Фронтир Индикона. Дорогами ветров. Часть III

По команде запускают несколько больших бескаркасных змеев – дракон, осьминог, скаты. К сожалению, ни удар током и гибель первых рядов, ни громкий звук не произвели должного эффекта. Первые ряды профессиональных воинов были опоены дрянью и толком не осознавали происходившее. Подпиравшие сзади, не давали уйти и на месте рогаток и канавы с водой образовался вал трупов, послуживший мостиком для преодоления преграды.

Даю команду отключить ток и отвести наши силы за второй ряд рогаток. История повторяется, за исключение того, что мы ушли из самого узкого места. Большие группы противника просачиваются через леса справа и слева и начинают подступать к лагерю, окружая его. Такой вариант был мною предусмотрен, и группы арбалетчиков в лесу должны были вовремя отступить, не вступая в бой. При попытке прорваться с флангов туземцев встречают залпы мортирок.

Орда медленно переваливалась через вал и накапливалась перед вторым рядом рогаток. Но сколько же их! Лагерь окружен со всех сторон. Рвущийся авангард орды пока сдерживают арбалетчики и химические огнемёты. Туземцы видят, как ни с того ни с сего человек вспыхивает огнём и горит так, что его невозможно погасить водой. Магия!

В небо взмывает жёлтая ракета. Все одевают противогазы. На левый фланг в помощь к мортиркам спешат интересные парни в костюмах химической защиты со страшными масками. Адамсит смешивается с хлорацетофеноном в струю в виде желтого аэрозоля. В глубину толпы туземцев улетают несколько десятков химических шашек. Спустя несколько минут из жёлтого тумана наши начинают вытягивать облёванных, находящихся в невменяемом состоянии туземцев. Антидота как такового нет. Раствором соды или мылом пленным тщательно промывают глаза, поласкают носовые ходы и глотку и дают беднягам покурить африканской конопли, частично снимающей симптомы отравления.

Тем временем на правом фланге творится сущий ад! Там распыляют баллоны с концентрированной плавиковой кислотой. Тела попавшие под раздачу аэрозоля мгновенно покрываются чёрной коростой. Кислота посменно испаряется, от наркотических паров многие теряют сознание. Тут ни о каком сопротивлении речь уже не идёт. Пострадавших оттаскивают к госпиталю. Ожоги промывают водой. В тяжёлых случаях кожу обрабатывают эмульсией оксида магния в глицерине, вкалывают в вену раствор глюконата кальция. Надо признать, что идея организовать госпиталь и лагерь для пленных внутри основного лагеря правильная. Ресурсы надо беречь.

– Призываю на помощь духи неба, леса, великого озера и подземного мира Кьяли, Льяно, Урунгу, Нгояма, Зимви, Ириму! – вещаю очередную пугалку в микрофон.

Даю по радиотелеграфу новую команду, и по центру нашей позиции начинают надувать большие фигуры аэроменов с личинами идолов и танцующе трубы в виде пучков щупалец. Выпускают и вращающуюся «тыкву» духа Льяно. Фигуры высотой около шести метров, ранее использовались в представлениях, и я надеюсь, что они произведут нужный эффект, особенно при правильном звуковом оформлении. Проверено, низкочастотный демонический смех и звуки атаки пауков вызывают оцепенение и подавляют волю.

Солнце клонится к закату. Сражение идёт четыре часа и туземцы оставлены по всему периметру. «Волшебная дурь», похоже, начала отпускать бойцов, они начали понимать, что происходит что-то не то. К тому же времени я не терял, отстрелил из ружья с оптикой основных фигурантов вторжения – колдунов и родовых вождей. Войско дикарей оказалось полностью втянуто в проход между укреплениями и лесными завалами.

На передовой происходит что-то непонятное. Передние ряды отступили, на их место подошли свежие силы – племена малави и мутамби, ранее не участвующие в бою, а их раза в два больше первой волны! Не пойму, они собрались атаковать рогатки в лоб!? А ведь могут прорваться и тогда всё, приплыли. Тупо задавят массой. Пора, пора наконец в полной мере задействовать бога войны. В воздух взлетела зелёная ракета, засвистели свистки сержантов. Наши бойцы отступали и организованно втягивались в промежутки между орудиями. Увидев отступление орда прекратила танцы, взревела и лавиной ринулась в атаку.

Атаку и сражение снимают не только фотоаппараты, но первая и в этом мире кинокамера. Точнее две. Первая записывает изображение, вторая оптическую звуковую дорожку. Качество сьёмки на высоте. На массивной телеге с чугунной рамой, запряженной парой быков, установлен шарнир от манипулятора с управляемым посредством ролико-винтовых передач операторским краном длиной пять метров. По моим указаниям телегу возят внутри лагеря, запечатлевая самые эпичные моменты сражения. Камера вместе с худощавым подростком-оператором, то взмывает на высоту, то опускается к самой земле. В ней сконцентрирован труд десяти звеньев ЦИК. Формат плёнки а-ля IMAX. Ширина семьдесят миллиметров, продольное расположение кадра, зеркальный обтюратор, визир с пентапризмой, обратный фотообъектив (ретрофокус) с шестью линзами и плата для управления параметрами сьемки. Дикая смесь технологий XIX, XX и XXI веков. Сердце системы – внешний экспонометр на основе арсенид-фосфид-галлиевого фотодиода, работающий в полуавтоматическом режиме. Через плату калькулятора он сопряжен с револьверной диафрагмой и простым по конструкции внешним дисковым, секторным электрическим фотозатвором. На светодиодном индикаторе отражаются значения яркости и индикации отклонения экспозиции, а необходимые параметры съёмки операторы выставляют на клавиатуре. Расчёт камеры шесть человек. Двое управляют телегой, два оператора крана, оператор камеры и связист. Плюс телега с батарей ионисторов для электропитания. Один минус, пленка чёрно-белая. Зато она изопанхроматическая. Эмульсию то подбирали для аэрофотосъёмки, с разрешением двести линий на миллиметр. Если перевести в цифру, то каждый кадр плёнки имеет разрешение под два Гига-пикселя! На основе отснятого материала, планирую агитационный фильм забабахать для непокорных туземцев.

Триста метров. Двести. В руках бойцов подготовленные к броску короткие копья и топоры. В бинокль видны перекошенные яростью лица, пена в уголках рта и расширившиеся зрачки, выпученные, налитые кровью глаза. Похоже и эти ребята закинулись дурью. А красиво бегут, даже немного жаль.

Бух-бух-бух. Пушки и мортирки синхронно окутались клубами сизого дыма. Расчёты орудий заученными движениями откручивают поршневые затворы и отправляют в камору картонные цилиндры, полные чугунных шариков. Им вслед досылают бронзовые гильзы с метальным зарядом из призм и «пучков» хлоратного пороха. Специальной оснасткой прессуют подготовленные заряды в мортирки, не уступая артиллеристам в скорости перезарядки. Моего участия не нужно, все вдолблено и заученно до автоматизма. Рывок за верёвку тёрочного запала. Залп! Ещё залп, ещё. Каждый выстрел словно Цербер выгрызает кусок в плотной массе войск малави. Облака картечи рассеиваясь образуют завалы разорванных тел. Страшное зрелище. Многие из бойцов не выдержав вида крови и разорванных внутренностей, склоняются над землей опустошают содержимое желудков. А задние ряды туземцев все ещё бегут, все ещё выдавливают свой авангард на смертоносную шрапнель. Но это уже агония. В глазах застыл неописуемый ужас, рты открыт в немом крике, слышны стоны и пронзительные вопли умирающих, сливающиеся в вой. Обе стороны пребывают в некотором шоке. Прорыв остановлен, паника нарастает, но мне нужно рассеять всю орду, а значит, пора приступать к плану «Б». Одеваю гарнитуру.

– Батарея два, приготовиться к стрельбе! Цель – квадраты семь и шесть. Батарея три…

Для банту начинается новый адский концерт. Дюжина бомбометов выплёвывает шары, снаряжённые шрапнелью. Они неспешно взлетают над людским морем и взрываются на высоте пятидесяти метров.

– Батарея семь, поправка на три градуса! Батарея один, огонь по готовности! – оператору – Фокус на тяжёлые орудия!

Тяжёлые мортиры, окутавшись клубами дыма, синхронно выплюнули трехпудовые чушки, забитые кубической шрапнелью. Снаряд «Фенрира» ушёл немного восточнее, ближе к лесу, и, взорвавшись у самой земли, он подчистую выкосил участок поля, примыкающий к лесу, а вот снаряд «Одина» неспешно, можно сказать, величественно и медленно планировал прямо в центр орды дикарей. Подрыв снаряда произошёл на высоте десяти метров, произведя эффект небольшого тактического ядерного боеприпаса каменного века. Уши заложило даже у меня. Ударная волна повалила сотни людей, десятки были покалечены осколками. На двух гектарах поломанными куклами лежали голые тела… «Один», оправдывая название, собрал себе кровавую жатву.

– Стоп! – кричу в гарнитуру. – Стоп. Отбой боевые! Заряжать только химические!

Эдак я без пленных останусь. В стане врага волной нарастала паника. Один залп «Одина» сделал больше, чем все остальные мои задумки вместе взятые. Можно брать дикарей голыми руками, но прежде следует поставить финальный штрих.

– Код семьдесят семь! – снова кричу в гарнитуру.

С замаскированных позиций в дезорганизованную орду с ужасающими воем полетели два десятка ракет с полезной начинкой: фосфор, шрапнель, фейерверки. Одна из них, взорвавшись над узкой горловиной, отправила в полёт рой смертельных стрелок. Минус полсотни. Фосфорные ракеты взрывались в полёте и неслись к земле огненным дождём. Началась страшная паника и давка. Дикари старались всеми силами покинуть поле боя, превратившееся в филиал ада на земле. Загорелся лес, дым от снарядов серой пеленой заволок всё, скрыв и пушки, и людей. Над дымным маревом возвышался воздушный шар, бешено вращающаяся «тыква» Льяно и огромные фигуры духов-аэроменов. Причудливо переламываясь, они махали руками, будто подзывая дикарей. Полная фантасмагория. Надолго они эту бойню запомнят, ох надолго. Вот теперь самое время приступать ко второму акту Мерлезонского балета.

– Штаб, ответь первому!

– На связи.

– Начать операцию «Ловец»!

– Принято.

Ловец

Все планы хоть военные, хоть производственные развивались теперь самостоятельно, для этого и создавалась многоуровневая, резервированная система управления. Дальнейшие действия были согласованы, отработаны и не требовали моего непосредственного участия и руководства. Семнадцатый, восемнадцатый и двадцать второй взводы образовывали западную клешню и двигались на юг, запечатывая основное направление отхода врага, четыре километра восточней аналогично действовали восьмой, девятый, десятый и одиннадцатый взводы, формируя восточную клешню. Из лагеря, на усиление выдвинулись бомбомёты, пушки и мортирки на конном ходу. А тыловые подразделения после зачистки поля боя должны формировать второе, более плотное кольцо окружения.

Авангард разбился на две группы. Первая разбирала завалы тел вдоль горловины и рогаток, а вторая прикрывала огнемётчиков и звено «химиков», зачищавших западную часть поля, где ещё оставались небольшие очаги сопротивления.

На поле битвы выдвинулись пять тыловых рот из запасного лагеря и занялись оказанием первой помощи. Здесь остались сотни и сотни полуотравленных дымами туземцев, находящихся в шоковом состоянии. Повинуясь командам из мегафона, они покорно дожидались своей участи. Тыловые части работали быстро – одевали ножные и ручные кандалы, связанные цепью, и через кольцо прищелкивали пленных к длинной жерди. Сформированный «состав» в два десятка пленных конвоировали во временные лагеря у понтонного моста. Несмотря на тщательную подготовку, людей не хватало. Часть пленных занималась переноской раненых в мягких носилках к полевому госпиталю.

Через час у меня были примерные цифры потерь противника. Не меньше трех с половиной тысяч убитых и раненых, а это значит, что большая часть сил уцелела и по-прежнему представляет для нас большую опасность. Многие отряды, нарвавшись на наш заслон, возвращались назад, пытаясь прорваться в другом месте, – непростая задача, учитывая наблюдателей и змеелётчиков, что оперативно перемещались следом за ними. Данные о прорвавшихся отрядах поступали в штаб, после чего навстречу выдвигался ближайший оперативный резерв. Не везде правда успевали. Только ближе к закату, задействовав все силы мы смогли взять ситуацию с окруженцами под полный контроль.

– Первый, ответь штабу.

– Первый на связи!

– На востоке замечен отряд противника. Оперативных резервов нет.

– Примерная численность?

– Двадцать человек.

– Орудия?

– Резервов нет. Проводим мобилизацию медицинского лагеря. На подходе сорок третье и пятьдесят второе отделения. Расчетное время прибытия двадцать минут.

– Отставить мобилизацию медиков, я сам выдвигаюсь на позиции.

– Принято.

В конце концов, должен же я испытать новые доспехи или нет? Прорвавшийся отряд туземцев, кстати, довольно свежий и непотрепанный. Похоже, чудом избежал обстрела и, сделав большой крюк, обошёл засеку западней. Вот только подоспели они к шапочному разбору. И мы хороши, расслабились, артиллерию взводы отправили на удержание внешнего периметра кольца, оставив сам лагерь без защиты.

Завидев меня в черном доспехе с серебряным гербом, отряд немедленно ускорился и с ходу атаковал. Я успел произвести залп из двух стволов, закреплённых на предплечьях. Непростые ребята, мускулистые тела, густо покрытые шрамами, на шее висят ожерелья из отрезанных ушей. Копья с широкими, листовидными наконечниками порхали в их руках, словно бамбуковые удочки. Они сразу поняли с кем имеют дело, и в меня полетела дюжина метательных топоров. Вот только моему доспеху эти топоры, словно слону дробинка. Прикрывшись щитом, активирую долгоиграющую световую шашку. В правой руке у меня не обычный меч, а пламенеющий фламберг. Ох и попил он у меня кровушки, целый месяц нужный состав стали подбирали: хром пятнадцать процентов, ванадий, ниобий, молибден, церий, кобальт. Адски трудный в заточке, но зато острота невероятно высокая, износостойкость и сохранение режущих свойств длительное время. А уж по сравнению с местными, как легендарное оружие против ржавой железки!

Клинок длиной метр тридцать, на две трети имеет ряд последовательных противофазных изгибов. Конец клинка прямой и служит для нанесения как рубящих, так и колющих ударов. Идеальная рукоять из биопластика, сложная гарда для защиты и разгрузочные окна, пробитые по центру клинка прессом. Угольно-чёрное напыление из карбида вольфрама, гравировка рун, покрытых серебром, превращали меч в настоящее произведение искусства и производили эффект.

Для боя с мало защищённым противником фламберг идеальный вариант. По сравнению с обычным мечом существенно уменьшена поражающая поверхность, а вес и изгибы значительно усиливают разрушительный эффект. При рубящем ударе лезвие касается цели вершиной волнового изгиба, что позволяет передать всю энергию удара в одну точку. Получается, что выгнутая кромка имеет лучшие рубящие свойства за счёт концентрации ударного воздействия. Рубящая грань не перпендикулярна разрубаемой поверхности, что повышает эффективность рубки таких нежестких объектов, как голое тело. Кроме того, обратный ход волнистого, «пламенеющего» лезвия давал вполне очевидный эффект пилы, рассекая поражаемую поверхность. Испытания на тушах показали, что меч оставлял широкую колотую рану, равную расстоянию между крайними точками лезвия на противофазных волнах. Даже имечко мечу подобрал соответствующее – Мясник!

Каждый взмах «мясником» уменьшал численность противника. Удар, ещё один. За мной оставались истекающие кровью тела банту. Словно адский комбайн прохожу сквозь строй, разворачиваюсь и встречаю удар палицы щитом. Клинком в подошве сапога бью в голень подоспевшему и резко рву щит влево, оставляя на теле противника рваные раны от остро заточенных полос, и меч снова принимается за кровавую жатву. Достойные ребята. Сразу не разбежались. Мне время от времени прилетают удары, но в боевом запале я даже не обращаю на них внимания. Удар, разворот, снова удар. Я не уклоняюсь. Зачем? Доспехи и поддоспешник гарантированно держат любые атаки.

Забрало густо забрызгано кровью. Меч с каждым взмахом вырывает куски плоти, летят осколки кости. В какой-то момент понимаю, всё! Передо мной никого, копошащиеся тела, кто-то пытается собрать свои внутренности, несколько туземцев, бросивших оружие и молящих о пощаде. Протираю забрало и вижу поодаль щиты с нашей эмблемой. Малость офигевшие бойцы смотрят на меня с почтением и страхом. Молодой парень с красной нашивкой на плече подтягивается и командует:

– In aciem venite (в шеренгу становись)!

Подразделение довольно быстро выстраивается в шеренгу.

– State (смирно)! Сержант сорок третьего отделения Квену. Вам устное донесение, Великий Ярунг. Штаб просит срочно выйти на связь.

– Movemini! – я даю команду вольно и киваю в ответ. – Пленных связать. Оказать помощь оставшимся в живых и доставить в госпиталь, далее ожидайте указаний штаба.

– Erit supplicio! (будет исполнено) – сержант вытянулся ещё сильнее.

Неплохо их византийский десятник натаскал. Чувствуется дыхание не так давно отошедшей в мир иной Римской империи. Как я понял, от легионов они не отказались.

Добравшись до штаба, узнал проблему и сразу связался с радистом Дьярви.

– Штаб три, ответь Первому. Приём!

– Штаб три на связи. Приём!

– Что там у вас стряслось?

– Ярл, это Дьярви. Их слишком много! Запасы снарядов к пушкам и мортиркам закончились. Болтомёты и арбалетчики ещё сдерживают орду, но это ненадолго. Срочно нужна помощь!

– Принял. Продержитесь полчаса! Вылетаю!

– Принято, Ярл! Задай им жару, Ярл!

Трайк, забитый бомбами и флешетами под завязку, так и не принял участие в главной битве, но для помощи Дьярви он как нельзя кстати! Да и лететь недалеко, тридцать километров с хвостиком по прямой.

– Расчистить взлетную полосу! И где мой комбинезон? Пошевеливайтесь, сонные мухи! Нужны ещё ящики с гранатами и флешетами, буду скидывать вручную. И химиков ко мне срочно! – поворачиваюсь к адьютанту. – Пиши приказ штабу. Собрать все оставшиеся припасы пороха и отправить караван через джунгли к отряду Дьярви. Выделить для защиты каравана сорок третье, сорок четвёртое и сорок пятое отделения, пушку и две мортирки.

– Великий Ярунг, но у нас совсем не осталось тыловых подразделений.

– А пленные вам на что? Пусть начинают хлебушек отрабатывать.

Немногим ранее Павел Петрович.

– Раз-два взяли! Раз-два взяли!

Тяжелые «жабы» проваливались в чёрную жижу по самый ствол. Два десятка туземцев на орудие и хватало их, к сожалению, ненадолго. Носильщики зачастую подвергались атакам крокодилов.

Гладко было на бумаге, да забыли про овраги! Тыловые роты, двадцать шесть бомбомётов, пушки, болтомёты, полсотни арбалетчиков – все растянулись на пять километров. Эх… Такая силища пропадает! Ещё вчера вечером я должен был выйти в условленное с Ярослав Александровичем место, а вместо этого вторые сутки кормлю комаров! Чёртово болото! Воздушный разведчик сообщил, что большая часть орды прошла мимо условленного места и втянулась в бои с отрядами Дяьрви, а я тут со шпицрутенами ношусь, да крокодилов отстреливаю. Нда-с.

– Раз-два взяли! Взяли! Да тяните вы, сукины дети, тяните. Товарищи погибают, а вы словно сонные мухи! Мукамбо, ко мне.

– Ваше высокоблагородие, сержант Му…

– Отставить!

– Телеграфируй в штаб: переправить дополнительно десять тыловых рот с внешнего периметра. Доставить не менее двух тысяч фашин, а также все имеющиеся в округе и на Варяге доски. Пусть что хотят делают, но чтобы мне за день гать проложили! Арбалетчиков ко мне. Болтомёты, две мортирки и хотя бы одного Единорога подготовить к транспортировке.

– Ваше высокоблагородие, а компрессор как же?

– Что компрессор?

– Тяжелый он, да батареи необходимы.

– Что хочешь делай, всех лошадей забирай, пленных снимай с транспортировки, но чтобы через час мы уже вышли!

Отряд Дьярви

Яр Слав странный, и город он строит странный. Мне всегда было трудно понять, ради чего люди живут в тесноте, без полей и скота? Как известно, горожане самые что ни на есть злобные и коварные создания, они кормятся тем, что обманывают честных людей с хуторов, отродясь не держа в руках ни плуга, ни цепа. Но город Ярла совсем другой. Мне нравится. Ярл даже разрешил построить в лагере хёрг и приносить в жертву животных, однако он запретил мне человеческие жертвы. Я не привык взывать к богам без надобности, потому что не хочу надоедать им. В своих странствиях я иногда приносил требы грозному Ньёрду, чтобы не сгинуть в морской пучине. Но сегодня другой день, необычный день. Сегодня все умрут. Ярл отправил слишком маленький отряд против зинджей. Что может сотня воинов против тысяч и тысяч? Да и разве это воины?! Istrumagi Hraumi! Dunga alicarl (ругательства)! Вот они кто! Самый трусливый викинг одолеет десяток таких! Здесь нужен настоящий хирд!

Дьярви не побежит, Дьярви дал слово Ярлу! Как я могу уйти в Вальхаллу без подношения Одину. Ярл запретил приносить пленников в жертву. Это плохо, и я дал слово. Но с другой стороны, Ярл не запретил жертвы. Дьярви хитрый. Немного ослабил узлы на руках зинджей. Дождался ночи, когда они попытались убежать. Дьярви слово не нарушил, а три головы зинджей украсили ветки высокого дерева, не уступающего статью ясеню. Замечательно же!

Ярл дал волшебную трубу, приближающую врагов. Я вижу искаженные яростью лица, я вижу боевые танцы колдунов и воинов. Они так непохожи на наши танцы, но всё же это воины, хотя и чёрные, как земля.

Ну что же посмотрим, чего стоят в бою наши слизни. Впереди ряд рогаток перегораживающий узкий проход между лесом и озером, справа и слева в землю воткнуты колья с головами коней. Дьярви лично принёс их в жертву, Ярл не запретил жертвы животных. Странные тут кони, полосатые, но думаю грозный Тюр не обидется за это на Дьярви. Пушки и мортирки прикрывающие пикинёров и арбалетчиков по центру и с флангов, тыловые роты в лесу. За нами разместись прикрытые плетёными щитами мортирки, вкопанные в землю бомбомёты и странного вида пушка, стоящая радом со стягом. Ярл мне сказал, что зинджи могут подойти к ним только в одном случае, если мы все умрём. Так тому и быть!

Дьярви не боится смерти. За мной десятки битв и сотни стычек. Ярл конечно неплохо владеет мечом, но Дьярви гораздо, гораздо опытней. Но кто же будет говорить об этом Ярлу в лицо? Ярл сделал Дьярви волнистый меч и топор из голубого льда и колдовством нанёс руны Сехримнира и Трудгельмира. Ни у кого нет такого меча, ни у кого нет такого лёгкого топора, таких прочных доспехов и шлема с забралом из драгоценного камня.

Орда пришла в движение. Бух-бух-бух. Бомбомёты словно огненные великаны Муспельхейма выплевывали свои смертельные подарки. Раздались команды:

– Ad arma! Vos servate! (К оружию! Закрыться щитами!)

Стена щитов плотно сомкнулась и ощетинилась длинными копьями. Второй ряд поднял над головой дротики, зашипели взводимые арбалеты.

Ярл запретил лично учувствовать в бою без крайней нужды, но как можно не дать испить крови такому мечу!

Всеотец готовится к пиру! Вскоре я буду пить мёд из витых рогов. Герой идущий в Вальхаллу не скорбит о своей смерти, я войду в зал Одина без страха, но прежде я унесу собой десятки врагов. Читал в библиотеке про триста спартанцев. Хорошие парни, почти викинги. Открыл фляжку и глотнул сладкой медовухи…

– Доставши ногою стремя…

Развеются наши стяги,

И кровью врага напоим…

Мы северные бродяги,

Идущие на смерть строем…

Мы дети волков из стаи!

Первые ряды зинджей нанизались на длинные копья. Славная жертва!

– Pila jactate! (Метнуть дротики!)

Полетели дротики. Без устали работали арбалеты, раз за разом посылая в толпу врагов смертельные стрелы. От мортирок и бомбомётов поле заволокло густым дымом.

– Держать строй! Держать строй! – византийский десятник знает свое дело, как и сержанты расчётов орудий.

Перед шеренгой уже вырос вал трупов высотой в мой рост, а зинджи всё шли и шли. Демоны! Хотя нет, я сам видел, как их опаивали местным къергангом. Едва строй прогибался, давал слабину, я врывался туда, словно карающий молот Тора. Забрало шлема зеркальное, а что зинджи могли увидеть там? Только отражение своей смерти!

– Один, взываю к тебе, дай мне сил!

Зинджи не вступали уже со мной в бой, только кричали: «Илими, Илими!», и засыпали дротиками, что не очень-то помогало, ведь за мной неотрывно следовали Зирго и Макаби. За спинами этих ребят баллоны со сжатым воздухом и короба набитые стрелами, собирающие кровавый урожай. Стрелы рядами косили зинджей, словно пахарь, собирающий пшеницу серпом. Когда нам было особенно тяжко, в бой вступала странная пушка с небольшой бочкой, оставлявшая после себя преисподнюю Хель. Я уже потерял счёт времени, и только песни предков поддерживали мои силы.

– Берсерк – никогда не стареет…

Нам только слегка за двадцать,

Куражится смертью сеча…

Положено улыбаться

Тому, кто уходит в вечность…

Зинджи не заканчивались, они словно муравьи шли и шли новыми волнами. Уже нет половины пикинеров, стрелы порой затеняющие солнце, неизбежно находили свои жертвы среди артиллеристов и арбалетчиков. Скоро всё закончится.