Хищник цвета ночи

Первые выходные за последние пару месяцев. И не просто один день, а целых два. Я до сих пор не могла поверить своему счастью. Завтра отлежусь, отосплюсь и раньше двенадцати из постели не вылезу. Устрою себе настоящий день отдыха. Никакого дресс-кода, лишь любимая пижама. Вместо шпилек тёплые носки. И нормальная домашняя еда. Пусть не французская, но очень вкусная.

Кстати, о домашних. Дашка сказала позвонить, как бы поздно я ни вернулась. Просто так младшая сестра точно не стала бы об этом просить.

Потянувшись, я достала телефон из сумочки, которая валялась рядом с диваном, и набрала знакомый номер, устроив голову на мягком подлокотнике.

Ответила она почти сразу, словно всё это время непрерывно держала телефон в руках и ждала моего звонка.

– Вик?

– Привет. А вот и я, – немного виновато сказала я.

– Ты поздно.

Не упрёк, а просто замечание. Словно Дашка не знала, как начать разговор, и говорила на совершенно отвлечённые темы.

– Прости, рабочие моменты, – ответила ей, развязывая бант на блузке. – Итак, что ты мне хотела рассказать?

– Слушай, родители велели мне ничего тебе не говорить, но я так не могу.

Начало было нехорошим.

– Не можешь что?

– У нас хотят отобрать дом.

– Что?!

От неожиданности я села на диване, забыв про усталость, боль в ногах и во всём теле.

– Дашка, я не поняла, что значит отобрать? Кто? Почему? Как?

– Полгода назад папа взял деньги в долг под залог дома.

Я закрыла глаза и мысленно досчитала до десяти. Сейчас самое главное – сохранять спокойствие и не поддаваться панике и эмоциям.

– Так, Даш, давай сначала и по порядку. Что значит взял? У кого? Когда? И почему я ничего не знаю?

Последний вопрос меня интересовал больше всего.

– Я тоже ничего не знала, до вчерашнего дня. Полгода назад отец взял два миллиона у Морозова, – тихо ответила сестрёнка.

Пришлось прикусить себе щеку, чтобы не выругаться. Альберт Морозов – местный меценат, политик и бизнесмен, а по факту бандит, который не гнушался ничем ради своей цели. И сыночек у него был такой же.

Со мной в одном классе училась Лерка Кузнецова, красивая и яркая девочка, которой не повезло попасться на глаза Морозову-младшему. Дело тогда так и не открыли, считалось, что девчонка сама на него вешалась. А синяки и ссадины, которые украшали её лицо, так с лестницы упала. Кузнецовы почти сразу уехали, говорят, с довольно крупной суммой денег в качестве компенсации за моральный вред. Лерку я так больше и не видела, она оборвала контакты со всеми.

Это я сама была свидетелем данной ситуации, про остальное ходили лишь слухи – о рейдерских захватах, угрозах, шантаже и даже похищениях.

– Дашка, – свистящим шепотом спросила у неё и медленно встала. – Вы как такое могли допустить?

– Мы не знали. Ты же сама помнишь, как тяжело было тогда. Мама в больнице, операция. Мы же оттуда почти не вылазили.

Я помнила и до сих пор вздрагивала, вспоминая бледную маму с кучей трубок и пищащих приборов. Пять часов под операционной, когда от страха холодели руки и голос уже срывался от молитв, которые мы не переставая шептали.

Три дня, которые выделил мне Ник на то, чтобы побыть с матерью. Я была ему благодарна и за это.

– Ты же помнишь, папа сказал, что деньги ему дал кто-то из друзей.

– Помню. А получается, что это был Морозов. Но почему такая сумма? Откуда такие цифры?

– Всё одно на другое наложилось. Рак, срочная операция, реабилитация, уход. Плюс они тогда затеяли расширение в магазине, выкупили второй этаж и начали ремонт. Там же еще грузовик сломался, а как развозить товары без грузовика? – сестра тяжело вздохнула. – Как снежный ком всё навалилось сразу. Мы же тогда все на нервах были. И папа… Ты же знаешь папу, он в документах ничего не понимает.

– Куда Андрей смотрел? – рявкнула я. – Разве это не его обязанность – следить за тем, чтобы папа не подписал то, чего не надо?

– Он не виноват. Папа не стал ему ничего рассказывать. Знал, что тот будет против. А деньги были нужны срочно.

– Так, хорошо, – я заходила по комнате. – С этим ничего поделать нельзя. Но почему Морозов забирает наш дом? Отец просрочил платёж? Почему мне не сказали?

– Они договорились, что эта сумма будет выплачиваться в течение двух лет.

– И? Прошло же полгода.

– Устно, – припечатала Дашка.

– Господи, папа, – я закрыла лицо рукой, понимая, что это вполне могло быть правдой. Отец никогда не разбирался в бумажках, этим всегда занималась мама, потом стал помогать Андрей. – Ну как так можно?

– Я сама прочитала договор займа. Там нет даты, написано лишь, что по требованию залогодателя. Вот он вчера и потребовал. Явился в магазин и велел вернуть деньги в течение трёх-пяти дней. Иначе он выставит дом на торги, – сестра всхлипнула. – Вик, как же так? Это же наш дом. Наше родовое гнездо.

– Не паникуй раньше времени. Господи, почему он мне не сказал? Ведь если были нужны деньги, мы бы нашли. Взяли кредит. Долг. Придумали бы что-нибудь. Почему он ни с кем не посоветовался?

– На тебе и так ипотека висит. Жизнь в столице не из дешевых. К тому же ты и так каждый месяц маме деньги на реабилитацию присылаешь. Поэтому они и сейчас велели тебе ничего не говорить.

– А то я бы не узнала, что у нас дом отняли. Детский сад! – в сердцах вскрикнула я и потёрла виски. – И что теперь? Какие мысли?

– Мы с Женькой всё, что на машину насобирали, отдадим. Андрей вложится, Потопов тоже обещал, у родителей был небольшой запас. Кредит мы оформить просто не успеем, сроки поджимают. В общем, нам не хватает еще около пятисот тысяч.

– Пятьсот тысяч, – повторила я, замирая и глядя перед собой.

Завтра будет третий день, суббота, я просто физически не смогу оформить кредит. А в понедельник будет уже поздно.

– Отец хочет продать магазин.

– Дай угадаю кому. Морозову? – зло усмехнулась я.

– Ему самому. Он давно на него засматривается. Место же хорошее.

Хорошее, и магазин строительных материалов, пусть и небольшой, но пользуется отличной репутацией у нас в городе. Качественный товар, приличные цены, доставка и платная установка, которыми занимался папа, теперь ему помогает Женя. Дело всей жизни, которое у него решили отнять, воспользовавшись ситуацией.

– Ублюдок.

– Но что делать, мы же не можем отдать им дом, Вик. Его же прадед построил. Наше фамильное гнездо. Ба не переживёт, ты же знаешь, как она слаба стала в последнее время. Как узнала, что у мамы рак нашли, совсем слегла.

– Знаю.

Сама мысль о том, что уютный домик – в два этажа, с личным выходом на широкую речку, – который столько раз за эти годы достраивался и перестраивался, может перейти в чужие руки, вызывала боль и гнев.

– Я понимаю, что тебе сейчас нелегко, но, может, удастся найти хоть немного. Попросить в долг у знакомых. Сейчас дорога каждая копейка.

Долг или заработать? Когда деньги сами плывут в руки.

– Ты сказала, что нужно пятьсот тысяч?

– Да.

«Я прошу тебя не потому, что ты продажная, а потому что мне нужна помощь. Считай это обычным заданием, за которое ты получишь зарплату».

– Деньги будут, – тихо, но твёрдо произнесла я, мысленно признавая поражение собственных принципов. – Скажи отцу, чтобы ничего не предпринимал и не смел ничего подписывать. Деньги будут.

– Вик, это хорошо. Но откуда?

– Неважно.

– Вик…

– Не паникуй, сестрёнка, ничего противозаконного, – хмыкнула я, снова вспоминая слова Ника. – Я переведу деньги завтра утром на родительский счет. Морозов еще пожалеет, что связался с Измайловыми.

Распрощавшись с сестрой, я некоторое время стояла посреди комнаты, сжимая телефон и глядя перед собой.

«Господи, что же делать?»

Я нутром чувствовала, что не стоит ввязываться в эту затею с игрой в любовь. Чувствовала, но понимала, что выбора у меня сейчас нет.

Проклиная Морозова и всю его банду, я набрала номер Н’Ери и застыла, считая длинные гудки.

– Измайлова, ты по мне соскучилась? – удивлённо поинтересовался Ник на шестом гудке.

Шум дороги, сигналы машин. Видимо, Н’Ери еще был в дороге.

Зажмурилась и выпалила на одном дыхании, пока не передумала:

– Я согласна.

– Прости?

– Я согласна играть роль твоей невесты. Только у меня есть одно условие.

– И какое?

По голосу не понять, как он отреагировал на мои слова – удивлён? раздражен?

– Я хочу получить пятьсот тысяч вперёд. Завтра, – сказала и быстро затараторила: – Согласна подписать любые документы или расписки.

Тишина и звук ночного города.

– Хорошо. Собирайся. Я скоро буду.

– С-собираться? – растерянно переспросила я.

– Измайлова, – терпеливо произнёс мужчина. – Я же тебе говорил, что нам придётся спать вместе. Ты прости, но твоя квартира для меня маловата. Поэтому ты переезжаешь ко мне. Так что пакуй чемоданы.

– Я поняла. Хорошо… Ник?

– Что?

– Ты не хочешь спросить, почему я передумала?

Сама не знаю, почему спросила. Может, потому что ожидала от него этого вопроса. Ведь Н’Ери знал, что я против, что отказалась. И вдруг передумала, потребовав аванс?

– А это важно?

– Не знаю, – тихо призналась ему, в который раз осознавая, что совершенно не знаю своего начальника.

То он плейбой с шутками и обаятельной улыбкой, настоящий дамский угодник и разбиватель сердец. То хладнокровный бизнесмен, который руководствуется только точными расчётами. То весельчак и балагур, то опасный хищник.

– Измайлова, давай я приеду, и мы всё обсудим.

– Хорошо.

А дальше всё было гораздо сложнее.

Как запихнуть вещи в небольшой чемодан? И главное, что взять с собой? Жизнь научила, что одежды к жениху, даже липовому, надо перевозить минимум – быстрее можно будет собраться и убежать.

Первым делом я достала из шкафа и аккуратно разложила три строгих комплекта, в которых ходила на работу. Три блузки, две узких юбки, брюки и два приталенных пиджака. Рядом упали пять упаковок чулок. Дороговизна и известная фирма не спасали от зацепок и стрелок.

«Так, на работу ходить есть в чём. Теперь надо что-то понаряднее. Я же вроде как невеста… прости Господи».

Из дальнего угла была вытащена упакованная в защитный пакет вешалка с двумя вечерними платьями.

– Мда, не густо, – пробормотала я, положив всё рядышком. – Кто же знал, что так получится. Придётся купить ещё парочку платьев, чтобы не выпасть из образа. Ну ничего, приз компенсирует все затраты.

Потом вдруг вспомнила, что отдыхать мы будем в заснеженном домике, вокруг горы и температура за минус. Там в чулках долго не проходишь.

Нужны свитера, водолазки, тёплые штаны, перчатки, толстовка…

Гора на кровати всё увеличивалась и увеличивалась, а я продолжала вытаскивать всё новые вещи, отчаянно понимая всю абсурдность ситуации. В мой чемодан даже треть этого не влезет.

Единственное, в чём я не сомневалась и в чём была уверена, – это нижнее бельё. Маленькая слабость. У меня его было много, и всё отличного качества – кружевные комплектики белого, телесного и черного цветов. Был еще один – красный, полупрозрачный и очень провокационный. Не знаю, зачем я его купила, поддавшись сиюминутному настрою, потому что носить такое белье можно лишь по очень и очень большому поводу и для невероятного мужчины. У меня не было ни мужчины, ни повода. Только эротический комплект, который я зачем-то положила в сумку.

А вот полупрозрачный пеньюар отложила даже не глядя, выуживая из ящика комода тёплую фланелевую пижаму с бегемотами. Такое застиранное, но нежно любимое чудо, которое точно отобьёт желание у хищника распускать руки.

Кучка на диване никуда не делась, а решение всё еще не находилось.

Я вновь походила вокруг неё, беря в руки то одну вещь, то другую, вздыхая и кладя обратно.

Проблема медленно, но верно близилась к катастрофической, именно в этот момент зазвонил телефон.

– Измайлова, выходи. Я на месте, – произнёс Н’Ери

– Не могу, – вздохнув, ответила я, покосившись на гору одежды.

– Передумала?

– Нет. Я еще не собралась.

– Ладно, собирайся, я тебя подожду.

Я вздохнула еще жалостливее. Если бы всё было так просто.

– Слушай, я не знаю, что надо с собой брать. А все вещи у меня в чемодан не влезут.

Небольшое молчание, и теперь вздохнул Ник.

– Ладно. Говори номер квартиры. Я сейчас поднимусь к тебе, и всё решим.

– Сто тридцать первая.

– Жди. Сейчас разберёмся.

Отключив телефон, я довольно вздохнула и отнесла сразу в прихожую сумку с бельём. В ней точно не дам шефу ковыряться.

Звонок домофона, который казался особенно громким в ночной тишине, звук поднимающегося лифта и неторопливые шаги на лестничной клетке.

– Это что? – Ник застыл в дверном проёме, с непередаваемым выражением на лице рассматривая возвышающуюся гору.

– Мои вещи.

– Вещи? – он прошёл дальше и взял с подлокотника одну из шифоновых блузок.

– Да. Здесь рабочие костюмы, пара платьев, свитера, штаны, водолазки, – я запнулась, пытаясь вспомнить, что еще успела вытащить из шкафа. – Мы же поедем на горнолыжный курорт.

– А платья где? – помолчав пару секунд, поинтересовался Н’Ери.

– Сейчас, – тут же засуетилась я, схватилась за краешек пакета, похороненный под вещами, и начала тянуть на себя.

Кучка качнулась, начала медленно заваливаться на бок…

– Ой!

… и упала.

Не успела.

– Чёрт.

– Зато платья достала, – философски отметил Ник, засунув руки в карманы брюк. – Показывай.

Расстегнув молнию, я достала два своих вечерних платья. Светлое – с короткими рукавами и пышной юбкой и черное – классическое, с низкой квадратным вырезом и разрезом сзади.

– Ты в этом же была на корпоративе в прошлом году, – указав на чёрное платье, произнёс шеф.

Надо же, какая память, а мне казалось, что ему всё равно, в чём я хожу, лишь бы работу выполняла.

– Ну и что? Твоих же родственников на нём не было.

– Всё ясно. Не пойдёт.

– В смысле?

– Бери с собой домашнюю одежду, – вручая мне платья, произнёс Н’Ери. – Еще джинсы, пару водолазок, тёплый свитер и, собственно, всё.

– Как всё? – всё ещё отказывалась верить я.

– Вот так. Завтра мы с тобой купим всё необходимое.

– Нет, – прижимая к груди платья, я покачала головой.

Но Н’Ери был непреклонен:

– Да. Ты моя невеста, и я должен содержать тебя.

– Какие у тебя интересные представления о романтических отношениях.

– Это правила хищников, и только. Так что прекрати свои феминистские разговоры. Не переживай, я всё оплачу.

– Не надо. Я и сама в состоянии купить себе одежду.

– Измайлова, не усложняй, а собирай вещи. Если мы играем, то играем до конца.

Пришлось напомнить себе об отце, его долге и прочих неприятностях. А с другой стороны, чего я переживаю? Его кто-нибудь заставлял покупать мне вещи? Нет. Сам вызвался – значит, надо ловить момент. Только вот чувство неловкости и неправильности никуда не делось.

– А как же рабочие костюмы? В чём я на работу пойду?

– Кто сказал, что ты будешь ходить на работу?

– До наступления нового года еще пять рабочих дней, – напомнила ему.

– У нас командировка.

– Какая?

В плане и графике никаких командировок точно не было. Я бы точно запомнила, ведь это дополнительная работа.

– Длительная, – Ник тяжело вздохнул. – Измайлова, ну что ты такая упёртая? Давай собирай, время позднее. Нам еще ко мне ехать. Завтра тяжелый день.

Хотелось узнать, почему тяжелый, но сдержалась.

– Хорошо. Как скажешь.

Чемодан был собран за пять минут и оказался практически пустым. Вещи убирать на место времени не было, и мой врождённый перфекционист зароптал, не желая оставлять беспорядок. Пришлось наступить себе на горло.

– А туфли? – спросила я, выуживая из шкафа бежевые лодочки.

– Не надо, – бросил Ник, даже не глянув, направляясь в прихожую, когда внезапно остановился. – Измайлова, а бельё?

– Что бельё? – не поняла я, снимая с вешалки пальто.

– Где твоё бельё?

«На мне!»

– С ним всё в порядке, – хватая сумку, ответила ему, загоняя как можно дальше глухое раздражение. – Покупать не надо.

– Показывай.

– Нет, – вцепившись в сумку руками, я покачала головой.

– Измайлова, я что, белья не видел? Показывай, что у тебя тут. Рейтузы в горошек? – и дернул сумку на себя.

От неожиданности я её отпустила и недоверчиво на него уставилась.

– Рейтузы?

– Ты же понимаешь, что должно быть на уровне, идеально, – расстёгивая молнию, деловито заметил Н’Ери.

– И каким образом твои родственники увидят моё белье?

– А вдруг.

Спорить с ним не было ни сил, ни желания, я и так вымоталась, поэтому молча продолжала наблюдать, сложив руки на груди.

И надо было ему достать именно тот самый красный кружевной бюстик.

– Кхм, – Ник потянул его вверх и очень внимательно осмотрел.

Лифчик покачивался на его пальце туда-сюда.

– Убедился? – забирая предмет нижнего белья и сумку, с издёвкой поинтересовалась я.

– Вполне. С бельём у тебя полный порядок, – неожиданно сипло произнёс мужчина.

– Благодарю за оценку, – фыркнула я и начала одеваться. – И что бы я без неё делала.

Думать о том, что придётся спать с ним уже этой ночью, не хотелось.

Глава четвёртая

Капельки – блестящие, крохотные и притягивающие взгляд – складывались в небольшие ручейки, которые стекали по загорелому мускулистому торсу вниз прямо к полотенцу, которое низко висело на бёдрах, давая возможность оценить наличие кубиков.

Конечно, Ник Н’Ери был хорош, и в другое время я, может быть, восхитилась этой красотой, но сейчас мне больше всего хотелось спать.

И, собственно, чего я там не видела. Это два года назад еще могла покраснеть и повздыхать над всей этой красотой, когда Ник затаскивал меня в примерочную, чтобы я оценила, как на нём сидят новые боксеры.

Ему очень нравилось издеваться над молоденькой помощницей. Поэтому пришлось побыстрее взрослеть и абстрагироваться. Для пользы общего дела.

Это как с шоколадом. Сначала от него приходишь восторг, смакуешь, наслаждаешься вкусом. Но стоит съесть за раз пять–десять плиток, появляется отвращение. Так вот Н’Ери я переела и воспринимала как босса. Красивого хищного босса.

Утверждение, которое не требовало доказательств. Трава зелёная, солнце желтое, а мой босс красивый и сексуальный хищник. И точка.

Прибыв в квартиру Ника в пентхаусе на сороковом этаже, я быстро приняла лёгкий душ, сетуя, что не захватила свои гели и мыло, переоделась в пижаму с бегемотами и теперь сидела на краешке кровати, всеми силами старясь не уснуть.

Часы показывали три часа ночи.

Глаза слипались, от постоянного зевания челюсть в любой момент могло заклинить, а в голове царил такой туман, что я даже своё имя с трудом вспоминала.

А тут вот его совершенное величество в полотенце, с мокрыми волосами, которые торчали в разные стороны, как иголки у ёжика, и идеальное тело без грамма лишнего жира.

– Ну, наконец-то! Давай, – вновь зевнув, произнесла я.

– Что давать? – Ник замер посреди комнаты и взглянул на меня.

– Трись, – тоскливо закончила я и добавила: – А то спать очень хочется.

– Ты это серьёзно?

– Очень.

Новый зевок, и я протёрла глаза, которые вновь решили закрыться.

– Измайлова, ложись спать, – как-то обиженно произнёс хищник.

В другое время я ему бы обязательно посочувствовала и пожалела, честно сообщив, что он Мистер Совершенство и за его внимание давно дамы дерутся (действительно был такой момент на юбилее оперной певицы, волосы повыдёргивали, платья порвали, а он ушёл с третьей), но это потом, а сейчас я хотела баюшки.

– Правда? – уточнила у него.

– Правда.

– Спасибо.

Тут же шустро развернулась, упала на подушку, обхватив её руками, закрыла глаза и моментально уснула, успев отметить, что пахнет наволочка очень вкусно.

… Жарко и щекотно.

Чужая ладонь нежно, но требовательно погладила плечо, опустилась вниз по руке, сминая ткань пижамы. Горячее дыхание с нотками горького кофе и мандарина опалило щеку. Почему-то именно аромат цитрусовых особенно сильно отложился в голове, когда я, находясь на тонкой грани между сном и реальностью, лежала на боку, прислушиваясь к мужчине, который был так рядом, что становилось жарко.

И то, что упиралось мне в бёдра, было совсем не пистолетом.

– Ник, – хрипло прошептала я, всё ещё отказываясь открывать глаза.

– Измайлова, замри. Так надо.

Голос тихий и мурлыкающий.

Ну надо так надо. Я послушно замерла, зажмурилась и постаралась не реагировать на мужчину и его прикосновения.

«Я тучка. Большая холодная тучка… я… Лёд! Кремень! Я справлюсь!»

Тучка испарилась, кремень рассыпался, а Вика Измайлова задержала дыхание, чувствуя, как горячая мужская ладонь забралась к ней под футболку с бегемотами (смешная пижама-то не спасла!) и накрыла вздрагивающий живот.

– Измайлова, а тебе кто-нибудь говорил, что ты пахнешь шоколадом?

«Как не пахнуть, когда за время работы с ним в качестве лекарства от нервного стресса я килограммами его употребляла. Да я сама один большой шоколад!»

Но Н’Ери велел не дёргаться, и я лишь невнятно что-то промычала.

– Не думал, что наше сотрудничество может стать таким волнующим и интересным.

Рука поползла выше, но до груди не добралась, замерев совсем рядом и раздразнив. Тело отреагировало должным образом. Соски стали совсем чувствительными и при соприкосновении с тканью футболки болезненно заныли.

– То-р-р-ри, а я ведь чувствую, – шепнул Ник и повёл носом у шеи, вызывая щекотку.

Я тоже чувствую. Вот щекотка от шеи перешла на нос, и засвербело. Да так сильно, что у меня дыхание перехватило. А Н’Ери еще взял и подул за ушком.

Щекотка стала совсем невыносимой.

– Ник, – сдавленно простонала я, замирая и боясь даже пикнуть.

– М-м-м?

– Я хочу…

– Да-а-а?

– Чихнуть…

Молчание.

Рука, которая выводила круги на животе, замерла.

– И что?

– Ну, ты же сказал не двигаться, – из последних сил просипела я.

– Измайлова!

Вот зачем так рычать. Напугал ведь.

И я это сделала.

От громкого чиха у меня даже уши заложило.

– Ой, – всхлипнула я, вытерла нос, поправила волосы, постаралась лечь в ту же позу. – Всё. Чихнула. Продолжай.

Ничего.

Я на всякий случай досчитала до десяти и обратно, но мужчина как лежал рядышком, так и остался лежать.

– Ник? – приподнявшись на локте, я обернулась, чтобы встретиться с желто-зелёным взглядом своего начальника, который, закинув руки за голову, лежал на подушках.

Вид у него был не очень дружелюбный – уголки губ опущены, а между бровей залегла складка.

– Вот скажи мне, Вика, я совершенно не интересую тебя как мужчина?

Кажется, я только что задела чьё-то самолюбие.

– Ник, – села на кровати, скрестив ноги по-турецки. – Ты очень красивый и очаровательный мужчина…

Кажется, я сделала только хуже, потому что он сдавленно крякнул, повернулся на живот и зарылся лицом в подушку.

– Ник?

Сильные плечи мелко задрожали и раздались едва уловимые сдавленные всхлипы.

Господи, он же не плачет?

– Ник, послушай. Это моя вина. Я же сказала, что не умею играть. Просто я не воспринимаю тебя как мужчину.

Плечи задрожали еще сильнее, а мне захотелось себя прибить.

– Ой, не в этом смысле. Ты мужчина. Очень красивый мужчина. Просто за эти два года я научилась смотреть на тебя лишь как на начальника. И всё. Ты, правда, хороший.

Мне показалось или он только что хрюкнул?

– Э-э-э? Ник? – я осторожно коснулась плеча.

И в ту же секунду потолок перевернулся, я упала назад на подушки, а надо мной на вытянутых руках завис хищник.

– То-р-р-ри.

Волевой подбородок, красивые, но смазливые черты лица, прямой нос, желто-зелёные глаза, в которых сияли искорки смеха, и тёмно-русые волосы, пряди которых падали на лоб, делая мужчину еще младше. А ведь ему около пятидесяти. Хищники стареют гораздо позже людей и живут дольше.

– Кхм.

– Я ведь чувствовал твоё желание. Пил его пряный аромат.

– А у желания есть аромат? – тут же спросила я и прикусила язык, ругая себя последними словами.

Ничему меня жизнь не учит. Надо помалкивать и хлопать ресничками, а не лезть к полуголому хищнику с расспросами.

– Есть. Уникальный, неповторимый. И твой теперь я не спутаю ни с чем, – наклонившись, Ник снова провёл носом у моего уха, вдыхая аромат волос и тела. Как же хорошо, что я вчера приняла душ, несмотря на усталость. – Осталось дело за малым – пробудить его.

«Деньги, Измайлова. Большие деньги…»

– Мне снова закрывать глаза и не двигаться?

Улыбнулся, отчего слева образовалась очаровательная ямочка.

– Позже. А сначала завтрак. Время уже десять. Пора вставать и кормить своего жениха.