Дух

– Кстати, надолго мы здесь? Отсиживаемся? – подозрительно прищурился я. – И надо ли вообще отсиживаться, за нами вроде никто не гнался.

Любомир вздохнул. Потом присел на краешек кровати.

– Послушай. Какое-то время они ещё будут думать, что ты – смерд. Просто очень ловкий. А, значит, особенно опасный. Может, даже знающий, что и как на самом деле в этом мире происходит. А твоё оскорбление господину Изеславу во всех сетях, и простолюдины над ним потешаются! Ни один род такого не стерпит. Так что тебя ещё как ищут. И потом…

Он запнулся и задумался, нахмурившись.

– Что – потом? – нетерпеливо спросил я.

– Ничего. Не важно. Так, о чём мы? А, да, здоровье! Вставай, немного родовой магии плюс подношение Даждьбогу. Давай, прокатимся за жертвой – тут рядом деревенька есть, там найдём.

– Какой жертвой? – растерялся я.

– Какой-какой? Живой, конечно. С здоровьем серьёзно у тебя, так что обычной требой не обойдёмся… одевайся, в общем! Жду на кухне.

С этими словами Любомир растаял в воздухе.

Немного помешкав, я откинул одеяло. С неудовольствием оглядел собственное тело. «Ему-то, конечно, хорошо… – подумалось мне. – Можно небось какой угодно вид себе выдумать и щеголять призрачными кубиками! А попробуй-ка с такой житухой, как у меня, подержи форму!»

Я ведь даже пробовал, честно. Каждое лето, перед отпуском. Но не складывалось…

Умывшись, я нашёл в шкафах джинсы с рубашкой размером побольше, чтобы живот не выпирал. Оделся и направился в сторону кухни.

Любомир задумчиво смотрел в окно. Я скосил глаза на холодильник.

– Да ты не стесняйся, мне вчера хватило ощущений, – сказал дух-хранитель, не оборачиваясь. – Это вам, живым есть надо обязательно. Так что давай, завтракай.

– Ладно, – я пожал плечами и подошёл к холодильнику.

Открыв дверцу, я внимательно изучил содержимое. Вчера я был слишком голоден, чтобы вдумчиво выбирать. Просто схватил первое, что попалось под руку. Но сегодня я был более внимательным.

Овощные салаты, отварное мясо, паровые котлеты, овощи, каши, молоко, чистый творог… блин, даже варенья нет! Только порезанные фрукты в мисочках.

Недовольно хмыкнув, я достал пару яиц и молоко. Наскоро сварганил себе омлет.

– Слушай, а хлеб есть в этом доме? – спросил я.

– Должен быть, в хлебнице, справа от холодильника. Правда, он вчерашний уже… челядь не убиралась пока. Они не могут без команды, пока кто-то из хозяев на месте.

– Ага, – автоматически кивнул я.

Хлеб действительно нашёлся там, где сказал Любомир. Ржаной, с какими-то грубыми добавками. Я поморщился.

– Может, и кофе будет? – с надеждой спросил я.

– Глянь справа, возле стойки, – посоветовал Любомир. – Вроде должна быть кофемашина.

– Ага, – кивнул я.

Машина оказалась заправленной и полностью готовой к работе. Даже молоко было на месте, как я вскоре убедился. Свежее, в специальном крошечном холодильничке.

Потратив пару минут на то, чтобы разобраться в меню, я успешно соорудил себе кружку вкуснейшего капучино.

Честно говоря – ничего подобного я в жизни ещё не пробовал. Даже тогда, когда занимал приличные должности и брал себе кофе каждый день, по дороге в офис.

– Вкусно! – причмокнул я, сделав глоток.

– Ага, – кивнул Любомир. – Хороший кофе.

– Может, тебе тоже?.. ну… того? – осторожно предложил я.

– Кофе на требу? – осклабился Любомир. – Ну ты новатор! Хотя… возможно, в теории. Но не сейчас. Потом поэкспериментируем. Давай, доедай – и поехали. Кстати, на кофе особо не налегай, у тебя с сосудами тоже швах. Давление скачет, да?

– Ну бывает, – я пожал плечами. – Как у всех.

Любомир как-то странно посмотрел на меня, но промолчал.

– Кстати, как этот сорт называется? – спросил я, чтобы заполнить неловкую паузу.

– Копи-лювак, – небрежно ответил Любомир. – Мы берём только самое лучшее.

– Стоп. Оно же…

– Ну да. Ферментируется внутри животных. И что?

Я подозрительно покосился на кружку. Потом взял её и сделал нарочито большой глоток.

– Ничего, – ответил я. – Вкусно!

Любомир довольно улыбнулся.

– Возьми «Гелик», нам в деревню ехать, – сказал дух-охранитель, когда мы спустились в гараж.

Он показал мне, где лежат ключи от авто, гаража и ворот посёлка.

– Ладно, – кивнул я. После чего взял бесконтактную плашку с логотипом концерна «Даймлер». – А документы?

– Не нужны тебе документы, – уверенно ответил ответит Любомир. – Ты наследный князь. Пора потихоньку привыкать к этому.

– А менты тормознут?

– Да пёс бы с ними! Не парься. Полиция – она для простолюдинов. Для таких, как ты, есть императорская гвардия, но они пока не знают о твоём существовании, – Любомир подмигнул мне.

Я сел за руль «Гелика», наслаждаясь каждой секундой новых ощущений. Когда завёлся движок, я ощутил комок восторга в горле и даже некоторое тиснение в паху.

– Нравится? – осклабился дух, разместившийся на соседнем сиденье.

– Угу, – ответил я.

Ворота гаража открылись, и мы выехали во двор, а затем – на улицу посёлка.

– Слушай, вот ты говоришь князь… – сказал я. – Плюс ещё какой-то волхов. Это какие-то звания в вашем тайном магическом обществе?

Любомир грустно взглянул на меня.

– Ннда… всё забываю, что ты вообще ничегошеньки не знаешь, – ответил он.

– Ну так просвети меня. Что мешает?

– Да ничто не мешает, – Любомир побарабанил призрачными пальцами по торпеде. – С чего начать бы, а?.. Да! Начну с того, что ты – Великий Волхв. Ты меня можешь видеть, это раз. И не просто видеть, а свободно общаться. Это два. А ещё ты умеешь принимать мою помощь, сохраняя собственное сознание. Такое даже Высшие Волхвы не умеют. Поэтому ты – Великий. Понимаешь?

– Ну, так… – неуверенно ответил я.

– Короче, я и сам считал, что это просто легенды да сказки для младших дворян. Ну, или что волхвы так себе цену набивают. А потом с тобой познакомился… собственно, это всё и объясняет, – он задумчиво потёр подбородок.

– Что – объясняет?

– То, что с нашим родом произошло, – ответил он.

В этот момент мы подъехали к воротам посёлка. Охранник в будке увидев меня, приветливо кивнул. Ворота открылись.

– До конца подъездной, потом направо. Через пять километров будет съезд на деревню. Нам туда, – сказал Любомир, поглядев сквозь лобовое стекло.

– Понял, – кивнул я.

– В общем, насчёт Великого Волхва… – продолжил Любомир. – Считается, что он приходит раз в тысячу лет. Если он обнаружит, что Правящий Дом и сам Владетель забыли наказы первых предков, то он сотрёт грань между миром и Навью и отправит нарушивших заветы на суд богов. В общем, ничего особенного, очередная легенда из детских сказаний о том, что нельзя забывать предков. Никто и подумать не мог, что ты можешь существовать на самом деле.

Я засмеялся.

– Чего? – немного обиженно спросил Любомир. – Нет, конечно, сами волхвы относились к этому серьёзно. Ну, или делали вид. Так им и положено быть серьёзными, даже на колядах!

– Да нет, ничего, – ответил я, успокаиваясь. – Ты что, иронии не улавливаешь? Я разговариваю с духом. И этот дух заявляет, что меня не может быть.

Любомир улыбнулся.

– Да, пожалуй… неловко как-то выходит.

– Слушай, а расскажи насчёт этих… владетелей, там? Князей? – попросил я. – Это какая-то особенная секта, да?

– Сам ты секта!

– Мы же вроде как в республике живём, – я плечами пожал. – Понятно, что с нюансами, но всё-таки. Выборы, там. Власть народа.

В этот раз засмеялся Любомир.

Я бросил на него сердитый взгляд.

– Извини, – сказал он. – Просто поражаюсь каждый раз, как это работает. Двенадцатый Владетель всё-таки гением был, веселье его посети на Велесовых лугах!

– Что – работает?

– В общем, так: всё, что ты знаешь о государственном устройстве – это ширма. Иллюзия. Её создали специально, чтобы простолюдины не думали бунтовать. Им кажется, что вроде как всё устроено по-честному и справедливо. Поэтому они охотно принимают все правила и не задают лишних вопросов. А тех, кто задаёт, поднимают на смех. Если же они не понимают намёков – то следуют другие меры… понимаешь?

– Ну, так… – я пожал плечами. – Пока не очень.

– Знаешь, что делает благородное сословие – благородным? – спросил Любомир.

– Что же?

– Родовая магия, – ответил он. – Чем больше вглубь веков ты знаешь и чтишь своих предков, тем сильнее они помогают тебе. Тем лучше тебя слышат боги. Простолюдинам такая магия недоступна. Потому что они забыли истинную веру. Забыли свой род. Следовательно, лишились к ней доступа. Скажи, ты много знаешь простолюдинов, которые бы помнили историю своих родов дальше дедушек или бабушек, которых видели лично?

– Не знаю, – я пожал плечами. – Как-то не спрашивал.

– Да потому что среди черни и не принято о таком говорить, – улыбнулся Любомир. – С этого начали первые владетельные князья. Знаешь ли, очень сложно управлять народом, где самый последний простолюдин мнит себя равным тебе и владеет такой же магией, как и ты. Вот поэтому и начали ограничивать истинную веру, запрещать её для черни. Оставлять её только для благородных, в тайне, для своих родов, которые управляли государством. И эта система хорошо работала несколько веков. Пока мир не начал меняться. Лишённые магии простолюдины всё равно начали что-то подозревать. Тем более, что среди них всё больше становилось посвящённой челяди. Формально им строго запрещено следовать истиной вере, но они всё чаще ослушивались, делали всё в тайне, не дожидаясь дворянского посвящения. И тогда часть дворян, во главе с Владетелем, предложила сделать то, что уже успели реализовать в некоторых заморских странах. Скрыть аристократию от смердов и даже от челяди. Сделать управление тайным, незаметным.

Любомир прервался, нахмурившись. Посмотрел куда-то направо, в лес. Почесал подбородок.

– Хитро, – сказал я, чтобы продолжить разговор.

– Да уж… хитро да не хитро, – вздохнул он. – Дело в том, что такое новшество вообще не все старые рода устроило. Не хотели жить тайно. Желали публичного преклонения и почитания. Вот и случилось большое кровопролитие, которое чернь знают как революция и гражданская… да и потом борьба аристократов продолжалась, и это привело к многочисленным перекосам, и…

За разговором я чуть не пропустил указатель, на котором было написано: «Дровни».

– Нам туда? – спросил я, притормозив.

– Что? – встрепенулся Любомир. – А, да. Верно. Прямо по дороге. Второй дом справа, если ничего не поменялось, так живёт тётка, которая кур для благородных столов выращивает. Остановись возле, потом объясню, что делать.

– Ладно, – кивнул я, заворачивая направо. – Ты говорил, что с нашим родом что-то случилось. Что именно?

Любомир вздохнул.

– Почти извели нас… теперь хотя бы понятно, почему. Ходили слухи, что какие-то волхвы-прорицатели наушничали насчёт нас самому Владетелю. Мы принимали меры, но считали, что это обычные козни Уваровых. Это наши давние соперники, мы с десяток лет назад капитально схлестнулись насчёт смердов северных поселений, жалованных нам Владетелем ещё в прошлом веке. Думали, обычный хозяйственный спор… – он вздохнул. – Когда я вернулся с полей, уже поздно было. Родовое гнездо разрушено, все, кого я знал, убиты. Бродили заложными покойниками, пока я их в Навь не отправил…

Он замолчал, сжав губы. А я заметил, как на его полупрозрачных глазах блеснули призрачные слёзы.

– Сестрёнок особенно жаль было… пять и семь лет…– он развернулся ко мне. Теперь в его туманных зрачках плескалась такая ярость, что я отпрянул: – Слушай, Велимир. Сейчас вот хорошенько послушай. Наказываю тебе: отомсти за них. Жестоко отомсти, и не останавливайся, пока последнего из тех, кто был там той ночью, не отправишь в Навь! Клянись! Клянись Родом!

– Клянусь, – ответил я, и тут же добавил: – Если ты меня не оставишь!

Любомир улыбнулся.

– А ведь работает кровь-то, работает! – довольно сказал он. – Всё правильно сделал.

– Ты меня Велимиром назвал. Это кто-то из наших? Перепутал? – на всякий случай уточнил я.

– Нет, Велимир, не перепутал, – ответил дух-охранитель. – Это твоё настоящее имя. Ты – Велимир Благоярович Куракин, наследный князь. Последний в своём роду. Я это узнал в Нави, когда своих отправил, а сам всё никак не мог вернуться обратно. Тогда-то и выяснилось, что последний Куракин всё ещё ходит в Яви, живой… тебя матушка спрятала, третья законная жена князя. Она поверила своему отцу, старому волхву рода Лопухиных, когда он предупредил её об опасности. В тайне от всех сбежала, умело следы замела. Жила жизнью простого человека… только чтобы тебя спасти. И ведь спасла, Велимир! Спасла…

Мы давно уже подъехали к указанному Любомиром домику на окраине деревеньки. Но я продолжал давить на тормоз, осознавая сказанное духом. Вспомнил маму… как она тихо ушла, незадолго до моей свадьбы. Её последние слова, которые тогда мне показались странными: «Будь сильным, сынок… когда придёт время, будь сильным!»

И я ведь пытался быть сильным все эти годы. Только получалось плохо. Выходит, теперь у меня есть второй шанс.

– Похоже, приехали, да? – спросил Любомир.

– Похоже на то, – кивнул я.

– А вон, гляди, встречает уже.

Из домика, обшитого голубым сайдингом, вышла женщина в резиновых сапогах на босу ногу и длинном легкомысленном платье в горошек. Увидев меня, она улыбнулась и помахала рукой.

– Скажи ей, что от Семёна по рекомендации, – произнёс Любомир.

Я молча кивнул и вышел из авто.

– Приветствую, чем обязана? – улыбаясь, сказала женщина.

Её сложно было назвать красивой: мелкие черты лица, веснушки, но умно-настороженный взгляд карих глаз придавал ей какое-то особенное обаяние.

– Я от Семёна, – ответил я. – По рекомендации.

– О, Сеня! Давненько слышно не было! Как у него дела?

– Скажи, что через пару месяцев отпустят, – посоветовал Любомир. – Дело разваливается.

– Да потихоньку, – ответил я, стараясь не глядеть на своего призрачного спутника. – Через пару месяцев отпустить должны. Дело разваливается.

– А-а-а, рада слышать, – кивнула женщина. Из её взгляда пропала настороженность. – Что сегодня брать будете?

– Скажи, кочет нужен. Самый крупный. Золотогривый или тёмный, – сказал дух.

– Кочета бы. Самого крупного, золотогривого или тёмного, – ответил я.

Женщина вздохнула и прицокнула.

– Очень сильно надо? Есть один, хотела его на курятник, едва в возраст вошёл… ох, дороговато выйдет…

– Беру, – ответил я.

– Двести, – сказала женщина и заранее нахмурилась, уперев руки в бока, видимо, ожидая моей негативной реакции.

– Бери, не торгуйся, – посоветовал Любомир.

– По рукам, – ответил я.

Пока женщина, которая, кстати, так и не представилась, ходила за петухом, я отсчитал требуемую сумму. Пришлось отдать почти всё, что мы взяли в магазине.

– Расценки тут, конечно… – тихо пробормотал я.

– Тут птица растёт так, как надо, – ответил Любомир. – Без обмана. Это ценится. Для треб только такие и годятся.

– Ясно, – кивнул я.

– По-хорошему в твоём случае быка бы… но такая треба внимание привлечёт, а нам этого пока не надо. Так что немного тебя подлатаем, и решим, что дальше делать.

Глава 5

Когда за окном отгорел закат, Любомир возник в моей спальне. Сначала он посмотрел в окно, потом оглянулся на меня. Сдвинул брови.

– Готов? – спросил он.

– Как видишь, – я пожал плечами.

После ужина он сказал мне, что нужно принять душ и облачиться в специальную одежду, напоминающую льняную робу с вышитыми цветными узорами. Одежда эта хранилась в отдельном ящике, тоже украшенном символами, на который я сразу не обратил внимания.

Роба эта мне понравилась тем, что в ней фигуру не особо видно.

– Хорошо, – кивнул Любомир. – На кухне возьми зерно. Можно пшёнку. Оно есть в запасах, справа от плиты. И воды налей в миску. Кочета надо покормить.

– Не всё ли ему равно уже? – улыбнулся я.

Дух сердито посмотрел на меня.

– Вот иногда ты умные вещи говоришь, – сказал он. – А иногда как выдашь что-нибудь, как в лужу… в общем, понятно.

– Извини, – вздохнул я. – Просто нервничаю немного.

– Ты бы лучше не нервничал, а радовался… Хотя знаешь, я ведь, честно говоря, даже не представляю, каково это всё для тебя. Быть простолюдином, и в один день, вдруг…

Я молча поднялся, одёрнул одежду и вышел из комнаты, направляясь в сторону кухни.

Петух явно что-то чувствовал. От еды отказываться не стал – но на меня то и дело поглядывал подозрительно и нервно.

– Слушай, может, его усыпить как-то? – предложил я. – Ну, чтобы он не почувствовал.

Любомир посмотрел на меня, вздохнул и покачал головой. «Ой идиот!..» – было написано у него на лице.

– Пора, – сказал дух, когда птица перестала клевать.

– Мне его как… в руки брать? – спросил я, разглядывая петуха, который нахохлился и смотрел на меня крайне недружелюбно.

– Можешь в ноги попытаться, – Любомир пожал плечами. – В руки, конечно! И осторожнее. Ему не должно быть больно до самого момента, как придёт время.

Я опустился перед пластиковой клеткой с птицей на колени. Потянулся к дверце.

– Цыпа-цыпа-цыпа-цыпа!.. – сказал я, улыбаясь.

Петух заквохтал и отодвинулся в дальний конец клетки.

– Так, подожди, – сказал Любомир. – Ты сначала нож возьми. А то мне кажется, что потом не сможешь…

– Ладно, – кивнул я, после чего быстро поднялся и направился в сторону лестницы, ведущей на верхние этажи.

– Ты куда? – удивился дух.

– На кухню, за ножом, – раздражённо ответил я.

– Да, блин, не тот нож! Специальный есть. У выхода на капище, в стене, хранилище, – устало и даже как-то обречённо проговорил Любомир.

– Ладно, – я остановился, пожал плечами, и пошёл в противоположный конец коридора, стараясь не глядеть на квохчащего петуха.

«Специальный» нож оказался здоровенным тесаком, украшенным узорами и рунами.

– У тебя на поясе, справа, посмотри, петля есть, – сказал Любомир, когда я достал оружие. – Вставь его туда, лезвием вниз.

Я сделал, как он сказал. Потом вернулся к петуху. Тот опять забился в дальний угол клетки и недовольно заквохтал. И тут я случайно заглянул в его глаза-бусины. В них была такая тоска обречённого, такой ужас, что я невольно отпрянул.

– Ну что там? – недовольно проговорил Любомир.

– Слушай, а… обязательно это вот всё делать, а? – осторожно спросил я. – Может, как-то так, у врачей подлечусь… люди вон живут и…

Дух опустился передо мной на корточки. Наши взгляды встретились. Мне стало неудобно и даже немножко стыдно.

– Весь твой род убили, – сказал он. – Включая малых детей. Чтобы отомстить, тебе нужно очень многое сделать. Да, на этом пути тебе тоже придётся убивать, Велимир. В том состоянии, в котором ты находишься, ты просто не можешь справиться. Понимаешь? Тебя самого рано или поздно выследят и убьют. Даже я, даже твои особенные способности не помогут, если ты не будешь учиться и меняться. Я даже не могу начать обучение родовой магии! Ты просто не выдержишь! То, что тебе надо сделать сейчас – это минимальная необходимость. Дальше нужно будет делать больше. Намного больше! И у тебя нет выбора.

Я задумался. Птицу было по-прежнему жалко, что в словах Любомира была такая искренность, что мне стало не по себе. Может, и правда пора меняться? Сколько можно жить, сетуя на судьбу и неудачи…

– Возьми этого петуха. Или сам отправишься на поля, слабаком, потерявшим род. Как ты в глаза будешь предкам смотреть, а? – продолжал Любомир.

– Ладно, ладно! – сказал я.

После чего стиснул зубы, открыл клетку и аккуратно, но прочно схватил петуха за лапы. Тот пытался сопротивляться, расправлял крылья, квохтал. Но моя решимость только росла. Видимо, петух это почуял – потому что замер и впал в какое-то оцепенение, лишь изредка подёргивая головой.

– Вот так, – одобрительно кивнул Любомир, – правильно. Теперь поднимайся и пошли.

Что происходило на капище, я запомнил плохо. Любомир давал указания, я старался им следовать с максимальной точностью. Когда пришло время, я смог отсечь петуху голову одним ударом. И обрадовался этому – хотя бы обошлось без лишних страданий. Потом мне нужно было наполнить кровью священные сосуды, прочитать, повторяя за духом слова, смысл которых я не понимал.

И вот, когда я подумал, что уже всё закончилось, оно и началось…

Сначала столб в центре капища подёрнулся синим призрачным пламенем. Потом я ощутил нарастающую боль во всём теле. Особенно сильно схватило живот. Так сильно, что я не смог сдержать крика и рухнул на колени. Помню, что Любомир кричал: «Терпи!» Но терпеть сил не было, боль всё нарастала и нарастала. Я начал царапать себе грудь. Мне хотелось вырвать себе сердце и отбросить его в сторону, чтобы оно, наконец, перестало болеть.

Но это всё продолжалось и продолжалось. Боль тупая, ноющая, режущая, обжигающая – и вся сразу накатывала на меня волнами. Я уже не мог кричать, только тонко попискивал, корчась на земле.

Каким-то образом я перекатился на спину и увидел над собой хмурые бородатые лица. Кто-то тянул ко мне руки. Окунал их в мою плоть, вызывая новые приступы боли. Я чувствовал, как слёзы катятся по моим щекам.

Это продолжалось вечность. Пока, наконец, благословенное чёрное забытьё не накрыло меня с головой.

Я очнулся в своей кровати. За окном всё ещё была ночь. Лишь синеватые лучи редких фонарей в посёлке оставляли на потолке светлые дорожки.

Моргнув, я застонал и пошевелился. К моему большому удивлению, боли не было. Наоборот: я чувствовал себя необыкновенно свежим и бодрым.

Я потянулся и откинул одеяло. Сел.

Через секунду в комнате возник Любомир.

– Ну и горазд ты спать! – заявил он, широко улыбаясь.

– О чём ты? – я кивнул за окно. – Ещё даже не утро.

– Ты провалялся больше суток.

– Да? – переспросил я. – Ну и ладно.

Я встал с кровати, задёрнул шторы и включил свет в комнате. На мне была всё та же ритуальная одежда, испачканная землёй и кровью жертвенного петуха. Комок тошноты подкатил к пустому желудку. Поморщившись, я направился к санузлу.

Сбросив робу, я посмотрел на себя в зеркало. И обомлел: живот стал меньше в два раза! И вообще я стал выглядеть подтянуто, даже спортивно: на ногах перекатывались твёрдые мышцы. Я напряг руку и поиграл бицепсом.

– Обалдеть… – вырвалось у меня.

– Что, понравилось? – спросил Любомир с той стороны двери.

– Больно было, – честно сказал я, но тут же добавил: – похоже, оно того стоило.

После душа я переоделся. Теперь запасы вещей в шкафу подходили мне куда лучше. Я даже задержался, перебирая футболки и джинсы.

В груди росло чувство свежести и лёгкая эйфория. Оно было немного похоже на то, что я испытывал, когда Любомир был во мне, но в то же время ощущалось более основательным, прочным.

Напевая какой-то мотивчик, я пришёл на кухню и открыл холодильник.

– Возьми побольше углеводов, – сказал Любомир, который следовал за мной. – У тебя глюкоза сейчас может упасть. Организм ещё не привык к тому, что все системы работают нормально.

– Ага, – кивнул я, накладывая в тарелку картофельное пюре, которые выглядело свежим.

Содержимое холодильника поменялось. Салаты снова были свежими, как и фруктовые тарелки. И посуда располагалась немного иначе…

– У нас кто-то был? – спросил я настороженно.

– Конечно, – кивнул Любомир. – Смерды, обслуга. Ты не отменял график. Поменяли припасы и навели порядок.

– Что же, получается, это они меня того… перенесли? – смущённо и испуганно спросил я, представляя как незнакомые люди тащат с капища моё бесчувственное тело, измазанное кровью.

– Что ты! – улыбнулся дух. – Им категорически запрещено беспокоить хозяев, если они вдруг объявляются. И посещать определённые места убежища. Ты сам дошёл, просто не помнишь, наверное.

– Всё равно странно… – вздохнул я.

В это время пискнула микроволновка. Я достал разогретое пюре и куриную котлету. Перенёс на стол, с аппетитом принялся за еду.

– Ты не хочешь? – снова на всякий случай спросил я у Любомира.

– Ешь, не отвлекайся, – ответил тот. – Тебе силы нужны.

И я продолжал есть, в какой-то момент вдруг поймав себя на том, что сильно хочу выпить чего-нибудь покрепче. Впервые за пару лет накатило так сильно. Я даже начал осматривать кухню. Должен же быть в приличном доме бар?

– Что такое? – насторожился Любомир.

– Да так… ничего, – ответил я, заканчивая с котлетой.

– Ладно, – кивнул он.

Я убрал тарелки в посудомоечную машину. Потом снова сел за стол.

– Слушай, а здесь бар есть? – решился спросить я. – Мне бы, наверно, не помешало. После стресса, так сказать.

Любомир сначала нахмурился. Потом покачал головой.

– Это откат, – сказал он. – В ближайшее время тебя будет тянуть на всякие пакости. У нас на занятиях называли это «могила сопротивляется».