Эней. Боги и герои Древней Греции

Некоторые говорят, что Парка Нона (девятая) была богиней беременности и была названа так в честь некой беременной женщины на девятом месяце, когда ее ребёнок уже готов появиться на свет.

Парка Децима (десятая) была так же богиней деторождения. Она отмеряет какой длины будет нить жизни каждого конкретного человека с помощью своего сучковатого посоха.

Остроносая Парка Морта была богиней смерти. Строго в определенный момент она приходит ко всем, кто ей подвластен и перерезает нить жизни, избавляя от страданий, связанных с непереносимой болью и со старостью дряхлой.

Анакреон поет о незыблемой Морте: Сладкой жизни мне немного провожать осталось дней; суровая Парка счет ведет им строго, Тартар тени ждет моей.

В отличие от греческих Мойр, которые всегда были совершенно бесстрастны и невозмутимы, говорят, что Парки были гневными и злобными. И это неудивительно, ведь Мойра Клото имела облик красивой зрелой женщины, Атропа имела вид юной девы, и лишь Мойра Лахесис имела вид старой женщины, но с молодыми задорными глазами. Парки же все трое были дряхлыми мерзкими старухами, их мучила старость, и потому они ненавидели людей, старению и смерти подвластных.

В «Геркулесе на Эте» Сенека поет, что нет таких, кому не плетут нитей жизни руки Парок скупых. В «Агамемноне» он называет Парок гнусными сестрами, которые грозят плетьми кровавыми и обгорелым факелом; распухли щеки бледные, одежда погребальная скрывает чрева впалые. Гремят ночные ужасы… Это описание более напоминает не греческих Мойр, а ужасных древних богинь мщения Эриний.

Гораций в «Юбилейном гимне» поет: Парки! вы всегда предвещали правду: то, что Рок судил, что хранит, незыблем, судьбе вы былой даруйте Судьбы благие.

Ватиканский мифограф говорит, что Плутону придают также трех богинь Судьбы. По противоположности смысла их называют еще Парками, потому что они никого не щадят. Клото – Нона прядет нить, Лахесис – Децима ее вытягивает, Атропос – Морта обрезает. Клото – греческое имя; по-латыни значит «призывающая», Лахесис – «жребий», Атропос – у греков – Неизбежная, у римлян – «в беспорядке».

Плутарх, рассказывая о судьбе у римлян, говорит, что Сервий Туллий из царей наиболее приумножил могущество римского народа и упорядочил государственное устройство, подачу голосов и несение воинской службы, стал первым цензором, а также блюстителем и исправителем нравов. Он был весьма отважным и разумным мужем, себя самого связывал с Удачей и под ее покровительство ставил свое правление. Есть даже предание о том, что Удача с ним разделяла ложе, входя к нему в опочивальню через какое-то окно. Именно поэтому он воздвиг на Капитолии храм Судьбы «Первородной», а также Судьбы «Послушной», как считают одни, или «Милостивой», по мнению других.

Есть на Палатине еще храм Личной Удачи и даже Судьбы-Птицеловки – название хотя и смешное, но иносказанием наводящее на размышление о природе судьбы: она как бы издали заманивает и цепко удерживает все, что к ней прикоснулось. Неподалеку есть еще храм Девственной Судьбы, на Эсквилине – Судьбы Оборачивающейся, в Длинном переулке – алтарь Судьбы Обнадеживающей, а возле алтаря Афродиты с корзиной – изваяние Мужской Судьбы. Сервий учредил бесчисленное множество иных мест почитания и прозвищ Судьбы, потому что знал, что во всех делах человеческих Судьба – это великая сила или, лучше сказать, это – Все, но больше всего из-за своей собственной счастливой судьбы, благодаря которой он, рожденный от пленницы-рабыни, был вознесен Судьбой – Удачей до царской власти.

31. Фортуна

У Виргилия в «Энеиде» Фортуна встречается 25 раз и 15 раз – Случай. Поэтому о римской Фортуне следует рассказать подробнее, чем о других второстепенных богах.

Так сложилось, что о древнегреческом божестве Тюхе сейчас мало кто помнит, но многие знают Фортуну.

Римляне, завоевавшие Грецию и сделавшие ее одной из своих колоний, дали собственные имена большинству греческих богов, и греческую богиню Тюхе назвали Фортуной. Иногда под Фортуной римляне понимали не только Случай, но и Судьбу вообще, определяющую различные события, жизнь отдельных людей и целых народов, т. е. Фортуна пересекалась и переплеталась с Фатумом и Парками, хотя чаще все эти божества были спутницами богини необходимости Нецесситы (у греков Ананке).

Фортуну – Удачу и правители, и граждане почитали как градодержицу Рима, его кормилицу и, по выражению Пиндара, истинную «градохранительницу».

Фортуна была разная для свободных граждан, для детей, для юношей, для мужчин, для женщин и даже для всего римского народа; она могла быть милостивой, сомнительной, отклоняющей беду, кратковременной и постоянной.

На римских статуях Фортуны богиня Удачи выглядит величественно, как царица и действительно, для одной из лучших статуй Фортуны позировала мать императора Тиберия Клавдия, Великого понтифика и Отца Отечества, наделённого властью трибуна четырнадцать раз, консула – 5 раз и императора – двадцать семь раз.

Философ, биограф и моралист Плутарх, рассказывая об удаче римлян, говорит, что у Удачи шаг возбужденный, движения необузданные, она полна надежды похвастаться, но не думайте, будто она «поднимает себя на легких крыльях» или подходит, ступая осторожно и нерешительно, «почти не касаясь земного круга», а затем удаляется так же незаметно. Удача, покинув персов и ассирийцев, легко упорхнула в Македонию, а затем быстро отвергла Александра, минуя целые царства, пронеслась через Египет и Сирию и несколько раз побывала у карфагенян. Затем, приблизившись к Палатину, она пересекла Тибр, надо полагать, отложила свои крылья, сняла сандалии и окончательно оставила прежнюю землю, не заслуживающую никакого доверия и ненадежную. Так она появилась в Риме, чтобы здесь остаться навеки. Она пребывает тут и ныне, как будто ожидая приговора. Она совсем не кажется «непокорной», как говорится у Пиндара, и не поворачивает свое кормило, и больше напоминает «сестру Благозакония и Послушания и дочь Предусмотрительности», как излагает ее родословие Алкман. В руках она держит многократно воспетый рог изобилия, но только переполнен он не спелыми плодами, а всем тем, что приносят земля и моря, реки, рудники и гавани. Щедро и во множестве изливает она все это…

Апулей в «Золотом осле» говорит, что не без основания мудрецы седой древности считали Фортуну слепой и даже совсем безглазой и такой ее и изображали. Она всегда дарами своими осыпает дурных и недостойных и никогда рассудительностью не руководится, выбирая себе баловней среди смертных, и с теми больше всего водится, от которых, если бы зрячая была, бежать должна была бы; а что хуже всего – создает превратные и даже противоречащие действительности мнения о нас, так что негодяй увенчан славой порядочного человека, а ни в чем не повинные становятся добычей губительного злоречия.

Сенека в «Агамемноне» восклицает: О Фортуна, как ты морочишь царей изобильем благ! Что ввысь вознеслось, оснований тому прочных ты не даешь. Престолу вовек неведом покой – каждый новый день спасенья несет, череда забот гнетет и томит, от все новых бурь мятется душа… Фортуна ввысь возносит лишь с тем, чтобы потом с высоты сбросить вниз. Чем скромнее, тем долговечнее все. Счастлив тот, кто с толпой разделяет удел – и доволен им и к большему не стремится… В «Геркулес в безумии» Сенека говорит, что фортуна, мужам храбрым враждебная, не в награду добру раздает дары… Медея в одноименной трагедии говорит, что гнетет Фортуна робких – храбрый страшен ей… Фортуна все отнимет, но не мужество… В «Фиесте» Фурия поет, что меж царей непрочных колеблется Фортуна, из могущества в ничтожество бросая, власть же мечут волны случая. Сам же Фиест говорит, что злость Фортуны часто лучше милости.

Гораций в «Одах» поет, что Фортуна рада злую игру играть, с упорством диким тешить свой жестокий нрав: то одному дарует благосклонно почести шаткие, то – другому. Ее хвалит тот, с кем сейчас она; когда ж летит к другому, то, возвратив дары и в добродетель облачившись, бедности первый рад и бесприданной.

Богиню Случая некоторые называют управительницей Судеб и «судьбоносной случайностью». Рассказывают, что она, как и Мойра Лахесис, держит в руках руль жизни и шар, символ переменчивости счастья, как дарующая счастье и благополучие. При этом, на глазах Тюхе-Фортуны повязка и стоит она на колесе. Повязка говорит о том, что счастье слепое, а «Колесо Фартуны» указывает на переменчивость счастья. Его вращение, – «то, что было вверху, будет внизу и наоборот», – символизировало переменчивость удачи.

Другие говорят, что идею тщетности всех человеческих ценностей и стремлений, обычно изображала женщина (Фортуна), привязанная к вечно вращающемуся колесу, символизирующему мирскую славу. Ее голова то поднимается, то опускается, являя собой образ тех, кто поднялся на сияющие вершины власти и богатства, чтобы затем низринуться в ужасающую бездну ничтожества и нищеты. Над колесом часто изображалась бесстрастная Мойра Лахесис (Парка Децима), олицетворявшая порядок и равновесие в природе.

Иные же говорят, что именно к Тюхе, в конце концов, попал Рог Изобилия и даже сам бог богатства Плутос, и ее изображают в виде молодой властной женщины, держащей в одной руке Рог Изобилия, а в другой – маленького слепого Плутоса.

Культ Фортуны у римлян был очень распространен. Учреждение культа ее приписывают четвертому царю Древнего Рима Анку Марцию (Служитель Марса) или шестому царю Сервию Туллию, который, как гласит предание, в благодарность за то, что, будучи сыном рабыни, он стал царем, построил первый храм Фортуны на Капитолии. Сервий считался возлюбленным Фортуны, отчего он был изображен в храме с закрытым лицом.

Богиня Удачи имела множество храмов, в которых почитали ее под различными именами.

Дионисий Галикарнасский в «Римских древностях» говорит, что Сервий Туллий воздвиг два храма Фортуны, чьей благосклонностью он, считалось, пользовался на протяжении всей жизни: один – на форуме, который назывался Бычьим, на форуме у подножия Палатина. Другой храм был построен на берегах Тибра (той самой Фортуне, которую он прозвал «Мужской», как и теперь она зовется римлянами), – достигнув преклонного возраста и уже находясь на пороге смерти, каковую несет сама человеческая природа, царь погибает в результате заговора, подготовленного его зятем Тарквинием и собственной дочерью.

Женщины Рима надумали не желать никакого дара, вызывающего зависть, а просить, чтобы сенат дозволил им возвести храм Женской Фортуны на том месте, где они обратились с просьбами за свой город, и ежегодно всем вместе приносить ей жертвы в тот день, когда они прекратили войну. Но сенат и народ постановили посвятить богине участок, купленный на общественные средства, и из них же соорудить на нем храм и алтарь, как укажут жрецы, и жертвенных животных доставлять за общественный счет, а начинать священные обряды той, кого сами женщины назначат исполнять эти обряды.

В Лации, на востоке от Рима в городе Пренесте находился известный храм Фортуны, где гадали по жребиям (дубовым дощечкам с надписями).

Овидий в «Фастах» поет о подоспевшем дне торжества Могучей Фортуны, который праздновался за неделю до конца июня. Радостно празднуют день Могучей богини, квириты: Тибр омывает ей храм, древний подарок царя. Или пешком, или в быстром челне спешат, немедля, и во хмелю, не стыдясь, к ночи возвращаются люди домой. Лодки в цветах несут собутыльников юных, вдоволь напившихся вина прямо на стрежне реки! Чтит богиню народ: из народа был храма строитель, встав, говорят, из низов, принял он царскую власть. Это и праздник плебеев и рабов: здесь Туллием, сыном рабыни, храм возведен божеству непостоянному был.

Кроме Рима Фортуна издавна почиталась также в других городах Лациума, например, в Антии, в Пренесте, где сделалась также богиней-предсказательницей.

32. Гении и юноны

Демона, приставленного к человеку от рождения и сопровождающего его до самой смерти римляне стали называть Гением (Дух, Породитель), и с их легкой руки так стали называть демонов-хранителей, приставленных к человеку, предмету или местности. Добрый гений именовался агатодаймоном или агафодаймоном (агато – благой), злой – какодаймоном (како – зло).

Римский Гений обозначал в людях (и в различных предметах) их жизнеустремление, что его заметно отличало от греческого демона. Некоторые считали Гения не столько божеством, сколько воплощением мужской силы, мужественной активности, как в семейных, так и в общественных и государственных делах.

Согласно Клименту Александрийскому, комический поэт Менандр сообщает:

– Дан в услужение каждому демон с рожденья, тот, что таинственно жизнь направляет к благому. И полагать, что он злой и растленный – безумно.

К нашему благополучию приставлен гений – даймон; некоторым поворотам в нашей судьбе гении противостоят как чему-то чрезмерно высокому. Эти гении могут быть приставлены не только к человеку, но и к местности, к городам, к воинским подразделениям или к некоторым предметам. Посвятительные надписи таким Гениям многочисленны по всей империи.

Согласно Сервию, не было места без Гения.

Наиболее известными даймонами-гениями являются большинство известных видов нимф. Даймоны бывают не привязанными к конкретному месту, из них наиболее известны сатиры и силены.

Сократ описывал своего даймона – гения как внутренний голос, который всегда предупреждал философа, как только тот хотел совершить неправильный поступок.

В «Федоне» Сократ объясняет, что гений человека, заботившийся о нем при жизни, помогает его бессмертной душе покинуть мир живых и, не блуждая напрасно, спуститься в гостеприимный Аид.

Гении очень близки к людям потому, что они связаны с каждым шагом человека, с каждым его движением.

Гораций, рассказывая о не похожих одно на другое занятиях двух братьев, поет: знает то Гений, звезду направляющий нашу с рожденья, бог он природы людской, умирающий одновременно с каждым из нас, он видом изменчив: то светлый, то мрачный.

Гений настолько близок к человеку, что меняется вместе с ним и даже вместе с ним умирает. Гению приносят в дар вина, цветы за заботу о жизни короткой.

Каждый римлянин имеет своего Гения. Особенно почитался Гений главы фамилии: в день его рождения Гению приносились дары. Рабы, отпущенники, зависимые люди посвящали надписи Гениям господ и патронов по формуле: «Гению нашего Гая», «Гению нашего Марка» и пр. Клятва Гением господина считалась самой священной для раба.

Имелся и гений римского народа, воплощавший его творческую энергию. Гением обладали и отдельные сословия римлян и всего города Рима.

О множестве римских гениев говорит Аврелий Пруденций: почему вы изображаете мне только одного гения Рима, в то время как вы имеете обыкновение приписывать своих гениев и воротам, и домам, и баням, и стойлам? Зачем изображать все части города и все места в виде многих тысяч гениев, чтобы никакой уголок не остался лишенным собственной тени, т. е. собственного гения.

Платон в «Пире» говорит о гениях, которые представляют собой нечто среднее между богом и смертным. Они истолкователи и посредники между людьми и богами, передают богам молитвы и жертвы людей, а людям наказы богов и вознаграждения за жертвы. Пребывая посредине, они заполняют промежуток между теми и другими, так что Вселенная связана внутренней связью. Благодаря им возможны всякие прорицания, жреческое искусство и вообще все, что относится к жертвоприношениям, таинствам, заклинаниям, пророчеству и чародейству. Не соприкасаясь с людьми, боги общаются и беседуют с ними только черед посредство гениев – и наяву и во сне. И кто сведущ в подобных делах, тот человек божественный, а сведущий во всем прочем, будь то какое-либо искусство или ремесло, просто ремесленник. Гении эти многочисленны и разнообразны, и Эрот – один из них.

По Платону, человек сам выбирает себе гения, что свидетельствует о его свободе воли.

Апулей, рассказывая о божестве Сократа, говорит, что доброе вожделение души – это – добрый бог. Поэтому некоторые считают, что людей блаженных называют «эвдемонами», то есть имеющими доброго демона, или душу, совершенную в добродетели. Его, он называет Гением.

Плотин в трактате «О демоне в нас, получившем нас в удел» под демоном, или гением понимает тот тип земной жизни, который люди выбирают перед воплощением на земле, или тот род их земного существования, который является для них внутренним руководящим началом. Это внутренний руководитель человека, при этом он может то подчиняться ему, то не подчиняться, или подчиняться как-нибудь частично, приблизительно. При новом перевоплощении человек покидает своего демона-гения и получает право выбирать нового демона.

Предполагалось, что Гении появляются в виде змей, но изображались они в виде юношей с рогом изобилия, чашей и пр. В эпоху империи особое значение приобрёл культ Гения Рима и императора. Клятва Гением императора считалась для римлянина самой священной, и нарушение её приравнивалось к оскорблению величества. Гению Рима был посвящён на Капитолии щит с надписью «или мужу, или женщине», поскольку имя и пол Гения – хранителя Рима скрывались, чтобы его не переманили враги вечного города.

Воплощением женственности была юнона, присущая от рождения каждой девочке, и остающаяся с ней в течение всей жизни.

Гениям и юнонам помогали различные божества. Например, Нундина помогала очистить ребенка после родов, Ватикан заставлял его издать первый крик, Эдука учила есть, а Потина – пить, Куба успокаивала плачущего ребенка в колыбели, Адеона и Абеонга учили его ходить, а Сентин вкладывал в дитя разум. Были и другие божества, которые вместе с гениями и юнонами определяли жизнь римлянина.

33. Пенаты

Пенаты – это, по мнению большинства, добрые боги-хранители и покровители домашнего очага, а затем и всего римского народа. Каждая семья имела обычно двух Пенатов, изображения которых, изготовленные из дерева, глины или камня, хранились возле домашнего очага, у которого собиралась вся семья.

Некоторые говорят, что пенатами называли так же места, где хранились продовольственные припасы, согласно Цицерону – все, чем питаются люди. Поэтому сначала пенаты являлись божествами домашней кладовой, оберегавшими запасы семьи. Затем они стали хранителями благоденствия семьи в целом.

Во время каждой трапезы статуэтки пенатов ставили на стол и жертвовали им первые кусочки любого блюда. Службу пенатам осуществлял сам глава семейства. Пенаты были так тесно связаны с семьей, что, когда она переселялась на новое место, с ней перебирались и пенаты. Статуэтки пенатов, взятые при переезде с собой, были на новом месте залогом продолжения жизни фамилии. Если же семья по каким-либо причинам переставала существовать, то исчезали и ее пенаты.

Другие пенатами называют изображения богов-покровителей, привезенных Энеем из разрушенной Трои. Древнее святилище Весты, почитавшееся также и римлянами, было в Лавинии, куда по преданию, Эней перенес вестальский огонь из троянских Пенатов. Вергилий в «Энеиде» поет, что переселение Гестии в Италию произошло сразу после падения Трои. Явившийся Энею призрак Гектора (уже убитого Ахиллом) своею рукой выносит Весту, вечный огонь и повязки ее из священных убежищ.

Пенаты охраняли главный жрец – Великий понтифик («Великий строитель мостов») и жрицы – весталки богини Весты. Великий понтифик был главой коллегии понтификов и руководил жреческим царем (главный жрец священнодействий), фламинами (жрецами отдельных божеств) и весталками. Позже Великими понтификами стали титуловаться римские папы.

34. Лары и Маны

Богиней погребений была Либитина, с помощью которой души умерших уходили в подземный мир. Там они становились Манами, добрыми душами, благосклонными к людям. Их настолько почитали, что тоже считали божествами.

Позже возникло представление, что души хороших людей становятся добрыми Ларами, злых – злыми Лемурами, а всех остальных – Манами.

Маны покровительствовали родам, семьям, отдельным людям. Когда над могилой недавно умершего человека ставили надгробный камень с надписью, то в начале этой надписи часто писали «Священным богам манам», как бы передоверяя им души только что скончавшихся людей.

Маны обитали в глубокой и прикрытой камнем яме – мундусе, через которую подземные боги могли подниматься наверх. Открывался мундус трижды в году для торжественных церемоний, призванных умилостивить Манов. При открытиях мундуса храмы всех остальных римских богов закрывались и свадьбы не проводились.

С миром мертвых связаны и Лары, которые тоже были добрыми духами. Души умерших предков требовали поклонения. Они довольствовались малым, но это малое им должно было воздаваться. Когда же из-за бесконечных войн римляне перестали почитать умерших отцов, то загорелись многочисленные костры, а души предков вышли из могил и воем пугали живущих и в городе, и в деревне. Когда устрашенные этим римляне возобновили почитание мертвецов, все сразу пришло в норму, и прежний порядок вернулся на землю. 21 февраля римляне устраивали праздник в честь Манов, да и весь февраль был посвящен очищениям, особенно связанным со смертью.

Лары у древних римлян сначала были божествами земледелия, охранявшими поля. Потом они стали покровителями местности и перекрестков. Вскоре их покровительство распространилось и на дома и их стали смешивать с пенатами. Каждая семья имела своего лара, фигурка которого вместе с фигурками пенатов хранилась в доме на почетном месте в особом шкафчике (ларарии). Изображались лары в виде юношей или даже мальчиков с жертвенной чашей и рогом изобилия в руках. Такой лар, как и пенаты, почитался вместе с Вестой в качестве божества жизни. Управляющий домом следил за очагом и отправлял службу лару. В праздники фигурку лара украшали, курили ему благовония, угощали праздничной едой и вином.

К лару и его покровительству взывали в каждом важном для семьи случае (бракосочетание, роды, смерть…). Например, во время свадебной церемонии новобрачная, переступив порог своего нового дома, обязательно приносила жертву лару и давала ему монетку. Во время похорон фигурка лара вынималась из ларария и участвовала в похоронной процессии. А после похорон лару жертвовали черного барана или овцу, чтобы очистить дом от соприкосновения с мертвецом. Лары были добрыми духами каждого дома, и выражение «возвращаться к своему лару» означало возвращаться домой.

Августин приводит мнение Апулея, что после смерти добрые люди становятся ларами.

Считалось, что Лары следят за соблюдением традиционных норм во взаимоотношениях членов семьи, наказывают нарушителей, в частности господ, слишком жестоких к рабам. Рабы искали защиты от гнева хозяина у домашнего очага или алтаря ларов и активно участвовали в их культе. Глава фамилии был верховным жрецом культа ларов.

На перекрёстках сооружались святилища с числом отверстий, равным числу примыкавших к перекрёстку усадеб. Здесь главами семей развешивались куклы и шерстяные шары, изображавшие соответственно свободных членов семьи и рабов. Возможно, этот ритуал восходит к практике человеческих жертвоприношений ларам как хтоническим божествам.

Различали Лары государства, общины, дома, семьи, земли, моря, путешественников…

Как добрые духи Пенаты и Лары противопоставлялись злым духам – ларвам или лемурам, которых римляне на всякий случай тоже почитали, дабы отвратить от своего дома их злобные действия.

35. Лемуры

Наряду с Ларами и Манами в поземном мире обитали и злые духи – ларвы, или лемуры. Второй вид демонов по Апулею – это человеческие души, когда, после уплаты долгов жизни, они отреклись от своего тела, их на древнем латинском языке называли Лемурами. Из этих Лемуров тот, кто заботится о своих потомках и владеет домом как мирное и безобидное божество, называется Ларом Семейным. Тот же, кто, по заслугам преступной жизни, лишен жилища, наказывается беспредельным блужданием и как бы ссылкой: пугало, для добрых людей пустое, а для дурных весьма опасное! – род этот обычно называют Ларвой. Если неясно, кому из них какая выпала участь, Лар это или Ларва, мы пользуемся именем бога Мана, слово «бог» добавляя, понятно, ради почтения. Называют же богами тех из их числа, кого после справедливого и благоразумного управления колесницей жизни люди почитают словно кумиров, уделяя им повсеместно храмы и священнодействия. Таковы в Беотии Амфиарай, в Африке – Мопс, в Египте – Осирис, иные у других народов, а Эскулапий повсюду.

С греческими Лемурами связаны римские Лярвы (маска, личина) – души или духи, умерших злых и мстительных людей, приносящих живым несчастья и даже смерть, мучая их по ночам страшными кошмарами. Для предотвращения опасностей со стороны лярв в Риме поздней весной каждого года в течение трех дней устраивались специальные «очистительные» ночные церемонии, которые назывались лемуриями или лемуралиями, во время которых храмы закрывались, а браки не заключались, как и во время открытий мундусов.