скачать книгу бесплатно
Гнев Риты вызвал, как ни странно, ее вдохновитель и ангел-хранитель Костя. После поездки на завод Рита с Костей пошли в клуб, немного развеяться и потанцевать. И вот там произошло неслыханное – во время медленного танца Костя попытался ее поцеловать. Костя – друг, гуру, ее интеллектуальный брат. И вдруг такое.
Нет, Рита не была ни фригидной, ни наивной. Отправляясь с Костей в это путешествие, она предполагала, что такое когда-нибудь может случиться и где-то в глубине души, так глубоко, что боялась сама себе признаться, мечтала об этом. Но не в первый же вечер? Рита была к этому не готова.
– Как же так, мы же новые бродяги?
Это самоопределение они придумали в поезде Тюмень-Челябинск. И Рита находилась под обаянием этого романтического образа. Она мечтала о бесконечных дорогах и приключениях, ночевках в палатках и рассветах в горах, попутных машинах и интересных знакомствах. Отношения в эту картину мира никак не укладывались.
– Не сейчас, – решила Рита и взяла отдельный номер.
На следующее утро Рита с Костей, как ни в чем не бывало, катили в небольшом «Нисане» на Тургояк. Водитель, согласившийся их туда отвезти, оказался многословным и эрудированным собеседником. За два с небольшим часа пути Рита узнала о Южном Урале больше, чем за все предыдущие годы жизни.
– Вот здесь, вот прямо где мы сейчас едем, проходит граница между Уралом и Сибирью, между Востоком и Западом. То есть мы с вами уже в Сибири, но еще на Западе. А скоро будем на Востоке.
Рита совсем запуталась. В Сибири и на Востоке.
В ее скромном понимании, Сибирь – это морозы, кедры и крепкие сибирские мужики. А Восток – это китайцы, лапша и бамбук. Ну, или верблюды, бедуины и кальяны. Кому что больше нравится. Но, ни бамбука, ни кальянов тут не было. Было хмурое холодное утро с пеленой измороси в воздухе. С утра Костя несколько раз очень убедительно выразил сомнение в целесообразности поездки на природу в такую погоду, но Рита была непреклонна.
– Я вчера твой завод терпела. А туда ни в какую погоду психически здоровому человеку ездить на экскурсии не рекомендуется во избежание вреда этому самому психическому здоровью.
– В древности у нас тут проходило северное ответвление Великого Шелкового Пути, – вклинился в Ритины размышления водитель, – бронзовую скульптуру с верблюдами на Арбате видели (Арбатом в Челябинске называют переходную улицу Кирова, ласково именуемую местными жителями Кировкой)? Так вот она как раз Шелковому Пути и посвящена. Шёлк возили, чай, пряности разные, материи, нефирит.
– А вон памятник Курчатову, земляку нашему, – продолжал «экскурсию» водитель, – недавно ученые в каком-то челябинском архиве метрику его нашли. Нет, памятник не поэтому поставили, памятник – намного раньше, в 86-м к двухсотпятидесятилетию Челябинска. А как он светится в темноте! Залюбуешься. Вы вечером назад поедете, посмотрите обязательно.
Рита достала из рюкзака свой верный «молескин» и начала торопливо записывать.
– А это Шершнёвское водохранилище на реке Миасс. Из самой Башкирии к нам река течет, весь город водой питает.
– А вон там Уральские горы начинаются. Ну, и что, что маленькие? Это они здесь такие низкие и невзрачные, а дальше они ого-го какие. Как-никак Урал от Сибири отделяют. А богатые какие: и руда тут есть, и камни самоцветные. Сказы Бажова читали? То-то же.
Нет, еще до Петра их исследовать начали, при брате его сводном Федоре Алексеевиче. Был у нас тогда рудознатец местный Дмитрий Тумашов, так он с челобитной в саму Москву ходил и получил там, между прочим, грамоту на поиск руд и каменьев по всему Уралу. Это потом уже, при Петре Алексеевиче, их много таких стало.
– А это Ильменский заповедник. Нет, это у вас там в Новгородской области Ильменское озеро, а у нас заповедник. Тут фестивали бардовской песни проходят. Сам Олег Митяев приезжает. Между прочим, тоже наш земляк. Да, богата земля наша талантами!
– Аркаим? Нет, его проезжать не будем. Я этот заповедник не люблю. Почему? А, сумасшедших там много. Ходят по кругу толпами, всё какую-то связь с космосом ищут, всё городище древнее затоптали, а ему, между прочим, почти пять тысяч лет.
– А это озеро Кисегач называется. Кисегач, это как в «Интернах», смотрели?
Ритка «Интернов» сроду не смотрела, и что за зверь такой Кисегач тоже не знала. Но рассказы водителя её так увлекли, что она не заметила, как они доехали до Тургояка, а ее блокнот пополнился несколькими страницами новых записей.
– Кто по профессии? Историк я. История сейчас никому не нужна, вот и таксую, надо же семью кормить. У меня дочь тоже на историка учится, но ей проще, замуж выйдет, муж зарабатывать будет. Ну, пока, понадоблюсь, звоните.
– Уф, – выдохнул Костя, когда машина отъехала, – урок истории и естествознания окончен.
– Ничего ты не понимаешь, – Рита глубоко задумалась. История никому не нужна. Но как же человек может познавать себя, если он не знает своих корней? У такого человечества не может быть будущего.
Тургояк справедливо называют жемчужиной Южного Урала в ожерелье не менее прекрасных озер. В это время года он еще не замерз, лежал перед Ритой величественно-спокойной гладью в лёгкой голубоватой дымке. Она спустилась на песчаный берег и опустила руки в воду. Холодная. Риту охватил какой-то детский безудержный восторг, она вскочила и закружилась на месте. Костя поморщился:
– Ну, и как ты собираешься добираться на этот остров?
Рита помрачнела. Озеро, да, прекрасно, но она мечтала попасть на один из островов, расположенных в водах Тургояка – остров Веры. Не просто хотела, а остро мечтала, рвалась попасть туда. Дело в том, что там обнаружились дольмены – большие каменные сооружения на тысячу лет старше Стоунхенджа. Кто и для чего их построил, ответ на этот вопрос пока лежал в области догадок и предположений. От одной мысли прикоснуться к такой таинственной древности Риту охватывала приятная дрожь. И вот они совсем рядом, столько километров позади, а способа попасть на остров нет. Рита чуть не плакала.
Они принялись бродить вдоль берега в поисках чего-нибудь, на чем можно добраться на остров. Желательно с кем-нибудь, кто знает, как туда попасть. Ни то, ни другое не находилось, а вместо этого на пути им попалось что-то вроде базы отдыха, где проходил мастер-класс по лепке пельменей. Незаметно для себя Рита с Костей тоже попали в пельменный водоворот.
– Кладем фарш, аккуратненько края защепляем, и кончики вот так вместе соединяем. Получается вот такой симпатичный пельмень «унитазиком».
– Пельмень унитазиком, вот оказывается, зачем я десять часов тряслась в поезде и два часа в машине, – вздохнула Рита. С тем, что острова Веры сегодня не будет, она уже почти смирилась.
– А у нас в Сибири не так пельмени лепят, – прогудела большая румяная участница мастер-класса.
Горячие пельмени, маринованные грузди и домашние настоечки на клюкве и хрене заметно повысили градус настроения, и мастер-класс закончился лихими танцами.
– Здорово мы наклюкались «клюковкой», – весело заметил один из танцоров, когда они все вместе, включая случайно примкнувших Костю и Риту, грузились в автобус.
– И нахренякались, – тихо добавила Рита, вспомнив ядерную настойку на хрене.
На слабые попытки Кости и Риты отказаться от неожиданного бесплатного трансфера в Челябинск им твердо ответили:
– Мы своих не бросаем.
Так рухнула последняя надежда поискать путь на остров завтра на свежую и, что греха таить, трезвую голову.
Всю обратную дорогу пели. За два с половиной часа успели исполнить все, что знали, от военно-патриотической и бардовской песни до детских песенок из мультфильмов и совсем уж откровенной попсы. Проезжая Ильменкий заповедник, спели «Изгиб гитары желтой». Пели негромко и очень серьезно. Когда знакомый репертуар закончился, стали искать тексты в Интернете. В полях он ловил плохо, поэтому слова сочиняли на ходу, благо мелодий было хоть отбавляй. Закончилось тем, что они придумали свой собственный гимн на мотив "Бременских музыкантов", вот только жаль, что никто его не записал. Даже Ритин «молескин» мирно покоился в рюкзаке. А на утро его, наверное, уже никто и не вспомнил.
Когда уже вечером в гостинице Рита посетовала на то, что остров Веры так и остался мечтой, Костя задумчиво произнес:
– Знаешь, наверное, иногда вера должна оставаться только верой. Без всяких материальных подтверждений.
Взял Риту за руку и повел в номер. Один на двоих.
Глава пятая
Меня одного песня
***
У нганасан – малочисленной народности России, есть интересная разновидность фольклора – личные песни-балу. Обозначающий их термин с нганасанского переводится примерно как «меня одного песня». Суть заключается в том, что каждый человек придумывает себе мелодию и напевает её в течение всей жизни в неизменном виде, причём, мелодия должна быть аутентичной, использовать мелодию другого человека запрещено. Меняются только слова в зависимости от того, что волнует или радует человека в настоящий момент.
С одной стороны, казалось бы, здравствуйте избитые анекдоты про чукчей – что вижу, то и пою.
А с другой, какая неожиданно мощная психотехника. Мы изощряемся, придумываем всякие методики, а тут люди просто живут со своей песней, пропевают все, что их волнует. Как известно, проговорить проблему – наполовину решить её. Вот и получается, что «тот, кто с песней по жизни шагает, тот никогда и нигде не пропадет».
***
Рита закрыла свой блокнот, в очередной раз поражаясь мудрости людей, не отягощенных «прелестями» современной цивилизации.
Еще по дороге с Тургояка в Челябинск Костя с Ритой познакомились с Сергеем – филологом, увлеченным исследователем наречий и фольклора малых народностей России. Его путь лежал в Омскую область, в крошечный поселок нганасан, куда он уговорил поехать и Риту с Костей, «для компании», как он выразился.
Нганасаны – малочисленная народность, коренной народ в Сибири. Самоназвание – няа или ня. Численность населения в России на момент всенародной переписи населения в 2010 году – 862 человека, – прочитала Рита в Википедии.
– Это их ученые по ошибке нганасанами назвали, – рассказывал Сергей, когда они выбирались по сибирскому бездорожью на трассу, ведущую в Омск, – «нганасан» у многих народов Сибири означает «человек». А они подумали, народ так называется.
– Ошибочка вышла, – подумала Рита, – спасибо, хоть людьми назвали, – в Австралии с кенгуру вон как некрасиво вышло.
***
Когда первые европейцы ступили на берега Австралии, они увидели невиданного зверя с верблюжьей, как им показалось, мордой, мощными задними лапами, сумкой на животе и длинным хвостом.
– Кто это? – спросили они аборигенов.
– Кенгуру, – ответили аборигены, ни слова не понимавшие по-английски и ответившие на своем языке «не понимаю».
Так и появилось на земле животное «не понимаю», кенгуру то бишь.
***
– Слушай, Серега, а как это они мелодии придумывают? Ну, так, чтобы они еще и не повторялись? – недоумевала Рита, мысленно вернувшись к людям-нганасанам.
– Для меня, практически не обладающей музыкальным слухом, сам процесс придумывания мелодии выглядит запредельным.
– Ну-у, на то ты и не нганасан, – протянул Сергей.
– Вот композиторы же сочиняют музыку, получается, придумывают мелодии, – вступил в разговор Костя.
– Это что же получается, вся народность – композиторы? Все 862 человека? – недоумевала Рита.
Поскольку ответа на этот вопрос никто не знал, Рита перешла к другой интересующей её теме:
– Это ведь на психологическую технику похоже – проговаривание проблемы. Я одну такую в книжке по психологии вычитала, «И чё?» называется. Это когда человек вслух проговаривает свою проблему и сам же себе задает вопрос «И чё?». И сам на него отвечает. Потом снова – «И чё?», и так до тех пор, пока сам себе не ответит «А ничё!». Всё, проблема исчерпана.
– И чё? – Сергей пожал плечами. Он не понял, к чему клонила Рита с этими режущими слух жаргонными выражениями. Филолог был далек от психологии.
Костя понял, но не вдохновился и со вздохом тихо сказал:
– Если бы все проблемы так решались.
До самого Омска все молчали, погрузившись каждый в свои мысли.
Глава шестая
Книги vs. Музыка
– Ты серьезно собираешься всё это таскать с собой? Ты забыла, мы же новые бродяги? Все нормальные люди давно скачивают электронные книги. Ты что, не можешь обойтись без бумажного антиквариата? – Костя в недоумении разводил руками.
Рита второй час металась по двухэтажному книжному магазину города Новосибирска, куда они прибыли вчера вечером девятичасовым поездом из Омска.
Магазин был прекрасен, с удобной навигацией и мягкими диванами, которые так и манили присесть с приглянувшейся книжкой. В одном отделе художественных товаров Рита провела полчаса, разглядывая холсты, пастели, кисти и баночки с краской. А теперь она накрепко окопалась в отделе публицистики и жадно просматривала новинки.
Да, Рита не могла без книг. Безусловно, как любой современный человек она читала электронные книги, и в телефон у неё всегда было закачано порядка двадцати книг одновременно, разных жанров и под любое настроение. В плане чтения Рита была почти всеядна, лишь бы было, что почитать. Без этого у неё начиналась «книжная ломка», день, проведенный без чтения, она считала потерянным, ей казалось, что мозг начинает атрофироваться. Но Рита не могла и без настоящих книг. Бумажных, в красивых обложках, которые так приятно подержать в руках, полистать и отметить нужное место закладкой. Сколько она себя помнила, её всегда окружали книги: дома у родителей, у бабушки с дедушкой, у всех родственников и друзей родителей были обширные библиотеки. Обязательным подарком на любой праздник с самого раннего детства была книга. Да, были куклы, платья, конструкторы, сладости, но книга всегда была ожидаемым и без преувеличения лучшим подарком. Погружаясь в книжные миры, Рита забывала обо всем на свете. Повзрослев, она начала собирать свою библиотеку, коллекционировала редкие книги, за некоторыми буквально гонялась по разным городам и очень дорожила своим собранием. Как объяснить это Косте, она не знала. Да и не была уверена, что вообще хочет что-то объяснять.
– Рита, мы опоздаем, – взмолился Костя, – до концерта всего сорок минут, а до филармонии отсюда не близко. И есть очень хочется.
Да, есть хотелось нестерпимо. А впереди еще фортепианный концерт в знаменитом концертном зале имени А.М. Каца. Музыку Рита любила, но исключительно под настроение и в наушниках, где-нибудь в дороге или когда не спится на новом месте. Помпезные концерты, большие залы с фантастической акустикой, чопорная публика и бурные овации, этого Рита не понимала и всегда сторонилась. Поэтому сегодняшнее мероприятие – целиком затея Кости. Он, в отличие от Риты, большой ценитель классической музыки.
Наконец, она остановилась на трех книгах, хотя хотела бы забрать их все. В её рюкзак легли «Откровения молодого романиста» Умберто Эко, «Маленький принц» и большой альбом, иллюстрированный яркими фотографиями, «Сто самых красивых мест мира».
– Ну, хоть «Сто мест»-то оставь, ну куда нам такая дура великоформатная? – вздыхал Костя.
Но Рита и так отказалась от многих заинтересовавших её книг, так что больше не готова была сдавать позиции ни на йоту.
– Возьму, – решила она, – и буду отмечать те места, где мы побываем. А заодно и намечать дальнейший маршрут. Это мой навигатор.
– Пусть будет хоть навигатор, хоть трактор «Беларусь», только побежали уже, – сдался Костя.
Расплатившись, они выбежали на вечернюю улицу. Шел снег. Зябко ежась от пронзительно ветра, Костя с Ритой добежали до ближайшего кафе, где наскоро перекусили и уже совсем галопом побежали на концерт.
Красиво подсвеченная филармония сквозь снежную пелену смотрелась сказочным замком, и Рита даже притормозила, залюбовавшись.
На концерте Рита отчаянно скучала, не спасали ни визуализации на большом экране на заднике сцены с картинами природы и абстрактными фракталами в зависимости от темпа музыки, ни блестящие глаза Кости, растворившегося в музыке и зачарованно следившего за руками музыканта.
Проскучав с полчаса, Рита достала блокнот и начала записывать впечатления от только вчера дочитанной в поезде книги, благо в зале было достаточно светло.
***
Все началось по дороге в Санкт-Петербург. Перелистывая в «Сапсане» журнал, наткнулась на анонс книжных новинок. Сразу же в глаза бросился сборник рассказов Эмира Кустурицы «Сто бед». Все мы знаем Кустурицу как талантливого режиссёра, фильмы которого полны жизни и немного наивной, но такой искренней правды. А еще мы знаем Эмира как прекрасного музыканта. Свое жизнью и деятельностью он неустанно доказывает старую как мир истину – талантливый человек талантлив во всем. Оказывается, он еще и писатель, и нет никаких сомнений в том, что его книга окажется такой же правдивой и душевной, как фильмы и музыка.
И вот заветный томик у меня в руках. Небольшая книжица, всего шесть рассказов. Оторваться невозможно до последней страницы. А почему, в чем заключается обаяние Кустурицы – объяснить очень сложно. Я долго размышляла над этим, а потом поняла – это изнанка балканской жизни, другие Балканы. Совсем не такие, какими их видим мы, туристы, приезжая в отпуск на море или путешествуя на машине с водителем, когда тебя выпускают на улицу только там, где можно, красиво, безопасно. Остальное остаётся за кадром. А за кадром сама жизнь – повседневная, порой весёлая, порой трагическая, но настоящая, без прикрас, если хотите, изнанка Балкан.
И все это на фоне невероятных боснийских пейзажей.
***
Рита мысленно возвращалась из горной страны со старинными традициями и обрядами, существующими до сих пор, с протяжными народными песнями, с горными ландшафтами, от которых захватывает дух, в холодную заснеженную реальность Новосибирска с классической музыкой в похожей на башню сказочной принцессы филармонии.
Могла ли она тогда хотя бы предположить, что очень скоро увидит своими глазами и боснийские пейзажи, и жизнь без прикрас, и много такого, о чём даже не помышляла?
Глава седьмая
Читали ли томичи «Каштанку»?
– В тот день мы с мужиками на лося пошли, – гудел у нее над ухом Митя. Рита застонала. И угораздило же их встретить в новосибирском кафе Костного однокурсника, а по совместительству невыносимого балагура и менеджера футбольной команды "Томь", проводившей матч в гостях у новосибирцев. И вот уже битых пять часов они ехали в автобусе со всей командой, тренерами, врачами и прочей футбольной братией из Новосибирска в Томск, и все это время, не считая двух часов, потраченных на помощь водителю большегруза с заменой лопнувшего колеса, Митя не замолкал. Он не замолкал и при замене колеса, но говорил, в основном, с водителем и щедро раздавал указания активно помогавшим футболистам, чем дал блаженный отдых Ритиным ушам. Казалось, он говорил всегда: когда обедал, пил кофе, отвечал на сообщения и даже, наверное, когда спал. По крайней мере, Рита еще не видела его молчащим.
– Автомат какой-то, а не человек, – после первого часа знакомства подумала Рита.
Вся изысканная риторика Мити сводилась к охоте, рыбалке, бане и прочим радостям мужского досуга.
– Так вот, на лося, значит пошли. Трубим, приманиваем. Вдруг видим, медведь идет. Лось во время гона дурной, ничего вокруг себя не замечает, прёт на звук как танк, вот медведь его и подстерегает, легкая же добыча. Ну, мы как михалыча увидели, чуть ружья со страху не побросали. Так дёрнули оттуда, что ни мы, ни медведь ничего не поняли. Как на дороге оказались, не помним.
Команда направлялась на свою базу «Томь», что недалеко от города Томска, где остановились и Рита с Костей переночевать и подышать холодным хвойным воздухом.
