Правильный лекарь 8

Последние слова были адресованы Марии, но предназначены для ушей моих друзей. Девочка обиженно насупилась и отвернулась, изображая обиду. Потом снова повернулась ко мне и подёргала за рукав. Очень реалистично, по-детски.

– Ну мы идём людей спасать или нет? – капризным голосом произнесла она. – Я спать хочу!

– Может всё-таки отвести ребёнка домой? – предложил Иван Терентьевич.

Только дядя Витя на меня смотрел как-то странно. Кажется, он понял гораздо больше, чем Илья, когда увидел меня с девочкой впервые. Я посмотрел ему в глаза честным взглядом и медленно моргнул. Он понял меня без слов.

– Сначала всех спасёте, а потом я пойду домой! – выпалила Мария в интонациях доказывающей свою правоту шестилетней девочки, которой с третьего раза никак не хотят поверить.

– Хорошо, Машенька, мы так и сделаем, – сказал я примирительным тоном, за что получил в ответ гневный взгляд уже не девочки, а иномирной магички. Ну уж извините, если мы играем легенду, она должна быть правдоподобной.

– У меня для вас ещё одна новость, – теперь я обратился к коллегам. – Скоро сюда приедут следователи и представители контрразведки, будут задавать кучу вопросов, так что поспать получится очень нескоро.

– Хорошо, что приедут, – сказал Виктор Сергеевич, перестав сверлить меня взглядом. – У меня настойчивое впечатление, что это всё неспроста.

– А я нашёл этому доказательства, – сказал я и все коллеги вперили в меня вопросительный взгляд. – Все недостающие на местах жители скорее всего находятся в собственных сараях. Мы таким образом уже нашли две семьи. Им произвели вскрытие со взятием образцов и бросили прямо там. Я не исключаю, что во время вскрытия они были ещё живы, но этого точно сказать не могу.

– Кап-пец… – пробормотал Юдин, уронив челюсть.

– Ты уверен, что то, что мы сейчас здесь делаем безопасно для нас? – спросил Виктор Сергеевич.

– Адские экспериментаторы давно ушли, но на сто процентов быть уверенным невозможно, – пожал я плечами. – Но, судя по виду вскрытых, это делали скорее всего вчера, максимум сегодня утром. Да и мы уже три раза прошли всё вдоль и поперёк, никого лишнего не встретили. Скорее всего их уже давно след простыл.

– Ребят, если честно, меня уже ноги не держат, – сдавленно произнёс Дмитрий Ефремович. – Раз там кто-то ещё остался, пойдёмте уже доделаем и в машину. Я уже и сидя спать готов, лишь бы не стоять и не ходить.

– Крепись, Дим, – похлопал его по плечу Иван Терентьевич. – Теперь уже совсем немного осталось. Правда, Машенька?

– Правда, немного, – неохотно ответила девочка. – Идите за мной, а то вы всё никак с места не сдвинетесь.

Мария бодрым шагом пошла по улице к ближайшим домам. Мы неровным строем поспешили за ней. Я догнал, поравнялся и шёл рядом. Она что-то хотела сказать мне, но обернулась и передумала. В гробовой тишине ночи звуки разносятся очень далеко, наши шаги явно было слышно с другого конца деревни.

Девочка притормозила возле одного дома и ткнула в него пальцем.

– Там тётенька на лежанке, – уверенно сказала она.

– Но я там смотрел! – возмутился Илья. – Там никого не было!

– Внимательно смотри, – огрызнулась Мария.

– Иди, Илюх, – кивнул я. – Если там куча тряпок, то лучше разгреби, я так уже находил.

– Ну ладно, – пробубнил Илья и пошёл на поиски пациента.

Ещё через три дома девочка снова остановилась и показала на дом по другую сторону улицы.

– Там двое в чулане среди тюфяков с сеном, – сообщила она и пошла дальше.

Виктор Сергеевич отделился от нашего отряда и отправился проверять чулан. Таким образом мы всех распределили по домам и остались вдвоём.

– С видящей ты хорошо придумал, – сказала она. – А теперь мы с тобой поработаем, идём сюда.

Она резко свернула к предпоследнему дому слева. Этот дом был немного больше остальных и имел больше надворных построек. Я уже хотел подняться на довольно высокое крыльцо, но Мария прошла мимо.

– Все туда идут смотреть, – бросила она через плечо. – А они зимой там не живут, слишком много дров надо, чтобы натопить.

За домом на полутораметровых дубовых сваях стояла длинная постройка с широким пандусом вдоль неё. В стене было несколько дверей и окон, что делало постройку больше похожей на недорогой мотель, чем на сарай. Девочка уверенно прошла мимо трёх, дёрнула за четвёртую и вошла внутрь. Я вошёл вслед за ней в помещение четыре на четыре метра. Это была буквально квартира студия, только по-деревенски. Небольшая печурка, стол в центре, Буфет у одной стены и разложенный диван у другой. На нём под толстым ватным одеялом лежали мужчина и женщина лет шестидесяти по тому же принципу, что и бабка с дедом на лежанке первого дома, что я здесь посетил. Они также лежали, прижавшись спина к спине, чтобы легче было сохранить тепло. Оба были ещё живы, но практически в коме.

Всего несколько минут и вопрос решён. Семейная пара стала приходить в себя, пытаясь вспомнить и понять, что здесь происходит. По традиции Мария перевела стрелки на меня, мол “дяденька из Питера вас спас, а мне пора домой”. Когда мы вышли от них, на часах уже было почти двенадцать ночи.

– Слушай, твои родители меня убьют, – сказал я девочке. – Может ты просто скажешь мне, где искать на той стороне, я отведу тебя домой, а сам пойду потихоньку займусь.

– Ага, как раз к утру и закончишь, – хмыкнула она. – За меня можешь быть спокоен, я спать не хочу, а мама уже спит и моего возвращения всё равно не увидит.

– Ну отец тогда наверно сидит в окно смотрит, волнуется, чтобы с тобой всё было в порядке, – предположил я.

– Издеваешься? – вскинула она брови. – Ему-то за меня зачем переживать? Если только за тебя. Или за тех, кто захочет меня обидеть, но в нашем селе таких не найдётся. В общем хватит болтать, пошли дальше работать. Подгребать хвосты за Питерскими лекарями, которые глаза разуть не могут.

– Вернее и не скажешь, – хмыкнул я.

Для крутой магички аристократки из другого мира она слишком по-простому разговаривает. Хотя, в деревне самое то, тогда получается даже мало своеобразных местечковых выражений и словечек.

Мы вернулись обратно к площадке перед управой, мои сотрудники уже стояли там, переминаясь с ноги на ногу, видать уже подмёрзли, пока мы обходили оставшиеся дома.

– Ребята, если хотите, я открою и заведу машину, – предложил я. – Хоть согреетесь и располагайтесь ко сну. Мне немного по той стороне обойти осталось, и я присоединюсь.

– Нет, Саня, – помотал головой Юдин. – Так не пойдёт, мы с тобой до конца, а потом вместе до машины и тогда уже будем отдыхать. Единственное предлагаю оставить в машине Рябошапкина, он совсем выдохся уже.

Я глянул на Ивана Терентьевича, он и в самом деле выглядел неважно. Видимо сказывался возраст и никакие медитации уже не помогали ему быть в строю.

– Я всё равно с пользой для дела останусь, Александр Петрович, – сказал старик и вяло улыбнулся. – Всё равно от усталости заснуть не смогу. А так хоть чай в термосе заварю, еду разогрею. Так что вы вернётесь, горяченького поедите и тогда уж вместе ко сну.

– Иван Терентьевич, дорогой вы мой человек, – начал я, глядя, как он реально еле стоит на ногах. – Просто разложите сиденье и отдыхайте, с ужином мы потом вместе разберёмся. Да мне, признаться, ничего уже в горло не полезет, быстрее бы на боковую. Отдыхайте.

Я завёл микроавтобус, включил печки, показал, как раскладываются сиденья, включил тихую спокойную музыку и со спокойной душой взял за руку Марию, и мы пошли с обходом к последним домам. Нелеченых пациентов оказалось не так уж много и скоро наконец это всё закончится. О недоработках городского десанта я Обухову расскажу потом при случае, ябедничать не буду. Вымотались все, как черти на день всех святых, зато теперь душа будет спокойна.

Мы с Марией уже возвращались обратно от крайнего дома на въезде к центру. Впереди маячили фигуры моих коллег, которые тоже пошатываясь шли к машине. Кто-то из них оглянулся и они остановились, чтобы нас подождать.

– Стой! – вдруг резко воскликнула Мария. – А вот сейчас не поняла. Давай-ка сюда зайдём.

Она ткнула пальцем в дом, стоявший уже недалеко от управы. Насколько я помню, здесь мои точно побывали. Ещё кого-то нашла? Интересно. Мы поднялись на крыльцо, дверь оказалась заперта.

– А что здесь не так? – спросил я. – Здесь вроде бы всех вылечили.

– Вот этого-то я и не поняла, – сказала Мария, сдвинув брови. – Я знаю, что здесь всё было нормально, но сейчас я чувствую, что болезнь вернулась. Ничего не понимаю. Постучи как следует, пусть открывают, будем смотреть.

Я бесцеремонно постучал в дверь, как мне приказал мой временный маленький начальник. Никакой реакции не последовало. Может они все куда-то ушли? Главное, чтобы не в сарай, в последнее время оттуда живыми не возвращаются. Я постучал ещё сильнее. Также безрезультатно.

– Ничего не понимаю, – пробурчала Мария. – Я же знаю, что они все дома и им сейчас опять плохо. Ломай дверь.

Ага, легко сказать, ломай дверь. Двери тут у всех дубовые, как и косяки, такое хрен выломаешь. Если только сделать таран из огромного бревна. Я посветил фонариком и убедился, что дверь открывается наружу, то есть просто ударом с ноги её не выбить, нужен лом.

– Пойду поищу, чем её поддеть, – сказал я и направился к сараю.

Дверь хозпостройки была не заперта. Я с опаской открыл её и осветил всё фонариком. Опасался и здесь увидеть вскрытые трупы, но обошлось. Подобие лома нашёл в дальнем углу, поставил на место лопату, которой уже было собирался попытаться вскрыть дверь, и пошёл к крыльцу, где меня должна была ждать Мария. Когда я увидел, что её нет, меня бросило в жар, несмотря на то, что перед этим я уже почти замёрз.

– Мария? – спросил я, вертя головой по сторонам.

Я её нигде не увидел. Задержал дыхание и прислушался. Тишина. Может ей всё-таки открыли, пока я ходил в сарай за ломом? Подергал за дверь. Щеколда поднимается, но дверь даже не шелохнётся, словно прибита наглухо. Мистика какая-то ей Богу!

– Мария! – достаточно громко, чтобы меня услышали даже в доме через дорогу, позвал я. – Мария, ты где?

На мой вопрос ответом была только гробовая тишина. Лишь лёгкий шелест ожившего ветерка в ветвях куста сирени перед верандой. Да не может такого быть, бред какой-то! Она же сказала, что ей здесь ничто не может угрожать, значит ошибалась? А я-то тоже хорош, поверил. Но она ведь реально сильный маг, кто здесь сможет её обидеть? А вдруг это те, кто ставил эксперимент над местными жителями? Даже не хочу произносить вслух, какая картинка нарисовалась у меня перед глазами.

– Мария-а-а-а! – набрав полные лёгкие воздуха заорал я.

Со стороны управы послышался топот. Это на помощь бежали мои коллеги. В этот момент дверь дома позади меня открылась. Я резко обернулся и увидел пропажу. Она качалась, как ковыль на ветру. Я уже хотел высказать ей, что накопилось за эти пару минут на душе, но в этот момент её ноги подкосились и она рухнула на пол. В этот момент мои коллеги вбежали во двор и пыхтя остановились у меня за спиной. Первым делом я по привычке проверил пульс. Девочка жива. Я подхватил её на руки и шагнул вместе с ней внутрь дома, в ярко освещённую комнату.

Что самое удивительное, в гостиной (кажется местные это светлицей называют) ни одной живой души. Странно, ей не удалось их вылечить? Может у неё резко кончилась энергия, а меня не оказалось рядом? Я положил её на диван, расстегнул куртку, кофту и положил руку на область сердца. Мои коллеги стояли рядом и старались не шуметь, даже не дышать.

Я просканировал ядро и систему магических сосудов. Судя по их строению, она была высокородной, а не дочерью бастарда и обычной жительницы села. Странно это всё. А может и мама не такая простая, какой хочет казаться? Может из какого-нибудь репрессированного дворянского рода? Как ни крути, сейчас я этого не узнаю, а у девочки реальное истощение магической системы. Энергии в ядре не осталось и процента, а без неё маг жить не может. Я начал вливать ей прямо в ядро свою энергию направленным потоком. Теперь я пауэрбанк в режиме быстрой зарядки.

Через минуту девочка открыла глаза и огляделась. Она поняла, что я занимаюсь заполнением её ядра, которое оказалось даже более ёмким, чем моё.

– Хватит, – сказала вдруг она и оттолкнула мою руку. – А то тебя придётся спасать.

Я заглянул в своё ядро и понял, что она была права, энергии осталось даже чуть меньше четверти, такого я в повседневной работе стараюсь не допускать.

– Я не понял, это что сейчас было? – спросил Юдин, глядя то на меня, то на девочку. – Она тоже маг?

Скрывать дальше не получится, все кроме Рябошапкина стояли передо мной и ждали ответа. Пока я думал, что сказать, Мария взяла инициативу в свои руки.

– Да, я маг! – гордо сказала девочка. Только сказала это именно с интонациями ребёнка, значит полностью свою тайну выдавать не собиралась. – И что с того? Мне нельзя?

При этом она сделала такое сердитое лицо, какое могут только дети в её возрасте, когда смотришь и не знаешь, надо испугаться или заржать.

– Ну ладно, ладно! – отстранился Юдин. – Чего ты сразу? Это твоё личное дело, меня не касается. Просто странно, откуда в деревне в обычной семье маг с ядром.

– Я себя не выбирала! – буркнула девочка и отвернулась от внимательно смотревших на неё дядек.

Я уже хотел начать аплодировать стоя, настолько хорошо и реалистично она сейчас играла роль ребёнка. Впрочем, у неё репетиции каждый день и с утра до вечера, тут поневоле станешь профессионалом.

– Что с тобой случилось, – спросил я, глядя в её бездонные голубые глаза. Именно в них читалась её реальная сила.

Она сначала ничего не ответила и окинула взглядом стоявших рядом со мной коллег. Потом видимо решила, что информация важнее конспирации.

– Это не обычная болезнь, – сказала Мария.

– Ясное дело, что не обычная, – хмыкнул Юдин.

Панкратов и Сальников молчали. Виктор Сергеевич внимательно наблюдал за девочкой, кажется он что-то подозревает, но это не факт.

– Это же чума, – добавил Илья.

– Это не обычная чума, – бросила Мария, сдвинув брови. – Её сделали люди специально, и она возвращается после лечения.

– Ты хочешь сказать, что те, кого мы сегодня утром вылечили, снова заболели? – спросил Виктор Сергеевич. – Это мы с Иваном Терентьевичем здесь были в районе обеда. Когда мы уходили, Саш, хозяева дома были практически здоровы.

– Где они? – спросил я, вскакивая с дивана.

Девочка показала на дверной проём, закрытый шторкой слева от нас. Я быстрым шагом вошёл в комнату. Слева и справа стояло по кровати, на ней лежали мужчина и женщина лет пятидесяти в очень плачевном состоянии. Язвочки на лимфоузлах я уже видел не раз, но у этих появились свежие кровоточащие изъязвления на лице и руках. Не исключаю, что они по всему телу. Чтобы подтвердить или опровергнуть, надо посмотреть.

Я подошёл к мужчине. Его лоб был покрыт испариной, дыхание резко учащённое поверхностное, он то и дело кашлял и на губах появлялась свежая кровь. Женщина выглядела идентично. Расстегнув на мужчине рубаху, я увидел, что язвы и правда распространились по всему телу.

– Да что за ерунда! – возмутился вошедший Виктор Сергеевич. Юдин и Сальников выглядывали из-за его плеча. – Этого всего не было! Было две или три язвочки в подчелюстной области и всё!

– Болезнь не только вернулась, но и стала намного тяжелее, – сказала Мария, умудрившись просочиться в комнату мимо трёх людей в неуклюжих противочумных костюмах. – Вашей магией их не вылечить.

– Хочешь сказать, что твоей можно? – хмыкнул Юдин.

– А моей тем более нельзя, – обречённо пробубнила она. – Я всю силу отдала, а им лучше не стало.

– А антибиотиками? – спросил я у девочки.

– Чего? – скорчив крайне удивлённую мордашку, спросила она.

Что-то я спросил не подумав. Попаданка из средневекового мира меча и магии вряд ли могла слышать такое слово. Оно и в этом мире не особо в ходу даже среди лекарей.

– Илья, Константин, быстро ставьте капельницы им обоим! – резко скомандовал я.

В голову пришла рискованная идея, но хуже уже точно не будет. Если срочно ничего не предпринять, эти пациенты умрут. Пока ребята раскладывали штативы и готовили системы, я думал, как можно ввести таблетку внутривенно. Проглотить они её не смогут, оба практически в коме.

Глава 5

Так, думай, Саша, думай! Моя задача сейчас – ввести антибиотик внутривенно, это будет полной неожиданностью для тех, кто разрабатывал этот штамм иерсинии. Так сказать, непредвиденный фактор, значит у меня есть хороший шанс победить то, что не может победить даже магия, причём такая продвинутая, как у этой магички попаданки.

Только нельзя забывать про главную заповедь – не навреди. А чтобы не навредить, мне нужно соблюсти стерильность, иначе самые обычные микробы сапрофиты из окружающей среды и живущие с нами в мире и согласии могут убить ослабленный невиданной ранее болезнью организм.

И что надо сделать, чтобы не ввести в вену безобидных в обычных условиях сапрофитов? Ответ-то простой – стерилизация, но у меня здесь нет под рукой автоклава или облучателя. Зато у меня есть что? Правильный ответ, у меня есть магия, которая может обычную флору убить без проблем.

Время идёт, Саша, время! Действуем. Я взял один флакон с физраствором, вскрыл и высыпал туда сразу двадцать таблеток, потом как смог запечатал его обратно. Куда сразу двадцать? Так я же не буду всё это вводить одному определённому пациенту, это, как говорится, на общий стол банкетное блюдо.

– На, – сказал я Илье, вручая флакон. – Тряси со всей дури, словно от этого зависят и наши жизни тоже!

– Я ничего не понимаю в том, что ты задумал, – пробормотал он, начиная выполнять поставленную задачу. – Но ты выглядишь таким уверенным и целеустремлённым, что я уже тоже начинаю верить в успех этого странного мероприятия.

Пока Илья вкладывался в растворение таблеток в растворе, рассчитанном на введение десяти разным пациентам, я сварганил ещё один такой флакон и вручил Сальникову. Они молодые, пусть поиграют на маракасах с надрывом на высоких нотах.

Мария стояла в сторонке и наблюдала за нашими манипуляциями и нелепыми на первый взгляд телодвижениями молча. По её лицу сейчас можно было бы дать задание юным художникам нарисовать максимальное удивление. Ну что, крутая магичка, увидела попаданца из более технологичного мира в действии? А-а, то-то же, дядя Саша тебя ещё и не такому научить может! Познаешь ты мою техномагию.

Раствор в капельницах у наших пациентов уже подходил к середине, надо бы вводить антибиотик. Я повернулся к Илье, в доверенном ему растворе плавало всего несколько небольших крошек, большая часть препарата растворилась, можно начинать работать. Для начала я облучил магической энергией содержимое флакона и резиновую пробку, чтобы восстановить стерильность. Очень надеюсь, что у меня получилось. Потом набрал в шприц полученный раствор. Во флаконе четыреста миллилитров, на одного пациента мне надо ввести грамм антибиотика, то есть одну десятую получившегося раствора. Ясное дело, сорок миллилитров в один шприц не влезет, поэтому манипуляцию я повторил десятиком четыре раза. Получается всё, как я и задумал, сейчас в вену поступают сразу две таблетки, то есть один грамм.

– Вот мы и вкрутили таблетку в человека без отвёртки, – хмыкнул я, повторив манипуляцию с обоими пациентами и снова открыв краники капельниц на полную. – Теперь нам остаётся только ждать. А лучше сделаем так, Виктор Сергеевич остаётся здесь, а мы идём дальше. Больше, чем уверен, что наша вальпургиева ночь только началась.

Дядя Витя взял стул и уселся между кроватями так, чтобы и капельницы хорошо видеть и следить за состоянием пациентов. Остальные собрали вещички и вышли из дома. Сон и усталость отступили на задний план, все прекрасно понимали, что если сейчас уйти на ночлег, то не было тогда смысла вообще приезжать. Не отпускала мысль позвонить Обухову, наверно и надо было бы так сделать, но сколько пройдёт времени, пока они приедут? А ещё докажи всем, что ты не верблюд и что это на самом деле необходимо.

Новая болезнь, созданная в лабораторных условиях злым гением, задала нам кучу проблем и уже унесла много жизней, но боюсь, что это ещё далеко не всё. То, что происходит здесь и сейчас – это даже не применение биологического оружия, а всего лишь испытания. Значит модифицированный микроб ещё будут дорабатывать и совершенствовать. Этого выродка, устроившего адский эксперимент, надо срочно найти и обезвредить. Но где же вся эта толпа следователей из двух ведомств, которые грозились сюда приехать? До сих пор шнурки гладят?

Про возвратный тиф я помню из курса лекций по инфекционным болезням в мединституте. А тут у нас получается возвратная чума. И возвращается она даже несмотря на проведённое лечение, в котором участвовал целый взвод Питерских лекарей, даже больше. И тут меня осенило. Я же могу проверить результаты работы антибиотика прямо сейчас! Я же давал эти таблетки самой первой бабульке, дед которой так и помер, лёжа на лежанке к ней спиной.

– Так, братва, немного изменим траекторию нашего полёта, – сказал я, но Мария в этот момент уже указала на дом, в который чума вновь вернулась. – Ладно, поступим следующим образом. Вы втроём идите туда и ставьте капельницы с антибиотиком. В каждую надо добавить по сорок миллилитров из этого флакона, а мы с Марией вернёмся к моей самой первой пациентке.

– Я лучше пройдусь пока по улице и посмотрю в какой дом следующий надо спешить, – заявила девочка и, не дожидаясь моей реакции или ответа потопала вдоль улицы.

– Ладно, договорились, – буркнул я ей в ответ, но она меня уже не услышала.

Мы разбежались в разные стороны. Мои коллеги пошли бороться с “возвратной чумой”, а я пошёл в гости к бабуле. Странно, что в час ночи мне не хотят открывать дверь, правда? Пришлось постучать ещё и ещё. Жаль, что позволил Марии уйти, но с ней и спорить бесполезно, она сама себе начальник. Наконец скрипнул засов, звякнула щеколда и дверь приоткрылась.

– Ты чего, сынок? – проскрипел старческий заспанный голос. – Чего тебе не спится-то?

– Как дела, бабуль? – спросил я. Разглядеть её лицо в темноте было практически невозможно. – Как самочувствие?

– Ты чо, сдурел что ли по ночам ходить проведывать? – недовольно проворчала бабка. – Иди спи уже, завтра придёшь.

Старушка попыталась закрыть дверь перед моим носом, но старая схема с ботинком сработала безотказно, дверь не закрывалась.

– Убери ногу, басурман невоспитанный! – начала она повышать голос и выказывать своё недовольство. – На помощь звать буду! Сейчас дед мой с топором придёт!

– Да не придёт твой дед! – в сердцах выпалил я, уже теряя надежду поговорить по-человечески. – Помер он, я же видел!

Бабка замерла на некоторое время. Нажим двери на мой ботинок ослаб. Потом я услышал сдавленные рыдания. Я осторожно приоткрыл дверь, которую уже никто не удерживал. Прямо передо мной стояла та самая старушка, закрыв лицо руками и плакала уже навзрыд. Сквозь ладони просочились лишь пара слов: “Ирод проклятый!”

– Ну прости, бабуль, – сказал я ей. – Перегнул я. Прости.

– Да не виноват ты, сынок, – выдавила из себя старушка, пытаясь успокоиться. – Ты же меня вылечил, жалко, что его не успел.

Она так и стояла, закрыв лицо руками и продолжала всхлипывать. Я включил свет в сенях. На руках язв точно не было.

– Бабуль, солнце, мне надо с тобой поговорить, – начал я, раздумывая с какой стороны лучше зайти. – Мы должны людей спасти, а то вся деревня вымрет, злобный микроб магии не поддаётся.

– Как так, не поддаётся? – она наконец убрала руки от лица и полными слёз глазами посмотрела на меня. – Ты же меня вылечил.

Я осмотрел её лицо, видимую часть шеи. Язвочек ни одной, да и дыхание вроде чистое, ни разу не закашлялась.

– Напомните пожалуйста, я таблетки вам давал пить? – спросил я.

– Да, кажется, давал, – кивнула она. – Беленькие такие, кругленькие.

– И как самочувствие сейчас?

– Да как может быть моё самочувствие, сынок? – с трудом произнесла она, губы снова задрожали. – Мы ж с ним больше, чем полвека вместе, душа в душу, а теперь…

Она снова закрыла лицо руками и заплакала. А я теперь понял, что от таблеток у злобного микроба, устойчивого к магии, защиты нет. Это отличная новость! Надо бегом бежать по всей деревне и заставлять выпить антибиотики, а кто не сможет – вводить через капельницу. Уже готового раствора хватит на двадцать человек, но можно при необходимости сделать ещё, технология наработана. Эх, надо было сразу сорок таблеток в один флакон всыпать, тогда на двадцать человек хватило бы.

– Спасибо тебе, бабуль! – бросил я и выбежал на улицу.

Прямо у меня перед носом проехало несколько легковых автомобилей с мигалками. Наконец-то приехали следователи из Питера. И где вас столько времени черти носили? Вся кавалькада резко остановилась, из машин начали вылезать люди в противочумных костюмах, один из них направился ко мне. Молодцы, подготовились. Я уж думал нам сейчас придётся их одевать, а столько запасных костюмов у меня не имелось. Наверно поэтому они так и задержались, пока экипировку подбирали.