Пять звезд

В шестнадцать лет Варенька все также заразительно и звонко смеялась. Но в последние несколько недель Лиза все реже слышала счастливый смех младшей сестры. Лиза думала, что Варенька просто еще не адаптировалась к новой школе. Как психологу, старшей сестре местами было сложно понять Вареньку с ее причудами, но она ее все равно обожала и, словно любящая мать, пыталась уберечь от жизни. Лиза считала Вареньку неисправимой инфантильной фантазеркой, способной своими бреднями свети с ума любого трезво мыслящего человека. Лиза была строга с Варенькой, по мнению отца, даже чересчур, но считала это правильной линией поведения с неразумным подростком. Лиза, как профессионал, считала, что ни в коем случае нельзя потакать странностям сестры. Например, вчера Варя влетела на кухню кафе, светясь от счастья, с горящими глазами, и с порога крикнула:

– Девчонки, я влюбилась! Стас, он такой… Он супер! Девчонки, я умираю… Умираю от любви! Такого со мной еще не было!

– Кухню не спали своими бешеными глазищами, – саркастически скривив рот в улыбке, сказала тогда Лиза. – Варенька, то же самое ты говорила и про Владика, про Вову, Мишу, Артема и еще, как его там… А, вспомнила, про Юрчика. Или его все-таки звали Игорем?

– Мама Лиза, ну не будь такой злючкой, – добродушно улыбаясь, сказала Варя. – Со Стасиком все будет по-другому. Вот увидишь!

– Э-э-эх, – вздохнула Лиза, строго посмотрев на свою младшую сестренку. – Ты еще такой ребенок, Варька! Ты не знаешь жизнь, не знаешь мужчин. У тебя один ветер в голове. Лучше, надевай форму и принимайся за работу. Для буднего дня сегодня многовато посетителей.

– Лизонька, ты его ведь еще не видела. Ты не знаешь, какой он клевый! Какие у него глаза… Синие, как небо! Он такой красивый! Самый красивый мальчик в школе! – воскликнула Варя, нехотя идя в подсобку, чтобы переодеться.

– Тогда не понятно, что он нашел в тебе? – с ехидной усмешкой спросила все слышавшая Вика. – Ты, вообще, давно в зеркало смотрелась? Кожа, да кости. И бледная, как поганка.

– Лучше на себя посмотри! Вика, тебе под тридцать, а у тебя еще не было нормальных отношений с парнем, – обиженно посмотрев на сестру, огрызнулась Варя. – Ты так и состаришься со сковородкой в руках на этой дурацкой кухне!

– Много ты понимаешь! Да на мне вся кухня, все кафе и держится! На мне и на Лизе, а ты с близняшками только все портите, – не отрываясь от сковороды, сказала Вика.

– Что за шум, а драки нету? – спросила весело выпорхнувшая из зала ресторана Даша.

– Что тебе не ясно, эти старые мымры снова скубутся с Варенькой, – ответила за старших сестер Саша, точь-в-точь похожая на Дашу – Сами жить не умеют и другим не дают! Только…

– А ты лучше за мясом смотри, чтобы как в прошлый раз не получилось! – резко прервала ее на полуслове Лиза. – Что же твой очкарик бросил тебя, если ты такая правильная и хорошая? Что, крыть нечем?

– Эй, народ! Вы там потише, а то всех клиентов распугаете своими воплями, – сказала просунувшаяся в окно для приема заказов голова бармена Макса.

– Максик, не вмешивайся, пожалуйста. Лучше иди и жонглируй своими бутылками на радость клиентам, а мы тут как-нибудь без тебя разберемся в наших семейных делах, – сказала Вика, с неприязнью посмотрев на бармена.

– Зачем ты так с ним, Вика? – строго спросила Лиза сестру. – В наше время хорошего бармена не так-то и легко найти.

– Да пусть чешет на все четыре стороны к таким же педикам, как он сам, – ответила Вика. – Может, нам вообще вместо кафе открыть здесь гей-клуб?

– Следи за языком, Вика! Нельзя так говорить о человеке. Его личная жизнь тебя вообще не касается! А парень он отличный и клиентам нравится, – прорычала Лиза, свирепо посмотрев на Вику. – Максим не виноват, что твой Вадим дожил до тридцати пяти лет, но так и не определился со своей сексуальной ориентацией. Лучше, занимайся собственной личной жизнью!

Вика фыркнула и ушла неизвестно куда, хлопнув дверью. Вернулась она только утром, но присмиревшая и говорила с сестрами так, словно ничего и не произошло. С ней такое случалось не первый раз. Кто был ее таинственным любовником, сестры не знали. Лиза удивлялась, что Вика от всех его прячет. У нее возникла вполне правдоподобная догадка, что это женатый человек, которому незачем «светиться».

IV

– Лиза, звонят… Тут просят тебя. Я не поняла, это из больницы или откуда-то еще. Похоже, с Варенькой что-то случилось! – выбежав из кухни, выпалила раскрасневшаяся и запыхавшаяся Саша.

– Тише, Саша! Тише! Ты пугаешь наших посетителей, – встрепенувшись, но, не снимая с лица любезной улыбки, сказала Лиза. – Возвращайся на кухню. Я сейчас подойду.

Лиза в этот вечер лично присматривала за порядком в кафе и обхаживала компанию девчонок-менеджеров из банка, весело отмечавших день рождения одной из своих подруг.

– Саша, что случилось? – прибежав на кухню, спросила Лиза у дрожащей и плачущей сестры. – Ты спокойно расскажи, что случилось, ладно, моя хорошая?!

– Лиза, позвонили откуда-то из больницы. Кажется, из психиатрического отделения. Прости, я не поняла. А еще звонили из полиции. Они сказали, что наша Варенька хотела спрыгнуть с крыши многоэтажки, – вытирая невольно набегавшие на глаза слезы, сказала Саша.

– Сашка, ну что ты несешь?! Наша Варенька? Да, ладно! – не веря собственным ушам, сказала Лиза. – Я им перезвоню.

По мере того, как Лиза говорила по телефону, ее лицо мрачнело и менялось, словно все сентябрьские тучи Ростова в этот миг сошлись над ее головой и отразились в ее серых, как пасмурный осенний день, глазах.

– Я поеду в больницу, за Варенькой, – решительно сказал она, оставив Вику за старшую в кафе. – Викусь, закрой все, как обычно. Ну, в общем, ты все и сама знаешь, а я за Варенькой. Папа наверху отдыхает?

– А то?! Бутылку вискаря выжрал! – с неприязнью сказала Вика. – Да, ты не беспокойся. Я все сделаю, как надо!

До закрытия кафе оставалось менее часа. Немногочисленные посетители в основном пили пиво и коктейли, хотя были и любители «фирменных» Викиных шоколадных пирожных с мармеладом. Лиза хотела бы, как Булгаковская Маргарита, перелететь в нужное место по воздуху, хоть на метле, хоть на половой щетке, но приходилось медленно передвигаться по измученным вечерними пробками ростовским улицам.

– Слава Богу, ее хоть не изнасиловали! – думала Лиза, стоя на своей старенькой десятке в неподвижном ряду машин. – Варенька, конечно, не без странностей, но бегать голой по крышам даже для нее слишком. Нет, тут что-то другое. Кажется, она собиралась на свидание с каким-то парнем. Спрошу у Вики. Вечно они с Варей о чем-то секретничают.

Наконец, Лиза добралась до больницы. Часы приема, естественно, давно закончились, но Лизу все же пустили. Заведующий Отделением оказания интенсивной психиатрической помощи населению, Семен Борисович Голден, вежливо пригласил Лизу в свой кабинет и предложил присесть.

– Похоже, разговор предстоит не простой, – подумала Лиза, сделав глубокий вдох и приготовившись к бою.

Он очень пристально посмотрел на Лизу, как будто она была одной из его пациенток. Пожилой мужчина с глазами, похожими на рентгены, тянул паузу, разглядывая Лизу и давая ей возможность высказаться. Лиза говорила много, взволнованно и слегка сбивчиво.

– Вы, наверняка, что-то неправильно поняли. Вареньке никогда даже в голову бы не пришло прыгать с какой-то там крыши. Она не такая. Да и зачем ей это? Она любимый и счастливый ребенок, – убеждала его Лиза. – Варя в этом году пошла учиться в новую, хорошую школу. Я сама психолог и я ручаюсь за психическое здоровье моей сестры…

– А почему вы перевели девочку в новую школу? – спросил психиатр, прервав словесный поток Лизы. – Были проблемы?

– Нет. Заверяю вас, никаких проблем не было. Я решила, что для нее так будет лучше! Да и вообще, какое это имеет значение? Я вам говорю про Вареньку, но вы как будто меня вовсе не слышите, – возмутилась Лиза, понимая, что все намного сложнее, чем она предполагала вначале.

– Напротив, я очень внимательно вас слушаю, Елизавета Ивановна. Я внимательно слушал вашу сестру. Теперь сморю на вас и слушаю ваш складный рассказ о счастливой семье. Только, чем больше я вас слушаю, тем больше убеждаюсь в обратном. Вы, я так понял, личность просто героическая. Вы отказались от собственной жизни ради счастья сестер, по сути, заменив им мать. Это, конечно, очень похвально, но просил ли кто-нибудь от вас такую жертву? Хотите знать, что я думаю обо всем этом? – доверительно улыбнувшись, спросил Семен Борисович.

Немного растерявшаяся Лиза кивнула. Разговор перешел в странное русло. Можно подумать, что это она пациентка его отделения.

– Чего он добивается? – напряженно думала Лиза. – Если так пойдет дальше, вместо того, чтобы привести домой Варю, я сама здесь останусь подлечить нервишки.

– Вы душите близких своей любовью и подавляете авторитетом. Вы меня пытаетесь убедить в том, что все хорошо, девочка счастлива, здорова и все просто отлично, но, вот вы, например, стали бы бегать в одних трусах по крыше двадцатиэтажки? – спросил Семен Борисович, не сводя с Лизы сканирующего взгляда.

Лиза молчала, думая, что любой ответ на такой вопрос будет не на пользу Вареньке.

– Можете не отвечать. Вы ведь психолог и сами прекрасно знаете ответ на мой вопрос, – мягко сказал опытный врач.

– Варенька просто ребенок. Может, это была какая-то игра с друзьями? – предположила Лиза.

– Вполне возможно. Да… В наше время были другие игры. Мне девочка не показалась счастливой. Впрочем, может, это мое субъективное мнение? Варя чем-то сильно расстроена, но никаких суицидальных наклонностей я у нее не обнаружил. Поговорите с ней, выслушайте, попытайтесь понять, что у нее на душе, – сказал Семен Борисович, задумчиво потирая пальцами подбородок. – Я вам настоятельно рекомендую быть с ней терпеливыми. Подростки и не такое вытворяют!

– Доктор, так я могу забрать домой Вареньку? – недоверчиво взглянув на него, спросила Лиза.

– Ну что же, вы сможете забрать сестру, но только завтра. Ей дали успокоительное и сейчас девочка спит. Да, и захватите с собой какую-нибудь одежду. Не в трусах же вы ее повезете домой?! – иронично улыбнувшись, сказал Семен Борисович.

На следующий день Варенька уже была дома. Она наотрез отказалась говорить о том, что произошло на крыше, забилась в своей комнате и все время плакала. Никакие психологические приемы не помогли Лизе разговорить Вареньку. Близняшки сюсюкали возле нее, подсовывая всякие вкусняшки, чем вызывали только раздражение и новые потоки слез. Вика стала еще мрачнее. Ее сердце разрывалось от жалости к Вареньке. Она заглянула в интернет и увидела фотографии голой, заплаканной Вареньки, которые, разумеется, с чьего-то левого номера, бессовестно выложил в соцсетях Стас. Вика кипела от бессильной ярости, сжимая кулаки. Какие-то прыщавые имбецилы обсуждали Вареньку, писали в комментариях всякие гадости и пошлости, высмеивая ее внешность. Вика сразу поняла, чьих рук это дело.

Вчера Варенька ей все уши прожужжала, рассказывая, какой Стас расчудесный. Она собиралась вечером с ним встретиться и весь день кружила по комнате, как мотылек. Вика сама собирала сестру на первое взрослое свидание, помогла красиво уложить волосы, накрасить ресницы и даже дала ей свои туфли. Теперь Варенька рыдала в своей комнате с разбитым сердечком и ободранными коленками.

– А знает ли Варенька о фотографиях в интернете? – подумала Вика. – Скорее всего, нет. Это ее добьет.

Подошла расстроенная Лиза. Она обняла Вику за плечи, с тревогой заглянув ей в глаза.

– Вика, она ничего не ест и все время плачет. Я не знаю, что делать, – прошептала Лиза, сама готовая разрыдаться. – Может, она хоть тебе расскажет, что же все-таки случилось?

– Я, кажется, и так все знаю. Вчера она собиралась встретиться с мальчиком из новой школы. Посмотри, чем это закончилось, – сказала она, показывая сестре фотографии Вари в интернете.

– Какой ужас! – воскликнула шокированная Лиза. – Нужно пойти в школу, поговорить с директором. Они же должны что-то сделать! Я завра же туда пойду и…

– Никуда ты не пойдешь! – властно прикрикнула на сестру Вика. – Ты уже сделала все, что могла, отдав Вареньку в эту «элитную» школу. Теперь смотри, чем это закончилось.

– Мы что же, оставим это просто так? – возмутилась Лиза. – Тот, кто это все снимал, должен ответить по полной! Нет, я обязательно пойду к директору!

– Ни в коем случае! Я этим сама займусь, лично! – зловеще улыбнувшись, сказала Вика.

– Но, как же Варя?! Может ей вернуться в старую школу? – предложила ошеломленная тоном сестры Лиза.

– Лиза, сядь и выслушай меня! – очень серьезно сказала Вика. – Варенька больше не пойдет ни в эту, ни в какую другую школу. Хватит с нее этих гадюшников! Учиться на инженера, как ты того хочешь, она тоже не будет. Я и близняшки ведь окончили кулинарный техникум, и ничего, живем как-то без институтов! В жизни важно заниматься тем, что по-настоящему нравится.

– Что же тогда она будет делать? – с недоумением глядя на Вику, спросила Лиза.

– Варя хочет стать модельером. Так пусть и становится! Не нужно давить на нее, – решительно ответила Вика. – А что? Девятилетку она закончила. Сейчас уже поздно куда-то подавать документы, а на следующий год она поступит в Техникум легкой промышленности. Ну, у нас, здесь, на Западном. Не помню, как он теперь называется. Колледж чего-то там… В общем, не важно. Главное, пусть ребенок занимается своими нарядами для кукол или что она там придумывает.

– Да ты что!? Ты в своем уме? Разве это профессия?! – воскликнула возмущенная Лиза.

– Ты еще не поняла? Это не детская блажь, а призвание, – повысив голос, сказала Вика.

– Ну и кем она в конечном итоге будет? Портнихой? – тоже переходя на крик, спросила Лиза.

– Да, хотя бы и портнихой! А ты хочешь, чтобы она всю жизнь бегала с подносом в этом проклятом кафе? Мы все в нем, как в тюрьме, – закричала взбешенная упрямством сестры Вика. – Вот, ты хотела стать семейным психологом? Стала? Ни хрена! А я, по-твоему, всю жизнь мечтала делать ватрушки? Нет! Я хочу стать настоящим профессионалом. Вот пошлю я все к чертовой матери и уеду в Москву! По-моему, здесь хорошо только пустоголовым близняшкам и вечно бухому папе.

– Что за шум, а драки нету? – покачиваясь в дверном проеме, спросил Иван.

– Вот он! Легок на помине! – рявкнула Вика. – Я к Вареньке. Она все равно узнает обо всем. Лучше, я сама ей все покажу.

Лиза вздохнула. Как же она от них от всех устала!

– Вика права! Мы все словно пленники этого дома, – подумала Лиза, вытирая набегавшие на глаза слезы.

– Доченька, что случилось? – невнятно произнес Иван, осоловелыми глазами глядя на Лизу. – Все хорошо?

– Нет, папа! Как раз таки, все очень плохо! Пока ты напиваешься до зеленых чертей, я тут с ума схожу от всех проблем! – воскликнула Лиза, в сердцах отшвырнув подвернувшуюся под руку книгу.

– Так что случилось то? – немного протрезвев, спросил Иван. – Я могу как-то помочь?

– Помочь? – переспросила Лиза, презрительно скривившись при взгляде на опухшую физиономию отца. – Ну что же, помоги! Пойди, успокой Вареньку. Она весь день плачет и ничего не ест. Какие-то проблемы в школе.

Иван нетвердой походкой побрел в сторону спальни Вари. Лиза с жалостью смотрела отцу в спину. Как он сдал за последние несколько лет. Вызывало досаду, что он самоустранился от всех проблем, но что с него возьмешь?! Он ведь еще не старый. Шестьдесят лет – это не возраст для мужчины. Но выглядел он на все семьдесят, а, может, и старше. Совершенно лысый, ссутулившийся, пузатенький старичок с вечно красной физиономией.

– Папа на гнома стал похож. Почти каждый день напивается до невменяемого состояния. Лечиться принципиально не желает! Не везти же его силой в больницу?! От этого толку не будет. Э-эх! Добром это все не кончится, – горько вздохнув, подумала Лиза. – Бедный папа! Он держался, пока девчонки были маленькими, а сейчас мы все взрослые. Он научил нас жить без его поддержки и самим со всем справляться. Папа как будто специально губит себя. Наверное, ему не терпится поскорее воссоединиться с мамой.

Послышался грохот. Это Иван напоролся на журнальный столик. Он хрипло рассмеялся и продолжил свое медленное передвижение по ставшей слишком длинной гостиной. Иван построил этот дом чуть ли не собственноручно. Простая двухэтажная коробка из красного кирпича. Ничего необычного. Три входных двери и множество окон. Одна дверь – это сам вход в кафе, вторая – вход на кухню для персонала и поставщиков продуктов, а третья вела на верхний этаж, где и жила большая семья Морковкиных. На первом этаже располагался единственный зал кафе с барной стойкой и множеством квадратных столиков. Из зала одна маленькая белая дверь вела к санузлу, другая соединяла зал кафе с жилой частью дома и скрывалась под лестницей. Таким образом, на второй этаж можно было попасть как из кафе, так и с улицы. А двустворчатая широкая дверь из матового стекла позволяла попасть на просторную кухню, уголок которой был отгорожен под подсобку. Из кухни узенькая бетонная лестница вела в подвальное помещение. Там делалась вся черновая работа по стирке и глажке скатертей, салфеток и формы персонала. На нулевом этаже также находились котельная и кладовка, в которой стояло несколько больших холодильников.

Второй этаж состоял из шести комнат. Трудно придумать более простую и удобную планировку дома. Пять спален лучами расходились из большой светлой гостиной. Лестница снизу без каких-либо прихожих позволяла сразу подняться в гостиную. Единственная в доме ванная комната и крошечная кухня приютились на первом этаже, возле лестницы.

После смерти жены Иван не захотел оставаться один в большой, осиротевшей супружеской спальне. Он отдал эту комнату близняшкам, а сам переселился в самую маленькую спаленку. Иван со слезами на глазах продал ставшую ненужной широкую кровать, а комнату переделал под детскую для Саши и Даши. У каждой из остальных дочерей была собственная комната, которую со временем они переделали по собственному вкусу. Спаленку Вари все в доме называли детской. Веселые покемоны на стенах и уйма мягких игрушек не делали даже намека на то, что здесь живет шестнадцатилетний подросток.

С горем пополам, Иван все же добрался до Вариной комнаты. Оттуда в слезах выскочила Вика, едва не сбив отца с ног. Из спальни доносились громкие всхлипывания. Иван приоткрыл дверь спальни. Варенька лежала на кровати спиной к двери и навзрыд плакала. Он взял с полочки рыжего плюшевого зайчика и осторожно стал щекотать его длинными, мягкими ушами покрасневшие ушки Вареньки. Она вздрогнула и повернулась к отцу лицом.

– Почему плачет мой солнечный зайчик? – спросил он, ласково улыбаясь дочери.

– Папочка… Ты не представляешь, как мне плохо! – с трудом произнося слова из-за непрекращающихся рыданий, сказала девочка.

– Кто обидел моего зайчонка? – очень серьезно спросил Иван. – Я ему откушу уши.

Варенька невольно улыбнулась, живо представив себе, как папа пытается дотянуться зубами до уха Стаса.

– Папа, можно я не буду больше ходить в эту школу? Они там все такие злые! – спросила Варя и ее губы снова задрожали.

– Не знаю… Надо с Лизой посоветоваться, – спросил Иван, присев на краешек кровати. – А что они тебе делают? Ну-ка давай, зайчонок, расскажи все папе.

– Не могу! Мне стыдно. Произошло такое… Они все теперь смеются надо мной, издеваются. Там есть один мальчик. Я думала, что он хороший, а он самый злой из них, – сквозь слезы сказала Варенька. – Что мне делать, папа? Я не хочу больше их видеть! Они меня дразнят.

– И как они тебя называют? – спросил Иван, задумчиво почесав затылок.

– Папа, меня в школе называют Морковкой, потому что я рыжая. Они все время дразнятся, – пожаловалась Варенька. – И вообще, говорят про меня всякие гадости!

– Бедный зайчонок! Ну и что? Пусть себе говорят. Тебе не все равно, что они болтают? – добродушно сказал Иван. – Меня в молодости знаешь, как называли?

– Ну и как? – спросила Варенька, хлюпая носом.

– Одуванчик. У меня были вьющиеся, ярко рыжие, как и у тебя, волосы, которые почему-то всегда торчали дыбом. На днях я встретил своего детдомовского приятеля, Генку Маслова. Так он меня еле узнал. Представляешь? Спрашивает:

– Одуванчик, что с тобой стало?

– Ветер, говорю, сильный был. Все волосы сдуло, – рассмеявшись, сказал Иван.

Варенька тоже рассмеялась. Общение с папой всегда поднимало ей настроение. Он умел ее успокоить и рассмешить. В отличие от суровой и вечно хмурой Лизы, он не омрачал себе жизнь мелкими хлопотами и заботами. За них в семье отвечала Лиза. Подогревало хорошее настроение Ивана содержимое бутылок, которые он тихо, «незаметно» для всех, утаскивал из бара внизу.

– А что едят маленькие зайчики? – спросил Иван, пытаясь говорить высоким голосом за зайчика, которого он держал в руках.

– Капусту, наверное, – улыбнулась Варенька.

– Кто-то ест мясо, кто-то капусту. В целом же все едят голубцы, – пошутил Иван. – Поднимайся, Варенька! Хватит лежать! Кстати, там Вика такие голубцы приготовила. Пальчики оближешь. С капустой, как раз такие, какие любит мой зайчонок. Пойдем, я так проголодался! А ты?

– Я не знаю… Наверное, хочу, – неуверенно сказала Варенька.

Когда папа вышел из комнаты вместе с Варенькой и повел ее на кухню, Лиза с Викой открыли рот от изумления.

– Папа все-таки волшебник, – сказала Лиза. – Вот кто у нас главный психолог в доме!

Вика только хмыкнула. Она в последнее время с трудом терпела отца с его идиотскими шуточками-прибауточками и вечным пьянством, но, на сей раз, была согласна с Лизой, хотя и не подала вида.

V

Ростовчан, за последние несколько десятилетий привычных ко всему на свете, слегка вколыхнула новость. У одних она вызвала возглас испуга или удивления, а у других кривую усмешку. Дерзость преступления действительно шокировала. Средь бела дня, на одной из центральных улиц города, неизвестный мужчина прилюдно разбил молотком стекло иномарки, припаркованной возле модного молодежного кафе, и бросил в окно машины бутылку с зажигательной смесью. Красивая, синяя Audi моментально вспыхнула, как факел. Иномарку было не спасти, а злоумышленник поспешно покинул место преступления. Находившийся неподалеку наряд полиции бросился в погоню. Правоохранители видели, как мужчина нырнул в один из близлежащих переулков и проскользнул в полуоткрытые железные ворота, ведущие во дворик старинного особнячка, приспособленного под офис какой-то компании. Вбежав следом, они никого не увидели. Двор был пуст. Только несколько машин сотрудников фирмы удобно пристроились в тени кривого, старого дерева. В противоположном конце двора находилась какая-то облупленная хозяйственная постройка неизвестного назначения. Из нее вышла высокая блондинка в туфлях на шпильке, длинной темной юбке и короткой черной кожаной куртке. В глаза бросались кроваво-красные губы и длинные блестящие локоны незнакомки, а через ее руку была кокетливо перекинута вместительная красная кожаная сумка. Полицейские, ошеломленные красотой блондинки в солнцезащитных очках, даже не задумались о том, что, собственно, могла делать девушка модельной внешности в том сарае?

– Девушка, вы тут не видели мужчину? Парень, высокий такой, в капюшоне и со спортивной желтой сумкой не пробегал? – спросил один из запыхавшихся полицейских не спеша шедшую навстречу блондинку.

– Да не-е-ет, наве-е-ерное, – получил он достойный блондинки ответ.

Впоследствии свидетели уверяли, что нападавшим был высокий молодой человек в спортивной светлой куртке с капюшоном и черных очках, но опознать его никто не смог бы. Камеры видеонаблюдения тоже засняли момент преступления, но лицо молодого человека везде скрывал натянутый чуть не до самых глаз капюшон, да и шел он, опустив голову. Таким образом, следствие зашло в тупик. Отец Стаса Ревунова обещал порвать всех в клочья и стереть в порошок, если не найдут того, кто напал на его сына, хотя сам Стас в момент «нападения» преспокойно болтал с приятелями в кафе и пил капучино. Дмитрий Денисович Ревунов являлся соучредителем крупной компании, занимающейся поставками сельхозпродукции по всей России. Он не на шутку рассвирепел, узнав о случившемся.

– Такое дело нельзя оставлять безнаказанным! – решил он. – Из-под земли достану сволочь, сделавшую это, и придушу собственными руками!

Чуть позже, гнавшиеся за злоумышленником полицейские вспомнили об эффектной блондинке, встретившейся им во дворике особняка. Оказалось, что облупленное строение, из которого вышла красавица, – технический склад, оставшийся от прежних владельцев особняка, но им не пользовались в течение последних пяти лет, а единственная дверь была заперта на ржавый висячий замок. Кому могло понадобиться сорвать замок? Загадкой оставалось и то, откуда там взялась какая-то блондинка?

Передвижение по городу загадочной блондинки отчасти удалось восстановить, проследив ее путь по камерам видеонаблюдения. Девушка прошла пешком до пр. Буденовского и села в такси на остановке «У Дома офицеров», как ее называют горожане. Таксист подтвердил, что отвез девушку в Северный микрорайон, но точный адрес не помнил.