Твари из Рая

Появилась еще одна медсестра. Общими усилиями Ольгу подняли и заставили идти в туалет.

Так, хоть и медленно, она постепенно приходила в себя. После того, как ей дали выпить какую-то горькую жидкость, она начала оживать. К завтраку она уже могла двигаться без посторонней помощи. Тут, когда она увидела еду, произошла вещь, опять напугавшая её. Проглотив первую ложку каши, она вдруг почувствовала, что ей страшно хочется мяса. В голове возник образ как она режет чуть обжаренный с двух сторон стейк, и рот наполнился слюной. Казалось, она готова сейчас съесть целого жареного быка. Опять этот чертов голод, – подумала она. – Как тогда, во сне.

Она никогда не была любителем не прожаренного мяса, и никогда раньше не стала бы есть что-то с кровью. Однако желание было таким сильным, что Ольга не выдержала и прошептала:

– Мяса хочу…

– Я знаю, – улыбнулась медсестра. – Но пока тебе нельзя. Хотя, подожди, я переговорю с доктором.

Через несколько минут ей все-таки принесли блюдце с несколькими кусочками ветчины. Ольга схватила красный ломтик и почти не жуя проглотила. За несколько секунд она расправилась с ветчиной. И лишь теперь заметила испуганный взгляд медсестры. «Чего она так меня боится?»

После завтрака силы стали возвращаться к девушке. И теперь её уже по-настоящему бесило то, что никто ничего не говорит о том, что с ней и от чего её лечили. О парнях, ей тоже ничего не сказали. Особенно она хотела знать про Гнома. Ей все время вспоминались слова врача, про отклонения у рыжего. Понятно, что это мог быть только Илья.

На стене висели отличные электронные часы, они показывали не только местное время, но и время по Москве. Хотя всем известно, что Москвы больше нет, но здесь на Базе, время по-прежнему отсчитывали от нее. После обеда, часам к пяти Ольга почувствовала, что слабость исчезла. Наоборот, мышцы налились силой, голова стала ясной – хотелось что-то делать, казалось, сейчас все по плечу. Единственное неудобство доставляло легкое чувство голода, хотя обед был по-настоящему сытный.

Эйфория заставила её соскочить с кровати. Она посмотрела на всякий случай в прикроватной тумбочке – вдруг завалялся, какой сухарик? Ничего. «Попробовать выйти, что ли?» Она направилась к выходу. Стекло в алюминиевой двери было мутным и искажало, все, что находилось за ним. Подергала ручку. К её удивлению, дверь спокойно открылась. До этого ей казалось, что её держат взаперти.

Она просунула голову в образовавшуюся щель и осмотрела коридор. Людей нет. Она выскользнула за дверь. Коридор, как и её палата, сверкал никелем и белизной. Даже бело-зеленый кафель на полу, казалось, кричал – посмотрите какой я дорогой и красивый. «Ну и деньжищ же вбухано в эту Базу, – опять подумала она. – даже больничка, как какой-нибудь дорогущий медицинский центр. Как властям удавалось все это скрыть? И строительство, и само существование такого объекта? Наверное, в России их таких еще не один десяток. И наверняка многие действуют до сих пор, как и этот».

Коридор был небольшим, по сравнению с основными проходами базы. Метров пятнадцать. В торце, с одной стороны, была металлическая массивная дверь, со штурвалом задвижки посредине. Очень похожая на те, что отделяли подземелье от внешнего мира. В другом конце, дверь была обычная, со стеклом. Над ней горело табло с надписью – дежурный врач. На потолке у двери висела сфера видеокамеры. Были еще несколько дверей с обеих сторон коридора.

Она успела сделать несколько шагов по направлению к комнате врача, когда противный вой сирены, заставил её кинуться к стене. Самая ближняя к кабинету дежурного дверь распахнулась, и в коридор выскочили трое бойцов в обычной черной форме Базы. На ходу вырывая с пояса дубинки, они кинулись в сторону Ольги. Она уже хотела закричать, но не успела – тело среагировало само – неожиданно для себя, она отскочила в центр коридора, приняла стойку и приготовилась к бою. Однако драки не получилось. Не добегая до неё, один из черных распахнул дверь с правой стороны, и они ворвались туда. На Ольгу внимания они не обратили.

Из неприкрытой двери неслись звуки схватки. Кто-то по-звериному рычал, перемежая рык неразборчивыми выкриками. В ответ неслись маты охранников. Но все это перекрывал испуганный визг женщины.

Ольга подскочила к двери и еще чуть-чуть приоткрыла её. Палата была точной копией той, где находилась она. На стоявшей посредине палаты койке, билось существо, лишь отдаленно напоминавшее человека. Это оно рычало и пыталось что-то кричать. Существо было пристегнуто, но каким-то образом сумело освободить голову и правую лапу, и теперь всего лишь одной конечностью раскидывало троих здоровых бойцов.

Забившись в угол и прикрыв голову руками, в одной тональности, не переставая визжала знакомая медсестра. Рядом у кровати лежал кто-то в белом халате с изуродованным – словно обгрызенным – лицом. Похоже, человек был уже мертв. Ольга вдруг поняла, что это тот улыбающийся врач, который приходил в последний раз.

Существо на кровати вдруг заметило Ольгу. Черные, с огромными радужными зрачками глаза остановились на её лице. По обтянутой сухой серой кожей морде, пробежала гримаса. Существо перестало бороться и протянуло руку к девушке. Из горла вырвались непонятные обрывки слов, словно зверь пытался говорить по-человечески.

Этой передышкой воспользовались охранники. Один изо всех сил, приложил существо дубинкой по лбу. А двое других навалились на руку, и, наконец, смогли опять застегнуть на ней ремень. Существо еще шевелилось, и охранник опять замахнулся и нанес удар по лбу. Рыжая голова откинулась и затихла на подушке.

Глава 2

После того случая, она больше не видела ни Волка, ни Гнома. Знала, что Борис служит теперь на границе со степью, а Гнома перевели на Базу, и он совсем пропал. Самой Ольге объяснили, что они все трое подцепили какой-то мутировавший вирус – теперь этой хрени полно, лезет из зараженных районов – и хорошо, что его успели выявить. Могли и умереть. Одно неудобство – теперь, каждый месяц она должна была появляться на обследования, правда уже не на третьем этаже, а в обычной санчасти на первом. И еще пришлось глотать по утрам какие-то капсулы.

Сначала она думала, что это ерунда, обычная формальность, но после одного случая поняла, что это все серьезно. Выход на патрулирование совпал с днями, когда она должна была проходить обследование. Там же ей обычно выдавали новую порцию лекарства. Но так как сама она не чувствовала никаких симптомов, и, вообще, считала себя полностью здоровой, Ольга решила – сначала схожу в патрулирование, а потом появлюсь в больничку.

Первые два дня все было как обычно – она была в прекрасной форме и легко шагала по лесным тропам, подгоняя солдат. После той болезни, остались не только неудобства. Теперь она чувствовала, что стала гораздо выносливей и сильнее физически. Чем это вызвано, она не знала, но сомневаться в этом не приходилось. Сначала она относила все за счет постоянных тренировок, но постепенно поняла, что это не так. Тренировались все одинаково, однако, только она могла весь день шагать с двадцатью килограммами за спиной и остаться бодрой и веселой.

В этот раз, при патрулировании, надо было осмотреть заброшенную ферму. Разделившись на пары, солдаты пошли по постройкам, сама Ольга и пулеметчик остались на контроле.

Не прошло и минуты, из большой постройки – свинарник или коровник, она в этом не разбиралась – раздался грохот, а потом крик боли. Она приказала пулеметчику оставаться, а сама бросилась на крик. Похоже, пара, вошедшая в помещение, что-то задела, или может время пришло – у здания рухнула крыша, завалив её солдат. Она крикнула в рацию, чтобы еще одна пара осталась на посту, а остальные, из других построек, бежали сюда. Сама, не дожидаясь, начала разбирать завал. Она, время от времени, звала пострадавших, и, услышав болезненный ответ, продолжала выворачивать и раскидывать доски и балки.

Когда все закончилось – оба бойца оказались живы, хотя и с переломами – она оглядела притихшую группу. Во взглядах явно читалось удивление, и даже испуг.

– В чем дело? – строго спросила она.

Солдаты прятали глаза. Тогда она ткнула пальцем в капрала Зайцева.

– Заяц, говори – что не так?

Тот вытянулся и ответил:

– Командир, это вы все сделали?

Он показал на кучу шифера, досок и бревен перекрытия, которые она в горячке накидала, добираясь до пострадавших. Только сейчас Ольга разглядела, что это за бревна. Стесанные с двух сторон, потемневшие балки, с кусками прибитых обломанных брусков, были трехметровой длинны и толщиной как рюкзак бойца. Похоже, весили они килограмм по двести.

– Это я?

Бойцы в разнобой закивали.

Зумба подошла к куче и попробовала приподнять бревно. Она ожидала, что сможет приподнять один конец и только. Но приподняв одну сторону, она, вдруг, с удивлением поняла, что хоть и с трудом, но сможет приподнять и откинуть плаху. В горячке, похоже, сил было еще больше. Она бросила бревно, не желая опять пугать подчиненных, и пошутила:

– Утренняя зарядка творит чудеса…

План патруля пришлось менять, раненных надо было доставить до ближайшей деревни, откуда их могли забрать на Базу. Но теперь из-за этого маршрут увеличился, и патрулирование должно продолжиться на несколько дней дольше. Такое бывало часто, и она не встревожилась. Мысль о том, что обследование опять отодвигается и её лекарство почти закончилось, тоже не вызвала тревоги. Подумаешь – несколько дней. Ничего не случится.

Однако случилось.

Весь оставшийся день её мучал голод – теперь это происходило часто, особенно во время тяжелого перехода, когда тратилось много сил. Хотя раньше такого не было, но, в общем, это было нормально, так что зацикливаться на этом она не собиралась. Сегодня голод мучал особенно сильно. Ольга на ходу сжевала несколько галет – теперь перед выходом она всегда засовывала их в карман – но это только раззадорило. Однако останавливать группу, только из-за того, что ей хочется есть, она не стала – это позорно, да и бойцы не поймут. Тем более в группе были парни гораздо старше её.

Но, день наконец закончился, стало темнеть, и она приказала устраивать лагерь, не настолько серьезным было дело, чтобы рисковать всей группой и идти ночью. Любой, самый тренированный и хорошо вооруженный человек, в темноте проигрывает тварям. Хотя ей уже приходилось несколько раз побывать и в ночном патруле. Вспомнив это испытание, она передернула плечами. «К черту! Шины ребятам наложили, заражения нет – переночуем, как люди, а завтра уже дойдем». Тем более мысли о будущем ужине, уже вытеснили все остальное.

Поели плотно. Ольга быстро, без хлеба, проглотила банку тушенки, подумала и достала еще одну.

– Силы надо восстановить, – сказала она, ни к кому не обращаясь. Объясняла она это скорей себе, чем остальным. После ужина, она разделила часы караула между бойцами, оставив себе, самые тяжелые предутренние часы. Твари наиболее активны сразу после наступления темноты и перед самым окончанием ночи. Человек же перед рассветом, самый незащищенный.

Уснула она, как всегда, быстро и незаметно. И сразу увидела сон. Даже во сне она заулыбалась – ей снилось, что они опять с Игорем. Как будто не было Катастрофы, Дыры, Базы и тварей. Они обнимались, и она почувствовала, что все больше и больше хочет его. С этого момента сон превратился в кошмар – у них был секс, но совсем не такой, какой был когда–то. Во сне это было как пламя, сжигавшее её плоть. Казалось, организм не выдержит, лопнут мышцы от силы объятий. Они слились в единый ком и перетекали из тела в тело.

Кто-то все сильней и сильней тряс её за плечо. Еще не придя в себя, она перехватила руку и завернула, заламывая.

– Командир, это я, очнись!

Ольга пришла в себя. Разглядела, кого прижала, и отпустила.

– Что случилось?

Нафиков, красивый чернобровый башкир, болезненно морщился, потирая руку.

– Командир, ты стонала на весь лес.

– Черт! – выругалась она, вспомнив сон. Кинула быстрый взгляд на бойца – понял ли он, что ей снилось?

– Спасибо, Асгат. Кошмар мучил.

Она взглянула на часы, её время еще не скоро.

– Как обстановка?

– Все тихо.

– Хорошо. Иди. Посплю еще.

Она откинула голову на свернутую куртку и закрыла глаза. Голод вдруг навалился с новой силой. Приступ был такой, что она чуть не вскочила и не полезла в рюкзак. Удержала себя лишь усилием воли. «Что подчиненные подумают? Итак, влезла в рацион завтрашнего дня, лишнюю банку тушенки съела».

Она устроилась поудобнее. Чтобы перебить плохой сон, она пыталась вспомнить самое хорошее, что было в её жизни. Однако, даже те воспоминания, что всегда помогали ей забыть плохое, сегодня не сработали. «Игорь, Игорь – бедный ты мой мальчик, – вздохнула она. – Не дала нам подлая судьба быть вместе. А может и хорошо, что ты погиб в самом начале. Не увидел всю эту дрянь, что творится теперь в мире.

Интересно, если бы он был жив, и мы бы сейчас встретились – как бы все было? Черт! – она повернулась на бок и неожиданно для себя, признала. – А ведь я люблю его до сих пор».

С этими мыслями Ольга опять заснула. Но голод поднял её – она вскочила и остановилась, не зная за что схватиться – спазмы в животе заставили застонать. Зумба хотела вскрыть пакет с сухпайком, но поняла, что хочет совсем другого. Ей надо горячего кровавого мяса. И не надо его даже жарить. Если бы под руками был бы какой-нибудь зверь, она, наверное, руками бы его порвала. Но никого не было. Вдруг её взгляд упал на спящего бойца. Шея с дергающейся жилкой была совсем рядом. Не в силах сдерживать себя, Зумба зарычала и кинулась на парня.

– Командир, очнись!

Нафиков тряс её за плечи и прижимал к земле. Она, легко, одним движением, вывернулась и скинула бойца с себя. Вскочила. В глазах все еще стояла сцена с солдатом. Она огляделась – нет, все лежат. Она облегченно вздохнула – значит, опять приснилось. Все сон. Кроме проклятого голода. Она похлопала парня по плечу.

– Все нормально, Асгат. Не буду больше спать, что-то кошмары достали.

Разбуженные солдаты успокоились и снова заснули. Ольга подождала, когда Нафиков отойдет на пост в темноту и раскрыла рюкзак. «Деваться некуда, надо поесть – иначе сдохну».

С этого момента и до нового посещения базы – это произошло через четыре дня – она почти не спала. Едва только начинала дремать, начинались дикие звериные сны, словно душа её возвращалась в первобытное состояние. Тело тоже не отставало. Постоянное желание съесть сырого мяса, преследовало её теперь уже и наяву. От еды же из сухпайка, её, наоборот, тошнило, и она почти перестала есть.

Во время одного перехода бойцы подстрелили огромного мутировавшего дикого кабана. Она с трудом дотерпела до того момента, когда насаженные на палочки куски мяса стали шкворчать. Она бы съела и сырое, но не хотела, чтобы это увидели подчиненные. Они, итак, уже косились на неё. Только когда она наглоталась горячего, с кровью, мяса, ей стало легче, и Ольга смогла поспать.

На Базе её уже ждали. Врачи встретили прямо на первом КПП.

Они бегло осмотрели её прямо тут, что-то им очень не понравилось. Девушку здесь же завалили на носилки, несмотря на её протесты, пристегнули ремнями и укатили в лифт. Она снова оказалась в знакомой палате. Ей кололи какие-то лекарства, от которых она постоянно спала.

Пробуждение, как и в прошлый раз, было связано с быстрым восстановлением всех сил, она опять чувствовала себя супервумен, способной в одиночку справиться с полуволком. Оба врача: и улыбчивый очкастый старичок, и второй – тот, что по моложе – ругали её на чем свет.

– Девушка, вы могли умереть, – выговаривал ей старичок. – Но это еще не так страшно, гораздо страшнее, если бы вы изменились и остались тварью, – медсестра кинула на него строгий взгляд, доктор поперхнулся и быстро поправился. – В смысле, калекой на всю жизнь.

В тот раз этой оговорке, Ольга значения не придала. Лишь потом, когда уже многое прояснилось, она вспомнила эту фразу.

Когда она попросила доктора подробней рассказать ей о её болезни, тот долго говорил, приводил кучу слов на латыни, рассказывал, насколько важно соблюдать режим, но что это за болезнь она так и не поняла.

Однажды, сквозь постоянную дрему, она расслышала голоса – то, о чем говорили, заставило ожить затуманенный лекарствами мозг. Один был явно высокий чин – голос звучал по-командирски властно. Посетитель даже не пытался говорить тише, как это делали остальные, изредка старавшиеся вставить свои реплики. От этого голоса Ольга и проснулась. Интуитивно, еще не соображая, она постаралась не выдать своего пробуждения – не открывала глаз и дышала ровно. Гостя называли Сергей Викторович – похоже, это он уже был в прошлый раз в её палате.

– Сергей Викторович, надо оставить её под нашим наблюдением. Нельзя чтобы лучший экземпляр сгинул где-нибудь в лесу.

– Вы опять забываете, что я тоже специалист. Если я перестал сам заниматься исследованиями, отнюдь не значит, что я стал тупым военным. Мне надо чтобы её метаморфоза произошла в естественных условиях. В лаборатории у вас, итак, достаточно материала.

– Но ведь, это просто идеал по сравнению с остальными, – окончательно очнувшаяся Зумба узнала голос старого врача. – Когда еще к нам попадет такое…

– Все. Разговор окончен, – голос начальника был тверд. – Вы лучше быстрей определитесь, чем она отличается от других и тогда по этим критериям, можно будет отобрать сотни людей.

– Мы работаем.

Гости вдруг замолчали.

– Уходим, – вполголоса скомандовал кто–то. Легко пискнула дверь и в палате стало тихо. «Похоже, заметили, что я не сплю». Ольга раскрыла глаза и сразу уперлась взглядом в прозрачную полусферу с камерой. Теперь вообще притворяться бессмысленно.

Смысл услышанного сейчас, не сразу дошел до нее. Сначала она просто почувствовала, что врачи говорили что-то страшное, и это страшное вплотную касается её. Но по мере того, как она складывала в уме услышанное и происходящее с ней в последнее время – все больше понимала – она попала в дерьмо. И, похоже, увязает в нем все глубже. Хотя в мозаике происходящего отсутствовало еще много кусочков, смысл картины уже был понятен. Значит, врачи не лечат меня, или может быть не могут вылечить и просто наблюдают, когда я превращусь во что-то.

Ольга рывком села и уставилась в стену. Мозги кипели – что теперь делать?

Но Зумба не была бы Зумбой, если бы так и сидела, отдавшись своим переживаниям. Нет! Хрен им! Первым делом – успокоиться. За последние три года она прошла в своем развитии путь, который раньше, в обычной жизни, прошла бы годам к сорока. И давно поняла, что большинство решений, принятых на эмоциях, были неверными. Решать надо на трезвую голову.

Она встала с кровати и, не обращая внимания на камеру – пусть полюбуются – разделась до трусиков, и начала делать гимнастику. Физические упражнения всегда успокаивали её, снимая нервное напряжение. Она приседала, отжималась, держала планку, вела бой с воображаемым противником, а голова в это время отстраненно перебирала вариант за вариантом.

Когда, вспотевшая, она присела на кровать и нажала кнопку вызова, начальный план уже был готов.

Глава 3

Выписали её через день. До самого отъезда – её отправили на первый лесной рубеж на транспорте Базы, черном УАЗе с широченными колесами – она вела себя как примерный больной. Обычно за ней приходила своя машина, из отряда. Но в этот раз что-то изменилось.

Все служащие Базы были немногословны, никогда не говорили лишнего. Похоже, многолетняя секретность сделала из них молчунов – приучила обдумывать каждое слово. Однако нет в этом мире правил без исключений – в этот раз водитель попался разговорчивый. Пока ехали, он рассказал кучу анекдотов, пару историй про рыбалку и еще много чего. Наверное, на Базе целый день приходится молчать, – подумала Ольга. – Бедный болтун натерпелся. Сейчас на мне отыграется.

Зумбе были не интересны истории водителя. Занятая своими проблемами, она слушала в пол–уха и лишь вежливо поддакивала, когда он поворачивался и переспрашивал:

– Ведь я правильно говорю?

Однако в своей болтовне, мужик совсем ничего не говорил о своей работе. И лишь когда Ольга однажды прервала его, и сама спросила, часто ли ему приходится возить больных, таких как она, он по инерции ответил:

– Частенько. Но на Базу. А возвращаются не часто.

– Что? Почему не возвращаются? Все умирают?

Однако собеседник уже очнулся, и понял, что сболтнул лишнего.

– Это я так, шутка, – неловко постарался вывернуться водитель.

После этого он замолчал и до самого приезда в отряд ничего не говорил.

Ольга вернулась к своим обязанностям. Группа все также продолжала патрулирование. Однако, хотя и было лето – пора активности для тварей – дел стало гораздо меньше. В последнее время уроды почти не лезли к деревням и Комплексу, а все свое внимание сосредоточили на постах горожан. Почему так происходила, никто не знал. Твари не предсказуемы, что у них на уме – не знает никто. Раньше, в первые год–два приходилось воевать не только с тварями. Частенько появлялись отряды мародеров из Города, и Самобороне приходилось иногда вести настоящие бои, чтобы отстоять деревни. Теперь же после того, как твари размножились и заселили почти весь лес, городские больше не появлялись.

Поэтому у Ольги появилось время заняться собой и начать выполнять то, что она задумала, сидя на больничной койке.

Теперь она больше не позволяла себе пренебрегать приемом лекарств и планировала свои выходы в патруль с учетом проверок на Базе.

Первым делом Зумба начала искать информацию – любую, что можно было откопать – про новые болезни и про людей, которых увозили на Базу. Она прекрасно понимала, что это не безопасно. Это учреждение было секретным еще при нормальной жизни и люди с Базы умели хранить свои тайны. Сейчас же, когда вся полнота власти была в их руках, вообще ничто не могло их остановить. Так что это было опасно. Наверное, если прорваться в Город, можно было бы не бояться возможного наказания, но мысли о таком у Зумбы даже не возникало.

Почему-то жители Города, стали для нее теперь иностранцами, непонятными и опасными. Может лишь чуть менее опасными, чем Твари. Прошло всего несколько лет после Катастрофы, а уже казалось, что не было никогда той жизни, в которой были страны и города, и человек мог поехать с одного края земли на противоположный, только для того чтобы отдохнуть. Мир сузился до территории, охраняемой отрядами Самообороны. Она знала, конечно, что люди еще живут на Земле, но это было настолько далеко от её сегодняшней жизни, что можно было смело считать это вымыслом.

Ближайшим местом, где этот вымысел являлся реальностью, был Городской Пост на высоте четырнадцать – двадцать. Однажды её группа подошла почти к самой излучине дороги, над которой находился этот пост. Она даже смогла рассмотреть в бинокль вышку с крупнокалиберным пулеметом и несколько строений вокруг нее. Тогда они сразу отошли. У группы не было оружия, способного противостоять Корду.

После того, что она видела в разграбленных деревнях – где банды из Города не оставили в живых никого, она, не задумываясь, разгромила бы этот пост, будь у нее такая возможность. Кроме того, всем было известно, что люди из Города сотрудничают с Тварями, снабжают их едой.

Правда, на этот счет был особый приказ Базы – с людьми из Города не связываться. Но всегда ведь можно отговориться детской отговоркой – они первые начали.

Информации о больных и разных болезнях, появившихся в последнее время, было и много, и в тоже время мало. То есть рассказов и страшилок о людях, подхвативших непонятную заразу, а потом умерших в страшных муках, было полно, но настоящих проверенных фактов почти не было. Осторожно расспрашивая командиров других групп, медиков из деревенских медпунктов, да и просто любых случайных людей, она открыла для себя неприятную вещь: База скрывала любую информацию о новых болезнях.

Врач из Тарасовки – самой дальней деревни, где жили люди – в ответ на вопросы, подозрительно посмотрел на неё и прямо ответил, что База запрещает разглашать подобную информацию и ей надо обратиться к врачам Комплекса. Если надо, пусть она напишет список вопросов и он, сегодня же, при сеансе связи передаст депешу в Центр. Ольга тогда кое–как замяла эту тему, сведя все к праздному любопытству. После этого случая, она стала бояться расспрашивать врачей – похоже, База на этот счет их уже предупредила.

Через некоторое время она поняла, что весь её план идет насмарку. Первым пунктом в нем значилось выяснить, что у нее за болезнь. Но даже это оказалось невозможным. Иногда ей в голову приходили совсем бредовые идеи – захватить кого-нибудь из врачей Комплекса, и вытряхнуть из него все, что он знает. Понятно, что все это было невыполнимо.

Однако жизнь продолжалась – два последних месяца она строго придерживалась графика приема лекарств и посещения медиков Базы. Кошмарные сны больше не навещали и внешне она не менялась. Но внутри что-то с ней происходило – она это знала. Эти изменения, казалось, шли только на пользу организму. Физически она чувствовала себя превосходно. Теперь уже мало кто в одиночку соглашался на спарринг с ней. А после того, как во время тренировки с двумя бойцами, она, незаметно для себя, вошла в раж и сломала одному парню руку, она вообще перестала участвовать в учебных схватках.