скачать книгу бесплатно
Я подумал немного и сказал: "Штук двадцать – тридцать. Может быть, больше".
– Сколько у тебя своих? – спросил он.
– Пять, – сказал я.
– Хорошо, я добавлю. Я уезжаю десятого числа.
– Успею, – сказал я.
Я предложил ему десятую часть от выручки с моих дискет, он сначала отказывался, говоря, что делает это просто по дружбе, но потом согласился на пятьдесят процентов.
Я не сомневался, что у него дело выгорит. У кого же, если не у него? Так оно и вышло. Я получил кучу денег. Нелегальная продажа матобеспечения – так, кажется, это называется.
К тому времени я уже снял квартиру, – жить в общежитии становилось всё более неудобно, – и деньги оказались как нельзя кстати.
Впрочем, когда они бывают лишними?
Дождь,
кипящее варево в каменной печи Города,
фонтан на площади, ядовитая накипь ярких зонтов.
В глиняном котле площади варят, варят ведьмы сонное зелье,
помешивая его стальными мечами ветра.
Как холодно!
Дождь.
Ты у камина читаешь книгу, ты сидишь в кресле, ты поднимаешь голову и смотришь в окно, и в твоих глазах солнце.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В оконном провале церкви я увидел девушку красоты необыкновенной, она улыбалась мне и, казалось, звала меня взглядом. Я поспешил внутрь здания, но, войдя, обнаружил, что церковь разрушена, и от убранства её ничего не осталось, и нет ни единой лестницы, по которой можно было бы подняться к тому, что некогда было окнами. И тогда я понял, что мне явился сам ангел, и чувство благоговения охватило меня, и из глаз моих полились слёзы.
Гимн Афродите
В приюте оперы многоязыкий шёпот пересохших губ,
здесь бредят музыкою те, кто с корабля
услышал пенье морскою пеной оперённых дев.
Она обходит их и поит с рук, спустившись с неба
в украшенном алмазами халате, в лазурной чаше
не топливо мотора Джона Лилли, а кровь – вот таинство её,
а ветер
читает тексты гималайских барабанов,
перебирая чётки
цветов, и падает звезда, тогда серпом луны
он их срезает, на лепестках роса. Цвета двух королев,
на лепке капителей бронза и золото падений и восходов,
и россыпи рубинов и опалов.
Там, где следы богини душистой поросли травой, трава нам ложем станет.
Вокруг же, посмотри, янтарь вскипает, и валятся деревья, и
дриады в испуге разбегаются от них, как кролики Гонгоры из недр холма, и
птицеловы торопливо спасают паутину клеток.
На эту буффонаду глядя, хохочут небеса, так гулко.
Младенцы новорожденные боги
улыбкой
отвечают им во сне.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
LieBackAndEnjoyIt
Сюда не заходят на минутку, не заглядывают, проходя мимо, здесь не смотрят, ёрзая, на часы, сюда приходят на всю жизнь, и делают её мгновением, чтобы успеть прожить её без остатка, и, умерев, рождаются заново, и мгновение длится бесконечно как поцелуй счастья, сюда приносят свою тоску и свою любовь, а всё остальное оставляют за дверью на автомобильной стоянке.
Расслабься, дай отдых глазам, здесь ты дома, здесь твоя жизнь, здесь ты умрёшь. Здесь ты воскреснешь из мёртвых.
В твоей голове взорвалась новая вселенная, в твоём сердце вспыхнуло новое солнце, в твоих глазах развернулось небо, от тела твоего родилась новая земля, ты не заметила этого?
Твоя голова покоится на коленях мамы – космической ноченьки; дай отдых глазам. Здесь и теперь ты дома.
Не бойся.
Никто не тронет тебя здесь, никто не найдёт тебя.
Те, кто устремились в погоню за тобой, выбиваются из сил, облетая кругами свои хижины и казармы, они кричат и громко, и воинственно, но им никогда не увидеть земель, где не бывает зимы.
Ты дома, не бойся – никто не тронет тебя здесь, никто не потревожит тебя во Дворце Солнца.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
TheDayIDie
Мысль о смерти не вызывала у меня особых эмоций, я встречал её как старую знакомую, шутил, мы неплохо проводили время. Я знал, что умру, быть может, завтра. Мы накроем на стол, посидим, поболтаем, послушаем музыку, выпьем шампанского, а потом я пойду в ванную и вскрою себе вены.
Когда умираешь, нужно думать не о том, что было, а о том, что будет, и тогда умирать не страшно. Может быть, это не универсально, но мне помогает.
Мы торжественно решили, что умрём вместе. Мы были готовы к этому; каждый новый день мы принимали как царский подарок и потому были так беспечны. Мы ничего не запасали впрок, даже пачки стирального порошка покупали самые маленькие, это вошло в привычку, мы даже не задумывались о смысле, заложенном в таком образе действий, или отсутствии всякого смысла, – кто знает.
Поэтому когда разразился табачный голод, мы почувствовали его на себе мгновенно. У меня оставалось полпачки “Шумера”, у Элли – пачка без двух сигарет.
В газетах трастили о том, что Америка бросает курить. Ну какое мне дело, скажите на милость, до Америки? Вот если бы они бросили, а мы подобрали…
Сцена из “Америка Тунайт”
Кристина (жизнерадостно): А ты знаешь, Юджин, говорят, что в Вавилонии совсем нет сигарет!
Юджин (не глядя на неё, тоном человека, которому сообщили, что он выиграл миллион): Да ну! Надо бросать курить! Я вот не курю, а ты, Кристина?
Кристина (в полном восторге, переходящем в крутую экзальтацию): Я тоже! Ха-ха!
Юджин (совершенно счастливый): Я – Юджин!
Кристина (счастливая до невозможности): Я – Кристина!
Хором: Мы вас любим, а вы нас?!
Очень поздно или очень рано? Утра ещё нет.
Серый экран неба, и где-то резкие крики ворон среди дрожащих ветвей.
Озноб, и два жёлтых эллипсоида – лимоны на чёрном блюдце.
Подсвечник, обросший седой бородой, над ним огонёк.
"Ночь догорает в зеркале", – подумал я.
В голову гаденько заползла мысль, что если подойти к самому открытию магазина, то, может быть, удастся купить сигарет, о боже!..
Я стал смотреть на крылья ангела на картинке, мысленно отмахиваясь от серного дыма дневной скверны, мои цветы…
Так тихо, и так красиво.
Она здесь, и мы вместе…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
– Надо бы сходить в магазин, – услышал я голос Элиссы. – Если подойти к самому открытию…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Девочка в библиотеке
При свете луны на синем песке аллеи учёные мужи чертят знаки, стирают, зачёркивают, пишут заново, спорят, – она дёргает их за края одежд, досаждает им, отвлекает от диспута, они сердятся, отворачиваются, говорят о чём-то своём, непонятном.
Ночь в саду луна.
В окнах дворца красивый свет.
Картинки витражей – птицы, рыцари, драконы и ангелы.
Кто-то в чёрной маске прячется у фонтана, убегает пугливо; лошадь не видит его, потому что спит; в окошке кареты темно. Во всех окнах свет.
Музыка.
Ночь в саду ворота светятся.
Маленькая девочка вошла в кабинет библиотеки, когда её папы не было дома, и принялась копошиться в книгах, свитках и списках, беспечно смешивая эпохи и языки, народы и страны. А потом, утомившись, уснула, положив голову на древний пергамент, буквы которого были стёрты, и краски выгорели от солнца тысяч и тысяч дней.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
– Какие красивые!
– Их нельзя срывать, эти цветы.
Загадка умирает, когда ты срываешь её цветок. Ей можно любоваться лишь на расстоянии. И всё же, пока у нас хватит желания разгадывать тайны, – а это желание в нас неистребимо, – в них недостатка не будет. Галерея сфинксов бесконечна, но каждая разгадка – это чья-нибудь смерть.
– И потому эти цветы нельзя срывать?
– Я расскажу тебе их историю.
Однажды в лесу Ланцелот увидел один из этих цветков, и так залюбовался им, что протянул уже руку, чтобы сорвать его. И вдруг чей-то голос остановил его. К нему подошёл эльф.
– Эти цветы нельзя срывать, – сказал ему эльф.
– Но почему? – удивился Ланцелот. – Они чья-то собственность?
– Дело в том, – объяснил ему эльф, – что цветок этот цветёт лишь один раз и, умирая, оставляет лишь одно семя.
Потеря каждого из этих цветов невосполнима. Мы, эльфы, оберегаем эти цветы, мы их хранители. Мы собираем их семена и следим за ростками, чтобы ни один из них не погиб. Только так их можно уберечь от вымирания.
– Прекрасные цветы эльфов…
– Прекрасная обречённая раса. Дети земли, они поют её красоту.
– Это те светильники, которые может погасить порыв ветра? – сказала Элисса.
