Рифы любви

– Боится не добежать! – смеясь, сказала Лика.

– Кто там, Айше? – спросил мужской голос из подсобки.

– Все нормально, папа. Покупатели. Пришли девушка с мальчишкой, – громко сказала она, чтобы отец в другой комнате смог ее услышать.

Пока Мишка занимался своими делами, Лика купила три полуторки холодной минералки, пачку печенья, четыре йогурта и килограмм краснобоких молодых яблок. Когда она расплачивалась, у кассы, помимо девушки, стояли смуглый черноусый мужчина средних лет и как две капли воды похожий на него парень, только без усов и в бейсболке. Изучающе посмотрев на Лику, они успокоились и ушли назад в подсобку.

Мишка с довольным видом вышел из туалета и решительно потребовал шоколадку. Лика купила ту, которую выбрал братик.

– Держи пакет, а я схожу туда же. Мы вернемся в машину к Антошке, а мама с папой выйдут прогуляться.

Лика с Мишкой, не выпускавшем пакет с покупками из рук, выходили из магазина, когда заметили мчавшийся к заправке на сумасшедшей скорости грузовик. Никто и не подумал, что с ним что-то не так. Мало ли лихачей на дороге? Но грузовик несся напрямую к заправке и магазину, хотя дорога их огибала. Лика, повинуясь какому-то рефлексу, схватила за руку Мишку и отбежала в сторону подальше от магазина. Около заправки стояла только машина Петра. Немного в стороне был припаркован желтый мини-фургон, наверное, принадлежавший владельцам заправки. В такую жару все, кто сумел найти тень и прохладу, не покидали свои уютные убежища. И только немногие, застигнутые в дороге путешественники, мучились под палящим солнцем в раскаленных автомобилях. Залив полный бак, Петр сел на водительское место, когда грузовик на огромной скорости раздавил легковушку, протащив смятую в узел груду железа, пластика и некогда сидевших в ней людей до магазина. Влетев в магазин в вихре осколков стекла, грузовик, наконец, сбавил скорость, разнося аккуратно разложенные на полках товары во все стороны. Лика с Мишкой чудом успели отскочить, чтобы не попасть под колеса сумасшедшего грузовика.

– Бежим, Мишка! Бежим отсюда! Скорее! – крикнула Лика, таща за руку едва поспевающего за ней брата.

Мишка споткнулся, и растянулся, содрав в кровь коленки. Лика схватила его за подмышки, насильно поставила на ноги и заставила бежать дальше. Они отбежали метров на сто, не меньше, когда за спиной послышался чудовищной силы взрыв. Вначале один, потом еще и еще. Ворвавшийся в магазин грузовик вместе со скомканной им легковушкой Ликиного отца, снес газовый баллон. После первого взрыва взлетел на воздух и сам грузовик. От охваченного пламенем магазина огонь перекинулся на заправку. Земля затряслась под ногами убегающих от смерти детей. Лика с Мишкой, потеряв равновесие от волны третьего, самого мощного взрыва, упали на землю, но тут же поднялись и снова побежали. Из разодранного пакета по одному выкатывались и падали в пыль краснобокие яблоки. Лика с братом бежали, не глядя под ноги, не разбирая дороги. Бежали вперед. Бежали, куда глаза глядят. Взрывы, наконец, прекратились. Столб огня и черного дыма от горящего бензина с заправки, несмотря на ясный солнечный день, было видно за много километров. Наверное, его можно было увидеть даже из космоса. Воздух наполнил тошнотворный запах горящего бензина, перебивший все остальные запахи от пожара.

Не в состоянии бежать дальше, Мишка без сил рухнул на землю. Лика отпустила его руку. Она сама задыхалась. В боку ужасно кололо, а дыхание перехватило так, что она слова вымолвить не могла. Она села возле вымученно лежащего на земле Мишки, пытаясь и его посадить рядом с собой. Миша, наконец, пришел в себя. Лика обняла его за плечи и, ослепленная ужасом произошедшего, не мигая, смотрела, как огромным факелом поднимается все вокруг испепеливший огонь. Все произошло так быстро! Лика не сразу поняла, что в один миг с лица земли исчезли и ее любимый папочка, и милая простушка Алена, и веселый малыш Антошка. Это не могло быть правдой! Нет! Она дико закричала, больно стиснув в объятьях Мишку. Он онемел от увиденного кошмара, намертво зажав в своих детских ручках порванный пакет, из которого по пути вывалились все продукты. Его мама, папа, вредная плакса Антошка.... Что, их больше нет? В свои восемь он все прекрасно понял. Слезы беззвучно текли по его щекам. Белые носочки испачкались и были закапаны кровью, шедшей из содранных коленок. Лика кричала, как сумасшедшая, царапая ободранными пальцами сухую песчаную землю.

Она почти не помнила, что было потом. Приехала скорая. Их с Мишей отвезли в больницу Симферополя. Они не пострадали, если не считать нескольких ссадин, но психическое состояние у Миши было очень тяжелым. Он отрешенно, по-прежнему не мигая, смотрел куда-то в себя, сжав кулаки, и отказывался разговаривать. Лика тоже была уничтожена горем, к которому еще добавилось беспокойство за брата.

– Доктор, у него же это пройдет? Миша будет таким, как прежде? – неоднократно допытывала она врача.

Врач мог только разводить руками, говоря:

– Время лечит. Ребенок пережил ужасную психологическую травму. Надеюсь, он с этим справится, но точно никогда не забудет. Такие нервные потрясения никогда не проходят бесследно.

От заправки с магазином ничего не осталось. Когда приехали пожарные, догорал бензин заправки. В огне помимо семьи Лики погиб и владелец заправки с двумя детьми. Имя водителя обезумевшего КамАЗа установить удалось, а вот причину трагедии можно было только пытаться угадать. Версия о терракте отпала сама собой. Злоумышленникам можно было найти и более людное место, чем крошечная заправка в горах. Скорее всего, у грузовика отказали тормоза. Но могло случиться и так, что водителю стало плохо, а быть может, он и вовсе умер за рулем. К несчастью, ведь и такое бывает.

В больнице Лике задавали много вопросов. Спрашивали врачи. Спрашивал следователь. Спрашивал психолог. Депрессивное состояние Лики было вполне естественным и объяснимым. Она – девушка сильная и с этим справится, врачи не сомневались. А вот психическое здоровье Миши вызывало очень серьезные опасения. Настоятельно рекомендовали на какое-то время положить его в стационар, но Лика наотрез отказалась. Она поклялась, что отвезет его домой в Краснодар и будет регулярно водить к специалистам. Благо, в таком крупном городе их предостаточно.

Как только сообщили об ужасной трагедии, бабушка Лики и Миши первым же рейсом прилетела в Симферополь. Она почернела от горя, но стойко держалась, не плакала, только ни на минуту не выпускала руки Мишеньки из своей. Елена Афанасьевна жила ради своего единственного сына и его детей, уже три года борясь с неизлечимой болезнью. Теперь у нее остался только Мишенька. С Ликой она всегда держала дистанцию, лишь ради сына терпя ее присутствие, говорила с ней сухо, холодно и вежливо.

Сердце Лики сжалось при виде бабушки. Она хотела было броситься ей на шею, но холодный взгляд покрасневших глаз пригвоздил ее на месте. Домой летели самолетом. За всю дорогу не обменялись и двумя словами. На такси приехали к дому Петра. Высокий кирпичный забор, широкие автоматические ворота, обсаженный с двух сторон цветущими розами подъезд к красивому трехэтажному коттеджу из красного кирпича. И вот они дома. Опять скорбная тишина. Миша, как зомби, молча сел на диван, уставившись в одну точку.

Лика не знала, что сказать и что делать. Здесь ей было еще хуже, чем в больнице. Там ее донимало сочувствие совершенно посторонних людей, а здесь убивало равнодушие родного человека. Она почувствовала себя лишней в этом доме. Но куда ей идти? К матери? Ей она тоже не нужна. Они втроем молча сидели в комнате, почти не шевелясь. Несмотря на августовскую жару, казалось, лед сковал движения каждого из присутствующих. Домработницу Елена Афанасьевна отправила домой, чтобы не путалась под ногами. Молча сидели, пока быстро падающая на землю чернильная южная ночь не накрыла их дом. Наконец, Елена Афанасьевна поднялась, зажгла свет и, не поворачивая головы в сторону Лики, буркнула:

– Иди в верхнюю гостевую спальню. Приляг, отдохни. Погорим завтра.

– Лика взбежала на второй этаж, зашла в хорошо знакомую ей комнату с яблочно-зелеными обоями и как была, в одежде, рухнула на заправленную нежно розовым шелковым покрывалом кровать. Это всегда была ее комната, когда она гостила у папы. Даже вещи ее здесь ждали свою хозяйку. Лика тихо плакала, пока усталость и переживания не одержали победу. Она уснула, уткнувшись лицом в покрывало, так и не разобрав постель. Проснувшись в районе десяти утра, Лика почувствовала себя намного лучше. На душе было мрачно, но нужно было двигаться вперед. Она шарахнулась от своего отражения в зеркале и прямиком направилась в ванную комнату. Вымывшись и переодевшись, она спустилась вниз.

– А, встала, наконец! – злобно сказала Елена Афанасьевна. – Мы тут ждем, пока ты соблаговолишь спуститься.

Лика заметила сидевшего в кресле бородатого мужчину. Мелкие, как у кабана, темные глазки ехидно поблескивали из-под кустистых черных бровей. С ним лично она никогда не встречалась, но не раз видела на фотографиях. Это был папин партнер по бизнесу, совладелец торговой сети, Залихвацкий Артем Сергеевич. Он поднялся с кресла, приветствуя Лику.

– Девочка моя, какое горе! Соболезную! Мне очень, очень жаль. Мы были друзьями и компаньонами с твоим отцом, – сказал он с искренностью, достойной премии Оскара.

– Здравствуйте! Я знаю, кто вы такой. Отец мне говорил о вас не раз, – мрачно сказала Лика, прекрасно помня, как отец отзывался об этом человеке.

В памяти Лика прозвучали слова отца:

– Этот негодяй спит и видит, как бы отнять мою долю акций и стать единственным владельцем нашей сети. Мой отец в свое время сделал ошибку, продав в трудные для нас времена часть акций этому пройдохе Залихвацкому.

Залихвацкий списал все на стресс и не удивился такому тону Лики.

– Иди суда, Лика! Присядь, пожалуйста. Нам нужно серьезно поговорить, – сказала Елена Афанасьевна как можно мягче.

Лика послушно присела на краешек дивана, предчувствуя, что этот разговор для нее ничем хорошим не кончится. Предчувствия не обманули.

Разговор пошел о наследстве Петра Владимировича Сафинова. Оказывается, он еще четыре года назад составил завещание, по которому, в случае его смерти и смерти его супруги, опекунство над детьми и право распоряжаться всем движимым и недвижимым имуществом переходит к его матери Елене Афанасьевне Сафиновой.

– Лика, сейчас ты, конечно взрослая, совершеннолетняя девушка и можешь оспорить последнюю волю отца, но ты ничего не понимаешь в делах. Верно? Ты доверишь мне, как и хотел твой папа, распоряжаться наследством? – спросила Елена Афанасьевна, накрыв руку Лики своей пожелтевшей морщинистой рукой.

Если бы Лика сейчас что-нибудь сказала или сделала, не соответствующее интересам бабушки, та, наверное, вцепилась бы ей в лицо своими тонкими пальцами с остро заточенными ногтями. Бабушка жила с семьей сына и была прекрасно осведомлена обо всех его делах.

Лика молчала и слушала, начиная понимать, что от нее требуется.

– А о каком именно движимом и недвижимом имуществе идет речь? – как можно простодушнее спросила она.

– Мы с тобой потом об этом поговорим. Это, как говорится, дело семейное, – прошипела Елена Афанасьевна. – Сейчас речь о другом. Г-н Залихвацкий великодушно предлагает выкупить долю Петра в торговой сети. Он делает очень щедрое предложение, поверь мне. В последнее время дела у твоего отца шли не очень хорошо. Он взял огромный кредит, который нужно как-то погасить. Если мы примем предложение Артема Сергеевича, то и с долгами расплатимся и на безбедную жизнь всем хватит. Тебе нужно учиться, Мишеньке требуется серьезное дорогостоящее лечение. Что скажешь, внученька?

Лика тоже знала о проблемах отца. Действительно, кто бы занимался бизнесом отца? Больная бабушка или студентка второкурсница? Минуту подумав, она ответила:

– Я согласна продать бизнес отца.

– Вот и славно! – радостно воскликнул Залихвацкий. – Приятно иметь дело с толковыми женщинами. Мой юрист подготовит документы к завтрашнему утру. Мы придем к вам домой к десяти. Вы не против?

– Отлично! – сказала Елена Афанасьевна, вставая.

Было понятно, что разговор окончен. Залихвацкий попрощался и ушел. Лика тоже встала, собираясь вернуться к себе в комнату.

– Лика, присядь! Наш разговор еще не окончен, – привычным, ненавидящим тоном скомандовала бабушка.

Лика повиновалась.

– Ну, сейчас начнется! – с тревогой подумала она.

– Лика, кроме этого дома, папиных двух машин и каких-то складов за городом у нас ничего нет. Ты же понимаешь, Мишеньку нужно ставить на ноги. Он выздоровеет и это все будет принадлежать ему как единственному биологическому сыну Петра, – не терпящим возражения тоном сказала Елена Афанасьевна.

– Я очень люблю Мишеньку и хочу, чтобы он был здоров и богат, но как же я? Ведь папа меня тоже считал своей дочерью и любил. Как я то жить буду? На что? – со слезам на глазах спросила Лика.

– Лично я бы тебе ничего не дала, но ради памяти моего Петеньки… Раз он пригрел на груди ребенка этой шлюхи, твоей матери, я и о тебе обязана позаботиться. Я перечислю после завтрашней сделки на твой счет десять миллионов рублей. С тебя этого более, чем достаточно. Если все промотаешь, как твоя мать, это твои проблемы. Я не желаю тебя больше видеть в своем доме. Это тебе понятно? – продолжила брызгать ядом старуха.

– И на том спасибо. Я совсем не похожа на свою мать, – высоко подняв голову, сказала оскорбленная Лика.

– Тебе же лучше. Может, станешь нормальным человеком, – злобно заметила «бабушка». – В любом случае, завтра, после подписания документов, собирай свои вещи и уезжай отсюда. Уезжай и не возвращайся! Слышишь? Никогда не возвращайся!

Минуту помолчав, она продолжила:

– Моему сыну вообще не везло на женщин. Вначале твоя развеселая мамаша, потом эта простушка Алена. Но та хоть родила моему Петеньке двух прекрасных сыновей. Эх, Антоша! Какая жалость! Петя грезил уже два года этим проклятым Бахчисараем, говорил: «Вот поехать бы туда, так больше и видеть ничего другого не захочется». Ну что, там и вправду так все чудесно? – спросила она у Лики.

– Красиво, конечно, но по мне, так ничего особенного. Все такое старое. Это место для любителей истории. Папе там, правда, очень понравилось. Алене тоже.

– Алене всегда все нравилось. Нашла о ком говорить! – скривившись, сказала Елена Афанасьевна. – Ну, так мы договорились? Ты навсегда уйдешь из нашей жизни?

– Бабушка… Простите, Елена Афанасьевна, а как же Мишенька? Я его ведь очень люблю. Мы что, не сможем видеться? – спросила обескураженная Лика.

– А кто ты, собственно, ему? Уж точно не сестра! Миша – моя кровиночка, единственная на свете, и с твоим проститутским отродьем ничего общего не имеет! – желчно сказала Елена Афанасьевна, не глядя на Лику, встала и ушла.

Лика тоже вскочила как ужаленная, побежала в свою комнату и стала яростно выбрасывать из шкафа все свои вещи. Ее никогда еще так не оскорбляли. Не разбирая, она запихивала в чемодан вещи, до слез злясь на эту бессердечную полуживую старуху, которую она по наивности называла «бабушка». Значит, все было ложью? Поздравления с праздниками, подарки любимой бабушки на Новый Год и на День Рождения, теплые улыбки поцелуи, родные объятия. Все ложь! Эта женщина люто ненавидела ее со дня ее появления на свет и, наконец, призналась в этом.

Лика вышла из комнаты, чтобы попрощаться с Мишей, но не нашла его нигде. Оказывается, Мишку отвезли в частную клинику на обследование. Она кипела от злости и обиды. Лика злилась на всех, но больше всего на себя. Ночью она так и не смогла уснуть. Ее перехлестывали чувства. На утро с собранным чемоданом она спустилась вниз, на одиннадцать часов вызвала такси, а также забронировала билет на поезд до Москвы.

Бумаги подписали, как и договаривались. Елена Афанасьевна была так «добра», что даже оплатила ее билет до Москвы и дала немного денег на первое время. Лика ежилась, чувствуя ее злобный взгляд в спину, когда с чемоданом вышла к подъехавшему такси, но ни разу не обернулась. Не в ее правилах было оглядываться назад.

Многочасовая тряска в поезде должна была немного отвлечь Лику и успокоить. Так и произошло. «Любимая бабушка» сдержала свое обещание. На счет Лики были перечислены обещанные десять миллионов рублей. Она, конечно, понимала, что ей «пожертвовали» лишь крошечную часть отцовского наследства, но для начала и этого было вполне достаточно. Она в дороге все обдумала. Если купить небольшую квартирку в новостройке и приличную машину, оставшегося должно хватить на жизнь примерно на год. Ну а дальше нужно будет вертеться самой, учиться, искать работу. Ничего. Она сильная и со всем справится. Она – Лика Сафинова и этим все сказано!

Глава вторая. Ядовитое яблочко

Лика бежала куда-то по полутемному коридору. Он поворачивал и становился намного уже, но она продолжала бежать, не понимая, от кого она убегает и куда бежит. А может, это она за кем-то гонится? Но за кем? Коридоры в бесконечном переплетении сменяли друг друга. Одни, похожие на те, что были в ее институте. Другие больше были похожи на мрачные подземелья из фильмов ужасов Стивена Кинга. Переходы, лестницы, подъемы и спуски… И снова нескончаемые коридоры. Одни коридоры были светлые чистые и широкие, в других зловеще мигали тусклые лампочки и стены полуразрушены. Лика уже не бежала, а осторожно шла, как будто боялась звуками своих шагов спугнуть кого-то, но ее шаги все равно гулко, эхом звучали в неведомом, совершенно пустом здании. Попадались разного вида двери: железные, деревянные, стеклянные. За некоторыми из них Лика слышала какие-то звуки и даже крики, но все двери, независимо от того, как они выглядели, всегда были заперты. Она продолжала идти, пока резкий, бьющий по мозгам звук будильника не вырвал ее из этого кошмара.

Семь утра. Пора вставать и идти на занятия в институт, а вечером в языковую школу. Лика не любила рано вставать, но избавление от этого проклятого сна принесло облегчение. Почему ей снился один и тот же сон уже, наверное, лет шесть. Еще в школе ее мучил этот нескончаемый кошмар. Он повторяется почти каждую ночь и со временем становится еще страшнее. Стали появляться новые детали, как, например, эти закрытые двери и странные звуки за ними. Раньше такого не было.

– Может, я схожу с ума и мне срочно нужно к психиатру? – с тревогой подумала Лика, нехотя отрывая голову от подушки. – Почему мне постоянно снится эта хрень?

Она встала, прошлась по квартире, распахнула окно. Для конца сентября было довольно тепло, но в воздухе чувствовался горьковатый привкус осени. Получив от «бабушки» десять миллионов, Лика, как и собиралась, купила современную, просторную квартиру в высотке нового района Москвы, точнее, в новомосковском городском округе Щербинка. Это был ее первый «собственный дом». Раньше ни у отца, ни у матери она не чувствовала, что находится дома. Квартира обошлась в семь миллионов рублей. Еще миллион с лишним ушел на отделку, мебель и оргтехнику. В этой квартире все было так, как захотела Лика. Никто не диктовал ей, что можно и что нужно делать. Она была единственной хозяйкой, царицей и повелительницей этих 72 м2. Просторная, светлая квартира, по сути одна большая комната на семнадцатом этаже, к которой уносил ввысь скоростной лифт. Единое пространство, условно разделенное на зоны питания, комфорта, работы и сна. Никаких нор с дверями, все современно, изысканно и со вкусом.

Как будущий дизайнер, Лика продумала и проработала каждую мелочь в своей квартире. Серебристо-синий уголок кухни, начиненный самой современной техникой, переходил в зону отдыха. Границей служил небольшой круглый стол с алюминиевой широкой основой и прозрачной столешницей в компании четырех блестящих алюминиевых стульев с плавным изгибом перехода от сиденья к спинке. В зоне отдыха господствовал совершенно круглый черно-белый диван без спинки. Находясь в самом центре комнаты, он вампирски приковывал к себе внимание. Усугубляли ощущение уложенные в два ряда вишнево-красные и белые подушки.

Пространство перед огромным, в полстены окном не было ничем занято. Никакие блестящие гардины в цветочек не мешали солнечному свету царствовать в этой квартире и закрывать панорамный вид сверху. По обе стороны от окна, как две колонны, ровными трубками спадали с потолка вишнево-красные, как и подушки на диване, тяжелые портьеры из плотной матовой ткани. Закрывались они автоматически при помощи специального пульта, но чаще окно оставалось открытым. На высоте семнадцатого этажа космос казался намного ближе. Отделяла от него только тонкая грань оконных стекол.

По центру боковой стены, контрастно темной, в отличие от остальных, по-королевски господствовал широкий телевизор в окружении коротеньких полочек из темного стекла. Каждая полочка была подсвечена с двух сторон крошечными лампочками. Дизайнерской блажью было и то, что на каждой полочке находился только какой-то один предмет. Например, на одной – только изогнутая, в форме спирали ваза для цветов из молочно-белого матового стекла, на другой – абстрактной формы статуэтка, на третьей – прозрачный стеклянный куб, закрепленный на одном ребре. Все безделушки в стиле постмодерна – вещи необычные и совершенно бесполезные, но стильные и полностью вписывающиеся в странный интерьер этой квартиры.

В ярко освещенном углу комнаты было рабочее место Лики. Книжные полки, широкий письменный стол, удобное кожаное кремового цвета офисное кресло с высокой спинкой. На столе, выстроившись в ряд, красовались три монитора. Мощный компьютер, способный поддерживать сложные дизайнерские программы, является первейшим инструментом архитектора. Далее, вдоль стены располагался уютный бежевый диван, на котором и спала Лика. Единственным украшением гладкой светло-серой стены была неизвестно что изображавшая абстрактная картина в красно-синих тонах и необычные, треугольной формы, молочно-белые светильники над спинкой дивана. Перед диваном был положен небольшой синий в белых треугольниках ковер, выгодно оттенявший серо-бежевый гладкий ламинат пола. Часть прихожей была перегорожена большим зеркалом, за которым находилась гардеробная и кладовка по совместительству. Единственная дверь вела из прихожей в ванную комнату с совмещенным санузлом. Обыкновенная ванная комната, удобная, с душевой кабиной, выложенная розовым кафелем, в общем, ничего интересного.

Лика с любовью продумывала и выбирала каждую мелочь для своего дома. Даже непримечательную снаружи входную дверь она обила изнутри натуральной белой кожей, сделав ее похожей на молочную шоколадку. Единственным недостатком этой квартиры было то, что она располагалась слишком далеко от института, в котором училась Лика. Добираться на занятия было очень неудобно. Лика записалась в автошколу и через месяц натаскивания на теорию и мучений на тренажере, получила водительские права. Водить машину Лику научил отец еще когда она училась в десятом классе, поэтому обучение закончилось быстро и без проблем. Лика не хотела транжирить деньги, но пришлось «разориться» на приличную машину. Выбор пал на подержанный Опель черного цвета. Надежная, практичная машина, да и людям показать не стыдно. Печально было осознавать только то, что после обустройства комфортной жизни в Москве, у Лики на счете остался всего один миллион. На какое-то время оставшихся денег, конечно, хватит, а что потом? Москва очень быстро съедает и не такие деньги!

Первые два курса в институте были непростым временем для Лики. Деньги, естественно, быстро закончились. Нужно было начинать самой зарабатывать, но как? После занятий в институте Лика бежала в малоизвестную дизайнерскую фирму «Дом мечты», где она подрабатывала дизайнером частных проектов. Лика в душе ненавидела эту фирму, но работа в ней позволяла хоть как-то сводить концы с концами. Местами очень трудно было угодить безвкусным и нелепым пожеланиям заказчиков, но, как известно, «клиент всегда прав».

Мечта Лики о собственном дизайнерском агентстве казалась далекой, как Полярная звезда. Но эта мечта была ее ориентиром в жизни и путеводной звездой. Лика была твердо намерена воплотить в жизнь свои необыкновенные архитектурные замыслы и самой же разрабатывать внутренний дизайн этих странных строений. Для нее богом в архитектуре был Антонио Гауди с его нестандартным подходом к пропорциям и формам, но и подражать ему Лика не собиралась. Она хотела создавать собственные фантастические сооружения, опережающие свое время и шокирующие воображение людей. Но когда же настанет это время творческой свободы? Пока что, Лике приходилось вертеться в тесных рамках фантазий мещан-обывателей. Она не понимала, почему люди достаток и собственную значимость ассоциируют с позолоченным убранством аляпистых гостиных, зеркалами и тяжелой, сделанной под старину, вычурной мебелью.

Сложнее всего Лике было в периоды сессий на заочном. Времени катастрофически не хватало, как и денег, но бросить учебу на дизайнера она ни за что не хотела. С одной стороны, стать всемирно известным архитектором и дизайнером – было ее заветной мечтой и целью в жизни, а с другой – при ее финансовых трудностях было бы преступлением бросать учебу, которая полностью оплачена. Лика не спала ночами, трудясь за компьютером над нескончаемыми учебными заданиями или над заказными проектами. К счастью, на здоровье она никогда не жаловалась. Даже в таких экстремальных условиях ей хватало сил и энергии все преодолевать. Лика за последний год сильно похудела, но это ее нисколько не портило. Просто она перестала быть похожей на себя прежнюю. Куда делось то милое девичье личико и мечтательное выражение сияющих голубых глаз? Лика стала выглядеть по-другому. Не хуже, чем была, но это была совсем другая Лика. У нее появилось совершенно новое выражение мрачноватой жесткости в глазах. На осунувшемся лице ее светлые глаза казались еще больше и притягательнее. Их ледяной блеск завораживал и одновременно, заставлял ежиться, как от холода, даже в жаркую погоду.