Будущее одного убийства

Полли с улыбкой кивнула. Формальности соблюдены! Она махнула рукой в сторону стоянки гравимобилей. Транспорт, который предназначался для Штокмана, висел над покрытием чуть поодаль – к нему и направились.

Шарообразный аппарат внутри оказался очень просторным. В центре салона призывно мигала панель управления. Впрочем, она служила данью уважения прошлым эпохам. Один из пассажиров тогда выступал ещё и пилотом. Теперь же панель управления задействовали только в экстренных случаях.

Все функции по управлению брал на себя искусственный интеллект. Иначе было трудно обеспечить порядок в перемещениях, контролировать трафик на поверхности и в небе. Да и высвободить пассажиров для занятия личными делами – это разве плохо?

Штокман огляделся и снова подивился, насколько прилично смотрится гравимобиль. Хитон – планета не из центральных, всего же можно ожидать. Но нет, ничего такого. Жила надежда, что и в пути не возникнет проблем. Час-другой пробегут незаметно, и управляемая гравитация доставит их транспорт куда надо.

Перед стартом Полли поинтересовалась:

– Предпочитаете сперва заехать в гостиницу или сразу же отправимся в полицейское управление?

Штокман пожал плечами и ответил почти без раздумий:

– Чего тянуть? Займусь сразу делом. Так что – в управление.

Полли кивнула и отдала приказ системе пилотирования. «Надо же, и тут все вежливы с “кофеварками”», – подумал Штокман. Система пилотирования обеспечивала ограниченный набор функций и не блистала умом. Она в принципе не могла бы развиться настолько же, насколько было принято у настоящих машинных людей. Однако нормы приличия предписывали подчёркнутую вежливость в общении даже с представителем самого «слабого» из носителей искусственного интеллекта.

«А, ладно, – мысленно махнул рукой Штокман. – Мы, настоящие люди, тоже ведь не грубим кошкам или собакам». Действительно, кто станет бить и оскорблять «братьев меньших» только потому, что те не могут достойно ответить?

Кроме того, не следователю ли знать, насколько пристально машинные люди следят за реализацией прав «слабых»? Целые киберсообщества опекали «младших родственников», оберегая их от агрессии натурных людей.

Гравимобиль взлетел и начал набор высоты. Здания космопорта сначала медленно, а затем всё быстрее проплывали внизу, убегая в туманную даль. Штокман силился разглядеть впереди очертания города, но на таком расстоянии это было сложновато.

Гравимобиль какое-то время летел высоко в небе. Теперь не представлялось возможным рассмотреть что-либо в подробностях и внизу. Тем более что основная часть корпуса утратила прозрачность. Для обзора оставались лишь несколько «иллюминаторов» по бокам. Приходилось любоваться пролетающими облаками, оставлявшим вычурные разводы на поверхности аппарата.

А между тем по кабине разносился голос Полли, вживавшейся в роль гида:

– Представляю вашему вниманию краткий обзор Нормы. Город раскинул улицы в долине реки; она течёт из горного ущелья, находящегося в нескольких километрах к югу. С юго-востока город подпирают холмы, образующие почти правильный полукруг. Подходы к первым домам, которые возвышаются вдоль границы поселения, перегораживает силовое поле. Видите, оно едва заметно искрится в лучах солнца.

Штокман слушал мелодичный голос Полли и кивал в такт её словам.

А гравимобиль уже влетал в описанную Полли долину. Аппарат пошёл на снижение, хотя до цели ещё оставалось прилично. Штокман взглянул на Полли с немым вопросом, и та с готовностью пояснила:

– Нам предстоит миновать линию автоматического досмотра.

– Разве мало меня сканировали в космопорте? – поинтересовался Штокман.

Он вспомнил прошлый визит на планету и подумал: «Всё же есть преимущества в путешествии инкогнито». А Полли улыбнулась и заметила:

– Лично к вам никаких вопросов или претензий. Однако служба безопасности должна просканировать транспортное средство. Простая формальность! Нужно же удостовериться, что жителям города ничего не грозит.

Тем временем гравимобиль пронёсся над поверхностью в заданной точке. Раздался сигнал, на пульте управления мигнул и погас огонёк. Полли тут же проговорила:

– Вот и всё. Обмен данными между киберпилотом гравимобиля и городским центром контроля завершён. Сейчас нам откроют проход в силовом поле.

Она на время замолчала. А Штокман стал разглядывать мелькнувшую внизу пригородную зону и первые показавшиеся городские строения. Улицы образовывали систему концентрических кругов, которые расходились из центра. Штокман проследил взглядом проносившиеся внизу здания, взглянул вперёд и заметил крыши административных построек.

Потом он снова посмотрел на Полли и немедленно получил комментарий:

– Предлагаю вашему вниманию краткое описание городской структуры. В первом круге от центра находятся производственные мощности. Они обеспечивают переработку и распределение ресурсов.

– А ресурсы откуда? – поинтересовался Штокман.

Он спросил из вежливости, чтобы дать Полли возможность выполнить свою роль до конца. Прозвучавший ответ был ему в целом известен.

– Автоматические пункты добычи ресурсов разбросаны по планете. Их продукция поступает в город по системе подземных коммуникаций, пронизывающих весь Хитон. Собственно, в самом городе не размещены ни администрация, за исключением мэра, ни автоматы по производству всего нужного для населения. Они работают под поверхностью планеты. Вы видите край верхних этажей занимаемых ими зданий.

Штокман продолжал игру в вопросы и ответы:

– А где же обитают простые смертные? – спросил он.

Полли благодарно улыбнулась и сообщила:

– Жилые дома, парки, центры досуга находятся во внешних кругах города. Видите, они полностью на поверхности или даже парят над ней на антиграв-подушках. Часть зданий – высоко в небе. Доступ в них без гравимобиля затруднителен. Зато, чтобы попасть в остальные, достаточно запрыгнуть на крыльцо.

«Всё не так, как на родине», – подумал Штокман. Он отвлёкся от рассказа Полли. Поток мыслей понёсся вспять, перед глазами возникли картины из детства. Вот он, маленький уютный городок на далёкой планете Ункель, что стоял на берегу громадного озера, так похожего на море.

В те времена планета была освоена слабо. Ресурсов быстро растущему поселению не хватало, их приходилось экономить. Особенно не доставало продуктов питания и энергии.

Натурные люди с пониманием относились к ограничениям в пище. Они спокойно ждали ответ на запросы, посланные в центры распределения. Повседневные дела скрашивали процесс ожидания. Во всяком случае, именно так это отложилось в памяти Штокмана.

А ещё он помнил поведение машинных людей. Тогда ведь их реакторы компактных размеров, как сегодня, не имели. Никто не мог поместить постоянные источники энергии внутри тел. Прибегали к съёмным аккумуляторам, подпитывали извне. В те годы никто бы не смог назвать машинных людей в полной мере «автономными».

Проявлялась ли как-то зависть со стороны киберлюдей к натурным согражданам? Всё-таки те от природы оснащены источниками энергии внутри собственных тел. Ничего конкретного Штокман сказать не мог. Но он помнил, что сама необходимость подзарядки аккумуляторов вносила смятение в ряды кибернетических организмов. Их системы управления справлялись далеко не со всеми вызовами и нередко сбоили.

Как забыть всплеск агрессии, с которым Штокман и другие натурные люди однажды столкнулись? Очевидцы сообщали, да и сами машинные люди потом того не отрицали, что словно бы безумие охватило кибермужчин и киберженщин. Они врывались в дома, дрались друг с другом за доступ к источникам энергии. Сражения повлекли жертвы среди натурных людей.

Так погибли родители Штокмана. Об этом он потом с трудом вспоминал на сеансах терапии. А в детстве психика поставила блок. Тот мешал проникнуть глубоко в воспоминания и прочесть нечёткие следы, ведущие к переживаниям разыгравшейся трагедии.

Однако чуть не каждый нынешний день Штокман благодарил Создателя, что терапия помогла. «Иначе не видать бы мне места в Академии Права», – мелькнуло в его голове. И как же вообще хорошо, что всё было давно и будто не с ним!

Голос Полли разорвал цепь воспоминаний:

– Не хочу вас отвлекать, но мы прибыли.

Штокман вздрогнул, взглянул на неё, перевёл взгляд на панель управления гравимобилем. Там парила трёхмерная модель пирамиды Правоохранительного Центра. Впрочем, «центром» он выступал только по имени, а реально располагался во втором круге городских улиц.

Но так ли то важно? Впереди ждала тайна. А он наконец прибыл и может приступать к её разгадке. «Надеюсь, разберёмся как можно быстро», – подумал Штокман.

Пирамида Правоохранительного Центра слегка качнулась, едва заметно замерцала, но ответа, конечно же, не дала.

– Настало время прощаться, – сказала Полли. – На сегодня моя миссия завершена.

Штокман кивнул, рассеянным взглядом проследил, как биодевушка подходит к выходу из гравимобиля. Он словно бы проснулся, стоило ей занести ногу над порогом, и проговорил:

– Рад был познакомиться. Надеюсь, в следующий раз разговоры устройством города не ограничатся.

Полли обернулась, посмотрела на него с грустной улыбкой, но ничего не сказала.

Глава 3

Штокман стоял на пороге Правоохранительного Центра, морщился от мысли: «Боже, ну кто придумывает эти названия?». А ещё он вспоминал всё, что знал из сети о местных силах правопорядка.

Планета Хитон не славилась своим преступным миром ни по проявлениям, ни по организованности. Честно говоря, в современной Галактике это вообще не считалось злободневной проблемой. Даже прокатившаяся недавно волна насилия картины не меняла. Однако преступления всё же совершались, так что бороться с ними приходилось.

На удалённой от центра колонии борцы с преступными деяниями, как бы пафосно то ни звучало, размещались в здании, которое насчитывало всего три этажа. Немного – в эпоху башен, взмывших в небеса на антиграв-подушках, но и не так чтобы совсем мало.

Каждый этаж заполняли сотрудники, которые в меру сил исполняли служебные обязанности. Надо сказать, не все они состояли именно в полиции. Конкретно эта служба занимала только первый этаж, самый вместительный. Второй отвели для сотрудников прокуратуры и служб юстиции, а третий вмещал секретариаты судов и залы заседания.

«Нормальная типовая планировка», – подумал Штокман. Так поступали на многих мирах Федерации. В конце концов, именно эта планировка позволяла надеяться на максимум отдачи от всех звеньев цепи. Конечно, информационная сеть надёжно подкрепляла работу служб хоть на одной планете, хоть в разных углах Галактики. Однако принципы канцелярской рутины и славные обычаи документооборота держались веками, если не тысячелетиями. Рушить их считали чем-то сродни святотатству.

Было что-то церемониальное в том, как представители одного органа шествовали – какое другое слово тут подберёшь? – между кабинетами. Они поднимались с этажа на этаж, лично передавали и забирали документы. Красота и порядок!

Все члены современного человечества, и натурные, и машинные вносили вклад в работу сил правопорядка. Центры принятия решений полагали мудрым сохранять пропорции представительства. Каково количество естественных и искусственных граждан в обществе, таковым же оно поддерживалось и здесь.

Однако состав граждан менялся на мирах Галактической Федерации. Приходилось вносить изменения и в органы правопорядка. И число натурных людей отнюдь не росла, а всё больше и больше сокращалось.

Что поделать? Все старания и прогресс медицины не помогали натурным людям превзойти по здоровью людей машинах. Их общее состояние оставалось явно лучше, а средняя продолжительность жизни – выше.

Случаи смены статуса человечности с натурного на машинный увеличивались и увеличивались. Заказы на кибернетические тела сыпались, как из рога изобилия, а способы оцифровки разума всё более совершенствовались. Обратные же переходы, по некоторым причинам, вызывали затруднения. Да что там! Никто из машинных людей, во всяком случае, в нынешних условиях не горел желанием стать натурным человеком.

Закон не препятствовал переходам, хотя сугубо правовые вопросы оставались. Смена натурным человеком статуса вела к утрате возможности вступать в наследство, оставленное бывшими родственниками. И семьи неизбежно распадались. А дети теряли отцов и матерей, совсем так, как если бы те умирали.

И всё же имевшиеся трудности не мешали уверенному росту числу машинных людей. Плюсы машинного существования перевешивали. Росло также и представительство таких людей в центрах принятия решений. Неизбежно менялся состав служащих полиции, прокуратуры, да вообще любых иных «органов».

Штокман переступил порог и оказался в гигантском холле, наполненном множеством рабочих зон. Все они имели довольно оригинальную компоновку. Каждую оградили прозрачными стенами; в случае необходимости прозрачность уменьшалась. Часто ли так поступали? По опыту Штокман знал, что секреты у коллег друг от друга возникали редко, и стены никому не мешали следить за происходящим внутри.

Кабинеты стояли по сторонам рукавов спирали, которая закручивалась к центру первого этажа. И только кабинеты руководителей отделов располагались внутри рукавов. Переход из отдела в отдел по необходимости шёл через эти кабинеты.

Спираль в целом вела к аналитическому центру городского управления полиции. Его работы опиралась на вычислительную мощность интеллектуальных систем, но также и взаимодействие машинных людей с их биологическими коллегами. Аналитический центр организовывал обработку, хранение и передачу информации, которую генерировали остальные сотрудники, а также ту, что получали извне.

Обработка информации влекла выдвижение рекомендаций. Один центр связывался с прочими на той же планете или даже в Галактике. Связь шла посредством радиоволн «по воздуху»; в Галактике её обеспечивали межзвёздные ретрансляторы. Но не сбрасывали со счетов и прямые контакты между натурными людьми-служащими различных органов.

Чему отдавали предпочтение? Тут без сюрпризов. Машинные люди делали упор на радио, а натурные хранили традиции прямого общения.

Штокман ухмыльнулся. И ведь не скажешь, что традиции натурных так уж лишены здравого смысла! Особенно это касалось контактов аналитических центров планет с такими же в Галактике. Бег радиоволн всё-таки ограничен скоростью света. А она не всегда даёт связаться с удалёнными объектами в реальном времени. Никуда не деться от гигантских расстояний космоса. Система ретрансляции помогала справиться с запаздыванием сигнала, но полностью решить проблему не могла.

Выход нашли в возрождении практик отправки вестовых. Это имело смысл. Допустим, хотели передать или получить сообщение между звёздными системами. Посылали вестовых, которые мчались в подпространстве на космических кораблях со сверхсветовой скоростью. Путь тоже занимал время, но задержка в передаче сигнала снижалась. Выигрыш составлял иной раз до суток!

Штокман помотал головой, отгоняя наваждение мыслей и переживаний по поводу и без. Его дело и так получило высочайший приоритет, к чему ещё нагонять пафоса?

Гостя ждали сразу в аналитическом центре. А ведь крайне редко работникам центра приходилось признавать недостаток интеллектуальных ресурсов и привлекать помощников со стороны.

Вообще-то считалось, что запрос во вне не влечёт признаний в интеллектуальном превосходстве сторонних участников. Напротив, это говорило о здоровых отношениях внутри Галактической Федерации. Одни члены центров принятия решений признавали пробелы в умениях, другие включались в процесс и найденные пробелы устраняли. Однако случались и недоразумения.

Возможность убедиться в этом возникла, стоило Штокману появиться на пороге аналитического центра. Его натурный сотрудник оторвался от дел и проговорил:

– Приветствуем в наших палестинах! К скорби своей, готовы признать своё интеллектуальное бессилие. Падаем ниц в прах к вашим ногам!

С этими словами маленький человечек воздел руки вверх и показал, как именно будет падать ниц. Высокая кибердевушка в тёмно-зелёном световом платье оборвала речь напарника и заметила:

– Не перебарщивай! Следователь прибыл не выслушивать причитания о недостатках нашего интеллекта, а помочь разобраться в деле.

– Совершенно с вами согласен, – сказал Штокман.

Ни один мускул не дрогнул на его лице при виде всей сцены. Что поделать? Он и раньше замечал в аналитических центрах, что заявленное равенство и готовность слушать иное мнение несколько, скажем так, отклоняются от стандартов. Мало, где машинные люди всерьёз слушали натурных коллег. И к сотрудникам внешних структур уважения практически не проявляли. Однако все старались держаться в рамках приличия и на отдельные эксцессы внимания не обращали.

А в данной ситуации не все приличия оказались соблюдены. Местные полицейские поприветствовали Штокмана, а своих имён не назвали. «Ладно, – подумал он, – не так важно. Позже разберёмся, если потребуется».

Штокман улыбнулся и проговорил:

– В дороге ознакомился с частью материалов дела. Однако всего узнать не успел. Натура, что поделать!

Он развёл руками, словно прося участников спонтанного совещания извинить за естественные ограничения своей природы, и добавил:

– Впрочем, не всё в материалах и отразишь. Почему-то не нашёл рабочих версий. А хотелось бы ознакомиться!

Биополицейский очень по-человечески почесал гладко выбритый затылок и задумчиво произнёс:

– Что тут можно сказать? Известно, что погибли восемь машинных девушек. Во всех случаях место преступления – увеселительное заведение, либо где-то поблизости. Есть три рабочие версии для обсуждения. Начну с первой: ограбление!

– Передайте описи имущества жертв, – попросил Штокман.

Киберполицейская посмотрела на него со скепсисом – точно ли гость заглядывал в материалы? – и поинтересовалась:

– В каком виде желаете видеть? Можем выслать по сети напрямую на имплант, а можем дать в физическом виде.

Она не сказала «по старинке». Но по псевдокоже лица пробежали морщинки, сложившись в выражение, соответствующее запуску эмуляции лёгкой издёвки.

– Думаю, лучше и так, и сяк, – ответил Штокман. – В процессе оценю сведения в документе. Помощь цифровых компонентов ваших мозгов не помешает. Сохраним единство суждений. Ну, надеюсь.

Биополицейский никак не отреагировал на скрытый выпад, просто обратился к коммуникатору. Спустя буквально пару-тройку секунд все уже рассматривали голограмму документа, которая вылетела из устройства и прямо в воздухе разделилась на три копии.

Штокман пробежал взглядом по списку и хмыкнул. Собственно, он уже видел его раньше, когда изучал материалы дела. У него имелись кое-какие соображения на сей счёт. Надо было лишь дополнить картину и привести всех к верному выводу.

Штокман поинтересовался:

– И что даёт основания думать об ограблении? Разве о том говорят следы с мест преступления? Не вижу, почему к тому же склоняли бы опросы свидетелей, друзей и кибернетических родственников жертв? Вообще какие-то личные вещи пропадали? Или, говоря об ограблении, вы имеете в виду что-то другое?

– Стандартная версия, из учебников, – пояснил биополицейский. – Личные вещи не пропадали, если не считать мозга жертв.

– Не вижу сведений о повторной активации украденных мозгов, – заметил Штокман. – Они вообще есть? Что говорит сеть на этот счёт?

Биополицейский взглянул на него, какое-то время молчал, а потом ответил:

– Следов активации не зафиксировано. Полагаем даже, что украденные мозги уничтожены.

– Почему так думаете? – спросил Штокман.

Слово взяла киберполицейская. С бесстрастным лицом она проговорила:

– Кибернетические мозги даже в отключенном состоянии посылают сигналы базовых настроек своим создателям. Таковы их конструктивные особенности. И вообще это требование безопасности. Помогает фиксировать статус мозга. Однако из сети пропали все сигналы мозгов жертв, все без исключения. Так что высока вероятность их полного разрушения.

– Вот как! Ценное уточнение, – сказал на это Штокман. – Думаю, версию с ограблением отметаем или хотя бы откладываем.

Он совершил рукой действие, словно бы смял полученный голографический список. Затем махнул в сторону утилизатора, как будто выбрасывая его. Документ не успел исчезнуть из виду, а Штокман уже интересовался у присутствующих:

– Кстати сказать, почему уличные дроны ничего не зафиксировали в моменты совершения преступлений? У вас здесь вообще ведётся наблюдение?

Киберполицеская проигнорировала последний вопрос и просто сообщила:

– Сбой системы.

Она даже плечами не стала пожимать. Голос сохранил ровный тон автомата.

– Восемь раз? – удивился Штокман.

А вот на это киберполицейская среагировала: она поджала губы и заметила:

– Такое, конечно, маловероятно. Однако могло бы произойти при переключении климатических систем города. Видите ли, наши службы периодически планируют грозы. Нужно же сбрасывать избытки электричества, накопившегося в атмосфере. В такие периоды дроны подвержены сбоям. Тем и воспользовался преступник или преступники. Планы климат-контроля не секретны.

– Ясно, – сказал Штокман – И всё же хотелось бы заглянуть в записи систем наблюдения. И да, информацию с мест первых семи убийств я уже изучил. Ничего примечательного. Но что насчёт последней жертвы? Что она делала прямо перед трагедией, с кем она виделась в ночном клубе? Были ли у неё конфликты с кем-то из посетителей? И вообще, хотелось бы прояснить причины, по которым последнее убийство связали с предыдущими случаями.

Киберполицейская снова излучала спокойствие. Она ответила:

– Отработали это направление ещё вчера, занимаясь расследованием по горячим следам. По данным системы безопасности в клубе, жертва практически ни с кем не общалась. Зафиксирован, правда, один натурный человек. Он и жертва кратко и довольно бурно поговорили, хотя и перебросились буквально парой реплик. Остаток вечера биопарень провёл ещё с одной особой. Ту биодевушку уже допросили. Рассказала, что её спутник пытался познакомиться с жертвой, получил отказ и даже разозлился. Но далее они стали общаться и покинули клуб вместе. Дроны улиц подтверждают рассказ.

– А как же гроза? – быстро спросил Штокман.

Киберполицейская незамедлительно ответила:

– Гроза началась позже. И вот тогда произошёл сбой систем наблюдения, и информация какое-то время не поступала.

Она развела руками, внимательно посмотрела на Штокмана и добавила:

– И последнее. Спрашиваете, в чём связь всех преступлений? Она прослеживается в общности жертв по полу, возрасту, внешности, личным увлечениям и даже политическим убеждениям. Представляете? Последнее особенно любопытно. Но, кроме того, ещё и обстоятельства гибели свидетельствуют, что это единая серия. Последний случай вписывается в неё практически полностью.

– Ясно, – бросил Штокман.

Он переводил задумчивый взгляд с собеседницы на биополицейского. А затем поинтересовался:

– А что там на счёт второй версии?

Биополицейский поддержал монотонность речи напарницы.

– Вторая версия, – сказал он. – Сексуальный маньяк.

Биополицейский бросил взгляд на киберполицейскую. Та никак не прокомментировала его высказывание. Штокман перехватил их обмен взглядами и усмехнулся.

– Увы, высланные мне материалы не содержат данных о насилии сексуального характера, – отметил он. – Собственно, и о насилии как таковом тут можно говорить в достаточно специфическом его понимании. На телах жертв есть следы воздействия энергетического оружия, и ещё там явные признаки хирургического вмешательства. Ну, это понятно: мозг же удалён. А больше я не вижу, чтобы фиксировалось что-то особо насильственное.