Стрессэнергосбыт

– Нет, как я тебе объяснил – есть шанс, что сотрусь только я. Без малыша. И тогда все пойдет по кругу.

– Хорошо, – предпринял я последнюю попытку, – ты сам говорил, что все предопределено. Пирамиды все равно будут построены, роман написан. Значит, и ты появишься.

– Нет, – печально улыбнулся он, – предопределены только значимые события. Не конкретные личности. Цивилизация развивается. А вот кто ее развивает – не так важно.

Его голос, его глаза, мимика указывали на то, что он верит в свои слова. Даже если это был просто городской сумасшедший (в чем я уже сильно сомневался), мне хотелось его как-то утешить.

– Я помогу тебе, обещаю, – сказал я и положил руку ему на плечо. – А вообще, знаешь что? Вот. Видишь, я тебе не врал.

Я достал из сумки презервативы, которые всегда носил с собой. Он схватил их, придирчиво оглядел и сунул один из них мне под нос. Упаковка была чем-то проколота. Я снова залез в сумку и достал оттуда недавно купленные маникюрные ножницы, которые я забыл выложить. Конечно, в самый ответственный момент я бы вряд ли заметил этот крошечный прокол.

– Вот, отсюда я и появился, – торжественно проговорил Александр (мой сын Александр, с ума сойти!) и сунул всю пачку в пустую чашку из-под кофе. Я поморщился.

– Ну что, в аптеку? – предложил я, глядя на часы. До встречи с Лерой оставалось пять минут.

– Да, конечно! – обрадованно сказал он, жестом подзывая официантку. – И еще одно, помни: вы с Лерой – прекрасная пара. Она, конечно, непунктуальная, но очень, очень хорошая! Береги ее, цени ее, и ты будешь счастлив всю жизнь.

– Еще бы ты сказал что-то другое про свою мать! – поддержал я этот нелепый диалог. В аптеке нас встретила дородная провизорша.

– Что вам?

– Пачку презервативов, пожалуйста. Самых лучших. – Я обернулся к Саше, и он ободрительно кивнул головой.

«Наверное, решит, что мы геи, – вяло подумал я. – А впрочем, какое ей дело?» Протянув деньги, я взял с прилавка пачку и положил ее в другое отделение сумки. Затылком я почувствовал легкий ветерок и увидел, как белеет лицо женщины в белом халате. Я обернулся. Саша исчез. Может, убежал?

– Он… Он… В-в-вы в-видели? Он… он… исчез… с-схлопнулся. – Провизорша начала оседать на пол.

Я совершенно обалдел. Все-таки я до конца не верил в эту историю (и уж тем более в секс на втором свидании). Но надо было взять себя в руки, ведь я не хотел стать героем программы «Лайф ньюс». Две минуты я потратил на то, чтобы убедить провизоршу, что в аптеку я зашел один. Мне удалось доказать, что это была оптическая иллюзия, вызванная стеклами витрин и ее переутомлением. Я сунул ей бутылку воды с полки и бегом ринулся из аптеки, потому что теперь опаздывал уже я.

И тут пришла новая СМС: «Сережка, прости-прости-прости пж! Ничего не успеваю, а так хочется быть красивой! Может, ты приедешь ко мне? Родители уехали, а у меня есть чай и печеньки! М?»

Я улыбнулся и начал строчить ответное послание. Не забыть купить цветы. И шампанское.

Скоринг

Кредитный скоринг – система оценки кредитоспособности (кредитных рисков) лица, основанная на численных статистических методах.

Википедия

У Агляма Шарафутдинова с детства был удивительный дар. Имя Аглям, по-татарски – «много знающий», подсказала родителям бабушка Гульнара, и попала в самую точку. Аглям действительно много знал. Правда, выяснилось это не сразу.

Однажды Аглям играл в песочнице со своим любимым самосвалом ЗиЛ с пневматическим поднятием кузова и одной открывающейся дверью (вторая была уже сломана). Благодаря ЗиЛу Аглям был настоящей звездой песочницы. К нему подошел Марат (они дружили уже целых три месяца, дружба, проверенная временем) и попросил игрушку взаймы. Еще когда игрушка только переходила из рук в руки, Аглям остро почувствовал потерю: он понял, что самосвала больше не увидит никогда. Так и вышло. В тот же день семья Марата отправилась из Казани на другой конец света – во Владивосток. Марат знал об этом и променял дружбу на самосвал. В начале девяностых в России многие меняли дружбу на самосвалы, но все же это происходило, когда таким людям было больше пяти лет. Аглям так расстроился, что слег с температурой.

Только в школе парень начал извлекать дивиденды из своей способности. Одноклассники постоянно «стреляли» друг у друга мелочь на еду в столовке, вкладыши от жвачек «Турбо», сотки, кэпсы и прочую ходовую школьную валюту. Аглям научился не просто давать взаймы, а давать взаймы под проценты и говорить «нет» – ведь он точно знал, кто вернет долг, а кто – не сможет. Том Сойер местного разлива быстро обрел популярность и капитал. Родители о такой хватке не подозревали и только умилялись, когда сын приносил в дневнике очередную пятерку (а кто не будет получать сплошные пятерки, когда все отличники у тебя «висят на проценте»?).

* * *

Когда Шарафутдинов учился в девятом классе, слава о невероятном мальчике, который дает в долг под проценты, распространилась по всему району. Логично, что старшеклассники из соседней школы решили срубить легких деньжат, занявшись рэкетом. Аглям предусмотрительно прятал свои сокровища и деньги в укромных местах, поэтому его накопления серьезно не пострадали. Но после пары ограблений проблему нужно было решать, и он нанял двух третьекурсников института физической культуры и спорта, Рамиля и Ваню. Когда очередное покушение на карман юного татарского Креза закончилось для старшеклассников фингалами, те поняли, что на этого парня лучше не наезжать, и переключились на жертвы подоступнее. Аглям с надменным видом заплатил своим «быкам» и сообщил, что в их услугах пока не нуждается. Те, переглянувшись, попросили у него денег в долг и обещали вернуть с процентами. Шестое чувство подсказало Агляму, что денег ему не вернут. Промямлив, что сейчас нет такой возможности, он начал искать пути отхода. Уйти ему дали, но в глазах будущих футбольных тренеров появился нехороший блеск.

Спустя пару недель на него снова вышел Рамиль и снова попросил денег в долг – на этот раз говорил он еще более уважительно. Обещали вернуть через месяц и добавить десять процентов. Аглям собирался отказать, и его аналитический мозг уже начал разбирать будущую проблему на составляющие, но дар неожиданно подсказал: вернут. Спорить с ним Аглям не привык, поэтому вежливо согласился и через день принес Рамилю оговоренные деньги. От физкультурника веяло опасностью, но он подтвердил соглашение и попрощался на месяц. Все это было очень странно. Впервые дар Агляма вошел в радикальное противоречие с рациональным анализом ситуации, и Аглям решил пойти на этот риск из нескольких соображений.

Во-первых, хоть сумма была и значительная, она не составляла даже трети его сбережений, а проверить лимиты своего шестого чувства было интересно. Во-вторых, как и со всеми мистическими проявлениями нашей жизни, здесь нельзя было руководствоваться исключительно рацио. Аглям суеверно боялся, что если он предаст свой дар, то дар покинет его.

Через месяц Рамиль сам пришел к Агляму и сказал, что передаст ему деньги на пустыре за школой через два часа. На резонный вопрос, почему бы не принести деньги сейчас, Рамиль пожал своими могучими плечами и ушел. Вся эта ситуация пахла так плохо, что, если бы Аглям действительно воспринимал ее с помощью носовых рецепторов, он бы задохнулся от вони. Шестое чувство упорно твердило: деньги вернут. В принципе, на пустырь можно было и не идти: когда у тебя шерсть на загривке буквально встает от ощущения опасности происходящего, самое логичное – бежать прочь. Но интерес и (что греха таить) жадность оказались сильнее.

Спустя два часа Аглям на нетвердых ногах подошел к пустырю. На Казань опустились осенние сумерки, накрапывал небольшой дождь. Атлетические силуэты четырех человек – Вани, Рамиля и еще двоих неизвестных – были видны издалека. Щуплый Аглям выглядел крошечным цыпленком на их фоне.

– Салам, Аглям, – с усмешкой сказал Рамиль. – Я вижу, ты все-таки пришел за своими деньгами.

– Ни секунды не сомневался, ведь ты же человек слова, – неумело польстил Аглям. Ему стало не по себе.

– Все верно. Все верно, – закивал его собеседник и полез в кошелек. – Вот, как и договаривались: пять тысяч рублей и пятьсот сверху.

– С-спасибо. – Голос молодого ростовщика немного дрогнул. Деньги перекочевали в его карман. Шестое чувство вновь не подвело, это радовало. Но атмосфера все равно была крайне напряженной. – Ну, я пойду.

Аглям начал неуклюже пятиться назад, огромная сумма грела карман, волчары из института физкультуры стали мягко обходить его по краям.

– Обожди, брат. У нас тут такое дело. Нам нужно срочно занять пять тысяч пятьсот рублей. На пиво не хватает. Не одолжишь?

И тут Аглям все понял. Эти шайтаны прочитали его, как раскрытую книгу. Они понимали, что, без искреннего намерения вернуть деньги в будущем, им не видать прибыли. Что вовсе не мешало потом эти деньги отнять. Это злило и пугало одновременно. Но с чувствами можно разобраться и потом, а сейчас надо было спасать свою шкуру! Осмотревшись, мальчик увидел, что он окружен со всех сторон и бежать некуда. В общем-то, в побеге и так не было смысла – эти акселераты догнали бы его даже с форой в пару километров.

– Ну что ты застыл, Аглям? – прогудел басом Ваня. – Нам долго ждать?

– А что, если я откажусь? – быстро спросил Аглям и вжал голову в плечи.

Действительно, это был очень глупый вопрос. Но Рамиль, который полностью контролировал ситуацию, похоже, был настроен благодушно.

– Ты знаешь, нам тут в универе читали лекцию по экономике и финансам. И рассказали о таком понятии, как скоринг. Знаешь, чё это такое?

– Нет. Нет, не знаю.

– Это такая байда, короче, где чуваки оценивают риски невозврата. Вот ты сейчас посмотри на нас и оцени риски невозврата.

Аглям-то уже эти риски давно оценил и решение принял. Его даже не удивляло, что эти дебилы не понимали, что, исходя из их же определения скоринга, он не должен был давать им деньги в долг ни при каких обстоятельствах. Оставался лишь один вопрос – хамить им, отдавая деньги, или нет. Эти риски Аглям также оценил здраво.

– Что ж, парни, – кивнул он, – я понимаю, пива хочется, трубы горят. Вот, держите.

– Умный парень, далеко пойдет, – сказал Ваня и потрепал Агляма по щеке. Физкультурники расслабились и направились в закат.

– Мы все всё понимаем, но все же, когда мне ожидать возврата? – не удержался и вставил шпильку Аглям.

– Через какое-то время, братишка, через какое-то время, – промурлыкал Рамиль, не обернувшись.

Присев на ствол поваленного дерева на пустыре, Аглям шумно выдохнул. В общем и целом риск-менеджмент ему удался (хоть такого слова он и не знал). Деньги эти он бы потерял в любом случае, по морде не получил, дар проверил – работает. Могло быть и хуже. Могли вообще убить – по телевизору часто показывали хроники, в которых убивали и за меньшее.

* * *

Шарафутдинов поступил в Казанский университет и получил диплом специалиста – разумеется, в области финансов и кредитов. Теория ему быстро наскучила, а с практикой проблем не было – за годы обучения в вузе и кредитования местных мажоров он накопил на подержанный «Пежо 406», как в фильме «Такси», и квартиру в Приволжском районе Казани. Тем временем крупные наличные расчеты становились всё опаснее, поэтому перед Аглямом встал вопрос выбора официальной работы.

В банках было скучно, в ломбардах – опасно. Аглям устроился было менеджером в казино, но в 2009 году все легальные казино закрылись, а в чужих теневых схемах он участвовать не хотел – своих было достаточно. Пришлось снова обратить взгляд на банки. Сначала Аглям решил набраться опыта и полгода проработал операционистом в крупнейшем казанском банке. После этого он прошел курсы повышения квалификации и подал заявку на зачисление в отдел кредитного скоринга физических лиц.

И тут, разумеется, поперло. Тогда менеджеры еще самостоятельно оценивали кредитоспособность заемщиков – компьютерные алгоритмы им лишь помогали. За неполный год отдел, в котором работал Аглям, показал невероятный уровень возврата кредитов – 91,8 процента. При этом сам Аглям дал точный прогноз в 100 процентах случаев. Руководитель отдела сначала не хотел делиться своей большой премией, но Аглям зашел в его кабинет с распечаткой результатов и пригрозил уйти в другой отдел (не банк, а отдел, эта угроза была гораздо сильнее и действеннее). В результате фактическая премия Агляма оказалась выше, чем у начальника.

Прошло два года. Автоматизация скоринга расползалась по стране, как заросли борщевика, и только один отдел одного казанского банка продолжал работать по старинке – и бить все рекорды. Чтобы понять, будут возвращены заемные деньги или нет, Агляму нужно было представить, что эти деньги принадлежат ему. Он просто смотрел на человека или распечатку с его данными, прикрывал глаза и – знал: кредит вернут вовремя и в полном объеме (или нет). Он отказывал в кредитах успешным состоявшимся бизнесменам, крах которых, как выяснялось позже, был предрешен, и одобрял кредиты нищим учителям, которым впоследствии доставались квартиры в наследство и выигрыши в лотерею. Его результаты шокировали всех, но никто за пределами его небольшого офиса не знал, как он работает.

Через пару месяцев начальник отдела Агляма внезапно забрал документы и исчез, даже не отработав положенные две недели. Аглям занял его место, но с каждой рабочей неделей ему казалось, что он засиделся в Казани и что надо двигаться дальше. Когда начальство отказало ему в просьбе увеличить бонусы, Аглям окончательно пришел к выводу, что работу надо менять.

В одну из апрельских пятниц, когда на улице слякоть и нерастаявший снег, но уже пахнет весной, Аглям после посиделок в баре с друзьями нетрезвой походкой шел домой. Курлыкнул мобильный телефон – пришло сообщение в мессенджере. Аглям присел на лавочку и посмотрел на экран. Писал некто Иван Чистобородов: «Салам, Аглям! Помнишь меня?» Аглям посмотрел профиль Ивана, человека с широким подбородком и хитрым прищуром. Должность – исполнительный директор «ЖБИ-Банка». Неплохо. А ведь он всего лет на пять старше Агляма. Увидев, что Иван окончил институт физической культуры и спорта, Аглям ухмыльнулся и наконец вспомнил. Неприятные впечатления от их последней встречи у него уже забылись. К тому же благодаря ей он смог окончательно убедиться, что его талант не дает сбоев.

«Помню. Ты мне торчишь пять с половиной косарей». – «Не я, а Рамиль, вот он пусть и отдает. А я к тебе по делу. Можем встретиться?» – «Что, опять на пустыре за школой?» – «Нет, в ресторане „Пушкин“ в Москве. Завтра в 6 вечера. С тебя – пасп. данные, с меня – гостишка и самолет. Добро?» – «Зло. Ладно, договорились, паспорт скину, гостиница не меньше пяти звезд», – обнаглел Аглям, положил телефон в карман и посмотрел на небо. В его жизни начинался новый этап.

* * *

«ЖБИ-Банк», казалось, был создан специально для него. Познакомившись с его генеральным директором и учредителями, Аглям понял, что здесь ему дадут развернуться на полную мощь. «ЖБИ» не входил даже в сотню ведущих российских банков по капитализации и прочим важным показателям, но был в отличной форме и не занимался отмыванием денег (на самом деле занимался, конечно, но совсем не так активно, как другие похожие на него банки), а у учредителей были очень крепкие связи со всеми башнями Кремля. Агляма же позвали для того, чтобы совершить качественный рывок в кредитовании.

Собеседование с генеральным директором Геннадием Петровичем Сахаровым и Иваном в «Пушкине» вышло занятным. Оказалось, у банка была необычная, но очень эффективная стратегия хэдхантинга. Раз в полгода генеральный директор и старший аналитик выискивали положительные аномалии в отчетности других банков, выясняли их причину и, если такой причиной был конкретный человек, предлагали ему зарплату втрое выше рынка и переманивали в штат. Так Аглям понял, куда стремительно пропал его начальник. Причина кадровой ошибки выяснилась благодаря Ивану, случайно увидевшему досье на Агляма в офисе генерального директора. Он схватил папку и громко воскликнул: «Ха! Я знаю этого мужика, он чертов финансовый гений!»

После улыбочек и комплиментов Агляму предложили тестовое задание: двадцать пять папок с данными кредитных заемщиков, у которых на неделе подходил срок следующего платежа. Нужно было определить, кто внесет платеж вовремя. Аглям из вежливости полистал содержимое папок, хотя уже прекрасно знал: восемнадцать заемщиков заплатят в срок, пятеро – с задержкой, один – с испанским именем и русской фамилией Федотов – еще несколько лет будет исправно платить, но потом резко перестанет, а один – самый надежный – больше не заплатит никогда.

Сахаров посмотрел на отметки Агляма и с сомнением ухмыльнулся.

– Не может же наша аналитика во второй раз ошибиться, – сказал генеральный. – Причина успеха казанского отдела скоринга явно в вас. Я в замешательстве. При этом вы, очевидно, не пользуетесь статистическими методами для предсказания результата возврата кредитов.

– Давайте поговорим через неделю, – сказал Аглям. – А пока можете сформулировать оффер.

Оффер пришел через три дня и превзошел самые смелые ожидания Шарафутдинова. Помимо жирнейшей зарплаты ему предлагались должность начальника отдела скоринга и ежеквартальные бонусы в процентах от возвращенных кредитов. Кроме этого, ему предлагали взять на себя анализ обязательств корпоративных заемщиков, что он с удовольствием и сделал.

Всего за несколько лет своей работы Аглям вывел банк в топ-50, а затем и в топ-30 по капитализации. Его несколько раз пытались перекупить, но Сахаров неизменно улучшал ему условия, понимая, что с таким сотрудником перспективы безграничны. В конце концов служба безопасности пустила слух, что своими невероятными результатами банк обязан не Агляму, который был просто ширмой, а новейшему алгоритму одобрения кредитов. Теперь конкуренты тщетно охотились за этим алгоритмом. Жизнь Агляма постепенно превращалась в мечту – он занимался тем, что ему нравилось, не перенапрягался, квартира в Казани превратилась в пентхаус на Остоженке, а подержанный «пежо» – в еще более подержанный, но значительно более дорогой «шевроле-камаро» 1969 года.

* * *

Одним ничем не примечательным июльским утром Шарафутдинов подрулил к банку, поздоровался с охраной, вежливо кивнул секретарше и зашел в свой кабинет. На столе дымилась чашка кофе, который ему начинали готовить, как только желто-черная морда его автомобиля въезжала в подземный паркинг. Шумно выдохнув, Аглям развалился в кресле и включил вибромассаж. В последнее время он стал резко набирать вес, и это беспокоило его. Непыльная работа не отнимала много времени, семью он так и не завел, поэтому практически каждый день после четырех часов дня он уезжал из офиса, а оставшееся время проводил в неумеренных возлияниях в кругу друзей-банкиров. Быстро просмотрев несколько запросов на краткосрочные кредиты, он одобрил почти все – страна была на подъеме, у людей было много денег и хорошие перспективы. Аглям потребовал еще кофе и затравленно посмотрел на край своего огромного стола с зеленым сукном (такие столы обожал его отец, и это была как будто дань его памяти), где скопились папки с заявками на долгосрочные займы – от десяти лет и больше. Руководство уже давно просило его заняться ими, но он все откладывал и откладывал. Его дар требовал определенных усилий: чем больше запрашивалась сумма по кредиту и чем чаще он им пользовался, тем больше сил это отнимало. Выяснилось это только в «ЖБИ-Банке» – на предыдущем месте работы он одобрял копеечные суммы, да и был моложе и бодрее.

Походив по кабинету, сделав дыхательную гимнастику и получив вторую чашку кофе, Аглям наконец решился. Уверенным движением достал он бумаги из первой папки – там оказался известный московский застройщик, – прикрыл глаза… И разочарованно понял, что эти ребята будут спокойно платить, а через восемь лет, числа пятнадцатого сентября, видимо, обанкротятся. Теперь пусть плановый отдел считает: может, все равно будет выгодно дать им деньги. Его дело сказать, как все будет и когда, остальное – не его печаль.

Вторая папка, сеть барбершопов. Невозврат через полтора года. Мертвая история. Третья, инвестиционная компания, – досрочный возврат через три года. Прекрасно. Одобряем. Четвертая, завод по производству бетона, – снова начало невозвратов через восемь лет, примерно тогда же, когда и у застройщика. Аглям усмехнулся – он давно понял, что дар позволяет ему предсказывать начало экономических и отраслевых кризисов. Похоже, строительную отрасль ждет что-то плохое. Пузырь на ипотечном рынке? Возможно. Аглям поставил пометочку себе в календарь: через семь лет нужно успеть продать недвижимость, пока цены не упали.

Пятая (и последняя на сегодня, решил Аглям) папка, российская финтех-компания, очень успешный прошлогодний стартап, который не стал продаваться акулам бизнеса, а решил расти самостоятельно за счет кредитов. «Интересно». Аглям прикрыл глаза. Регулярные выплаты в течение восьми лет, а потом, в середине сентября, полная остановка. Аглям задумался. Он был вымотан, пора было прерваться, но любопытство взяло верх. Шестая папка, снова застройщик – нет, не пойдет. Так, запрос на пятнадцатилетний кредит от крупного алмазодобытчика. Ужасные подозрения Агляма подтвердились: через восемь лет пунктуальных платежей – невозврат. Что же это такое? Пора было все-таки сделать паузу. К тому же надо было проверить одну – очевидную – гипотезу.

Шарафутдинов снял трубку и позвонил своему ангелу-хранителю Ивану Чистобородову. Ослабил галстук, медленно выдохнул.

– Слушай, у меня к тебе важная просьба. Отправь, пожалуйста, официальный запрос от банка мне на кредит сто тысяч долларов на десять лет.

– Аглямыч, у тебя что, деньги закончились? На фига тебе кредит, я тебе так одолжу.

– Да нет, ты не понял. Я хочу, чтобы банк попросил кредит у меня.

– Ты там совсем обдолбался, что ли? – Он подозревал, что Аглям иногда балуется кокаином. – Скорую вызывать?

– Тьфу на тебя! Слушай, мне просто нужно проверить одну гипотезу. Это важно. И еще один запрос напиши от себя лично.

– Не знаю, что за хрень ты там мутишь, но чего не сделаешь для дорогого друга, который зарабатывает нам такие бабки…

Аглям не стал поддерживать его шутливый тон и положил трубку. Лучше пока все держать при себе, а то еще сочтут паникером. Через полчаса ему принесли бумаги. Худшие опасения подтвердились: выплаты по обоим кредитам прекратятся через восемь лет в сентябре. Значит, либо обанкротится сам банк (довольно маловероятно, учитывая динамику его развития), либо через восемь лет случится резкий коллапс российской экономики, решил Аглям…

Еще одна ужасная гипотеза пронзила сознание Агляма. А что, если не только российской? Он молнией метнулся к столу, где лежали долгосрочные заявки. Так, телекоммуникации, сеть ресторанов, еще одна сеть ресторанов… Ага, заявка от французских судостроителей. А вот – от австралийских производителей солнечных батарей. Аглям напряг последние силы и закрыл глаза. Твою ж мать…

* * *

Конечно, все было перепроверено сотни и даже тысячи раз, он прокручивал в голове множество гипотез, связывался с банками по всему миру, предлагая «потестировать» на их долгосрочных заемщиках «новый алгоритм скоринга», но результат оказывался неизменным – через восемь лет в сентябре произойдет что-то чудовищное и все перестанут платить по долгам. Четырнадцатого сентября 2032 года мир рухнет. Причем именно мир, а не экономика. Аглям, конечно, разленился, но он все еще умел работать со статистикой. А статистика говорила, что даже в случае тотального экономического краха невозврат долгов не может случиться у всех сразу. Всегда найдутся запасливые и добропорядочные люди, которые будут возвращать долги, несмотря на экономическую конъюнктуру. Всегда найдутся компании, которые будут умирать медленнее других, так что и возвраты долгов будут мелеть постепенно.

Да, бывает такое, что несколько компаний одновременно не в состоянии платить по кредитам, но чем больше Аглям анализировал, тем больше приходил к выводу: через восемь лет всех ждет абсолютно невозможное в рамках существующей экономики событие. Ни мощнейший экономический кризис, ни эпидемия, ни повсеместное отключение системы SWIFT не могли привести к такому исходу. Аглям решил, что, скорее всего, это будет ядерная война на уничтожение либо еще что-то, что приведет к массовой и резкой гибели всех людей.

Придя к этому выводу, Аглям выдохнул. Во-первых, есть еще восемь лет и можно прожить их как хочется. А во-вторых, почему бы не попробовать выжить? Успокоившись, Аглям налил себе коньячку и пригласил Сахарова с Чистобородовым. Разговор предстоял не из легких.

* * *

Что вы сделаете, если узнаете, что примерно через восемь лет миру придет конец? А если у вас будет практически бесконечное количество денег? Руководство «ЖБИ-Банка» решило, что рано поднимать лапки кверху, и решило бороться. Были приобретены обширные участки земли в отдаленных уголках России, закипели массированные стройки. В стройки вложились очень многие – ведь власти предержащие прекрасно знали, как работает отдел скоринга «ЖБИ-Банка» и что его грандиозный алгоритм предсказал мировой коллапс.