи. Я думал тогда, что из призывников, претендующих на службу в элитных войсках, наверное, я буду по росту самым маленьким – а это может перечеркнуть мою мечту. После медкомиссии из всего этого огромного числа призывников в нашу команду отобрали всего двадцать два человека, в том числе и меня. Высокого роста молодой офицер построил нас в одну шеренгу и громко объявил:

– Ваша команда – 43-«а» (литер «а» означал в то время – спецвойска). Вас всех отобрали по первой группе здоровья, то есть самых крепких и здоровых парней. Только такие нужны в воздушно-десантных войсках, где вы и будете теперь служить. Город-герой Рязань ожидает вас. Сочетание силы, воли, закалки и отваги – вот что будут делать из вас, молокососов! ВДВ – престижные войска, ВДВ – это элита Российской армии. Именно вас в первую очередь будут бросать в разные междоусобицы для наведения общественного порядка. Ваш девиз всегда будет один: «Нет задач невыполнимых!» Ясно? И если я вас напугал, или, может, кто-то не хочет быть десантником, дело ваше. Можете отказаться! – вот такую доныне памятную речь произнёс старший лейтенант Рублёв – наш «покупатель», приехавший за очередным пополнением (он же был и наш земляк-оренбуржец).

Испугавшихся службы в ВДВ среди нас не оказалось. Мы стояли, охмелев от радости, не веря своим ушам, и думали: «Неужели в десантуру?!» Но и необъяснимая тревога заколотилась в сердце: разве мы похожи на крепких и здоровых парней-десантников, которых показывают по телевизору?

И даже тогда, в те 90-е было не редкостью увидеть здесь среди большого количества призывников таких парней, которые очень уж пытались «закосить» от армии. Особенно сынков богатеньких родителей, которых зачастую можно было видеть у стен военкомата на дорогих иномарках. Сейчас в нашу российскую армию таких сынков уже не призывают. Так получается, что их будто бы забывают призвать на службу. У таких парней в кармане уже лежит «волчий билет», купленный родичами за энную сумму. Сейчас в российской армии служат в основном дети простых рабочих и бедных колхозников-крестьян. Не зря многие из политологов и называют нашу армию – рабоче-крестьянской.

– В одну шеренгу становись! – скомандовал старлей.

– А можно спросить? – выкрикнул кто-то из строя.

– Можно «Машку за ляжку и козу на возу». С этой минуты будете обращаться «разрешите» и отвечать «так точно». Ясно!?

– Понятно! – промычали мы каждый на свой лад.

– Не «понятно», а «так точно», молокососы! – проревел офицер-«вэдэвэшник».

– Подтягиваться на турнике умеете? Физкультуру, надеюсь, любили в школе? Или как?!

К счастью, я еще в школьные годы отдавал физкультуре большое значение, ведь даже пытался в пединститут поступить на факультет физического воспитания, люблю турник и брусья, бег и футбол, поэтому служба в ВДВ мне особо трудной не представлялась. Вскоре, однако, мне предстояло уяснить, насколько я сильно ошибался…

Как сейчас помню тот день 26 декабря 1993 года. Древнерусский город на Оке. Как считают многие его жители, Рязань – это город дождей, церквей и голубых беретов. Вот и нас хмурое небо и моросящий сутками напролёт дождь встретил своим пронизывающим холодом, повсюду стояли лужи. На дороге, ведущей к воротам части, рассматривались какие-то военные грузовики. Центральный спортивный парашютный клуб (ЦСПК) с голубой вывеской и эмблемой ВДВ на воротах остаётся справа от дороги. Миновали контрольно-пропускной пункт с табличкой «Войсковая часть №41450», за номером которой скрывался ожидавший нас 137-й гвардейский Ордена Красной Звезды парашютно-десантный полк. Встретившие нас десантники-дембеля с азартом прокричали: «Духи, вешайтесь!» С этого классического слогана и началась наша армейская жизнь.

Эх, как говорится в армии прибауткой: «Говорил мне Бог в военкомате, когда я шёл служить в солдаты: «Ты слишком грешен на земле служить ты будешь в ВДВ». Ну, если сам Всевышний дал мне такую долю, значит, тому и быть. Ведь ещё в древности на Руси всегда были в почёте те, кто с гордостью шёл на защиту Родины и считал за честь выполнить свой гражданский долг.

Наши первые дни службы прошли в РМС (рота молодых солдат), расположенная на базе 1-го учебного парашютно-десантного батальона. Избавление от домашних привычек, привыкание к спартанскому быту казармы вместе с тактическими занятиями, которые с нами проводил командир взвода капитан Максимов. Более всего эти занятия были похожи на уроки выживания, а капитан Максимов был для нас первым командиром взвода, который запомнился, наверное, самым—самым. А такие офицеры, как командир нашего 137 полка – гвардии полковник Серебряков Василий Георгиевич, командир 1-го учебного парашютно-десантного батальона – майор Планкин, строгий замкомбат – старший лейтенант Шкильнюк, замполит полка – майор Александр Жукаев, рассудительный замполит батальона – старший лейтенант Быков, всегда весёлый капитан Карасёв, умный – капитан Залепаенко, дерзкий старшина роты – прапорщик Пронин. А также особо запомнился, и мне казалось, что он был добрый прапорщик, к которому издавна привязалась кличка от предыдущих служивших поколений десантников полка, и которого называли «шейная мазь». Они каждый по-своему запомнились своими армейскими нравоучениями…

– Через месяц вы будете принимать присягу на верность нашей Родине – Российской Федерации! И каждый из вас к этому времени будет иметь уже по одному прыжку с парашютом. Я сделаю из вас настоящих десантников! Я обучу вас азам десантной науки – науке побеждать! – твёрдо и уверенно выдал нам на своём уроке наш взводный – капитан Максимов. И буквально через неделю вместе с январскими морозами начались занятия по укладке парашюта. Дело не шуточное, ведь, как говорится в войсках, как ты себе парашют уложишь, так он и раскроется. А это уже гарантия твоей жизни. Поэтому каждый десантник укладывает парашют для себя сам.

А вообще история воздушно-десантных войск берёт своё начало со 2 августа 1930 года, когда на учениях военно-воздушных сил Московского округа под Воронежем было выброшено на парашютах самое первое подразделение десантников в составе 12 человек. Именно этот эксперимент позволил военным теоретикам увидеть преимущества и перспективы парашютно-десантных частей, их огромные возможности. Мы уже знали, что прыгать придётся с высоты 800 метров. Офицеры и специалисты по парашютно-десантной подготовке скрупулёзно наблюдали за каждым нашим действием. Нескольких таких уроков, и мы уже безошибочно могли ориентироваться в контровках, стропах и стапелях. И всё равно уже перед самой посадкой в самолёт ещё раз проверяем и подгоняем на себе подвесную систему, куда входят специальные парашютные лямки, обхватывающие бёдра и плечи. Надо обязательно проверить, пусть хоть в пятый раз – контровки прибора парашюта, прикреплённого к основной сумке сбоку, и считаемый, наверное, самой главной деталью парашюта. А вообще, в парашюте все до единой детали являются главными. Дальше проверить – карабинчики, узелки, контровки, резинки запасного парашюта, всё осматриваем по наставлению. И даже как-то на наши занятия пришёл самый главный специалист и начальник по парашютно-десантной подготовке – Анри Валентинович Правдюк. Он со строгостью спросил о чём-то наших офицеров, потом задал пару вопросов кому-то из солдат и пошёл дальше.

Настал день первого прыжка. Безоблачное небо, искрящийся на солнце снег. Cтартовая площадка аэродрома «Дягилево», где нас ждут легендарные «кукурузники» АН-2, площадкой приземления было широко раскинувшееся поле в районе «Житово», что под Рязанью. В салоне самолёта рассаживаемся на дюралевых скамейках по весовой очереди. Прижавшись друг к другу, каждый из десантников намертво зажимает правой рукой кольцо парашюта. На уровне живота, пристёгнутый к грудным парашютным лямкам-ремням, висит надёжно упакованный купол запасного парашюта. А сердце то замрёт, то вдруг забьётся, словно в лихорадке, и душа выпрыгивает из тела, и страх заполняет весь организм. Кто-то из нас, пряча глаза, незаметно крестится… И каждый пытается скрыть состояние своей души. «Десантная лошадь», безразличная ко всем нашим переживаниям, привычно парит в воздушном океане.

Вдруг со всего маха в барабанные перепонки вонзился дикий вой сирены, по внутренней обшивке самолёта тревожно заметался красный свет сигнального фонаря. В мозгу пульсирует молитва-заклинание:

«Дай Бог, чтобы раскрылся парашют!» Через секунду проверяющий все наши действия офицер-руководитель открывает боковую дверь самолёта, и парашютисты-«первенцы» разом поднимаются со скамеек.

– Первый пошёл! Второй пошёл! Третий пошёл! – ободряюще шлёпая по нашим плечам своей тяжёлой ладонью, он отправляет всех по «весовой категории очереди» в прыжок: выходят сначала самые тяжелые по своему весу, потом средние, а потом, уже последними самые легкие. Словно прорываясь через весь накопившийся страх, друг за другом мы бросаемся в воздушную пропасть и сразу же судорожно выталкиваем столь въевшиеся в память слова: «Пятьсот один! Пятьсот два! Пятьсот три! Кольцо!» Потом остервенело мы дёргаем парашютные кольца, и, как последнюю надежду, выбрасываем их в никуда, вопреки всем наставлениям старших «спецов-парашютистов». Через несколько секунд полёта ощущаешь резкий рывок и динамичный удар. Хлопок, и через мгновение тебя вздёргивает вверх. Значит, порядок! Парашют раскрылся. Запрокидываешь голову вверх и видишь над собой 83 квадратных метра спасительного шёлка.

– Купол! Раскрылся! Ну, Слава Богу! – сами собой вырываются слова. Мы теперь – настоящие десантники. А белоснежный купол парашюта прогнулся дугой, туго натянувшись навстречу порывам ветра. Звякнули, напрягаясь под весом «пассажира», парашютные стропы, словно гитарные струны. И – тишина, только ты и небо. Самый приятный момент в прыжке: под бескрайним небесным куполом – необъятная земная тишь. А вон между серыми островками подлесков тянется бело-синяя прожилка незамёрзшей реки, а вдоль неё змейкой бежит дорога. На душе спокойно и радостно. Тишина и красота синего прозрачного воздуха. Ты счастлив! Ребята, медленно разлетаясь на своих парашютах по сторонам, что-то кричат друг другу. И такая непередаваемая невесомость в теле, словно паришь во сне…

В дальнейшем нам предстояло совершить новые прыжки из десантных самолётов Ил-76, но из-за отсутствия денег в Министерстве обороны и нехватки самолётного керосина тренировки были приостановлены. И оставалось нам только завидовать курсантам Рязанского Воздушно-десантного командного училища, поднимающимся в небо на борту тяжёлых «Илов». Взлёт – и буквально через минуты чистое голубое небо, будто прозрачно-голубая скатерть, прошитая белыми стежками облачков, покрывается белоснежными куполами. Словно небесные одуванчики, они плавно опускаются к земле. А высоко над нами с почти бесшумным рокотом парит орлом улетающий в манящую даль огромный воздушный корабль.

Учебка – школа первых испытаний

Чтобы избежать ошибок, надо набираться опыта; чтобы набираться опыт а, надо делать ошибки.

После принятия присяги нас, молодых, толком ещё не обученных солдат, сразу же отправили за тридцать с небольших километров от Рязани в учебный центр «Дубровичи», где в сосновом лесу рядом с одноимённой деревенькой располагалась школа по подготовке механиков водителей боевых машин десанта (БМД-1). Учебный центр – это, по существу, такая же воинская часть, только с комплексом учебных объектов, предназначенных для практической отработки задач боевой подготовки и повышения уровня полевой выучки личного состава подразделений и частей. В зависимости от своего предназначения учебные центры располагают различными учебными полями и городками, полигонами, стрельбищами, танко – и автодромами, аэродромами, учебными командными пунктами и другими объектами.

Нам же предстояло освоить должность водителя-механика боевой машины десанта. Это особая военная профессия. Почти 7-тонную БМД-1 бойцы крылатой пехоты не зря называют «десантной ласточкой»: она считается самой лёгкой из всех парки бронемашин ВДВ. А профессию «механа» можно бесспорно отнести к разряду наиболее ответственных. Ведь водитель-механик БМД должен быстро и безошибочно реагировать на все капризы и неполадки машины и столь же быстро их устранять. Оттого дембеля, обучавшие нас вождению этой «десантной ласточки», поблажек никому не давали. Если кто-то что-нибудь не хотел понимать, то наш старослужащий наставник просто брал в руки ключ на 46. От столь показательного «педагогического приёма» спасал только танковый шлемофон, и то не очень.

Основу современного вооружения ВДВ в настоящее время составляют боевые машины: БМД-1 (снято с вооружения), БМД-2, БМД-3, БМД-4 «Бахча», противотанковое самоходное орудие нового образца «Спрут», 120-миллиметровые самоходно-артиллерийские орудия 2 С 9 «Нона», 122-миллиметровые гаубицы Д-30, бронетранспортёры, зенитные артиллерийские установки. Для десантирования всей этой боевой техники используются военно-транспортные самолёты ИЛ-76, АН-22…

Днём мы занимались изучением тактико-технических характеристик боевой машины десанта. Двигатель, ходовая часть, топливная система, вооружение БМД – всё это каждый из нас обязан был знать, как свои пять пальцев. В перерывах даже устраивали между собой вне учебные соревнования, где сразу выяснялось, кто же из нас больше и лучше других усвоил предыдущие занятия. Было один раз и ночное вождение на танкодроме, где мы уже становились «механами» на практике (ночное вождение проводилось всего один раз). В общем, без каких-либо скидок на юность и неопытность гоняли нас по полной программе. Поначалу, конечно, приходилось несладко: физическая подготовка до полного «не могу». Тактические занятия, боевая подготовка, да ещё постоянная «прозаическая» расчистка от снега стрельбища и тактического поля.

Так же, как и в полку, нас продолжали натаскивать на укладку парашютов, а ещё приходилось до автоматизма отрабатывать порядок десантирования из самолётов военно-транспортной авиации. Да, тут на собственной шкуре испробуешь, что такое становиться настоящим десантни ком, – подчас на пределе физических сил. На первых порах мы мечтали о лёгкой службе, но учебка досталась нам, как говорится, «ох, мама, не горюй», и получилось всё, как в десантной поговорке: «Попал в ВДВ – гордись, не попал – радуйся!»

Учебка – это военная школа, где из рядовых новобранцев готовят будущих сержантов: командиров отделений и заместителей командиров взводов данного рода войск. Подобным образом обучают и курсантов военных училищ, и инструкторов-специалистов по воздушно-десантной и бронетанковой технике. «Тяжело в учении – легко в бою», – говорят в народе, а мы, солдаты, тогда ещё не понимали своих командиров, постоянно убеждавших нас в необходимости прилагать все умственные и физические усилия для постижения навыков военного дела.

Не понимали и то, насколько важно для дальнейшей службы досконально знать боевую машину десанта, её возможности и наиболее уязвимые места в боевой обстановке. Не задумывался тогда никто о том, что скоро воевать придётся не с мишенями на полигонах, а с реальным, хорошо вооружённым, коварным и безжалостным противником.

А первые учителя военного дела запомнились навсегда: старшины Александр Самохвалов и Андрей Дюдин, старшие сержанты – Гулин, Резкин, Архипов. Они не впаривали нам какую-то армейскую уставщину, не баяли сказки о солдатских подвигах на войне, потому что сами там не были и не стеснялись в этом, признаться. Они просто, без затей, показывали, как использовать имеющиеся у нас возможности, как действовать по обстановке, и когда надо было в чёрт знает какой раз «трёшку» бежать на время до конца дистанции – бежать через не могу и закалять в себе силу-волю. Сержанты всегда бежали вместе с нами в одном строю, и по-свойски подгоняя отстающих, старались хоть как-то облегчить нам эти занятия. Мы их по праву считали самыми настоящими боевыми наставниками.

Однако не всё у нас шло по безостановочному армейскому хронометру. Бывали и свои приключения, так сказать. И вот однажды в роте случился большой «залёт» междоусобица. Скрыть это происшествие от нашего всевидящего старшины Самохвалова не удалось. Когда он построил нас среди казарменных кроватей, за окнами уже вовсю клубилась темень, а ночь в армии – это своя «сумеречная зона», где на смену обычному уставу приходит «неписанный».

Залётчики, выйти из строя! – скомандовал старшина. Четыре фигуры шагнули вперёд и, понурив головы, замерли перед строем.

Вы думаете, мне сделали хуже?! Нет! От вас пострадали все ваши сослуживцы. Сейчас из-за вас будет отжиматься вся рота, а вы будете стоять и смотреть на них! – пророкотал старшина.

В армии нет драки! В армии есть бой – реальный бой с условным противником.

К тому же ваше самовольное оставление части считается грубым нарушением устава и самое главное – вы наносите пятно на весь наш батальон.

Вы же десантники, а ведёте себя?!

С этими словами он, как заправский американский капрал, с сигаретой в зубах, грозно подошёл к проштрафившимся, и в наступившей громкой тишине зловеще прошоркал подошвами ботинок-«облегчёнок» о намастиченные половицы. И тут в живот первому «залётчику» ткнулся, как таран, кулак старшины! Второму досталась звонкая оплеуха, и щека его побагровела, как полковое знамя. Третий же от мощного тычка в грудь аж присел на колено, и сигарета вылетела из губ старшины…

Два часа ночи, но какой тут, к чертям, сон! И началось…

Встать! Лечь! Встать! Лечь! Вспышка справа! Вспышка слева! Взвод! Упор лёжа принять! Раз, два. Раз, два. Полтора! – словно гром в безлунную ночь, проносились над припадающими к полу нашими головами резкие команды. А залётчики тем временим «стояли на крокодилах», упираясь ногами и руками в кроватные дужки.

Первый пункт Устава Вооружённых сил гласит: «Командир всегда прав!» Второй пункт обосновывает: «Если командир неправ – смотри пункт №1!» – уже более миролюбиво прорычал сержант.

Почти весь остаток ночи у нас прошёл в «спецзанятиях». И это был далеко не последний такой поучительный для всех нас урок. Приходилось, и не раз, учиться на своих ошибках, привыкая к воинской дисциплине и порядку. Тела наши крепли, и солдатский дух повышался в них, и так день за днём, незаметно для себя, приучались мы к законам армейской жизни. Увы, не всем это нравилось, не всем хватало стойкости. Кто уже успел настрочить рапорт о переводе в другой, более «мягкий» род войск, а кто и «закосить» по здоровью пробовал, ища себе больничный уголок, подальше от службы. Короче, шёл нормальный естественный отбор будущих воинов-десантников. Да, было тяжело, было трудно. А судьба, может быть, уже тогда, готовила нам жестокий отбор, через который должны были пройти самые сильные, опытные, стойкие. Для кого-то из нас – без возврата.

Призовой обед

То, что нам казалось трудностями военной службы, наши офицеры считали разминкой. Они-то помнили бытность своей «учебки» ещё советских времён, которая действовала на базе 226-го учебного парашютно-десантного полка 44-й учебной дивизии в прибалтийском посёлке Гайжунай. Вот уж там была служба! – так чаще всего мы слышали от них, – не то, что здесь, в вашем «военно-учебном санатории «Дубровичи», – с нагрузкой, мол, нам дают поблажки, да и сноровка у нас не та. Короче, была десантура в то время «не то, что нынешнее племя». Казалось, что так они нам говорят просто с позиции старшинства, даже не предполагая, что их правоту мы познаем на себе уже в декабре 94-го, в стреляющих предгорьях Терского хребта Кавказа и на огненных улицах города-убийцы Грозного. Но это всё впереди, а пока что в нашей 3-ей парашютно-десантной роте первого учебного парашютно-десантного батальона начались плановые тактические занятия, которые с нами проводили зампотехи – майор Аполлонов и капитан Виктор Косарев. Здесь же присутствовала, согласно инструкции, наш санинструктор, жена старшины из разведроты Любовь Николаевна Шкабина. С санитарной сумкой через плечо она с интересом наблюдала за нашими действиями.

Задача «номер раз»: каждому из нас поочерёдно в составе своего подразделения в максимально короткое время занять место механика водителя в боевой машине десанта! Прозвучала команда, и мы повзводно приступили к выполнению задания. На виду у наших офицеров, да ещё такой красивой женщины уж никак не ударить в грязь лицом, как говорится. И счёт пошёл! Каждое мгновение превратилось вовремя, а время – в мгновение. И когда вдруг всё закончилось – командир объявил лучшее время – 4,05 секунды, то поначалу я даже и не понял, что этот новый рекорд для всей роты принадлежит мне. Вот уж когда не пришлось пожалеть за свой совершенно не десантный 165-сантиметровый рост при весе всего-то 65 кило – очень даже в пользу сказалось. Сам майор Аполлонов перед строем поздравил меня и добавил, обращаясь ко всем: «Молодцы, ребята! Так держать! Ведь десантники всегда там, где противника больше, чем своих, где надежда только на себя, товарищей рядом и на сталь своего оружия. Служба десантника, как и его армейская жизнь, всегда тяжела и опасна… – А ты, солдат, – тут он опять повернулся в мою сторону, – по праву заработал себе офицерский обед! Пойдёшь вместе со мной в офицерскую столовую».

Да, кто бы мог, а сам я, тем более, ожидать подобный приз. И в тот чудесный весенний день я, радуясь, как мальчишка, отведал самую вкусную за всё то, минувшее время службы пищу. При этом не думал, что главный мой выигрыш – умение быстро забираться в БМД послужит и в дальнейшей службе мне спасением. Но всё равно эта «учебка» в Дубровичах, к сожалению, была для нас не полным курсом знания БМД и её вождения. Два с половиной месяца учёбы – это недостаточное время для познания всей теории и практики по курсу механика-водителя БМД. Потом, в дальнейшем это с нами сыграет трагический урок по знанию боевой машины десанта.

В апреле-месяце закончилась «учебка», и мы вернулись в часть, где нас, механиков-водителей раскидали по подразделениям и батальонам полка. Тут началась совсем другая служба и по тактике, и по практике, и по внутренним законам армейской жизни. Дембеля-деды встретили нас с радостью и матом русским на языке, потому что ждали давно, и им нужно было готовиться к дембелю, а многие и готовились к дальнейшей контрактной службе в батальоне ООН в Югославии. В полку всё ещё присутствовала зверская дедовщина, и в прямом смысле этого слова – дембеля были больше похожи на зверей. Каждую ночь в расположениях казарм проходили битвы, а точнее издевательства над молодым призывом – «духами» и «слонами», которые порой перерастали в наказания до «дисбата» -дисциплинарного батальона. Законы армейской жизни – никто не отменял, но наши дембеля на людей простых и человечных совсем не были похожи.

А там, далеко за пределами нашего полигона, всё явственнее сгущались чёрные тучи над всей Россией. «Бардак 90-х» коснулся и нашей армии. И уже тогда российские солдаты недоедали положенного пайка, а офицеры, чья служба сделалась и бедной, и не престижной, подыскивали себе работу на «гражданке», чтобы по возможности уволиться ко всем чертям из такой неладной армии. Устаревшая, давно не ремонтиро ванная боевая техника всё больше приходила в упадок, «прапора» тащили со складов всё, что можно, пока «ноги носят». А беспредел постсоветской ельцинской эпохи набирал обороты. Великая страна развалилась на территориальные «независимые» обломки», и тут ещё преступный очаг: пламя вооружённого бандитского мятежа взвилось на Северном Кавказе. И пока депутаты Госдумы вели бесплодные дискуссии о формах разрешения возникшего конфликта, министр обороны Павел Грачёв грозился навести порядок во взбунтовавшейся маленькой Чечне одним парашютно-десантным полком: знаменательный пролог к худшему сценарию.

Боевая тревога

Город Рязань, войсковая часть №41450. Последние деньки ноября 1994 года. Вот и незаметно пролетело 12 месяцев армейской службы – год нелёгких испытаний для нас, начинающих воинов-десантников. Здесь закаляли нас не только изматывающие занятия в поле вместе с нескончаемыми учебно-бое так, холодок, при хорошем ветерке становилось очень даже неуютно, зябко, и хотелось скорее в казарму. Её ярко горящие окна издалека так манили нас. А личное время перед отбоем – райское мгновение для солдата. Кто – в ленкомнате пишет письма домой или зазнобе своей, кто – не спеша, уже со знанием дела подшивает лоскутом бело-кипельной простыни подворотничок десантного кителя, а кто с азартом разминается в спортуголке, и видишь, как иной гиревик-тяжеловес подкидывает гирю-двухпудовку будто мячик. Дневальный, не отходя от тумбочки, начищает бляху на ремне, а дежурный по роте, придирчиво оглядев его, цокая каблуками до блеска начищенных сапог, вальяжно прохаживается по «взлётке», как мы именовали центральный проход в расположении (жили мы тогда на этаже роты связи), с шиком покручивая на длинном шнурке связку ключей. Вечерняя идиллия солдатской казармы.