скачать книгу бесплатно
– Ирина ведёт популярную программу для молодёжи на одном из центральных телеканалов. Мы с ней вместе учились на факультете журналистики. Только Ира курсом младше.
Сказал, влюблено посмотрев на жену. И оживился:
– Знаешь, как мы познакомились? На кафедре русской литературы профессор Вялый должен был читать лекцию о Радищеве. На лекции профессора сбегались любознательные студенты со всех курсов. Рассказывал Вялый всегда о фактах мало кому известных, и слушали его студенты, затаив дыхание. Говорю без преувеличения. Если Вялый говорил о правлении Екатерины Второй, то не о её царственных делах, побед на Чёрном море, а о переписке с Вольтером, об издании ею журнала «Всякая всячина».
В письмах Вольтер сетовал, что старость не позволяет ему видеть Владычицу сердец – так он называл царицу. Екатерина отвечала в послании, мол, сожалеет, что не пишет стихов, и не может на стихи отвечать стихами. И одарила Вольтера дорогой шубою и табакеркою, собственноручно сделанной императрицей.
Сижу, значит, с другом, и тут входит она. Взглянул и обомлел: пушкинская Татьяна! Густые волосы на пробор, открытое лицо, чистая улыбка. Поделился первым впечатлением с другом, дескать, такая девушка не обманет, не оставит одного в беде. Познакомиться бы.
В перерыве друг мой подбегает и тащит меня за руку из аудитории. Не понял куда, не спросил, удивившись, почему такая спешка. Спускаемся по парадной лестнице журфака на первый этаж, а навстречу нам девушки из нашей группы ведут Ирину: знакомьтесь.
Слушая Колчина, вспомнил Рон свою Хилеви и пожалел, что не взял жену в Москву. Часто ли радует совместными поездками? Часто ли бывают вместе на приёмах, в театре? Когда в кино ходили последний раз, что так любит жена? Несуразно живут, вроде как врозь. Он открывает для себя новое, интересное, а Хилеви одна, дом да работа с туристами, экскурсии по одним и тем же маршрутам. Прекращать пора бездумное существование, больше внимания уделять супруге.
Телец по знакам Зодиака, Говард не относился к числу людей разговорчивых, что иногда выводит Хилеви из душевного равновесия. Короткие ответы мужа «да», «спасибо», «пока» доводят Хилеви иной раз до такого состояния, что она, вспылив, готова запустить в Рона первым, что подвернулось под руку. Опомнившись, даёт волю слезам.
В таких случаях Говард чувствовал себя виноватым, принимался жену успокаивать, просил прощения, проявляя покорность и терпение. Упрямец по натуре, хотя таковым себя не считает, Говард удивлялся долгим обидам Хилеви, принимался над ней подтрунивать. Правда, грубоватый юмор Рона с крепкими выражениями снова раздражал Хилеви, она не понимала его шуток.
– Ирина, почему у вас на телеканалах ни одного одухотворённого лица? – прервав невесёлые раздумья, спросил Рон. – Переключаешь каналы, ведущие злые, напряжённые.
– Наверное, от недостатка воспитания, – ответила Ирина. – И напыщенности: мы всюду всё успели, хоть не было гроша. Какова внутренняя сущность личности, таков и облик. Многие ведущие попали на телевидение по случайности, не имея на то профессиональной подготовки, изгаляясь на выступлениях КВН. Клуб Весёлых и Находчивых. У них есть смелость, они не теряются перед камерой, у них много апломба, они не боятся сморозить глупость.
Подали сочный стейк из мяса молодой косули. Пробуя его и запивая хорошим французским вином, они весело беседовали. Владимир делился новостями из быта московских богачей. Он дружил с ресторатором Новиковым, тот обещал подъехать, но по какой-то причине задержался. Дружил с Шалвой Чигиринским, строителем района Москва-Сити. Рассказал о разводе Романа Абрамовича. Не остановили Абрамовича даже малолетние детки.
– Пример опального Владимира Гусинского заразителен.
– Гусинский? Он вроде в Вене обосновался?
– А также в Израиле. Разберись…
– Что за пример с него берут…
– По части разводов. Гусинский первый променял супругу сначала на актрису Жанну, затем влюбился в Елену, которая родила ему двух сыновей.
– Сказывается синдром бедной молодости, – добавила Ирина. – При деньгах очень хочется пожить всласть, удовлетворяя земные желания, хочется показаться в обществе не со стареющей супругой, а с молодой модницей.
– Ходок! Так у нас называют любвеобильных мужчин, – сказал Колчин и засмеялся. – Назвал бы по-другому, да жена рядом. Немцов третью жену заводит. И от каждой детей имеет. Как это назвать?
– Умственной недоразвитостью, – ответила Ирина. – Детки Немцова не бедствуют, конечно, однако им всё равно не хватает отцовской заботы, внимания. Не зря сказано: под дорогим платьем часто скрывается порочное сердце; под рубищем же часто обитает душа, имеющая образ и подобие Божие.
К столу подходили знакомые Колчина, здоровались, желали успехов. Не успели переговорить с владельцем сети магазинов Табаковым, как решительным шагом к ним подошёл плотный русоволосый господин. Поздоровался галантно с Ириной, пожал крепко руку Колчину.
– Рон Говард из Швеции, – представил Колчин.
– Журналист? – поинтересовался подошедший.
– Газета «Свенска Дагбладет», – ответил Говард.
– Уважаемая газета! Добро пожаловать! – Извинившись, повернулся к Колчину: – Слышал новость? Рома Абрамович купил виллу «Шато де ля Кро»!
– Собственность Бориса Березовского! – воскликнул удивлённый Колчин. – А они на ножах!
– Борис уступил хозяину клуба «Челси» часть своей французской недвижимости. На людях грызутся, а между собой как два брата.
– Абрамовичу мало недвижимости в Англии, трёх яхт… Четвёртую строит по спецзаказу. Устанавливает на яхте систему противоракетной обороны.
– Не грех вспомнить Блока: «Россия – сфинкс! Ликуя и скорбя, и обливаясь чёрной кровью, она глядит, глядит в тебя и с ненавистью, и с любовью»…
У русских принято: соберутся за столом, разговор о политике до хрипоты. Олег попрощался и удалился из ресторана быстрым шагом. Следом за ним тенью последовали два дюжих телохранителя, которые всё это время тихо стояли в сторонке.
После его ухода Колчин пояснил:
– Олег Сосковец. Вице-премьер при Ельцине, а теперь крупный банкир. Слушай, нам здесь спокойно поговорить не дадут. Поехали ко мне домой! Попьём кофейку, коньяку выпьем. Ира, ты как?
– Не коротать же гостю время в одиночестве! С гавриками познакомим, – ответила Ирина с мягкой улыбкой. Перехватила удивлённый взгляд Рона, засмеялась звонко: – Детей так образно называю: гаврики мои. Двое их у нас. Ванюше восемь лет, а Виктории в октябре тринадцать исполнится. Летит время… Давно ли на руках баюкала? Разговаривать дочка начала, сколько радости было! Спросишь: как дела? Отвечает: «Хавашо». Возьмёт в руки детский пистолет: «У меня пасталет». А теперь в седьмом классе уже…
– О третьем мечтаем, – подмигнув жене, сказал Владимир. – Имена выбрали. Девочка родится, назовём Варварой. Мальчик – Кузьма.
– У тебя, Рон, есть дети? – поинтересовалась Ирина.
– Нет… – Говард почувствовал неловкость. Здоровый мужчина, а ни сына, ни дочки. – В Швеции молодёжь стремится поначалу жизнь обустроить. Профессию выбирают, в должности утверждаются, а уж после женятся и детишек заводят…
– А мы на последнем курсе Университета поженились! – сказала Ирина и засмеялась. Чувствовалось, что она довольна тем, что так ладно получилось в молодости. Может, трудно было, но, то осталось позади, а крепкая семья – любимые муж и дети есть. И ждут тебя после работы на пороге дома, обнимут и расцелуют. – У Володи родители научные сотрудники, мой папа, правда, директор машиностроительного завода. Он и помогал нам деньгами на первых порах.
Диплом защитила, Вику родила. Утром на телевидение спешу, дочку по пути в детский садик отвожу. Теперь с гавриками няня возится. За их обучением следит…
– Ивана после уроков отвозит в детскую академию тенниса, – уточнил Колчин, – а у Виктории вечером занятия в школе искусств. На днях принесла домой написанную ею картину «Ангел над городом». Дома, купола церкви, памятник «Медный всадник», а по асфальту набережной девочка спешит. И над всем ангел с распущенными волосами…
Особняк Колчиных удивил Рона ухоженностью и добротностью постройки. Такие не часто увидишь в Швеции. Просторный рубленый дом в три этажа с мансардой под крышей восхищал тщательностью сборки и отделки. Калиброванные брёвна, заранее подготовленные, хорошо просушенные, говорили о крепости и надёжности.
Интерьер здания – его внутреннее убранство, размеры жилых комнат и гостиных, бильярдная на первом этаже с выходом на просторную террасу, – всё отвечало удобствам жизни. Обстановка комнат с подвесными потолками, электроподогревом полов в зимнее время, бельэтаж, балконы детских комнат и общий балкон с тыльной стороны дома с выходом из коридора на втором этаже – свидетельствовали об умении объединить в единое целое парадные и жилые помещения с внешним миром, который открывался за окнами.
Продумал мастер и разбивку территории усадьбы: пруд, отвесные берега которого старательно выложены кусками известняка, яблоневый сад… Каждое дерево ухожено, без наростов лишайника на стволах и ветках. Позаботился садовник о цветах и дикорастущих кустах, об оранжерее, примыкающей к гостевому дому с сауной.
– Брёвна для сруба доставили из Финляндии, – пояснил Владимир, показывая особняк. – Финны – мастера заготавливать древесину, сушить и обрабатывать. Строительством занимались наши специалисты. Они прокладывали паровое отопление, электропроводку, бурили скважину. Гостевой дом с сауной и оранжереей, котельная с системой водоочистки, водогреем, автономным стабилизатором напряжения – тоже дело рук наших спецов. Плохо на Рублёвке не сработаешь. Разнесётся недобрая молва, и никто не пригласит на подряд. Не только не пригласят… Сразу вытурят, чтоб и духом не пахло.
Беда в другом: строим типовые безликие дома. Хоромы большие, архитектура никудышная. Русские дворяне и помещики обустраивались на века. Посмотри любую из сохранившихся усадеб в Подмосковье, на Орловщине или в Брянской области… Поезжай в Кусково, имение графов Шереметьевых. Строили мастера два с половиной века назад, а до сих пор сохранилась отделка и убранство многих интерьеров дворца. Вестибюль и парадная лестница, гостиные… Резная мебель, картины и гобелены… Наши коттеджи простоят полвека и превратятся в захолустье временщиков. Никто сюда и не заглянет…
Дом с подворьем и садом, спортивная площадка для детей и теннисный корт Рону понравились. Даже собачья конура в виде домика продумана со вкусом: окошки, вентиляционный выход на крыше, табличка над входом с адресом. Хозяин домика – добродушный увалень из породы бернских овчарок, бродил по тропинке вдоль пруда. Нашёл спуск к воде и принялся громко лакать.
В глухом углу пруда изваяние аиста. Стоит на одной ноге и выжидает.
– Дом на Рублёвском шоссе – твоя визитная карточка, – пояснил Колчин. – Залог твоего авторитета в высших кругах общества. Имеешь здесь дом, значит, входишь в элиту, можешь составить протекцию. Следовательно, многие будут тянуться к тебе, набиваться в друзья.
– В России люди со школьной скамьи знали один закон: сначала думай о Родине, а потом о себе, – не утерпел Говард. – Об этом в университете не раз говорил нам профессор. Он родился и вырос в СССР. А теперь какой порядок?
– Какой порядок? Сначала думай о себе. Не думай о других. Не то без штанов останешься, – ответил Колчин. – Случится перемена в жизни, другие о тебе не вспомнят, не подадут руку помощи.
– А как же заповедь Христа? Возлюби ближнего твоего, как самого себя…
– Тебе разве не приходилось встречать людей, которые любят и жалеют бездомную собаку, а помочь нищему забывают? Подобное встречаешь повсеместно. Ещё Достоевский сказал: легко любить человечество, но как же трудно любить отдельного человека…
В холле Говард оглянулся: добротная мебель, домашний кинотеатр, бар, автоматизированная кухня с плитами и печками, посудомоечной машиной. На стенах картины Родионова, Архипова, Козлова, Ерёмина; дорогие иконы XVII–XVIII веков. Как выяснилось, из Ферапонтова монастыря.
Обратил внимание Говард на прекрасный камин с отделкой из мрамора: танцующие грации в туниках. Возле камина чугунное литьё Каслинского завода – петух и курица.
– Камин, где заказывал? – поинтересовался Говард.
– Понравился?
– Прекрасная работа.
Владимир засмеялся:
– Знакомые реставраторы продали. Реставрировали в Москве старый купеческий дом, разобрали и вывезли. Заплатил шестьдесят тысяч долларов.
– Извини за глупый вопрос. Откуда у журналиста такие средства? Особняк, судя по месту и качеству постройки, обошёлся тебе в два миллиона долларов…
– Пять с половиной. Лишь за участок земли заплатил без малого два миллиона долларов. Земля здесь очень дорогая. Откуда деньги? Во-первых, программа Ирины хорошо оплачивается. И мои доходы. Детали раскрывать не стану. Скажу прямо: основной доход приносят акции «ЛУКОЙЛа» и «Газпрома», мой портал в Интернете. У нас процветает бизнес, а ему требуется реклама. Во-вторых, моё участие в выборных кампаниях Президента, депутатов Государственной думы. В дни подготовки к выборам не спишь и не ешь. Осечек в моей работе не случалось. Птьфу-птьфу-птьфу!.. – Колчин три раза сплюнул через левое плечо. – В случае успеха – сотни тысяч заработанных долларов.
– Приходится изворачиваться, наверное?
– Приходится! Тут всё зависит от твоего профессиональногоумения. Ужом проползёшь, чтоб добыть нужную тебе информацию. Мгновенно должен среагировать на событие, постараешься обратить его в пользу своего кандидата. – Колчин засмеялся. – Один пример. Баллотировался мой кандидат в депутаты Государственной думы по Санкт-Петербургу. Не Борис Грызлов, нет. У него своя команда пиарщиков. Так вот, выступает мой кандидат по телевидению. Его соперник – состоятельный ювелир, потомок Фаберже. Состояние нажил на изготовлении и продаже изделий из золота и драгоценных камней. Скажу прямо: обошёл он нас на последнем этапе. Финал дебатов в прямом эфире питерского телевидения. И тут, как это случается, удача.
Ведущий программу спрашивает:
«При советской власти отец ваш тоже занимался изготовлением ювелирных изделий?».
«Занимался! И я помогал ему. Однажды обедаем, и вдруг комиссия из КГБ с обыском. Тогда с ювелиркой строго было. А у нас на столе горсть бриллиантов. Куда спрятать? Отец и догадался. Сыпанул бриллианты в тарелку с борщом».
За борщ я и уцепился. С этого и начни выступление, – напутствую своего кандидата. Говори: дорогие избиратели, вы мясо в борще разве по праздникам видели, а кандидат в народные депутаты кушал борщец с бриллиантами. Пролезет в Думу, продолжит мошну набивать, а о вас забудет.
На выборах ювелир провалился с треском. Народ озлобился на него за бриллианты, и дружно проголосовал против.
Глава 4
Вспомнил Говард, как гостил у Колчина, и не сдержал улыбку. Приятные остались воспоминания. Проныра он, журналист Колчин, сквозь игольное ушко пролезет, если понадобится для дела, думал Говард, ожидая гостя в зале прилёта. Плохого в поступках Колчина не усмотрел. Такова доля журналистская: разбирать завалы. Выводить на чистую воду дельцов и негодяев, которых развелось за годы так называемой демократии. Говард хотел сказать дерьмократии, но сдержался. Если журналисты вроде Колчина не станут разоблачать различные пороки, то кто? Не стерпят, проявят презрение к злу и несправедливости, заявят об этом во весь голос. Последнее крайне важно для того, чтобы всё работало в жизни людей, и не зависело от случайных обстоятельств. Неравнодушные личности, вроде Колчина, они принимают чужое горе, как своё личное, и встают на защиту вопреки любым препятствиям.
И ещё подумал Говард об Ирине, которая заставила съездить в Мелихово, усадьбу Чехова в Подмосковье. Здесь писатель провёл лучшие годы, написал «Чайку». Бродили по тенистым аллеям, вышли к пруду. Гид пояснила: Антон Павлович при переезде из Москвы привёз полтораста карасей и линей.
– Есть обычай у русских – при переселении в новый дом или в новую квартиру пускать впереди себя кошку или петуха – своего «домового». Чехов запустил рыбок…
Длинные берёзовые аллеи вдоль Каширского шоссе долго провожали Говарда из Мелихово. И Рон, поражённый жизнью русской усадьбы, жизнью крестьян на просторе полей и лесов, долго думал о великом писателе, который знал цену человеческому благородству, достоинству и счастью…
На выходе показались первые пассажиры, среди них и Владимир: белая рубашка без галстука, модный пуловер с белыми и чёрными квадратами на груди, дорогие джинсы. Не оттягивает плечо дорожный кейс, что служит доказательством: человек привык кочевать, не любит обременять себя излишком багажа. Одет вроде просто, но по своему вкусу и понятию, уверенный, крепко сбитый, натренированный.
– Едем в гостиницу? – спросил Рон, когда они сели в машину.
– В гостиницу. Да, Ирина тебя вспоминает и передаёт поклон.
– Спасибо… Она – дивный человек. И дети ваши – Виктория и Ваня. Гаврики, как называет их мама.
– Иван в этом году на чемпионате отличился. Золотую медаль завоевал!
– Почему ты выбрал отель «Park inn»?
– Знакомым не хочу на глаза попадаться. Не то растрезвонят, что я в Упсале, а мне ни к чему…
– Ты правильно сделал, выбрав для командировки Упсалу. Не зря здесь короновались короли Швеции, здесь и похоронены. А какая красота в окрестностях!
– По этой причине доктор Тосс и открыл в Упсале пансионат Лиги Добровольной Смерти, – как бы между прочим ответил Колчин. – Город тихий, красивый. Река Фюрис течёт, а по берегам сады и парки, крупнейший в Скандинавии университет…
– Ты прилетел с намерением познакомиться с работой Лиги Добровольной Смерти? – догадался Говард. – Я то думал…
– Думал, что буду писать о работах Карла Линнея? Как пишут многие журналисты, посетив Упсалу? Или о золотой гробнице Эрика Святого?
– В городе есть и другие достопримечательности. Ты упомянул об университете. В нём, между прочим, преподавал астрономию Цельсий.
– Нет, брат. Хочу пожить инкогнито в пансионате Лиги, познакомиться с порядками, ритуальными обрядами добровольного ухода из жизни. В профессии журналиста, правда, иногда лучше помолчать.
– Твоё право молчать или говорить. Мы, шведы, не болтливы.
– В России Лига Добровольной Смерти добивается права на открытие пансионата. И доктору Тоссу удаётся сломить сопротивление. Появились сторонники эвтаназии не только среди врачей, но и в Государственной думе, в Совете Федерации. Наши российские законы трактуют проблему эвтаназии двусмысленно. С одной стороны, статья сорок пятая «Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан» однозначно запрещает проводить эвтаназию. Но с другой стороны, статья тридцать третья того же свода законов разрешает её.
– Рядовые граждане как смотрят?
– Смотрят сквозь пальцы. Меня не коснулось, и ладно. Но, если говорить серьезно, одни поддерживают, ссылаясь на опыт либеральных стран, другие боятся. Где гарантия, что смерти не предадут здорового человека, который встал кому-то поперёк дороги. В Перми молодая жена решила оттяпать у пожилого мужа миллионы, а врачи помогли ей. За солидное вознаграждение, конечно. «Мани» сегодня на первом месте. Всем хочется нажить капитал, обзавестись загородной виллой…
– Как у тебя… – не сдержался Говард.
– Как у меня! А порядок в обществе, бедность большинства семей – это моей персоны не касается. Новорожденных детей горе-врачи выдают за мёртвых, а затем продают на вес. Как мясо. Полкило – восемь тысяч долларов. Требуются детские тела для получения стволовых клеток. В одной из клиник в Украине нагрянувшая милиция обнаружила сто восемьдесят мертвых детей. А ты говоришь… Власть рубля довлеет, а не власть совести. Продают и детишек. Подбирают на вокзалах и в подворотнях, отмоют, в божеский вид приведут, и сбывают за границу. Призвать к ответу за них некому. Широкую огласку получило дело некоей мадам Фратти. Она из русских, зовут Надеждой. Так эта Надежда вывезла из России в Италию пятьсот пятьдесят восемь детей-сирот. Все эти сироты бесследно исчезли в клиниках по пересадке органов…
– Пока люди сойдутся во мнении, сто лет пройдёт.
– Сто лет… Сенаторы уже готовят законопроект о праве на эвтаназию. Откроют пансионат, а потом схватятся за голову. Хотели, как лучше, а получилось, как всегда.
– Ты правильно поступаешь. Лучше рассказать о Лиге и её порядках сейчас. Завтра поздно будет.
– Завтра будет поздно… Точно подметил. У нас по этому поводу так говорят: близок локоть, а не укусишь. Живём, играя в орлянку: орёл или решка. Надеемся на авось. Авось, повезёт.
Улица Скаргатан – тихая и малолюдная. Если пройти по ней к железнодорожному вокзалу, увидишь по пути отель «Park inn», в котором и остановился Колчин. Отель оправдывает название постоялого двора: рядом станция, ночной клуб «Каталин», по вечерам играет джаз. В скверике под клёнами стоянка для велосипедов. Спешат горожане на электрички до Стокгольма, оставляют велосипеды и уезжают на целый день. Велосипед в Упсале – основной вид транспорта. По этой причине не увидишь на улицах автомобильных пробок. Как не увидишь скопления машин во дворах и на тротуарах.
Народ в Упсале просыпается рано. С первыми криками галок люди спешат на станцию. В Упсале самая крупная в Скандинавии популяция галок, они кружат над крышами домов, над кафедральным собором, галдят на деревьях университетского парка и на старом городском кладбище, но город к птицам привык. Как привык рано начинать рабочий день.
Многие упсальцы трудятся в Стокгольме, и надо успеть приехать к открытию магазинов и кафе, расставить столы и стулья, приготовить посуду, достать из холодильников продукты и начать их разделку. В пути досыпают, знакомятся и влюбляются, обсуждают последние новости. Быт электричек субарбанитам привычен и понятен. Город сны видит, а люди поездов уже в пути; вечером город отдыхает, а люди поездов ещё в дороге – давно привыкшие друг к другу, похожие внешне по скромной одежде.
Поужинать Говард пригласил Владимира в греческий ресторан на берегу речки Фюрис, которая, изгибаясь по городу, катит тихие воды под мостами к озеру Меларен. С веранды ресторана открывается вид на кафедральный собор, приходскую церковь Святой Троицы и старую водяную мельницу. В тихом затоне с цветущими кувшинками крякали дикие утки. Семейство крякв с выводком подросших утят плавало среди цветов, вылавливая ряску. Селезень подавал голос, чтобы не разбегались утята.
– Хорошо у вас! – сказал Колчин, глядя на уток и отпивая из запотевшего бокала пенистое пиво. – Тишина и спокойствие, никто не спешит, не толкается… Нет гула машин. В Москве заторы на дорогах, нервные пешеходы на переходах. Куда ни посмотришь: машины, машины…
