Год кабана. Сборник рассказов

Приходишь в бассейн ко времени, а там почти никого. Так, несколько особей тюленевидных плавают лениво, фыркая и периодически по-дурацки надувая щеки. Красота!

А главное пить. Когда и с Кем, Чего и Сколько? Смирновскую, ессентуки номерные, нарзаны доломитовые и другие целебные напитки. Можно в Кисловодске, а можно и Пятигорске. Можно по стаканчику минут за сорок до еды. Можно и по-другому. Главное пить. Пить, пить, пить. В Ессентуках тире пить.…

Только за ворота из санатория – экскурсоводы уже на стреме.

Эльбрус о двух головах трубит,-

Налетай, торопись, в Баксанское ущелье ехать запишись.

Не отстает многоликий Домбай,-

Давай ко мне заезжай, на горные лыжи вставай!

Моложавый Архыз кричит,-

Вперед, ко мне на новые курорты Северного Кавказа!

Местные казачки зазывают в свои курени. На гармошке песни играют, тягуче так поют. А самогонку кружками зачерпывают, потом с ножом к горлу и силком опаивают сердешных и прочих диабетных курортников, салом и яйцами крутыми потчуют… Нечего мол, нарзаном изнуряться!

С культурной программой тоже стараются. Дают концерты заезжие лауреаты, хорошо выступают местные, доморощенные таланты. В нескольких залах по всем городам представляет Филармония на Кавминводах. В Кисловодске предлагают оперные постановки, в Пятигорске есть своя оперетта, построили большой зал в небольшом курортном городке Железноводске, а в Шаляпинском зале Ессентуков имеется специальный зал, не так давно оснащенный купленным в Германии органом.

Наш старый друг и давний любитель кавказских курортов Платон Михайлович Пичкурянский является страстным почитателем органных концертов и особенно автора и исполнителя этих концертов Светланы Безбрежной. Еще ни разу не пропускал он ни одного концерта во время своих ежегодных приездов.

Несколько лет назад Платон Михайлович первый раз в жизни посетил органный концерт в исполнении Светланы Безбрежной и в тот же раз был сражен наповал и пребывает в таком наповале уже несколько лет.

Светлана явилась перед зрителями в элегантном концертном костюме тонкой светло-коричневой кожи, плотно обтягивающим ее элегантную, гитарную фигуру. Знойная женщина с эффектным декольте и юбкой в пол – мечта любого поэта, да и писателя тоже, к коим скромно причислял себя Платон Михайлович.

Светлана устроилась в кресло перед органным пультом и концентр начался.

Токатты сменяли фуги, Бах соперничал с Бетховеным, а Светлана блистала в зале. Органное Действо крепло и нарастало, публика неистовствовала.

Посадка органиста перед инструментом предполагает управление ножными педалями регистров, которые расположены широко и на некотором удалении от пола. Поэтому любой органист вынужден, пользуясь этими педалями немного откидываться на спинке кресла, широко расставлять и слегка запрокидывать ноги для управления регистрами. Светлана делала это особенно грациозно. Когда она раздвигала и поднимала ноги для управления педалями, ее концертная юбка, имеющая невидимый поначалу разрез, распадалась и зрителям становились очевидны достоинства этой шикарной женщины.

Да что там зрителям. Каково приходилось оргАну!?

Платон Михайлович все понял! Он поднял глаза и сразу же встретился взглядом с полным страсти и желания вдохновленным лицом оргАна. Это лицо явно проступало в слияниях труб и перегибах корпуса инструмента и выражало великую любовь и безудержную похоть. А через некоторое время наш Михалыч осознал, что видит не только лицо, но и другие, изрядно окрепшие Органы оргАна. Спектакль продолжался и с каждой минутой приобретал черты безудержной оргии, причем в присутствии всего честного народа.

Платон Михайлович был настолько поглощен происходящим, что когда посмотрел на окружавших его зрителей, то с изумлением заметил, что все они с интересом слушают концерт, периодически прерывая его аплодисментами, но никто не видит истинной картины этой чарующей любви и страстного вожделения.

В заключительной оратории Светлана превосходила саму себя. Руки ее вздымались и летали над клавиатурой, словно чайки над бушующим морем, оголенные, широко раскинутые ноги вытанцовывали половецкие пляски, тело изгибалось и практически расстилалось перед оргАном. Сам ОргАн стонал и трепетал, рвал и метал, скрипел и томно ухал…

Концовка была прогнозируемой. Органистка и ОргАн закончили одновременно, стены задрожали, тела их слились и упали к ногам страстно аплодирующей публики…

Платон Михайлович плакал и страдал. С одной стороны он страдал от ревности, но с другой был счастлив от того, что именно ему, каким-то волшебным образом была представлена возможность быть соучастником этого сумасшедшего искусства.

Усталым и снисходительным взором он окинул аплодирующих зрителей, начал было движение в выходу, но вдруг остановился, увидев женщину подъягодных лет. Она сидела в первом ряду, в непосредственной близости к органистке и органу.

Изможденная, опрокинув голову, глубоко затягивалась и мощно выпускала сигаретный дым в направлении ОргАнга.

Боже мой. Она все знает! Еще одна инициированная,– сразу догадался и направился в сторону этой женщины Платон с явным желанием тут же познакомиться и немедленно продолжить.

Однако женщина вовремя увидела его порывистое движение и быстро удалилась прочь.

Догонит?

Догонит! Этот догонит!

На Кавминводах не помню когда

Ястреб Женский

Смотрел недавно по телевизору программу об африканских племенах. Показывал и комментировал свои съемки бывший политик, а ныне, как он себя сам рекомендовал, «фотограф и путешественник», Сергей Ястржембский. Хорошо сделанный репортаж, ничего не скажешь, смотрел обзавидовался.

А я что? Вот и подумал, а была б какая-нибудь золотая рыбка или может русалка волшебная, так и сказал бы ей,-

–Не хочу быть владычицем морского завода, а хочу быть великим путешественником и гениальным фотохудожником.

Путешествовать я люблю и делаю это с превеликим удовольствием, истории про эти путешествия веселые пишу, а недавно специально купил хороший фотоаппарат и начал осваивать профессию сначала фотографа, ну и потом, конечно, гениального фотохудожника-пейзажиста.

Поехали недавно к себе на дачу. А фотоаппарат у меня теперь как привязанный, всегда со мной. Приехали, разгрузились, покосились, пополивались, закусили, выпил… Фотоаппарат же привязанный, так и пошел на вечерней зорьке к реке на фотосессию. Заодно и сеточку рыболовную прихватил, «телевизор» называется. Чем черт не шутит.

Пока сеть забросил, пока фотоаппарат разнуздал , да настроил, уже и солнце садиться стало. Что ж пора фотоохотиться. Начал снимать реку, берега, деревья, томно подсвечиваемые заходящим солнцем и так увлекся , что чуть не прозевал совершенно очаровательное зрелище. Не так далеко от меня, в воде у противоположного берега, в тени деревьев уже почти опустившегося солнца купалась женщина с длинными распущенными волосами. Она активно двигалась в воде и радостно плескалась. Я перенаправил свой аппарат, в смысле фотоаппарат, в сторону этой приятной незнакомки и лихорадочно начал снимать. Потом эта женщина, а была она крупной фигуры, статная с большой высокой грудью, двинулась к берегу и исчезла в густых камышах. Подождал, покружил вокруг большой вербы и воротился домой. Сразу же просмотрел внимательно все сделанные фотографии и опешив. Никакой женщины не было, да еще статной и красивой , да с высокой грудью, да … сами понимаете. На фотографиях вечерние пейзажи нашей Великой Протвы.

Не успело утреннее солнце вывалиться из-за леса, а нелегкая уже теребила меня за плечо. Пепел гениального фотохудожника-пейзажиста тревожно застучал в моем сердце. Посмотрел в окно, плотные туманные облака обволакивали ветви деревьев, сквозь которые пробивали лучи восходящего солнца. Красота. Пора, пора на утреннюю зорьную фотосессию. Быстро собрал все необходимое и направился к выходу. По пути зашел в туалет, задумался, завыстраивал экспозиции. Долго ли, коротко ли, а появился на улице и не смог сдержать всплеска эмоций.

– Все пропало. Туман рассеялся. Натурально, профукал фотосессию.

Бросился вниз к реке, а она в тридцатисекундной достигаемости, и облегченно вздохнул. Туман вместе с дымкой, так же как и я недавно, задумчиво и основательно присели на пару, растянувшись над рекой, наслаждаясь утренней прохладой и пением разухабистых соловьев.

Уже почти приблизившись к раскидистой вербе, я с удивлением увидел вчерашнюю прекрасную незнакомку, и тут же направился к ней, на ходу приводя затворы фотокамеры к бою. Сегодня утром дама, как мне показалось, была уже одета, причем в какую-то странную, зеленоватую, чешуйчатую одежду и несла в руках что-то наподобие багра или удочки. Дыхание перехватило, я не мог сказать и полслова, только врожденная фотогениальность не оставила шансов окружающей природе. Я лихорадочно стрелял фотоавтоматом по сторонам, пользуясь представившимся случаем. Однако, когда я подошел вплотную на прибрежную полянку под ивой, незнакомки моей и след простыл. Только круги по воде. Я тут же метнулся к «телевизионным» сетям и, доставая их, понял, что сети кто-то проверил. В ячейках только хребты обглоданной рыбы.

Что бы это могло быть? Или Кто?

В течение нескольких дней каждое утро я уходил на берег и тихонько сидел в засаде, ожидая свою прекрасную незнакомку. Но она так и не появилась. А я то размечтался. Придется осваивать мастерство великого фотохудожника-пейзажиста самостоятельно.

Залучное, лето 2015 г.

Борис Годунов. Пролог. (Часть 1)

Наконец-то наступил этот долгожданный день. Мы идем в обновленный, отреставрированный Большой театр смотреть и слушать знаменитую, историческую постановку– Борис Годунов. Достойное событие и настроение соответствующее. А вот с утра все пошло как-то наперекосяк. Еду на работу – туман, скользко, сплошные пробки. Приехал и тут же началось: крикливые совещания и бездарные переговоры, необоснованные требования и абсурдные ультиматумы, бесконечная налоговая и неудержимый водоканал…Вроде бы как всегда, но с особым напором и подозрительным хамством…

Не успел глазом моргнуть, а время уже к обеду. Подумал:

Никуда не поеду, посмотрю телевизор, выпью чаю с "печеньками".. и хорошо.

Включил телевизор, а там Послание…И разговор такой, что всех нас посылают, и притом как можно дальше. Что за ерунда? Однако, первичное недоумение быстро развеялось, дело пошло на лад и в правильную сторону. Тут тебе и формирование монолитной русской нации, и крещение, и сакральное место. А чего стоят американские покровители и циничные спонсоры, не говоря уже об отвратительных санкциях? Зато у нас бесконечная легитимность и безоговорочная правота, подкрепленная Правдой, которая на нашей стороне!!!

Я слушал, мысленно восторгался и с гордостью поддерживал, единился и солидировался с этими судьбоносными постулатами. А через некоторое время почувствовал уже внешние атрибуты растущего восхищения и обожания. Мышцы напряглись, плечи расправились, высоко поднялась голова, давление и все, что могло еще подниматься. Неудержимо захотелось взять чего-нибудь покрепче и швырнуть куда-нибудь подальше!

А потом… , вокруг начали появляться странные люди, которые синхронно передвигались в такт моим движениям и я с удивлением узнавал в них своих двойников, тройников и даже дюжинников. Мы все выстроились в каре, встали во фрунт, отдали положенные чести и двинулись по кабинету чеканя шаг. Мы маршировали четко и слаженно, впечатывая пыль в потрескивающий паркет. При этом периодически выкрикивали лозунги и здравицы. Один из моих двойников даже попытался произнести несколько торжественных тостов, но я во время его осадил. Потом пригляделся внимательней и рассмотрел, что это был скорее всего тройник, а то и какой-нибудь двадцатипятитысячник, который хоть и был слегка похож на меня, но странно и противно шепелявил и гадко сморкался по сторонам, зажав пальцами одну из ноздрей.

Через некоторое время возле входных дверей появилась обширная делегация, возглавляемая каким-то странным типом, облаченным в одежды польского унтер-офицера с четырехугольной пислудской конфедераткой, надетой на голову с явно подозрительной "рязанской мордой". Причем этот тип, а все называли его не иначе как – Ваше Высочество, Димон, наш Наследник, постоянно куда-то пытался улизнуть. Но охмуряющие ксендзы отлавливали его и вновь усаживали на жеребца, который практически не останавливаясь гадил прямо посреди кабинета. А рядом уже на другом жеребце нагло гарцевала белокурая полячка Мнишек и подзуживала новоявленного ложного прынца немедленно трогать на Москву! Толпа была внушительной и неуправляемой, кто-то запевал песни, кто-то орал благим польским матом, периодически раздавались возгласы:

Поезжайте в Киев и спросите , кем был Паниковский до революции?”

Острый запах конского навоза резко ударил мне в нос, я отвернулся в противоположную сторону и с удивлением обнаружил за своим столом крупного, хорошо одетого в дорогие золоченые одежды пригорюнившегося мужика. Этот мужик развалился в моем кресле , отодвинул на самый край стола компьютер и постоянно то снимал, а потом опять одевал очень дорогой с виду головной убор и неустанно бормотал

Ох, тяжела ты шапка Мономаха..

Народ же, окружавший этого мужика, нудно стенал и молил признать избрание на царство,-

На кого ты нас покидаешь, отец наш!

На кого ты нас оставляешь, родимый!

Борис, Борис! Все пред тобой трепещет!

А спустя некоторое время я услышал, как в Кремле (а это недалеко от моей работы) загудели колокола и загремело,-

Слава, слава , Борису Годунову!

Я уже не знал кого угомонить в первую очередь, то ли зарвавшихся поляков с Отрепьевым, то ли позорно мнящегося Бориску, но тут слава Богу Послание закончилось и все сразу же прекратилось …

В полном изнеможении я рухнул в кресло и несколько минут пребывал в оцепенении. Потом открыл глаза и с облегчением вздохнул. Все куда-то исчезли, и Лжедмитрий с ксендзами, и новоявленный царь Борис, и мои двойники..

А вот запах конского навоза остался.

Я широко отворил окна и долго проветривал помещение…

Даааа…А ведь вечером в Большой…!!! (продолжение следует)

Москва. Давно это было.

Борис Годунов. Часть 2

Всем известно, что театр начинается с вешалки, а я сразу пошел дальше… – в буфет! Трудно сказать, каким был буфет раньше, поскольку посещал я Большой театр много лет назад и не черта не помню: ни каким был буфет, ни чего в нем и в театре давали. Но сейчас это был Буфет! Большой и торжественный, с ассортиментом, поражающим воображение. Я бегло осмотрел интерьер, меню и витрины, собирающийся народ. Что ж, оценка – отлично. Новая, красивая мебель, мягко вписанная в дизайнерские решения, как бы разводит достопочтимую публику по территории буфета, оставляя пути для выбора места и компании. Есть из чего выбрать поесть! Ну и, конечно, выпить-закусить. На стойке бара не какие-нибудь «коньячки», а Коньяки, с Большой буквы и Большой цены. Хотя от пытливого зрителя, который не поленится изучить распечатанное меню, не ускользнет наличие отменного по качеству и цене, а самое главное, патриотичного дагестанского коньяка.

До начала спектакля удалось осмотреть почти все зрительские помещения в партере, на бель– и просто этажах. Конечно, «внушаить», тут не поспоришь. Дорого, сердито. По слухам и стырили не меньше.

Впрочем, пора. Спектакль начинается. И сразу после открытия занавеса явились шикарные объемные декорации, с первых нот, с первого появления певцов и актеров стало понятно, что мы присутствуем на некоем волшебном мероприятии. Происходящее на сцене завораживало, окутывало пеленой средневековой тайны, уводило в то загадочное и тяжелое время. На душе становилось тревожно и Смутно.

Спустя непродолжительное время я плавно погрузился в какой-то магический транс и неожиданно обнаружил себя в толпе страждущих и молящихся, одетым в грязную и дурно пахнущую одежду. Рядом на коленях стоял юродивый, облаченный в железный колпак и закованный в тяжелые вериги. Он делал страдальческое лицо и приборматывал, что невиноватый он, и что он сам не приходил,и что его просто не так поняли. А потом заунывно загундел,-

Я пью до дна, за тех кто в море…

Я с удивлением посмотрел на юродивого и прямо таки поймал на себе прожигающий железный колпак, умоляющий взгляд Макара. Я покрутил пальцем у виска, чего ж ты творишь, дурила? Он моментально, словно прозрел, бросил мне благодарственный кивок и жалостливо затянул,-

Аа-аа, отняли копеечку, ….у юродивого…

Царь Борис остановился и зычным басом вопрошал, а какого, мол, хрена, в такую тяжелую минуту его отвлекать и если уж кто и остановил, то не грех бы ему помолиться за Царя!?

Юродивый же, скотина, не отвечал, а еще пронзительней прежнего продолжал, что нельзя, понимаешь, молиться за Царя… Ирода. Тут Годунов, снова и уже с нарастающей яростью изложил свое отрицательное мнение по поводу происходящего безобразия …прямо у меня головой!

Господи ты, Боже мой. Вот это влип. Сука-Макаревич подставил.

Я упал на колени, поклонился, и прошептал, едва в силах-

Не вели казнить, государь, вели слово молвить.

А потом набрался внутренних сил, сказал себе, типа –была не была, поднял голову и смело глядя ему в глаза вымолвил,-

Видите ли, Владимир Владимирович. Странное получается дело, но раз уж так сложились обстоятельства, то я хотел бы поговорить с Вами наедине!

И так покачивая головой и недвусмысленно намекая на окружавшую нас толпу молящихся и юродивых, я стал мягко подталкивать его к краю сцены. Бояре, кстати, тоже не подарок, дал по ходу понять ему, стрельнув взглядом в сторону Шуйского и еже с ним.

Царь, с одной стороны, опешил от такой наглости, а с другой, повернувшись ко мне боком, как бы спрашивал, а где разговаривать-то?

Я не заставил себя долго ждать и тут же предложил,-

А пошли в буфет, Владимир Владимирович, там сейчас никого, зато есть отличный и относительно недорогой дагестанский коньячок, я после первого отделения уже пробовал.

Царь повел себя как истинный хозяин положения; молча кивнул и последовал в сторону буфета на шестом этаже. Знал куда идти. Я проверял, это лучший буфет в театре…

Борис Годунов. Часть 3. Продолжение

В буфете действительно не было ни души. Я подошел к стойке и, ловко перекинув руку через частокол VSOPов и BlueLabelов, добыл бутылку вожделенной «Лезгинки». Заодно подхватил тарелку с разнообразными закусками, в том числе бутерброды с салом, подозрительно похожим на украинское. Достал пару небольших, «водочных» рюмок и лихо наполнил их до краев. Молча взял рюмку и кивнул Владимир Владимировичу, мол, будем здоровы. Подождал, пока он не поднял свою, тонко чекнулся и сразу же опрокинул все содержимое. Все-таки резковат коньячок. Коротким взглядом оценил, что “царствующий” партнер не заставил себя долго ждать, а спокойно, без всяких запрокидываний осушил до дна «нолитое». Я подтянул бутерброд с салом и принялся его неспешно поглощать. Напарник мой не стал закусывать, а молча посматривал на меня с некоей иронией и нескрываемым ожиданием. Я некоторое время продолжал жевать сальный бутерброд, а потом не нашел ничего более правильного и логичного, как наполнить по второй. Выпили.., а мой новый “собутыльник” как-будто говорил, что после первой и второй не закусывает, а «перерывчик» небольшой. Я решил не кочевряжиться и налил по третьей. Мы молча выпили по полной …. И тут Остапа ( т.е. меня ) понесло.

Я говорил…, боже мой, чего я только не говорил. Я обвинял и советовал, настаивал и уговаривал, припечатывал, сочувствовал, иногда мне казалось, что залихватски угрожал. Речь моя была хоть и запальчивой, зато конструктивной и, на мой взгляд, правильной. Возможно, поэтому Владимир Владимирович особо не возражал, иногда поддакивал, вставлял реплики или комментировал. В целом можно сказать, что он одобрял мои постулаты, но с некоторой осторожностью и недоверием воспринимал все происходящее, иногда почесывая затылок. Хотя, возможно, шапка мономашья была ему маловата и добавляла смуты на душе. Но положение обязывало.

Самостоятельно разрулить ситуацию не удастся, надо как-то договариваться. Причем как можно с более широким кругом общественности. И надо это делать незамедлительно,– завершил я свою проникновенную речь.

И тут же взял свежий номер «Коммерсанта», вероятно, забытый кем-то из зрителей в предыдущем антракте. В газете было опубликовано коммюнике, касающееся «двадцатки», мировых и европейских лидеров. Я начал вслух зачитывать фамилии персоналий, которых, как мне казалось, нужно пригласить для содержательной беседы.

–Да, вот, пожалуйста. Ангела Меркель , Франсуа Олланд, – этих звать в первую очередь. Нужно, конечно, пригласить всю Южную Америку. Очень важно, чтобы в хорошем настроении прибыли китайцы и руководители Индии. Европу брать всю! Израиль, обязательно, там же «на четверть наш народ». Вообщем, побольше привлечь сочувствующих и сопереживающих. Мой визави благосклонно кивал, а я продолжал перечислять вероятных участников.

В это время послышался отдаленный ропот, а потом резкий звук падающего стула нарушил наш задушевный разговор. Я обернулся и, прищурившись, разглядел в сумраке дальнего крыла буфета довольно приличную группу «товарищей», причем все они были как-то странно одеты. Некоторые явились при полном параде, другие же пришли в пижамах или ночных рубашках, а на плечах особо отличившихся “масонов” призывно блестели капли морского бриза. Присмотревшись, я обнаружил знакомые лица и начал понимать, что происходит нечто особенное и этим обязательно нужно воспользоваться.

Я направился в сторону прибывающих гостей, затем остановился в центре зала, набрал побольше воздуху и так громко выпалил,-

Мужики!

Потом засмущался собственной нелогичности, ведь присутствовали и дамы. Тогда я повторно и уже более основательно провозгласил,-

Ladies and gentlemen! I am glad to see you in Moscow this evening!

Народ начал потихоньку осваиваться, узнавать друг друга, здороваться. Некоторые чувствовали себя не совсем ловко, другие же наоборот, бодро общались и ожидали дальнейших действий.

Я перешел на русский и увидел, что учитывая происходящее, все меня прекрасно понимают.

Уважаемые господа. Добро пожаловать в Москву. Не стесняйтесь, подходите. Анжэла Херстовна, Франсуа Жерарович – подтягиваетесь. Вам надо бы поближе к центру…

Неожиданно меня, так под локоток, поддернул кто-то из вновь прибывающих, появление которого я даже не заметил. Обернулся и …

Вот это вовремя, Александр Григорьевич,– откровенно обрадовался я появлению нашего белорусского друга.

Слушай Александр Григорич, – сразу перешел я на ты, – Давай помогай, тащи бутерброды, разливай. Короче, подсоби брат. Видишь дела какие.

И он немедленно подключился и начал подносить «патроны».

В это время недалеко от входной двери я увидел какого-то смугловатого мужиченку, который, нагнувшись, пытался что-то там убрать, а может быть, и, страшно сказать, стырить. Настораживающая мысль постучала в голову. Обстановка не предполагала посторонних «талибов», заглянувших в приоткрытую дверь для удовлетворения каких-либо уборочных нужд. Действие последовало незамедлительно за мыслеуказанием – устранить «персону нон грата» из магического помещения, дабы избежать опасных турбулентностей временных и пространственных коридоров.

Я резко метнулся к постороннему субъекту и со всей дури врезал ему пенделя, надеясь таким образом вышибить из буфета. Однако я жестоко ошибся. Удар был такой силы, что придал бедному уборщику мощное ускорение и он, пролетев мимо приоткрытой двери, врезался головой в дубовый косяк, опрокинулся навзничь и затих.

Вот же черт. Переборщил,– подумал я с сожалением. Подошел поближе и с удивлением уставился в узнаваемое лицо этого, начавшего оживать и шевелиться, смуглого человека. Надо же.

Я протянул ему руку, помог подняться, легко похлопал по плечу и со словами, мол, извини старина Барак Хуссейнович, отправил его в объятия приближающегося Григорича.

Александр Григорич, ты налей, пожалуйста, Хусейнычу по полной, пусть прочувствует нашу Лезгинку. И сальцом дай закусить, украинским. Там еще осталось немного.

Потом продолжил свое обращение к прибывшим гостям. Вкратце изложил свою точку зрения о происходящем и закончил следующим.

Уважаемые дамы и господа, похоже, что в вашей компании я лишний. Спектакль скоро заканчивается, а Дело нужно довести до разумного, но правильного конца. Это очень непросто, но шанс всегда остается. Предлагаю отбросить все предрассудки, договориться и решить очень сложный и крайне опасный вопрос. Ведь Смута не нужна никому!? Времени у вас, с одной стороны, не так много, от силы минут сорок до окончания последнего Действия. А, с другой, бесконечность, пока не договоритесь.

Только прошу учесть одно важное обстоятельство. Закуски и выпивки у вас достаточно. Григорич поможет. И подольет, и закуски не пожалеет. Но имейте в виду, я ухожу и закрываю дверь на ключ, а гальюн только один и он находится за этой дверью…