Властелин. Книга 3. Император Европы

– И что? Это вопрос первого консула? Обратитесь к министру внутренних дел, – не пытаясь скрыть раздражение, собрался закончить разговор Наполеон.

– Уже обращался два месяца назад, и уже месяц министр мне повторяет: запрос отправили, ждем ответа.

– Так вы пришли пожаловаться на министра, мсье Годен? – Наполеон начинал понимать, что его ждет неприятный разговор о брате.

– Нет, господин первый консул. Я пришел сказать, что уже четыре месяца из богатейшего департамента не поступает ни одного франка налогов. По моим подсчетам, потери уже составили около половины миллиона франков. Каждый месяц увеличивает потери больше, чем на сто тысяч.

– Сколько там ваших людей?

– Трое сборщиков и полувзвод конвоя.

– А не могли они договориться и сбежать с деньгами?

– Могли. Но для этого нужно, чтобы среди двадцати человек не оказалось ни одного честного. Чаще бывает наоборот: среди двадцати честных попадается один негодяй.

– Хорошо, мсье Годен, я разберусь.

Бонапарт проводил министра финансов за двери кабинета и приказал Бурьенну вызвать министра внутренних дел.

Люсьен Бонапарт появился в кабинете первого консула спустя два часа, хотя если бы поторопился, мог уложиться за двадцать минут.

– О, брат, ты вернулся?! Поздравляю с победой! – кинулся Люсьен к сидящему за столом Наполеону.

– Мсье Бурьенн, выйдите из кабинета, пожалуйста, – не обращая внимания на реплику брата приказал Наполеон.

Дождавшись, когда его секретарь уйдет, он поднял взгляд на Люсьена. И взгляд этот не сулил ничего хорошего.

– К тебе обращался Годен по поводу пропажи сборщиков налогов? – настолько сдержано, насколько смог, спросил Наполеон.

– Обращался.

– И что ты сделал?

– Я отправил запрос префекту в Бордо.

– Насколько я понимаю, это было три месяца назад?

– Ты правильно понимаешь.

– Какие меры ты предпринял, чтобы получить ответ?

– Недавно я отправил еще один запрос.

– Скажи, Люсьен, у тебя есть полмиллиона франков?

– Нет, а при чем здесь это?

– Да при том!!! – Наполеон неожиданно вскочил из-за стола с грохотом опрокинув стул, – если ты за десять дней не выяснишь, куда делись мои сборщики вместе с налогами, то выложишь полмиллиона из своего кармана!

Люсьен не испугался. Он знал, что его брат мог разыгрывать вспышки гнева, оставаясь совершенно спокойным.

– Хорошо, я отправлю кого-нибудь в Бордо, – сказал он.

– Не отправишь, а поедешь сам! – Наполеон начал раздражаться по-настоящему.

– Не поеду.

– Что?!!

– Брат, я давно хотел тебе сказать, освободи меня от этой должности. Не мое это. Я не могу командовать, как ты.

Наполеон поднял стул, уселся за стол и, не глядя на брата, произнес:

– Иди. Я подумаю.

Когда Люсьен ушел, первый консул вызвал министра полиции Фуше и, обрисовав ситуацию, поручил выяснить, куда делись сборщики налогов.

– И вот еще что, – остановил Бонапарт министра полиции, когда тот собирался уходить, – закажите в газеты статью с заголовком «Жест доброй воли» или что-то вроде этого. И пусть в ней сообщат, что первый консул Франции собирается освободить и отправить домой всех русских пленных. Причем, не просто так, а с личным оружием, в новом обмундировании и с захваченными знаменами.

– Я сделаю, господин первый консул, но, простите, зачем? Да еще в обмундировании. У нас, насколько я знаю, около шести тысяч пленных русских.

– В Италии австрийцев я разбил, но в Швейцарии Моро топчется на месте. Австрийцы рассчитывают на свой успех там и отказываются заключать мирный договор. Как вы думаете, напугает их потенциальный союз между Россией и Францией?

– Думаю, да! – Фуше, сам мастер интриг и комбинаций, сразу понял задумку первого консула, – я немедленно дам указания газетам.

Бонапарт остался один. Он не мог не думать о выходке Люсьена. Брат все-таки. Стоит только перестать его опекать, и он покатится по наклонной. Мать этого не одобрит. А Наполеону очень не хотелось давать матери еще одну причину быть им недовольной. Достаточно того, что она не хочет признавать Жозефину. Но здесь уж ничего не поделать. Все попытки переломить отношение матери к своей жене для Наполеона закончились ничем. Вернее сказать, небольшого прогресса он добился. Сначала мать не хотела разговаривать ни с ним, ни с Жозефиной. Теперь она с ним разговаривает, но так, как будто Жозефины нет на свете. Не хватало еще поссориться с ней из-за Люсьена. Нет, с братом надо что-то решать.

***

– Господин канцлер, вас вызывает император.

– Да, да, сейчас буду, – барон фон Тугут оторвал взгляд от газеты и кивнул стоящему перед ним адъютанту императора.

Канцлер догадывался, зачем его вызывает император Франц. Утром ему доставили парижскую газету, в которой сообщалось, что Бонапарт собирается без всяких условий вернуть Павлу всех русских пленных. Этот жест ничто иное, как приглашение к дружбе. Согласится с ним русский цезарь? Безусловно, согласится. У него не осталось перед бывшими союзниками ни одного морального обязательства, мешающего этому. Если Бонапарт с Павлом объединятся, Австрию ждет крах.

Император будет обвинять в этом его, барона фон Тугута. К счастью, пока еще есть чем ответить на эти обвинения.

Идя к своему государю, барон готов был оправдаться. Его не застал врасплох вопрос императора:

– Вы помните, барон, что вы мне обещали, когда предлагали вывести русских из Италии?

– Помню, ваше величество. Я говорил, что Австрия теперь и без русских удержит Италию.

– А что вы говорили по поводу русского цезаря?

– Я говорил, ваше величество, что цезарь Павел не будет возражать, а сам прикажет фельдмаршалу Суворову покинуть Италию.

– Нет, барон! Я ведь спрашивал у вас, не рассорит ли меня с русским цезарем наш демарш в отношении Суворова. Что вы ответили?

– Что не рассорит, ваше…

– А что вы скажете на это, барон?! – Франц внезапно перешел на крик и стукнул ладонью по газетной статье, – французы выгнали нас из Италии, а цезарь Павел вот-вот заключит союз с Бонапартом!

– Человек не может все предвидеть, ваше величество.

– Обычный человек не может, а канцлер должен предвидеть все последствия своих решений. Раз вы не можете, вы больше не канцлер!

– Но, ваше величество! Я как раз занят исправлением наших ошибок.

– Ваших ошибок, Тугут, ваших! – император все еще был в возбужденном состоянии. – каким образом вы собираетесь их исправить?

– Еще весной, ваше величество, я отправил в Санкт-Петербург человека, и думаю уже скоро в России будет другой цезарь. Кроме того, наш штаб разрабатывает план наступления, который приведет к разгрому рейнской армии французов. После чего, под угрозой вторжения в Париж, они вынуждены будут вернуть нам Италию.

– Это все слова, Тугут! Кто из ваших генералов способен разбить Бонапарта?

– Насколько я знаю, ваше величество, Бонапарт не собирается выезжать в действующую армию в ближайшее время, а генерал Моро не такой уж непобедимый.

– И не напомните ли вы мне, кто его побеждал? – ехидно спросил уже успокаивающийся император.

– Эрцгерцог Карл, ваше величество.

– А где он теперь?

– Да, вы правы, ваше величество. Это из-за меня эрцгерцог ушел в отставку. Я признаю, что некоторые приказы штаба были ошибочны. Но ведь не я сам их придумывал. Все генералы штаба в этом участвовали.

– Ну, и кто, по-вашему, разгромит генерала Моро?

– У нас много талантливых генералов, ваше величество. Вот, хотя бы, фельдмаршал Коловрат. А возглавить армию я хочу предложить эрцгерцогу Фердинанду.

– Ладно, барон. Я отстраняю вас от должности канцлера временно. Во главе штаба вы пока остаетесь. Отбросьте французов за Рейн, решите вопрос с Павлом, и я вас восстановлю во всех должностях. Но это ваш последний шанс.

– Благодарю, ваше величество!

***

Август фон Коцебу ехал из Тобольска в Санкт-Петербург в сопровождении конвойного офицера. Правда, в этот раз офицер не конвоировал Августа, а лишь сопровождал, «дабы опасностям по дороге он подвергнут не был». Это стало возможным после указа императора Павла о полной амнистии Августа фон Коцебу. И это было столь же неожиданным, как и предшествующий этому арест и ссылка в Сибирь.

Фон Коцебу был тем человеком, на которого надеялся барон фон Тугут в решении вопроса с императором Павлом. Августа арестовали на самой границе, когда он пытался въехать в Россию. Его обвинили в шпионаже в пользу Франции и по указу царя отправили в Тобольск. Оттуда по этапу его препроводили в Курган.

Это была явно какая-то ошибка. Он, конечно, был шпионом, но никак не французским. Его, известного в Европе драматурга, завербовал австрийский канцлер полтора года назад, воспользовавшись безвыходным финансовым положением Августа. Канцлер тогда погасил все его долги, устроил на должность секретаря венского театра и добился от императора небольшой пенсии.

Такое к себе расположение канцлера Тугута Август получил не из-за своих писательских талантов, а из-за близкого знакомства с Петром Алексеевичем Паленом. Они познакомились еще в бытность Петра Алексеевича рижским губернатором. Этот факт заинтересовал барона фон Тугута сразу, как только Палена приблизил к себе цезарь Павел.

Фон Коцебу отправился в Россию с легендой, будто бы он собирается навестить родственников своей жены, но по непонятной причине был арестован на границе.

Уже будучи в Кургане, он решился написать Палену о полнейшем недоразумении приведшим к его аресту. Это повлияло на его освобождение или что-то другое, но зимовать он будет не в холодной Сибири, а в относительно теплом Санкт-Петербурге.

***

Лорд Чарлз Уитворт не мог уснуть. Он только что провел бурные полчаса с красивой и влюбленной в него до безумия женщиной. Но не воспоминания о страстных мгновениях были причиной его бессонницы. Уитворт никак не мог привыкнуть к своему сегодняшнему положению.

Он двенадцать лет бессменно оставался послом Англии в России. Благодаря ему, английские товары беспрепятственно заполняли российский рынок, а Англия получала корабельный лес, пеньку, зерно, и пушнину. Благодаря ему, Россия всегда плыла в фарватере английской политики. Он поддерживал прекрасные отношения с Павлом, когда тот еще был наследным принцем, и они сохранились, когда Павел стал царем.

И, вдруг, без всякой причины все поменялось. Павел потребовал удалить Уитворта из России и отозвал своего посла из Англии. Статус дипломатических отношений понизился до уровня секретарей посольств. Такое бывает только накануне войны. Война с Россией – это бред! Ни у одной из сторон нет никаких шансов на победу. У России нет флота способного сокрушить английский, а у Англии нет такой сухопутной армии, чтобы противостоять русской. Мало того, Англия останется без русского леса. Из чего тогда строить корабли?

Из России Уитворта срочно вызвали в Лондон. Его принял сам премьер Уильям Питт, и главный вопрос, который он поставил: почему произошло столь резкое охлаждение отношений? Ведь Англия уступила всем требованиям русского царя. Уитворт не знал ответа. Но что-то отвечать было нужно, и он представил Павла, как неустойчивого, полубезумного неврастеника, поддающегося первому порыву. С таким невозможно иметь предсказуемых отношений.

Премьер-министр сразу поверил послу. Таким же сумасшедшим был и английский король Георг III. Но король Англии, каким бы безумным он не был, не так опасен для своей страны и для соседей, как русский царь. Король, опутан законами, решениями Парламента, а царь может творить все, что ему взбредет в голову. Недопустимо, чтобы безумец правил столь важным торговым партнером и стратегическим союзником, каковым на протяжении последнего века является Россия для Англии.

– А что вы скажете по поводу принца Александра, лорд Уитворт? – спросил тогда премьер.

– Это достойный, уравновешенный молодой человек, – ответил бывший посол.

– Как вы думаете, выиграет Англия, если он займет российский престол или, хотя бы станет регентом при безумном государе?

– Безусловно, ваше превосходительство.

– Тогда это ваш шанс исправить свою оплошность, лорд Уитворт. Не упустите его.

«Не упустите…», легко сказать. А как сделать? Да, он мог бы прозондировать почву через нескольких придворных вельмож, хоть того же Никиту Панина. Но как дать им знать? Всю почту, адресованную важным особам, в России вскрывают. Да и не только в России.

Нужна надежная связь. Только он начал обдумывать варианты связи, из России к нему в Лондон приехала Ольга Жеребцова. Это судьба. Влюбленная в него женщина, да еще и по натуре склонная к интригам – это идеальный связной.

Они вместе поехали в Копенгаген. Уитворт сам выбрал этот город местом своей службы. Во-первых, отсюда ближе до Санкт-Петербурга, чем из Лондона. Во-вторых, с Данией Павел не успел испортить отношений, и датские корабли не подвергают тщательному досмотру в русских портах. Если понадобится, можно и самому в Россию наведаться под видом датского моряка.

К счастью, пока необходимости в этом нет. Достаточно будет если Ольга съездит в Россию и передаст Никите Панину послание. Так он думал.

Но вчера Ольга вернулась и привезла плохие новости: принц Александр категорически отказал Панину. Вот и все.

– Ты почему не спишь, любовь моя? – Ольга проснулась и с тревогой посмотрела на Чарлза.

– Думаю, в какую глушь меня закинут, когда узнают, что Александр отказался от регентства.

– А почему ему обязательно нужно становиться регентом, дорогой?

– Оля, ну как ты не поймешь: Павел – это зло и для России, и для Англии. Пока он на троне, мы с тобой – подданные враждующих государств.

– Какое это имеет значение, милый? Главное, что мы вместе.

– В том и дело! Если мы будем вместе, и тебя, и меня могут объявить шпионами.

Ольга задумалась. С этой точки зрения она на их отношения с Чарлзом не смотрела. Ей-то, положим, безразлично, кем ее будут считать на родине, а вот Чарлз – другое дело. Он не сможет без своей службы.

– А что если с Павлом Петровичем что-то случится, и Александр станет не регентом, а царем? Тебе это сможет помочь? – Ольга спросила об этом не просто так. Когда она была в Санкт-Петербурге, ее братья поговаривали о покушении на императора.

Уитворт повернулся к Ольге и посмотрел в глаза. Она что-то знает?

– Ты еще спрашиваешь! Конечно это поможет! Но что с ним может случиться?

– Ну мало ли? В России на него многие обижены. Возьмет кто-нибудь, да и бросится на него с ножом.

Уитворт перевалился на нее и начал целовать.

– Скажи, ты ведь не просто так это сказала? – не переставая покрывать поцелуями ее губы, глаза, груди, спросил Уитворт.

– А если просто потому, что я такая умная? – засмеялась Ольга.

Чарлз почувствовал возбуждение и вошел в нее. На какое-то время он забыл обо всех заботах и отдался безумству страсти. Когда все закончилось, он откинулся на подушку весь мокрый от пота. Ольга положила голову на его плечо и заговорила:

– Дома я подслушала разговор братьев. Я не до конца поняла, но, по-моему, жизнь императора вскоре внезапно оборвется.

– Как, Ольга, разве твои братья в Петербурге? Неужели Павел стал милостив к ним?

– Как же, милостив… – печально улыбнулась Ольга, – Платоша пообещал жениться на дочке Кутайсова, а ты же знаешь, как благоволит к нему император, так вот, Кутайсов умолял его величество простить Платошу ради своей дочери. И, вообрази, император внял его мольбам.

– Ну, это меня не удивляет. Прислушиваться к советам своего бывшего брадобрея, это как раз в его духе. А вот как Кутайсов поверил твоему братцу? Ведь не думает же он, что его дочь первая, на ком Платон Зубов обещал жениться.

– Он и не поверил сначала, а потом я вручила ему двести тысяч рублей в залог наших твердых намерений с ним породниться… В итоге, не только Платон, а и все мои братья в столице. Какая же свадьба без братьев?

– А ты коварная женщина, Ольга!

Ольга весело рассмеялась и легла сверху на своего возлюбленного.

– Да, я такая, – изображая зловещий шепот, произнесла она, – сейчас зацелую тебя до смерти.

И они снова начали возиться, лаская друг друга. Но новость о том, что на Павла, возможно готовится покушение, не выходила из головы Уитворта и помешала возбуждению его орудия любви. Он отстранился от Ольги и сказал, глядя ей в глаза:

– А ты понимаешь, что внезапная смерть Павла – наилучший выход для нас? Мы бы в, этом случае, без всяких опасений могли быть всегда вместе.

– Теперь понимаю, а тогда я не придала их словам большого значения.

Уитворт надолго замолчал. Он лежал с закрытыми глазами, и Ольга думала, что он уснул. Но он внезапно открыл глаза и сказал:

– Тебе нужно возвращаться в Санкт-Петербург.

– Но, Чарлз! Я ведь только что приехала. Я хочу побыть с тобой…

– Передай братьям, что они могут рассчитывать на любую помощь – продолжил говорить Уитворт, не обращая внимания на ее слова. – Разузнай обо всем, что им нужно и напиши мне. Только не пиши: мне нужен яд или мне нужны деньги. Напиши, мне нужно лекарство или мне нужны бумаги. Я пойму.

– Хорошо. Только не прогоняй меня так быстро. Я так долго к тебе ехала.

– Оля, чем быстрее решится вопрос с императором, тем быстрее мы будем вместе.

– Ладно. Но хоть завтрашний день ты мне позволишь провести с тобой?

– О, конечно, дорогая. Мне и самому не хочется с тобой расставаться.

***

В Зимнем дворце Август фон Коцебу оказался впервые. Пока его вели в кабинет графа Палена, он успел отметить показную роскошь интерьеров. Впрочем, этим же грешил и императорский дворец в Вене, да и, наверное, все дворцы венценосных особ. Видимо, этим властители хотят подчеркнуть свое богатство и могущество, вызвать душевный трепет у тех, кому довелось по случаю или по надобности здесь очутиться.

Август никакого душевного волнения не испытывал. Он радовался, что после полного провала, порученного ему дела, все начало складываться наилучшим образом. Ему даже не нужно искать повода встретиться с графом Паленом, тот сам его вызвал.

Вопреки ожиданию Августа, военный комендант Санкт-Петербурга встретил его не как старого знакомого. Он будто бы забыл о долгих вечерах за карточным столом в Риге, где они вели дружеские беседы и спорили о судьбах мира. Сейчас перед драматургом восседал почти небожитель в генеральском мундире. С нотками железа в голосе он не спросил, а задал вопрос:

– Зачем вы встречались с барном фон Тугутом перед своим отбытием из Вены?

Вот так вопрос! Фон Коцебу чуть не выложил суть своего дела, но вовремя остановился. Сначала нужно выяснить настроение графа относительно своего положения при дворе и его отношение к цезарю Павлу. Поэтому Август спокойно начал излагать свою легенду:

– Я интересовался у него судьбой моей пенсии, ваше превосходительство. Я ведь человек небогатый, а барон фон Тугут выхлопотал мне пенсию. Взамен я отдал венскому театру исключительное право на первую постановку любой моей пьесы. Так вот я хотел узнать, сохранится ли за мной пенсия, если я на какое-то время покину границы империи.

– А барон Тугут интересовался куда вы намерены выехать?

– Естественно интересовался. Он предложил мне тут же составить паспорт и подорожную грамоту.

– И что было потом?

– Потом он завел меня в канцелярию, дал распоряжения, и вышел.

– Так вам будут выплачивать пенсию, господин Коцебу? – раздался голос за спиной.

Август вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял царь Павел.

– Да, ваше величество, – поклонившись ответил фон Коцебу.

– Это справедливо. Я тоже хочу быть справедливым к вам. Пусть титул надворного советника и должность директора Немецкого театра послужат вам моим извинением за причиненные неудобства.

– О, ваше величество! Это несоизмеримо высокая награда. И если я смогу ее чем-то оправдать, вы только скажите.

– А знаете, когда я понял, что вы не шпион Тугута? – улыбаясь спросил царь.

– Когда, ваше величество?

– Когда прочел вашу драму «Лейб-кучер Петра Третьего». Я сразу подумал, что автор такого восхитительного текста и шпион Тугута – вещи несовместные.

– Благодарю, ваше величество, – поклонился фон Коцебу.

Когда Павел вышел из кабинета, Август обернулся и уперся в сверлящий взгляд графа Палена.

– Я вас не задерживаю, господин Коцебу, – произнес граф.

Август раскланялся, а на выходе сделал вид, что замешкался и сказал:

– Позвольте, ваше превосходительство, пригласить вас на репетицию в мой театр?

– Ха-ха, «в мой театр»! Вы еще, небось, и не знаете где он находится…

– Разве это важно, ваше превосходительство? Важно, что вы это знаете.

***

Генерал Моро разгромил армию австрийцев под Хохенлинденом. Не спас австрийцев ни фельдмаршал Коловрат, ни младший брат императора эрцгерцог Иоанн, руководивший в этой кампании всеми австрийскими войсками. Более того, Иоанн едва спасся, от преследовавших его французских гусар.

Когда эрцгерцог прискакал в Вену, французские войска находились от нее в трехстах километрах. Фельдмаршал Коловрат попросил генерала Моро о перемирии, тот милостиво согласился.

Император Франц был в бешенстве. Он вызвал канцлера Тугута и расхаживал из угла в угол в своем рабочем кабинете.

– Где ваша победа на Рейне, Тугут?! – закричал он, едва канцлер вошел в кабинет, – где ваше решение с русским императором?!

– Я только что получил письмо от доверенного человека из Санкт-Петербурга, ваше величество. Он сообщает, что по недоразумению подвергся аресту и ссылке в Сибирь. Но сейчас он оправдан и приступил к выполнению задания. Вскоре русский вопрос перестанет нас беспокоить. Что касается положения нашей армии, ваше величество, то еще не все потеряно. Французы согласились на перемирие, значит, у них нет сил наступать. Мы перегруппируем свои силы, подтянем резервы и начнем контрнаступление.

– Все! Хватит, Тугут! Я отправляю вас в отставку!

– Но, ваше величество, дайте мне еще один шанс, и я все исправлю.

– У вас он был. Вы им не воспользовались. Я вас больше не задерживаю.

Тугут поклонился и вышел за дверь. Вот и закончилось его время. А может это и к лучшему. Может теперь Хозяин оставит его в покое. Хочется хоть остаток жизни прожить для себя.

После отставки Тугута эрцгерцог Карл согласился вернуться к командованию австрийской армией. Он объехал позиции своих войск и нашел, что для контрнаступления у армии недостаточно сил. Карл дал указания по укреплению оборонительных позиций, вернулся в Вену и доложил императору свой план. Нужно закрепиться на той линии, где остановились австрийские войска и начать с французами мирные переговоры. Главным условием в переговорах ставить отвод французской армии за Рейн. Попутно собирать резервы со всех гарнизонов и крепостей. Если французы не согласятся с этими условиями, ударом с юга отрезать их от коммуникаций и разгромить.

– Прекрасный план, Карл! – воспрял духом император, – мы ведь можем, пока вы собираете резервы, затягивать переговоры. А потом мы их прервем, и вы разгромите французов.

– Может, я разгромлю, а может – они меня. Вы готовы рискнуть своей короной, Франц? Я вашей – нет.

***

Павел узнал о разгроме австрийской армии и об отставке Тугута 18 декабря 1800 года. И первое известие его сильно огорчило. Еще одно проигранное генеральное сражение, и Австрия исчезнет с карты Европы. В этом случае Бонапарт приблизится непосредственно к границам Российской империи. Хорошо еще, что Франц догадался отправить в отставку Тугута.

Еще год назад для Павла стало понятно, что директивы Тугута по управлению войсками издаются исключительно в интересах французов. Ростопчин тогда показал Павлу письмо Суворова, в котором полководец подробно разбирал указания Тугута. Оказалось, что ни один, ни два, а все, изданные канцлером и главой австрийского штаба приказы, стали главной причиной поражения союзников. Это уже нельзя было объяснить случайностью или ошибкой. Это явная измена. Даже в Вене кое-кто начал это понимать. Кузен императора, эрцгерцог Карл поставил тогда однозначное условие: «или я, или Тугут». Непонятно почему, но Франц выбрал Тугута. Не иначе, этот злодей околдовал императора.

Если даже это и так, то чары эти, наконец-то перестали затуманивать голову Францу, и справедливость восторжествовала.

Франц показал дурной пример. Нельзя идти на поводу тех даже, кому доверяешь. И нельзя доверяться кому бы то ни было безоговорочно. Он, Павел, так и поступает.

Например, сейчас он собственноручно напишет письмо Бонапарту, о котором ни Ростопчин, ни Пален, ни Кутайсов знать не будут.

Павел сел за стол и, надолго задумываясь над каждой фразой, начал писать. Когда через два часа он отложил перо у него получилось следующее письмо:

«Петербург, 18 (30) декабря 1800 г.

Господин первый консул.