Общее место

– Куда? – удивился я.

– Я тоже переспросил, – признался домовой и нажал пальцем на свой нос-картошкой. – Оказывается, пятак – это здесь.

На мгновение я представил, что у меня появляется семья, дети, для мамы, значит, внуки, и в какой-то момент она начинает заниматься их воспитанием. Наряду с родителями, конечно. Нет, если серьезно, все это довольно неожиданно, но с точки зрения педагогики, кажется, верно. Во всяком случае, я бы с таким подходом согласился.

***

До Ростокинского проезда я добрался уже в темноте. Все-таки даже воскресный вечер не баловал меня свободными трассами, да и навигатора у меня не было. Можно было бы оживить его на андроиде, но не люблю я маленькие экраны. Краем глаза я посмотрел у Толика навигатор в Пежо, вот это дело – панорама, улицы, пробки, красота, не езда, а сплошное удовольствие. Еще и попискивает в нужных местах. Так и будет, сначала гаишники, потом видеокамеры, а чуть позже БПЛА с радарами и штрафными талонами. А может, и с прикрепленным боезапасом. Превысил скорость, начинай петлять по дороге, а то присадит фугасным.

По дороге я прикупил большой пакет сушек, две пачки чая и кусковой сахар, но не рафинад. Пришлось порыскать, но написал в чат, Маринка для меня нашла. Ну и, конечно, коньяку. Не самого дорогого, но приличного. Когда-то мой будущий собеседник обожал «Слынчев бряг». Где его теперь взять? Я ехал к Венику.

– Кто такой Веник? – спросил Фемистокл, который успел и выспаться, и поковырять в носу, и спеть, как оказалось, свою любимую песню «О сколько их упало в эту бездну», и подивиться ночной Москве, обратившейся в монпансье веселых огней.

– Кто-то вроде тебя, – пожал я плечами. – Выходец из тайного народа. Назвал бы тайником, но у этого слова другая коннотация. Или дефиниция.

Блин, в машине явно не хватало Вовки.

– А Коннотация это кто? – спросил Фемистокл. – И Дефиниция?

– Забей, – отмахнулся я. – Этих девушек я зря упомянул. Их там сегодня не будет. Только Веник. И это не сокращение от Вениамина или Венедикта. Веником назвали сразу, как пригрелся. Он бывший банник. В бане вениками парятся. Сейчас уже Веник стар стал, да и последняя его баня… Короче, новые времена, был наезд, баню подожгли, и Веник остался без дома. Ну и я ему посодействовал. Местечко так себе, но ему нравится.

Я развернулся на трамвайном треугольнике, проехал еще немного по Ростокинскому и остановился возле трансформаторной будки.

– Мать твою… – поморщился Фемистокл, разглядывая табличку на будке. – «15А. строение 1».

– Ничего-ничего, – приободрил я домовенка. – Внутри там очень даже неплохо. Для домового, конечно. Если на нашем уровне, не очень, признаюсь. Но он редко высовывается.

На стук в синюю дверь никто не ответил. Тогда я присел, припал ртом к замочной скважине и отчетливо сказал:

– Веник! Свои! С гостинцами!

Замок заскрежетал почти сразу. Когда дверь открылась, за ней обнаружился седой и удивительно лохматый домовой ростом мне примерно по колено. Он был обут в стоптанные валенки, ватные штаны и телогрейку с обрезанными рукавами. На шее у него болтались наушники, на груди висел плеер. Из наушников едва слышно долетал «Сплин» – «Шел чудак, раскаленному солнцу подставив нагретый чердак». В руке Веник держал керосиновую лампу.

– Что же это ты с керосином? – удивился я. – Сидишь, можно сказать, на электричестве и жжешь горючку?

– Привычка, – хмыкнул Веник, убавляя звук и погружая руку в седые кудри, с которыми он был похож на переросший репей. – Давно не заглядывал, Коля.

– Оказии не было, дорогой, – показал я ему пакет с сушками. – А теперь и надобность образовалась.

– А с тобой кто? – ткнул он пальцем в Фемистокла, который на его фоне казался франтом. – Стажер? Или вроде меня? Ладно, чего стоять? Пошли.

– Вроде тебя, – сказал я, наклоняясь и закрывая за собой дверь. – Приятель мой Фемистокл. Везу на новое место жительство. И вот решили заглянуть. Как ты тут устроился-то? Даже окон нет. Какие-то решетки-жалюзи вместо окон. Я же тебе предлагал законопатить. Сейчас-то прохладно, а зимой что?

– Ты-то хоть меня не позорь? – оглянулся Веник между двумя распределительными щитами. – Или думаешь, что я способа не знаю? Это я в последние годы в больших банях блаженствовал, а по молодости все в частных. А их топят раз в неделю. И то в лучшем случае. Тебе надо в тонкое шагнуть. Ты же уже был у меня? Да и не раз. Помнишь, как я тебя учил?

Я помнил, только старался не повторять этот опыт. Выворачивало меня от него наизнанку.

– Ну, – сдвинул брови Веник. – Давай, вспоминай науку. А ты, Фима, – он посмотрел на Фемистокла, – учись. По природе тебе такое легко дастся, но я же вижу, из молодых ты, неученых. Так что все польза.

Я чуть прищурился, отметил в сумятице коктейля светлую фигуру Веника, что напольный светильник напоминал, разглядел собственную тень, опять удивившись, что передо мной она, а не позади, и наступил на нее, стараясь придавить ногой, чтобы не ускользнула никуда, и снова определил самое темное место, и опять шагнул, чувствуя, как подступает тошнота, и так еще раз пять, пока меня не пробил пот, и я вдруг не оказался словно на ночной поляне. Над головой сияли яркие звезды, серебрились ночные облака и явно собиралась выкатиться луна. Впереди стояла детская палатка, кажется, из покинувшей страну Икеи, и под разноцветным тентом что-то светилось.

– Калорифер у меня там, – хмыкнул Веник, поднимая керосиновую лампу. – Веришь, сумел протащить кабель сюда со щита. А вот с интернетом пока не получается, роутер дурит что-то. Какие-то наводки на стыке с тонким. Чего ежишься? Тут всегда примерно плюс 15. Для меня самое оно. А у вас там и холодней кстати сейчас. Пошли.

– Секундочку, – вежливо кашлянул Фемистокл, который, как оказалось, цеплялся за мою штанину. – А что будет, если пойти туда, туда или туда?

Он принялся махать в разные стороны.

– А ничего, – усмехнулся Веник. – Будешь идти, пока не уткнешься.

– Во что? – заинтересовался Фемистокл.

– Во что-нибудь, – подмигнул домовенку Веник и зашагал к палатке.

Кажется, я не был у него год. Раньше на этом месте стояла дощатая хибара. Палатка, конечно, так себе выбор, но зато дармовое электричество. Внутри оказалось примерно все то же. Крохотный топчан с лоскутным одеялом и пышной подушкой. Раскладной туристический стол. Электроплитка. Калорифер. Четыре опять же икеевских круглых табуретки. В углу стопка игр. Коробка шахмат, го, домино, еще что-то. Ничего себе, и монополия? Пара пластмассовых буфетов и ноутбук. Кстати, электрочайника и мультиварки раньше не было. Как и игр.

– Разжился? – спросил я, с трудом умещаясь в скромном для меня объеме. – Еще и досуг себе скрашиваешь?

– Жизнь удалась, – кивнул Веник, щелкая чайником и выставляя на стол красные чашки с кофейной надписью. – Но еще есть к чему стремиться. Ресурс, знаешь ли, позволяет. Не все, Коленька, могут на тонкую сторону электронику перетаскивать. А уж подпитывать ее, считай, что только я. Вот интернет освою в этом плане, и озолочусь. Еще и ручей тут далеко, насос бы прикупить, но это ладно. Вы садитесь, ребята. Ни к чему церемониться. Хотите чай пить, пейте. Хотите вопросы задавать, задавайте. У меня тут не так часто гости бывают. Обычно я по гостям отправляюсь.

– Ты же домоседом был, – удивился я, выставляя на стол чай, сушки, сахар и кизлярский коньяк. – Что изменилось-то? И как ты контакт держишь? Менталишь, что ли?

– Можно и менталить, – хмыкнул Веник, с довольным видом рассматривая коньяк. – У нас это, правда, по-другому называется. Но это не так важно. Нет, с контактом тоже затруднения, но их удается обогнуть. У меня наверху телефон припрятан. В беззвучном работает, в режиме автоответчика, вылезаю, прослушиваю. Если стучат, и отсюда слышу. А там уж. По-разному.

Он хитро усмехнулся. Фемистокл смотрел на него во все глаза. Чайник забурлил и щелкнул.

– Коньяк не предлагаю, – крякнул Веник. – Ты ж за рулем? Ну вот. А Фима еще мал. О чем спросить хотел? Ты же торопишься, я вижу.

Чай был заварен в заварнике, сушки перекочевали в пластиковый колпак для микроволновки, сахар – в сахарницу. Вскоре мы уже хлебали чай. Фемистокл попросил блюдце и тянул горячее через край.

– Два вопроса у меня, – нахмурился я. – Первый такой. Столкнулся тут недавно с амуром. Или с купидоном, не знаю. С крылышками такой. Вроде ангелочка, но в возрасте. Не особо привлекательный. Не договорили мы. Как мне его найти? Заодно – и откуда он взялся. Он, вроде, намекал, что он один такой в Москве. А ты всех знаешь.

– Так он из наших, – расплылся в улыбке Веник. – Варлам. Да, любопытный тип. Сам-то он теперь себя Эротом называет. Срамота, конечно, это все, но бизнес – есть бизнес. Уехал как-то на юга, слыхать не слыхивали о нем лет пятьдесят, а вернулся вот таким. Толстый, голый и лысый во всех смыслах кроме головы. Вряд ли эпилировался, наверное, нашел какое-то заклинание. Или обратился к кому. Теперь принимает заказы на безотказный приворот. Научился как-то хреначить сквозь ментальную защиту, и ведь не выведешь с наскока. Так что он здесь вроде как вне закона. Но есть у него клиенты, есть.

– Подожди, – я отодвинул чашку, выпрямился, скользнул затылком по тенту. – Он же летал! И крылья! И это… перемещался!

– Если бы я в молодости учился, а не дурака в банях валял, и я бы перемещался, – вздохнул Веник. – Не тыкался бы в общественный транспорт, пусть и не видит меня почти никто. Крылья у него – чистая бутафория. Трепещут, а толку чуть. А левитация – это не так сложно. Есть настойки для этого дела, и заклинания есть. Но они действуют только здесь. По тротуарам московским Варлам только пешком сможет. Да и то, далеко голым не пройдет.

– Тогда я не понимаю главного, – я глотнул горячего, – какого лешего калечить себя, изображать Эрота, Эроса, Амура, Купидона, если тебя никто не видит? Вряд ли ведь у него есть заказчики среди вашей публики?

– Конечно нет, – расхохотался Веник. – Да и какой смысл? Это люди от любви с ума сходят, а мы с ней… как с верной подругой обращаемся.

– Это как, – пробубнил, разгрызая сушку, Фемистокл.

– Тебе, Фима, об этом рано, – погрозил ему пальцем Веник. – Короче, у него появился продюсер. Из ваших. Лавка вроде как колдовская. Ну и ведьмочка там. Сам не видел, но слухи дошли. За большие деньги заказы на привороты принимает. Приватность, все дела. Даже устраивает шапито-шоу. Дымы какие-то пускает, а в них этот самый Варлам и трепещет крыльями и не только крыльями. Проявляется, то есть. Но не в том дело, хотя в дыму он, может быть, и производит впечатление. Думаю, лазером можно было что и поинтереснее нарисовать. Дело в том, что сбоев у них нет. Главное, чтобы объект, к которому приворот, плюнул в пробирку. Гарантия – 100 процентов!

– С ума сойти, – пробормотал я. – И я об этом узнаю только что. Это ж чистый криминал!

– А ты бы пореже заглядывал, я бы тебе и не такое поведал, – скривился Веник. – Упражняется с этим, то есть продюсирует Варлама ведьмочка по имени Анастасия. Это где-то на Горбушке. Так-то вроде салон красоты, а если разобраться… Долетало, что она очень осторожна. То есть, с теми, кто побогаче или со связями – не дергается. Даже не берется. Себе дороже. Миллиардеры могут спать спокойно. Да и не так давно она начала. С полгода. Или чуть больше. Чего они там успели приворожить? А если что случится с Варламом или с этой дамой, приворот сразу в рассос пойдет, уж поверь мне. Больше полугода без авторства ничего не держится. На этом уровне, конечно.

– За полгода многое может случиться, – поежился я.

– А что мне с того? – зевнул Веник. – Или подстрелил он кого из ваших?

– Было что-то, – пробурчал я, косясь на Фемистокла, что мусолил очередную сушку, – но уже вроде решили проблему.