Детектив «Седьмой флот»

Я лишь опасливо косился на улыбчивого коренастого брюнета, который успел поведать, что за бесконфликтность и веселый нрав коллеги по цеху нарекли его Лютиком. Позади на заднем сидении развалился долговязый жилистый блондин, назвавшийся непонятным погонялом Борила.

Броневик проносился мимо придорожных фермерских рынков, обустроенных в лесополосах или на кромках необозримых арбузно-дынных баштанов. Стройные ряды пирамидальных тополей тянулись за линию горизонта и будто растворялись в сиренево-бирюзовой дымке южных сумерек.

Совсем стемнело, когда миновали стелу с надписью: «Скадовск». Лютик ориентировался на местности и, убавив скорость, уверенно рулил по немноголюдным улочкам засыпающего городка.

Вскоре за окнами потянулись глухие заборы и кованые ограждения пансионатов и баз отдыха. Свернув с дороги, броневик уперся бампером в металлические ворота. Створки заскрипели, и казалось, нехотя разъехались в стороны.

Кроссовер прокатился по аллее, освещенной садовыми фонарями, и остановился у ступенчатого крыльца трехэтажного здания, напоминавшего санаторный корпус.

Поздних визитеров встретила статная дама с высокой прической. Услужливо распахнула стеклянную дверь, поздравствовалась, как со старыми знакомыми и сопроводила на второй этаж. Расселила по разным комнатам и чинно удалилась.

Откуда не возьмись, навалилась усталость. Хватило сил умыться и доковылять до кровати. Уснул моментально, лишь только умостил голову на жесткой шелестящей подушке.

Глава пятая

ЮНКЕР

Проснулся позднее обычного и позволил себе поваляться в казенной постели. Попутно разложил по мозговым ячейкам скопившиеся в анализаторе информационные файлы. В половине восьмого раздался стук в дверь.

– Побудка, Иваныч! Кличут завтракать, – прогудел Борила. – Ожидаем внизу.

По-военному собравшись, спустился в холл и поручкался с телохранителями. Тут же явилась распорядительница, встречавшая нас накануне, и проводила в безлюдный зал просторной столовой. С порога указала на единственный накрытый стол.

Я осмотрелся и подметил:

– Сезон в разгаре, а курортников не видно.

– Обстоятельства, – неохотно обронила дама.

– Вы, наверное, администратор?

– Вообще-то я директор. Заезда нет, и пока не предвидится. Российская турфирма выкупила все путевки и вдруг объявила о банкротстве.

– Ништяк! – резюмировал Лютик. – Главное, что бабосы отстегнули.

Пожелав приятного аппетита, немногословная руководительница удалилась, а спустя минуту стало слышно, как распекает кого-то на кухне.

– Шамаем и валим на точку. О прибытии я отсемафорил, – доложился Борила, тщательно протирая салфеткой не пользованную с виду вилку. – Стрелка в центре через сорок минут. Толковище проведем в точиле по-быстрячку. Сыскарь кипишует за лимит часу. Говорит, законники в кадык вцепились, головняк скликают.

Водитель кашлянул и сделал напарнику замечание:

– Фильтруй базар, Борила. Сергей Иваныч не врубается.

– Прошу пардон, журфаков не кончал, – стушевался верзила и надвинулся на Лютика. ‒ Для кого-то может и Борила, а для тебя – Борис Николаевич. Как Ельцын. Вкурил?! Мечи пайку и сопи в две дырки!

‒ Тебя никто в конфуз не вводил! – раздухарился водила. – Неча батон крошить!

– Тихо ша! – прервал я светскую беседу. – Терки не к месту. Феню разумею. Тулите хоть на фарси, только без понтов.

Утренняя трапеза вскорости завершилась без бузы и выяснения отношений. Распрощавшись с директрисой, проводившей гостей до автостоянки – расселись по местам.

Спустя четверть часа Лютик зарулил на центральную площадь Скадовска. Борис Николаевич пробурчал с заднего сидения:

– Вишь у киоска зубило маячит канареечного цвета? Подкатывай помалу. Оба на! Вот и начальник нарисовался.

Из ярко-желтого «опеля» неспешно выкарабкался здоровенный детина в просторной рубахе такого же окраса и потертых джинсах, облегавших накачанные ноги. Ручища с бугристыми бицепсами и трицепсами оканчивались увесистыми кулаками, а шаровидная бритая голова крепилась к покатым трапециям. По-юношески открытые черты лица слегка диссонировали с грозной наружностью, но возраст угадывался легко – не старше тридцати.

Здоровяк запрыгнул на заднее сидение и молча поручкался с Борилой. При этом бронированная махина чуток накренилась, а водила обернулся и беззлобно проворчал:

– Не развалите ласточку, Игорь Петрович!

– И тебе не хворать, – зычным тенором парировал визитер, подал мне пятерню и отрекомендовался. – Майор Иванов. Начальник местного угрозыска. Можно по имени. Располагаю тремя с половиной минутами. Поспешаю в прокуратуру на заслушивание.

– Полугодие закрываете? – блеснул в ответ компетентностью. – Висяков много?

– Хватает, Сергей Иванович. Я в курсе, что вы бывший опер. Пообщался с Бокальчуком. О делах в Одессе тоже осведомлен.

‒ Тогда к делу.

– Извольте. Подполковник Вишенцев вышел на пенсию четыре года назад с должности замначальника городской милиции по охране общественного порядка. Проживал с супругой на окраине Скадовска в приватном домовладении.

– Дети есть?

– Два сына. Взрослые, женатые. Живут отдельно в Херсоне. Владимир Николаевич зарегистрировал частный бизнес – пристроил флигель и сдавал отдыхающим комнаты. До моря пять минут ходу. Двадцать первого мая около семи утра супруга обнаружила его спящим на диванчике в летней кухне. Будить не стала. Знала, что накануне вечером квартиранты накрыли стол по поводу отъезда. Пригласили хозяина.

– Вишенцев разве пьющий?

– Не особо. Сердце пошаливало. Регулярно подлечивался в херсонском госпитале. Оттого жена обеспокоилась и через час снова наведалась. Ирина Ивановна медик по образованию – определила, что Вишенцев умер. В половине десятого следственная бригада прибыла на место. Во время осмотра ничего подозрительного не выявили. Позже медэксперт подтвердил обширный инфаркт. В крови мизерная доля алкоголя. На токсины не проверяли – повода не было.

– Квартирантов опросили, с которыми он выпивал?

– Тем утром они съехали. Еще до того, как все случилось. Живут в России за Уралом. Мы связались с тамошним участковым по телефону. Он с ними поговорил, а я справку вывел. Прокуратура согласилась с полнотой собранных материалов.

– Я ж без претензий. Возникли вопросы после событий в Одессе.

– Бокальчук говорил. Помогу чем смогу.

– Нужен адрес Вишенцева и подготовь список всех, кто был на похоронах.

– Считайте, уже сделано. С Ириной Ивановной поаккуратнее, пожалуйста. Не оклемалась еще.

– Прикинусь, будто заранее не знал. В отпуске решил навестить бывших сокурсников, а тут такое. Приехал выказать соболезнование.

– Звоните, ежели что, – Иванов протянул визитку. – Адрес Вишенцевых на обороте.

□□□

Смуглолицая сухощавая шатенка с грустными глазами подливала в расписную чашку зеленый чай и молча выслушивала сочиненную на ходу легенду.

– Выбил отпуск и махнул к морю, – распинался я без зазрения совести, сидя на веранде в плетеном кресле. – Задумал повидаться с бывшими сокурсниками. Многих не видел с выпускного. Володя тогда еще не был женат.

– Мы через год познакомились, – с печалью в голосе отозвалась вдова. – Он не любил про учебу рассказывать, потому я мало кого знаю. Разве что заочно по фотографиям. Черноух, правда, часто заезжал… но как вы дознались про Володю?

– Сообщение пришло на сайт. Анонимное. Я в Одессе был у наших…

– Какой еще сайт? Я только родственникам сообщила. Не хотела, чтобы народу понаехало.

– Черноух получается, тоже не знал?

– Я номера его не нашла. Витя обычно сам звонит.

– Скоро повидаюсь с Юнкером. Наведаюсь на могилу и прямиком в Крым.

– Ой, как стыдно! – всполошилась Ирина Ивановна. – Прибраться там не успела. По дому столько работы – квартиранты, огород. Володя, небось, обижается…

Уткнувшись в платок, она расплакалась.

Я же успел провести внутреннее заслушивание с подведением предварительных итогов:

«Кто же сообщил Пуртеву о смерти взводного? Не исключено, что сам маньяк. Похоже, он хорошо осведомлен о бывших олимпийцах. Может один из нас? Скоро узнаем. Вдова ничего подозрительного не приметила ни до, ни после случившегося. Иначе бы сказала. В любом случае наводящих вопросов задавать не надо. Хорошо, что не собралась ехать со мной на кладбище. Вдруг что-то заподозрит. Уточню, где могилка и откланяюсь. Чуйка подстегивает лететь сломя голову в Крым. Но сначала – кладбище. Предчувствую результат».

Лютик настроил бортовой навигатор и, запустив двигатель, нацелил бронемашину в сторону городского погоста.

Спустя полчаса я приобрел букетик полевых ромашек возле беленой арки на входе. Одновременно переговаривался по телефону с Молодязевым.

– Дела идут, контора пишет, – делился новостями Репа. – В горилку, которую всучили Доходу, была подмешана убойная доза клофелина. Эксперт заключил, что после испитого невозможно бодрствовать в течение шести-восьми часов. Панфилов выхлопотал подписку о невыезде, а Батон обязался укрыть сердешного под покровом святой обители для моральной реабилитации.

– Сыщики, небось, не в восторге? Показали в отчетах раскрытие, а теперь – облом! Выговоров нахватаются. Не грозятся Панфилова поколотить?

– Давыдыча в обиду не дам!

Изучив схему кладбища, Лютик вырулил на центральную аллею.

– За нами хвост, – предупредил, косясь в зеркало заднего вида. – В городе еще засек. Думал – глюки, но теперь убедился. Белая девятка с антенной на крыше. Похожа на ментовскую. Возле бабок с цветами паркуется.

– Наши действия, Иваныч? – прогудел Борила.

– Вида не подаем, типа не срисовали. Пусть проявятся. Только не вздумайте палить!

– Шо мы, дети малые?! Первыми не начнем. Будьте уверены!

Без особого труда отыскали могилу Вишенцева. Возле аккуратного холмика оказалось прибрано. К деревянному кресту с рукописной табличкой приставлен венок из выцветших бумажных цветов. У подножья – копеечная лампадка. Я пристроил рядом букетик и, присев, зажег свечу. Заодно осмотрелся.

Невдалеке возле ряда свежих могил прохаживался сутулый мужичок неясного возраста. В глаза бросилась нечесаная копна землистых волос, измятая рубаха с чужого плеча, затасканные шаровары и пляжные шлепанцы. Налицо – характерные признаки кладбищенского бомжа. Скорее всего, он дожидался, пока мы уйдем, рассчитывая чем-то поживиться.

«Отчего не потолковать с местным смотрящим?» – посетила шальная мыслишка.

Распрямившись, нацелил Борилу на объект и попросил по-тихому привести для собеседования. Спустя минуту братки с перекошенными физиями приволокли хныкающего бомжа, после чего я пожалел о спонтанном решении. В нос ударило страшное зловоние, от которого чуть не вывернуло наизнанку.

Стараясь не дышать, проскрежетал сквозь зубы:

– Шаг назад и не ной! Ответишь на пару вопросов, получишь на опохмел. Уловил?

– Всегда готов! – оживился христарадник.

– Твоя территория? Видал, кто ходит на эту могилу?

Осведомитель расправил плечи и прокартавил с пионерским задором:

– Вдова захаживает. Плачет, на помин дает. Менты пару раз приезжали. Боле никого не замечал! Может братка кого видал? Мы на пару участок блюдем. С утра моя смена.

– Прям бригадный подряд! – не удержался от реплики Лютик и взмолился. – Бесполезняк! Завязывайте, Иваныч! Щас обрыгаюсь!

– В натуре! – вторил ему Борила. – Зенки вылазят!

– Отставить скулеж! – рявкнул, демонстрируя бомжу, кто главный. – Со сменщиком потолкуем и отвалим.

Тут же взбунтовался мозговой сектор моей категоричности:

«Чего вцепился в смердящего маргинала?! Пустышку тянешь! Вишню настигла наглая смерть – тут и думать нечего. Айда в Крым к Черноуху! Там хорошо – свежая самса, вино, хачапури…».

Глянув на кривые лица бодигардов понял, что они не врубаются в суть происходящего и порадовался:

«Хорошо хоть не донимают расспросами. Все одно не ответил бы – из-за вони и собственного недопонимания».

– Веди к братке! – наказал вслух.

Необычная процессия двинулась к бетонному забору, ограждавшему погост с тыльной стороны. Добралась до мусорных баков, стоявших на опушке леса, и погрузилась в заросли колкого кустарника. Кладбищенский завсегдатай застопорил ход, вытянул руку и указал на халабуду, сложенную из ящиков, шматов фанеры и полуистлевших венков.

Тотчас выяснилось, что исходящая от него вонища – всего лишь неприятный запах. Диковинный блиндаж был окутан таким несносным смрадом, что слезы брызнули из глаз, а легкие объявили бессрочную забастовку.

Провожатый опустился на четвереньки, занырнул по пояс внутрь и выволок за шиворот точную копию самого себя. Близнец не сопротивлялся, прибывая в хмельном угаре – лишь протяжным мычанием выказывал несогласие. Распластавшись посреди поляны, бездумно пялился на непрошеных гостей. Предпринял попытку подняться и просипел:

– Я тебя грохну, Ипполит!

– Не гони, Жека! Люди поспрошают и денег дадут.

Я рискнул подойти ближе и задал сменщику трафаретный вопрос:

– Куришь, Жека?

Он покашлял и закивал вместо ответа.

– Чем прикуриваешь? – я шел по следу, словно гончая, не ведая, какого зверя настигну.

Братка выудил из кармана засаленных джинсов целлофановый кулечек с курительным мотлохом – окурками, табаком, обрывками газет и спичками россыпью. Развернул и вытряхнул содержимое на землю.

– Угощайтесь, – сострил, но завидев окаменелые лица сопровождающих потупился. – Сам в жару не шибко дымлю…

Не веря глазам, я заметил среди мусора то, что надеялся отыскать.

– Сосредоточься, Жека! – прикрикнул, тыча носком туфли в красноголовую спичку. – Много у тебя таких?

– Вроде последняя.

– Коробок где?

– Размок. Тогда всю ночь лило. По утряни подобрал…

– Теперь напрягись и вспомни, где ты нашел коробок! – я тщательно выговаривал каждое слово, будто обращался к иностранцу.

– На 24-м участке, где мента погребли. Возле лампадки валялся.

– Когда это было?

– Вроде бы на следующий день после похорон.

– Опиши коробок. Какая наклейка?

– Чудной такой, фанерный. Наклейку не рассмотрел – в грязи была. Коробок выкинул, спички просушил. Сгодились…

– Сколько было спичек?

– Десяток. Может меньше. Одна поломанная…

Заготовленные вопросы мигом упразднились. Поставленная «Седьмым флотом» задача оказалась нежданно выполненной.

Выудив из портмоне сотенную купюру, помахал ею перед замутненными зенками братки. Вручил Ипполиту и наказал:

– Хавки купите! Не лакайте водяру в жару. Хотя…

Махнув рукой, удалился в тень и, созвонившись с Ивановым, доложился. Майор вздохнул и в шутку поплакался:

– Жаль-жаль. Не успел отличиться. Из-под носа умыкнули раскрытие.

– Участие зачтется. Девятка твоя?

– Ну…

– То-то и оно. Накажи, пусть заберут двух бомжей из халабуды на мусорке. Опроси самолично. Важно описать спичечный коробок. Зафиксировать время обнаружения и точное место. Материалы пока придержи – дам отмашку.

– Ох уж эта старая гвардия! Налетели, висяк раскопали, наружку рассекретили.

‒ Учись! Бомжей особо не прессуйте. Я обещал.

‒ Сексоты на погосте сгодятся. Вреда особого нет, а польза налицо.

– Ладно, погнали мы в Крым.

– Удачи! Не серчайте за слежку. Мне так спокойнее.

□□□

За сорок минут приемистый внедорожник домчал до выезда на Крымское шоссе. Проколесив полусотню километров по обновленной трассе, зарулил на АЗС для дозаправки. Экипаж также подзаправился в кафетерии.

Созвонившись с Молодязевым, я поведал о результатах командировки, а Борила доложился Бокальчуку. Завершив переговоры, наклонился ко мне через стол и зашептал:

– Шо это было, Иваныч?! Колитесь! Про погост, небось, заранее знали.

– Ты о чем?

– Про коробок со спичками. Про то, шо бомжей треба трясти. Крутяк! Я такое только в кино видал.

– Сам не врубился. Честно! Не ожидал, что пруха сразу в цвет попрет.

‒ Все одно высший пилотаж, ‒ уважительно хмыкнул Борис Николаевич и ткнул кулачищем Лютика в плечо. – Учись, дубина!

– Сам учись. Мое дело баранку крутить. Могу еще в табло изящно настучать.

Остаток пути до Армянска проехали молча, но каждые полчаса телефонировал Юнкер и уточнял местонахождение:

– Где вы?! Че так долго?! Я давно в Армянске. Околачиваюсь на заправке возле автовокзала.

□□□

Я узрел Черноуха, когда броневик вкатился на стоянку возле АЗС. Виктор Иванович проявил не меньшую бдительность – срисовал мою довольную мину в окне, заулыбался и потрусил навстречу.

«Такой же живчик, ‒ констатировал, выбираясь из салона. – Чуток обрюзг, седины прибавилось, но орел!».

Юнкер налетел, словно коршун и принялся тискать, причитая:

– Здорова! Исхудал совсем! Не беда, Ленка откормит. Погнали, что ли?!

– Только сумку заберу.

Распрощавшись с бодигардами, поспешил за Черноухом. Он замедлил шаг и ленинским жестом указал на стоявшую неподалеку новенькую «мазду» цвета вороньего крыла. Номерной знак, состоявший из одних восьмерок, несомненно, был получен в МРЭО по блату.

‒ Принимай аппарат! – презентовал полковник, теребя усы. – Нулевую взял из салона. Полгода уже объезжаю!

– Как же вечная тройка? Неужто изменил?

– На молодуху потянуло. Кстати тоже тройка. Жигуль благоверной отписал. По работе гоняет, на фазенду. Садись, давай! Телефон красный от Ленкиных звонков.

Умостившись рядом с водителем, отпустил комплимент:

–Молодец, Виктор Иванович! Устремлен в жизнелюбие!

‒ Как иначе? Не расслабляюсь потому, что не напрягаюсь, – отшутился в ответ, тронув легковушку с места.

Менее чем за полчаса мы домчали до Красноперекопска. Вырулив на Симферопольское шоссе, Юнкер притопил до максимума и с усмешкой подметил:

– На пару мы Слоника враз сыщем! Потом все вместе закатимся на Южный берег и гульнем не по-детски.

‒ Всенепременно. Только чую – до финала еще далеко.

‒ Обрадовал! Учти, жинка про Саню не в курсе. Про тебя соврал, что приехал подыскивать базу для отдыха сотрудников фирмы.

– Бесполезно. Лена мигом нас выведет на чистую воду.

– Все одно подыграй, будь так добр! Ментовка ей всю кровушку повыпила! Всякого натерпелась. Раньше не замечал, насколько сильно переживает или делал вид. Теперь вот стараюсь оберегать. Ты же знаешь – Ленка боец! Настоящая боевая подруга!

– Точно! Так Новохатов говаривал, – заулыбался, припомнив его теорию о том, что у сыщиков заместо жен – боевые подруги.

Черноух закивал и продолжил:

– Не скажу, что сразу врубился в суть наставлений начальника курса. С годами дошло, да и то благодаря непомерным потугам. Поначалу пытался пробудить в себе желание, бережно относиться к жене, детям, родственникам. Параллельно разбирался с тем, что есть бережность. Со временем желание переросло в необходимость, позже – в потребность.

– Аналогично. Правда, лично у меня горилка препятствовала процессу трансформации.

– Я что ль трезвенник?! К тому же привык отмалчиваться и обходить острые углы. Бывает, уеду на пару дней по службе, потом заявляюсь, как ни в чем не бывало. Ленка радуется, хи-хи да ха-ха! Обнималки с целовалками, а в глазах мольба – когда вы уже наиграетесь в казаков-разбойников?!

– Я вот на пенсии, а все не наигрался.

– У меня выслуги больше тридцати лет, а уволиться боязно. Ума не приложу, чем заняться на гражданке!

Черноух продолжал тянуть розыскную лямку. В департаменте автономии полковника уважали и ценили, оттого не торопились спровадить на заслуженный отдых.

Следует заметить, что профессионалов старой розыскной школы почти не осталось в рядах украинских правоохранителей. Зачастую начальники стараются не держать в подразделении офицеров с пенсионной выслугой. Из-за того, что некоторые, попросту отбывают время на работе, пользуясь особым статусом. Хотя встречаются индивидуумы, которые ишачат за пятерых и подают соответствующий пример молодому поколению. Виктор Иванович из числа таковых.

На мой взгляд, стереотипный образ блюстителя порядка в Украине чересчур обезображен. Милиционеров зачастую характеризуют словами – оборотни в пагонах, беспредельщики, хапуги, дебилы и тому подобное. Только думается, что этаких хватает на любом поприще.

Неужели на службу приходят одни лишь профаны, недоумки и рвачи? Отнюдь! Преобладающее большинство – здравомыслящие молодые люди, преисполненные желанием ускорить процесс эволюции в социуме. Чтобы законопослушание проявлялось на основе добросердечности и миролюбия.

Вопрос – кем становятся реформаторы с годами? Профессионалами, чинушами или злодеями в пагонах? Думаю, многое зависит от наставников и качества передаваемого опыта. Но в целом – от трансформации государственной системы.

Время в дороге пролетело незаметно.

Лена радушно встретила на пороге. Потискала и, не дав опомниться, усадила за стол. После ознакомления с богатым меню, стало понятно, что вечеря затянется и вряд ли удастся удержать себя в руках, дабы не перенасытиться.

В итоге так и вышло – засиделись далеко за полночь. Не могу с уверенностью сказать, что благоверная Юнкера раскусила нашу оперативную игру, но пару раз ощутил на себе сканирующий рентгеновский взор.

В целом застолье подействовало воодушевляюще и расслабляюще, поскольку с момента отъезда из дому довелось впервые и по-настоящему пригреться у домашнего очага.

□□□

Проснулся, когда у нормальных людей начался рабочий день. Прислушавшись, понял, что в квартире один. На кухонном столе обнаружил записку: «Ушли кто куда. Завтракай, жди звонка».

Вскоре зателефонировал Нюра. Посмеиваясь, рассказал о злоключениях сотоварищей на скутере. Потом обнадежил:

– Похоже, мы с Дашкой ухватили кончик ниточки, которая должна привести к организатору слежки. Потому остаемся в Одессе. С папой согласовал. План такой – пока ваши работают за нашими, наши будут тащить ихних. В нужный момент наши маякнут вашим и слиняют, а ваши ихних захомутают.

– В целом понятно. Короче, оставили меня без прикрытия.

‒ Не факт. В Крыму за вами присмотрят. Папа распорядился. Лица все те же. Борила с Лютиком мотнулись в Николаев и поменяли джип на черный мерин. Сейчас где-то на подъезде к Симферополю. Позвонят, как доберутся.

Известие прибавило оптимизма. Завершив переговоры с помощником – созвонился с Молодязевым.

– Доход на воле! – выкрикнул Репа, вместо приветствия. – Его преосвященство встретил терпельца у врат тюряги и доставил в тихую обитель.

– Тогда вопросов нет. Я в Крыму у Юнкера.

– Слыхал. Слоник не нашелся?

– Ищем.

– Понятно. Звони, если что.

Сбросив вызов, присел охладиться перед вентилятором. Через пару минут Юнкер дал о себе знать:

– Позавтракал?

– Издеваешься?!

– Тогда собирайся. Джанкойские сыщики везут ко мне Татьяну.

– Жену Слоника?

– Так точно! Полную установку переслали рано утром. Выяснили, чем занимался Кухаренко на пенсии, с кем контактировал. Появилась прикидка, где может затихариться. Оказывается, его родная тетка владела домиком на Малой речке. В позапрошлом году прикупила квартиру в Алуште, а халупу отписала племяннику.

– Малая речка? Где это?

– Так местные называют поселок Малореченское. Недалеко от Алушты.

– Почему Татьяна умолчала о домике? Могла же предположить, куда подался муженек?

– Боязливые они оба! Засекретили наследство от завистников.

‒ Сыщики как раскопали?

‒ Зря, что ли хлеб едим! Разговорили куму. Оказалось, Татьяна не выдержала и похвастала про наследство.

– К тебе ее зачем везут? Колоть будешь что ли?

– Желаю выслушать рассказ от первого лица. Авось что-нибудь еще всплывет. Тебе тоже не навредит. Машина выехала. Через пару минут спускайся.

Собравшись, вышел из подъезда и перебежал в тень раскидистой липы. Несмотря на утренние часы, припекало по-крымски и парило, будто перед грозой.

Из-за угла вынырнул белый жигуль седьмой модели с милицейскими номерными знаками. Подрулив к парадному, немолодой водитель изучающе оглядел меня с головы до ног.

– Карета подана! – выкрикнул в открытое окно. – Черноух вас доходчиво обрисовал.

– Представляю этот словесный портрет, – проворчал, умащиваясь на раскаленном сидении. – Запускай кондиционер!

‒ Щас! Только поднапрягусь.

Около часа колесили по улицам и бульварам столицы автономии. Главным образом тянулись на второй передаче в бесконечных заторах. В итоге несносная жара и духота едва не довели командировочного до теплового удара. В момент, когда полуобморок перетекал в отключку, жигуленок подкатил к центральному входу главного управления МВД Крыма.

Помпезность здания сталинской постройки подчеркивалась высоким ступенчатым крыльцом с колоннадой, а трехметровая дубовая дверь безгласно напоминала входящему о силе власти.