скачать книгу бесплатно
– Предлагаю послать русским электронный портрет Бертрана! Это и будет наша с вами посильная помощь!
– Согласен! Ты отличный парень, Арчи! Давай выпьем за русских!
Последнее он добавил шепотом.
– Что ты шепчешь, Джо! – рявкнул Арчибальд, разливая по четвёртой. И вдруг прокричал на весь кабинет: – за нашу победу!
Он по-военному вскочил и вытянулся с бокалом в руке. Джонатан тоже встал, глядя лётчику прямо в глаза.
– Давно я так себя не ощущал… прекрасно! – тихо проговорил старик. – Спасибо тебе, Арчи!
Они по-русски чокнулись и дружно выпили. Сэр Арчибальд торжественно произнёс:
– Я отсылаю русским электронный портрет вашего… нашего Бертрана! Пусть это будет нашим вкладом в исправление наших ошибок!..
Этот визит в мэрию им обоим запомнился надолго!
Глава третья. Тем временем в Финляндии
Они шли по реке на небольшом судне в направлении Хельсинки.
Барон стоял на палубе рядом с Ольгой и вдруг положил на её руку свою. При этом прошептал:
– Оля, ты моя спасительница!
Ольга нежно улыбнулась ему, не убирая руки.
В это время пискнул её айфон.
– Извини, Ольмер, я посмотрю, кто это.
Она включила айфон и через секунду чуть не подпрыгнула от радости. Вдруг она обняла барона и поцеловала.
– Ольмер, дорогой, это всё ты! Ты приносишь мне счастье!
Ольмер слегка опешил и вдруг прошептал:
– А ты – мне!
Стоящего рядом Васю аж передёрнуло.
– А что, собственно, случилось? – с налётом иронии спросил он.
– Англичане! – весело воскликнула Оля. – Официально они мне как бы отказали… Но лично… и это, я считаю, главное… лично ответственный сотрудник мэрии Ньюкасла Арчибальд Толк прислал мне портрет Бертрана Перри, который ему принес родственник Бертрана старик Джонатан Перри. Портрету 300 с лишним лет!
– И что теперь? – иронически спросил Василий.
– А теперь, Вася… – назидательно проговорила Ольга, – наш сайт «Международный клуб ликвидаторов ошибок» я открою этим портретом Бертрана Перри. Картина шикарная!.. Хотите взглянуть?.. Английский инженер, кстати, твой коллега, Оль-мер, который в России строил шлюз, но вода туда не пошла. Его за это Пётр Первый, вроде бы, казнил. Так, во всяком случае, у Платонова.
– Жестоко! – задумчиво сказал Ольмер. Он посмотрел на портрет в айфоне Ольги. И вдруг все его старые аллюзии, которые у него были в связи с его шведским происхождением, вновь ожили в его сознании. Он смотрел на этот красный камзол, на это молодое лицо, на эту шпагу, и ему казалось, что это он сам 300 лет назад, плененный русским императором!..
– Фантастика! – прошептал барон по-русски…
– Сейчас для меня главное – сам факт ошибки. – спокойно проговорила Ольга. – А исправлением этой ошибки будет создание самого сайта КЛОША! И портрет Бертрана тоже сыграет свою благотворную роль…
Ольмер, очнувшись, спросил у всех:
– Ну как вам Финляндия, друзья?
Таня ответила с ласковой симпатией в голосе:
– Ты знаешь, Ольмер, всё очень приятно, современно, конструктивно… Но у нас, в Кинешме, – более задушевно, как-то мягче. Приедешь и сам почувствуешь… У нас же – Волга, великая русская река. Она тебя как бы обнимает, когда стоишь на высоком берегу… А рядом – старинный храм, бульвар…
Ольмер добавил:
– И театр имени моего дальнего русского родственника Островского. Александра, если не ошибаюсь.
Ольга сказала:
– Не ошибаешься, барон. Александр Николаевич Островский, великий русский драматург. Кстати, мы говорили с тобой о нашем императоре Петре Первом, который нанёс вам поражение под Полтавой, что ты любишь вспоминать – «как швед под Полтавой!» И он же казнил за ошибку англичанина Бертрана Перри!
Ольмер сначала весело встрепенулся. Но потом посуровел лицом.
– Да-да, Оля, именно так, и люблю, и одновременно ненавижу!
– Понимаю тебя! Так вот, барон, далее тебе скажу как культуролог, занимающийся историческими ошибками. Твой родственник Островский исправил, на мой взгляд, ошибку Петра Первого! Я имею в виду чуть-чуть более позднюю и более глобальную.
– Да что ты! Какую? Я как родственник должен знать!..
– Петр Первый в начале восемнадцатого века проводил в России реформы, перестраивая нашу страну в плане культуры по образцу Голландии или Германии. Он так и Петербург построил, тогдашнюю столицу. Роскошный европейский город!
– Мы с Урхо были там на экскурсии четыре года назад. Действительно, шикарный город.
– Ты понимаешь, Ольмер, Пётр слишком увлёкся Европой и сильно притушил яркую исконную русскую культуру! Чуть её вообще не разрушил!
– Да что ты!
– После Петра у нас был знаменитый историк Николай Карамзин, так вот в записках «О прошлом, настоящем и будущем России» он назвал реформы Петра Первого «блестящей ошибкой»! Это был доклад Карамзина императору Александру Первому…
– Ну надо же! – воскликнул Ольмер. – Я такого даже не слышал! Хотя моими предками считаются обрусевшие шведы.
– Чувствую, вас хорошо вразумили под Полтавой! – зло добавил Вася.
Ольмер неожиданно рассмеялся.
– Ты прав, Василий плюс, именно вразумили. И я это по-настоящему почувствовал именно сейчас, разговаривая с вами и слушая сводки с ваших фронтов, где вы сегодня воюете с новыми фашистами, в том числе и с нашими! А эти глупые нелепые европейские и американские санкции, наложенные на Россию! Они же фактически их наложили на самих себя!..
– Браво, Ольмер, зришь в корень! Точно, как твой родственник Островский! – воскликнула Ольга.
– А что, кстати, он сделал? Как исправил ошибку вашего императора?
– В своих пьесах он возродил почти разрушенную Петром исконную русскую культуру! Язык и русский быт! Кстати, поэтому на его пьесах в театрах всегда аншлаг! Так что, дорогой барон, тебе есть чем гордиться в России! Тебе лично!
Ольмер подскочил к Ольге и обнял девушку.
– Оля, милая, ты меня возрождаешь к жизни!
И они поцеловались, как близкие люди.
Вася аж задохнулся:
– По-моему, нам пора возвращаться! Что-то мне Финляндия не очень…
Ольмер, обнимая Олю, сквозь смех вдруг сказал:
– Мне тоже!
А Таня многозначительно продолжила:
– Ну так приезжай к нам! И Урхо захвати!
– Обязательно! – весело воскликнул барон… Тем более что он по образованию историк. Правда, финский, он учился в университете Хельсинки. Но я не уверен, что он знает об ошибке Петра Первого, а тем более – об исправлении её моим родственником Александром Островским.
Ольга внесла научную ноту в этот разговор:
– Ничего. Приедет в Кинешму и узнает!.. У нас ведь Таня – тоже историк. Будет на днях защищать диссертацию по Финно-Угорской, а точнее – мерянской культуре.
У Ольмера зазвонил телефон.
– Урхо, ты очень кстати позвонил! Мы плывём на моём служебном судне. Уже возвращаемся. Между прочим, о тебе речь как об историке. Ты знаешь, что такое мерянская культура?.. Не знаешь! Ну так тебе Таня объяснит, она тоже историк… Хочешь нас встретить? Отлично! Подходи к причалу через 27 минут. Пообедаем вместе.
Ольмер спрятал телефон.
– Вы поняли, господа, к нам через 27 минут присоединится Урхо. Пойдём обедать. Здесь есть неплохое местечко на воде.
Таня в волнении поправила свои тёмные волосы. Они с Ольгой представляли собой контрастную картину: Таня – брюнетка, а Оля – блондинка. Обе – природные. И обе – русские милашки! Так подумал барон.
– Я Урхо всё объясню, – вполголоса сказала Таня, – как историк историку. Тем более что у нас одна культурная группа. Финно-Угорская!
– Браво, Таня, – воскликнул барон, – ты настоящий учёный!..
Таня смущённо, как-то не по-учёному улыбнулась…
Через сорок минут Ольмер, Урхо, Таня и Ольга сидели в ресторане на палубе корабля, стилизованного под старинный барк.
Вася не пожелал обедать в компании, мотивируя тем, что обнаружил на карте Вантаа Международный деловой центр с представительствами разных фирм нескольких стран. Причём недалеко от того места, где они находились. Он сказал:
– Прошу меня извинить, Я вас покину. Хочу, не теряя времени, посетить Деловой центр.
Урхо подсказал:
– Он тут недалеко, Василий. Чувствуется, к нам приехал настоящий бизнесмен! Если в дальнейшем понадобится организационная помощь, обращайтесь прямо ко мне. Вот мои телефоны и почта.
И Урхо протянул Васе свою визитную карточку.
– Большое спасибо, Урхо! Барон, я приду прямо в дом, если не возражаешь. Подкреплюсь там же, в Деловом центре.
– Хорошо, Василий. Мы будем дома часа через три. Не заблудись! Дом я отметил на твоей карте.
– Да-да, мы уже шли по твоему ориентиру, не волнуйся. Счастливо и приятного аппетита!..
Первый, кто обрадовался отсутствию за обедом Василия, это – Ольмер. Он чувствовал, что тот неравнодушен к Ольге, и барон его раздражает. Второй была сама Ольга. Года два назад у нее с Васей был роман, даже с близостью, чему Оля была потом совсем не рада, ибо Василий вёл себя нетонко, нахраписто, как бывший спецназовец. В спецназе он служил в армии, очень этим гордился и бравировал. Его супербоевые заслуги сыграли для его характера, как думала Ольга, вредную службу. Не помогало даже его стихотворство, кстати, неплохое. Например, из посвященного ей:
У майских гроз пронзительные крики.
Одним ударом гром сломает грусть.
На яблоню с дыханьем Эвридики
Мальчишкою влюблённым засмотрюсь…
Оля даже любила его повторять вслух.
Однако дальше дело не пошло, вскоре она почувствовала равнодушие к автору на его беду. Он даже на коленях стоял. Сейчас его отношение к Ольге было менее пылким, но остались нежность и готовность воспылать вновь.
Они вчетвером сидели за столиком в обстановке палубы старинного парусного корабля. Теперь барон чувствовал, что Урхо смущён, и дело тут в Тане. Урхо был женат, но у них как-то не ладилось. Детей не было, и за два с лишним года контакт у них с женой постепенно исчез, и они разошлись. Урхо в свои тридцать лет весь ушел в чиновную круговерть. И сейчас, глядя на очень симпатичную брюнетку, которая поглядывала на него с явным интересом, он испытывал давно забытое чувство влечения к женщине.
Таня вдруг сказала полушепотом:
– Мы с вами, Урхо, оказывается, коллеги…
Сразу возник Ольмер:
– Господа! Так не годится! Мы за одним столом и только половина – на «ты»!.. Может быть – брудершафт?
Урхо и Таня одновременно воскликнули: «Не возражаю!» И все рассмеялись.
– Наливаю! – сказал Ольмер и налил всем вина. Мужчины взяли свои бокалы, встали и подошли к девушкам. Они тоже встали с бокалами. Пригубив вино, все поцеловались. Нежные улыбки говорили об удовольствии. Когда вернулись за стол, всеми почему-то овладело смущение. Его нарушила Таня:
– Урхо, ты как историк, конечно, знаешь, что мы относимся к одной культурной группе – финно-угорской? Тем более что у нас с Олей, как кинешемок, мерянское происхождение.
Урхо проявил некоторую осведомленность:
– Насчет финно-угорской группы языков, это мы немного проходили в Университете Хельсинки. А что такое «мерянское»?
– Какой у тебя приятный акцент! – почти прошептала Таня. – Меря – это дославянская народность. Она, эта народность, растворилась в славянах, подчёркиваю – абсолютно мирным путём. И далее жила у них в генах. У мерян был даже свой язык, «Кинешма» на нём – «Глубокая вода». И всё это вместе с вами – финно-угорская группа!
– Вот почему мне так легко с тобой разговаривать, Таня! Мы с тобой одной национальной группы.
– А можно поесть? – весело спросил барон. – Надеюсь, это не противоречит финно-угорской культуре?
