Саша, скажи, что мне делать?

Даша выдавила из себя некрасивую улыбку. Минут через двадцать они уже были на месте. Люди – кто в белых халатах, кто в пиджаках, а также коровы, автомобили, а ещё накрытые столы с алкоголем, колбасой, варёной картошкой, огурцами, помидорами и пирожками. Какая-то женщина, узнав, что Даша «из газеты», тут же сунула ей в руку крендель. Даша была очень голодна, но ещё больше волновалась и от этого не могла ничего есть, так что крендель бросила в сумку.

Некоторое время она испуганно смотрела на происходящее и не понимала, что делать: с кем говорить, какие вопросы задавать, как это всё описывать, и ей хотелось плакать. Но потом увидела высокую блондинку с блокнотом и микрофоном, которая вместе с крепким парнем, держащим на плече камеру, ловко ныряла в толпу и беседовала то с кем-то из зрителей, то со специалистами. Даша погналась за ней.

– Спрашивайте, только у меня очень мало времени, – согласился обильно потеющий мужичок с высоко закатанными рукавами, которого Даша остановила сразу после его общения с телевизионщиками. – У нас ночью пожар был, целая семья осталась без крыши над головой, а у них пятеро детей. Не до конкурсов сегодня.

Перед ней стоял глава одного из сёл. Даша задала пару робких вопросов и, когда мужичок уже собирался уходить, неожиданно – особенно для самой себя – добавила: «Можно я с вами?».

– Да, почему бы и нет, – оживился глава. – Поедем!

Сан Санычу эта идея не понравилась.

– Ещё десять километров туда и столько же обратно? Мне денег на бензин не дали. Езжай сама, я тут подожду, поем.

В итоге Даша отправилась в село со своим новым знакомым. Всю дорогу Валерий Иванович Панченко рассказывал о родном селе: он там и сам вырос, и детей вырастил-женил, и родителей похоронил. И пожары, конечно, там бывали, но чтобы вот так… Детей погорельцев он разместил у себя, взрослым места не хватило, спят в уцелевшей теплице.

– На носу осень, 1 сентября, ни теплых вещей, ничего, – причитал Валерий Иванович. – А у нас в селе народ небогатый, копейки собрали.

Уже по дороге домой, в прокуренном салоне «пятёрки», Даша, отстранившись от дурных шуток водителя, вспоминала обугленные стены небольшого двухэтажного домика, сгоревший сарай, трупы коз и кур, скулящую собаку и самую младшую из детей – шестилетнюю Веронику, которая, разбирая чёрные деревяшки, не переставала звать кошку Басю.

– Родители так и не решились сказать дочке, что её любимица погибла. У них сейчас другие заботы: август подходит к концу, ещё пара дней – и чудом не тронутую огнём теплицу уже нельзя будет использовать как ночлег. Пока же Павел и Юля ютятся там, а детей на время взяли к себе соседи. А что будет дальше? Эти мысли не дают покоя многодетным родителям. Огонь поглотил всё: комнаты, кровати, одежду и едва купленные к новому учебному году школьные принадлежности, – бубнил себе под нос текст Даши Юрий Никитич. – Молодец! Хорошо! – заключил он. – Поставим твоих погорельцев на первую полосу, и целую полосу – под статью. И ещё добавим, что неравнодушные люди могут нести материальную помощь в нашу редакцию. Да, и репортаж с коровами мне тоже понравился, заголовок особенно. «И поцеловать!» – очень смешно. Будешь у нас работать.

Спустя несколько дней в редакцию повалил народ, оставляя рядом с пачками газет куртки, пальто, резиновые сапоги, шапки, коробки с посудой, мешки с картошкой и консервацию, а ещё пеналы, забитые ручками и карандашами, рюкзаки и даже игрушки. Одна женщина принесла породистого котёнка для Вероники. А пенсионерка из соседнего села предложила погорельцам пожить у неё. Вскоре откликнулась и администрация района. Семью переселили в одну из муниципальных квартир.

Даша стала штатным корреспондентом. С окладом, гонорарами, регулярными рубриками, а вскоре – и с постоянными читателями, среди которых были и её преподаватели: некоторые даже зачёты ставили автоматом, только потому что читали, знали или выписывали. Сама же Даша настолько привыкла к образу журналиста, что уже и не представляла себя в будущем кем-то иным.

Пока её сверстники наслаждались молодостью – кутили в клубах, участвовали в студенческой жизни, КВН и прочее, Даша часами беседовала с бабульками о том, как из крана на кухне льётся вермишель, а из розеток – дождевая вода, выясняла у депутатов горсовета, почему те не проголосовали за ремонт той или иной дороги, или охотилась за чиновниками, требуя прокомментировать появление плесени на стене нового детского сада.

Работа её сводила не только с героями новых публикаций, но и с мужчинами. Своего первого – двадцатипятилетнего Дениса Приходько – Даша встретила на фуршете для прессы, когда ей было 19 лет. Денис был известным в городе журналистом, ведущим криминальной хроники на федеральном телеканале, вот уже несколько лет он жил в Москве. От провинциальных коллег его отличал Panasonic GD87 со встроенной цифровой камерой. На фуршет попал случайно: проводил отпуск у родителей и пошёл туда за компанию с коллегами.

– А рабочий твой я и так знаю, надо будет как-нибудь к Юрику заглянуть, – сказал на прощание Денис, захлопнув серебристую «раскладушку» и окончательно вскружив Даше голову: такой молодой, а её уважаемый Юрий Никитич для него просто Юрик!

Денис позвонил, как и обещал, на следующий день. А ещё через пару дней пригласил её на концерт «Мумий Тролля»: достал бесплатные приглашения. Даша была счастлива и, конечно, согласилась потом остаться у него на ночь. Утром проснулась с больной головой: до этого она никогда не пила водку. Денис в это время уже что-то готовил на кухне.

– Тебе на учёбу во сколько? Не опоздаешь? – спросил он, когда Даша села за стол в его футболке.

– Сегодня к третьей паре, так что можно не торопиться, – улыбнулась она.

– А на работе что? – не переставал волноваться Денис.

– Вечером интервью, а до этого свободна! – и Даша потянулась к нему, хотела поцеловать, но Денис подставил щёку.

– Я кофе сварил, яичницу пожарил, ты ешь, а то времени всё равно в обрез, – сказал он и посмотрел на часы. – Мне на вокзал ехать, человека встречать.

– Кого? Это обязательно?

– Да, – Денис отвел глаза. – Олю, мы живём с ней. А эта квартира – её.

Даша вспомнила, что в стаканчике в ванной как-то подозрительно смотрелись две зубные щётки, но тогда она не придала этому значения.

– А я думала… – всхлипнула Даша.

– Ты думала, что мы поженимся, что у нас будут дети? – ухмыльнулся Денис. – Шучу, знаю, что не подумала. Можем потом как-нибудь увидеться, главное, никому об этом не говори. Ладно?

Даша допила кофе, собрала вещи и ушла. Оказавшись в своей комнате, расплакалась: первый мужчина – и такой стыд! Ей хотелось с кем-то поделиться этой историей. Например, с Наташей.

Сестра вернулась домой, когда все остальные уже поужинали. Она была в приподнятом настроении, с лица не сходила улыбка.

– Прошу всех собраться! У меня важная новость! – крикнула с порога она и, дождавшись, когда родители разместились на диване, торжественно объявила:

– Наш Лебедь сделал мне предложение! – Наташа вытянула вперёд правую руку, на безымянном пальце искрилось кольцо. – Мы с Костиком поженимся! Я выхожу замуж!

3

Мама Галя восторженно ахнула и подлетела к дочке. Отец застыл в приятном недоумении. Даша улыбнулась, но получилось как-то неискренне.

Константин Сергеевич Лебедев был не только преподавателем Наташи, но и известным адвокатом. Даша о нём много слышала, и отнюдь не от сестры: имя, как теперь оказалось, будущего родственника, часто мелькало в публикациях о громких судебных процессах.

– Какое же счастье! – восторгалась мама. – Надо будет платье в ателье заказать. А где отмечать будем? У знакомой дочь замуж выходила, так они спортивный зал в школе снимали. Может, и мы тоже? Могу номер узнать.

– Какой ещё зал? Костя сказал, в ресторане!

– Ну тогда надо встретиться и договориться, кто за что платит, – вмешался папа.

– Костя сказал, всё сам.

– А мы? Мы тоже хотим, – не унимался отец.

– Настоящий мужчина, – повторяла мама.

– Он же старый, сколько ему, сорок? – недоумевала Даша, наконец оставшись наедине с сестрой.

– Тридцать один, – поправила та. – Но он выглядит очень хорошо, похож на Леонардо Ди Каприо, только высокий, и такой весёлый, что я вообще не чувствую разницы между нами.

– Ну да, всего одиннадцать лет, с чего бы её чувствовать?

– А какой толк от прыщавых однокурсников, с которыми я до Кости встречалась? – возразила Наташа. – Ладно тебе, Дашунь, погуляем на свадьбе! Может, и ты найдешь себе кого-то. Хочешь, я букет бросать не буду, а отдам тебе?

Даша насупилась:

– Нет уж, бросай как положено.

На свадьбе Даша грустила. Мужчин среди гостей было достаточно, но все они пришли с жёнами. Даша рассматривала свою сестру-близнеца и думала: вот так бы и она выглядела в роли невесты. Порой девчонки мечтают выйти замуж, только чтобы увидеть себя в свадебном платье, в красивой машине с лентами, под крики «горько!» поцеловать мужа. И вот она всё это видит. Но не чувствует.

– Выпьем, сестра? – прервал её мысли низкий мужской голос за спиной. Даша обернулась. Перед ней стоял новоиспечённый Наташин муж с двумя бокалами шампанского. – Ты чего грустишь?

Даша не нашла что ответить. Только взяла бокал и, сделав глоток, закашлялась.

– Ну-ну, осторожней, – похлопал её по спине Константин. – Там дальше конкурсы какие-то будут, пошли!

– Я уже скоро домой пойду, послезавтра газета сдаётся, а у меня куча ненаписанных статей, – ляпнула Даша.

– Подождёт твоя куча! Знаешь, из какого это фильма? – рассмеялся новобрачный.

Даша в ответ улыбнулась.

– Знаю. Хорошо, Константин Сергеевич, я присоединюсь к конкурсам.

– Только давай без Сергеевича, мы же теперь родственники, – рассмеялся Лебедев и, чокнувшись с Дашиным пустым бокалом, направился к другим гостям.

Он был действительно хорош. Конечно, вовсе не Ди Каприо, с ухмылкой отмечала Даша, но всё же симпатичный, статный и, как Даше показалось, с хорошим чувством юмора: старые добрые фильмы она тоже цитировала при каждом удобном случае.

Букет Даша не поймала, хоть и пыталась. И единственное, что радовало её в этой ситуации, это то, что теперь в их с Наташей комнате она будет одна. Впрочем, со временем мама стала намекать, что хорошо бы ей уже остепениться и жить отдельно. А ещё лучше, по примеру сестры создать семью: хватит уже по мужикам шляться!

После неудачных отношений с журналистом Денисом у Даши был недолгий роман с однокурсником Серёжей – и после этого она дала себе обещание больше никогда не связываться со студентами. Потом Даша встретила Леонида. Тот работал в местном драматическом театре и иногда снимался в рекламе. В родном городе его стали узнавать после ролика с шоколадным батончиком. Но с тех пор прошло уже лет пять, и стремительно лысеющего тридцатипятилетнего актёра всё чаще приглашали на роль сантехника, устраняющего засор правильным средством, или замученного позывами в туалет мужа.

Леонид много курил (и пил тоже много), но был очень уютным – добрым, эрудированным, они часами говорили по телефону или в его постели. Иногда Даша оставалась у него на ночь и, пока Лёня спал, пыталась навести в его крохотной засаленной «однушке» (зато в самом центре города – наследство бабушки) хоть какой-то порядок. А утром готовила ему омлет или пшённую кашу: оказалось, мамин рецепт полностью совпал с тем, по которому готовила такую же кашу бабушка Леонида.

Через полгода актёр вручил Даше ключ от своей квартиры, и та на радостях уже вечером перевезла к нему вещи. Они выбросили из комнаты кровать с панцирным матрасом и на это место поставили Дашин диван (первое, что она приобрела после переезда сестры). На кухне повесили телевизор, тоже Дашин. Через месяц она стала уговаривать Лёню сделать там ремонт и купить новый гарнитур. Тот долго отказывался:

– Я вырос с этими обоями, на этой плите готовила моя бабушка, и тумбочка вполне ещё ничего.

– Ну она же без двери!

– А зачем ей дверь?

И всё-таки Даша стояла на своём. И вскоре Леонид уступил. Тем более что организацию ремонта, покупку и установку кухни Даша взяла на себя. И, конечно, всё оплачивала из своего кошелька.

Родители переживали: «Хоть бы познакомила нас со своим парнем». Даша отвечала: «Конечно, в ближайшее время», но умалчивала о том, что Леонид ни с кем не хотел знакомиться и замуж её тоже не звал, хотя за глаза она уже давно в разговорах со знакомыми и друзьями называла его мужем.

Ещё через полгода начались скандалы. Леониду часто не хватало денег на алкоголь, и он брал их (в основном без спроса) у Даши: «Но мы же вместе», – объяснял он. Зато любая попытка Даши вторгнуться в его личное пространство – выбросить грязные и прожжённые пеплом журналы из туалета, разобрать мусор в его письменном столе, а также её звонки на сотовый, когда он на встрече с коллегами, оборачивалась многочасовыми выяснениями отношений. Даша всё отчетливей понимала, что семьи из них не получится. А ей так хотелось, чтобы родители погуляли и на её свадьбе, а если получится, и раньше Наташи подарить им внуков. Сбыться этим мечтам было не суждено.

Как-то раз Даша вернулась с работы раньше обычного. Леонид сидел за столом с какой-то явно немолодой, но внешне интересной женщиной. Её лицо Даше показалось знакомым: возможно, тоже актриса. Они пили вино. И всё бы ничего, но ноги гостьи лежали на коленях Лёни.

– Даш, я объясню, – начал Леонид.

– Проводи свою даму и потом объясняй, – взвизгнула она.

– Ты не на рынке, чтобы орать, – тут же сменил тон Леонид.