скачать книгу бесплатно
– Откройте. – За окном стоял молодой высокий парень в гражданском. – Нам понятые нужны.
Понятые. Значит, с Оляной… Дура.
– Что случилось? – повторил Сергеев.
– Необходимо присутствовать при обыске. Не бойтесь. Вот удостоверение.
Человек приложил к стеклу корочки. Фото. «МВД России… Старший лейтенант полиции… дознаватель…»
Удивляясь их силе – хотя вполне могли оказаться липой, а человек грабителем, – Сергеев отпер дверь. Отпирая, мысленно останавливал себя, пугал тем, что сейчас получит в лицо, что лишится ноутбука, денег… Но отпирал.
– Извините, что в такой час, – сказал человек, не делая попыток войти. – У ваших соседей обыск. По протоколу необходимы понятые. Чтоб весь дом на уши не поднимать, решили к вам. Пройдемте?
– Сейчас оденусь… А у каких соседей? – «Неужели у Алины с теткой?»
– Вон там, через дверь… Паспорт не забудьте.
Спустя минуту Сергеев шел по террасе к крайней квартире. Спину щекотали капли воды – пытался взбодриться испытанным способом, умывшись холодной водой. Вроде бы получилось.
– Проходите, – пригласил дознаватель как радушный хозяин.
На кухне стояли девушка Алина в пижаме и наброшенной на плечи кофте и пухленькая в легкой, короткой ночнушке. За столом сидел следователь или второй дознаватель, писал.
– Итак, – обратился первый к Сергееву и Алине, – проживающий здесь Петренко… э-э…
– Михаил Степанович, – подсказал второй.
– Потише, пожалуйста, разговаривайте, – сухо, но без всякого волнения, попросила пухленькая, – ребенок спит.
– Да, извините… Петренко Михаил Степанович подозревается в краже парового котла. Сейчас мы проведем осмотр квартиры. Задача понятых, то есть вас, удостоверить факт нахождения или не нахождения здесь котла… Конечно, его здесь быть не может, – продолжил первый доверительно и даже с некоторой ироничностью, – он попросту в дверь не влезет. Но протокол мы составить обязаны. Игорь, планировку квартиры описал?
– Угу.
– Итак, пройдемте сюда…
Сергеев и Алина заглянули в одну комнату, потом во вторую, потом в душ.
– Котла нет, – как-то облегченно констатировал первый. – Верно?
Сергеев и Алина покивали.
– Так и укажем в протоколе.
Второй, который Игорь, стал писать.
– Пожалуйста, ваши паспорта… Спасибо.
Сергеев уже бывал понятым. Один раз на станции метро «Цветной бульвар» присутствовал при обыске явно обдолбанного паренька, позже – в отделении тогда еще милиции на Малой Никитской, где шмонали подозреваемого в воровстве бумажника. И всегда его поражало спокойствие участников. И ментов, и попавшихся, и их, понятых.
Наверняка большинство задержаний происходит с криками, агрессией, заламыванием рук, искренним или притворным возмущением. Но эмоции быстро испаряются и начинается рутина: череда отлаженных операций, не требующих эмоций. Даже если бьют, чтоб сознался, то без настоящей злобы, расчетливо, может быть, с неохотой.
И сейчас процесс обыска, вернее, его имитация, составление протокола происходили предельно обыденно. И жена того, кто сейчас торчит в обезьяннике или уже в СИЗО, скорее всего, получит срок, выглядела спокойной, вернее, просто хотящей вернуться в кровать, с которой ее подняли… Она не плакала, не спрашивала, что грозит мужу, не давила на жалость, а стояла и ждала, когда эти мужчины допишут свой протокол и уйдут. И даже голых, крупных своих ног не стеснялась. А что стесняться? Это ее дом. Дома можно и так…
* * *
– Прочитайте.
Сергеев взял лист, пополз глазами по малоразборчивым завитушкам слов. Быстро устал, и некоторое время просто смотрел в одну точку, делая вид, что читает. Пожал плечами:
– Вроде, всё так.
– Тогда распишитесь.
Алина взглянула на протокол, наверное, ужаснулась, что нужно столько всего осилить, обернулась к Сергееву: «Точно можно подписывать?» Он кивнул. Она для приличия постояла с листом в обеих руках, шагнула к столу.
– Где?
– Здесь. И вот здесь.
Скребущий звук плохого шарика в ручке, побежавшего по лежащей на твердом бумаге. Потом еще один.
– Паспорт можно? – напомнил Сергеев.
Дознаватель подал паспорта.
– Мы свободны?
– Да-да, конечно, – с каким-то сожалением, а может, с печальной завистью ответил тот. – Спасибо.
Вышли с Алиной на террасу. Было прохладно, почти светло от множества крупных, ярких звезд.
– Покурим?
– Да, надо. – Она сделала движение, словно достает сигареты из бокового кармана. – А, я же в кофте, блин. Пачка в худи осталась.
– В чем? – не понял Сергеев.
– В худи… Ну, в толстовке. Не хочу туда-сюда шариться – тетку разбужу. И так испугалась, что у нее истерика начнется, когда это стучать начал.
– Н-да… Может, мои подойдут. «Кент» восьмерка.
– Давайте… Паровой котел какой-то… сюр какой-то вообще.
Закурили.
– Умка молчит, – заметила Алина. – Иногда по полночи гавкает без всяких причин, а тут…
– Да, странно.
Но на самом деле не это было странно. Вернее, всё было странно. И жутковато.
– Ментов все боятся, – придумал нечто вроде шутки. – Даже алабаи.
Алина хмыкнула.
– Первый раз в таком качестве? – спросил.
– В каком?
– Понятой.
– Да. А вы?
– Бывало. Неприятное ощущение. – Хотелось проговорить вслух то, о чем думал минут пятнадцать назад. – У Солженицына роман есть… «В круге первом», и там сцена, где героя арестовывают, и начинается процедура обыска, оформления… Всё так отлажено. Никто не кричит, не нервничает. Такой механизм, и люди как смазанные детальки. И мы вот такими детальками сейчас с вами побыли.
– Что-то они от нее не выходят, – вместо согласия или протеста сказала Алина.
– Может, договариваются…
Сергеев сказал это специально с неопределенной интонацией и смотрел в лицо девушки. Она сначала не отреагировала на его голос, на взгляд, но вот глянула коротко, отвела глаза, потом еще. Зацепилась.
Позже он очень ругал себя, обидно обзывал, что промедлил, поступил не так, как надо было, как велела природа. Не эти придуманные человечеством ритуалы, а природа… Оправдывался тем, что она в пижаме, еще и этой шерстяной старушечьей кофте. Вот если б в короткой ночнушке… Такое оправдание только усиливало досаду: может, тебе теперь надо, чтоб женщина сама с себя всё сбросила, легла, ноги раздвинула и умоляла в нее войти?
Да, повел себя как мудень. Вместо того чтоб обнять в те секунды, когда Алина смотрела ему в глаза, он тоже смотрел. Не дождавшись его действий, отвернулась, а он предложил:
– Не против чаю у меня выпить? Всё равно сейчас вряд ли уснем…
И тут же понял, как это жалко, унизительно-лживо прозвучало. Это если бы в лесу встретились самец и самка, и самец, вместо того чтобы вскочить на нее, стал бы… Да нет, у животных тоже есть ритуалы. Но приглашение на чай… Еще бы предложил звездами полюбоваться.
Алина засуетилась, не зная, куда деть окурок, зачастила:
– Нет, нет, спасибо. Пойду. Тётя… Она рано просыпается и меня начинает дергать. Рано ложится и рано просыпается… До свидания.
* * *
С той ночи всё пошло не так.
Ну, не всё и не сразу. Поначалу Сергеев и не заметил перемен, лишь потом, вспоминая, нашел эту точку, от которой начался обратный отсчет. А может быть, придумал ее. Ведь нужно же делить свою жизнь на этапы, на периоды. И вот был здесь период какого-то внутреннего очищения, подъема, а после той ночи наступил период сползания обратно…
Насколько ночь была тихой и ясной, настолько утро оказалось ветреным и пасмурным. Сергеева и разбудили тугие удары в окна; поначалу, в полусне, представлялось, что это опять пришли менты, и он прятался от них глубже под одеялом. Но открыл глаза, посмотрел и увидел сизые сгустки туч, бегущие по не- бу, колышущиеся деревья. Даже новые стеклопакеты не спасали от сочащегося холода.
Открыл интернет, посмотрел прогноз погоды. В ближайшие дни ветер, тучи, дождь, а послезавтра значок с дождем и снегом.
«Что, и сюда зима пришла?»
Лег обратно, укрылся с головой. Есть не хотелось, одеваться – тем более. Даже курить не тянуло. Вспомнил вчерашнее – хороший вечер в пустом ресторане, душевный разговор с Оляной, почти выпитую в одиночестве бутылку коньяка, потом этот обыск, Алина…
Захотелось секса. Впервые за последние месяцы. Возбуждался часто, но так, рефлекторно, что ли, а сейчас душа или что там требовало кого-нибудь мягкого, теплого… Нет, даже не именно секса хотелось, а близости, этой пресловутой тактильности.
Пресловутой, но необходимой. Любому живому надо, чтоб его погладили, потискали, и чтоб он погладил, потискал…
Снова взял айфон, проверил сообщения, почтовые ящики. Никто не пишет, никаких предложений. Дочь не интересуется, где ее отец, сын вовсе ограничил доступ для него к своим страницам. Конечно, злится, что Сергеев ушел, наверняка считает предателем, еще и мать наверняка в этом его убеждает.
Кстати, надо деньги перевести. При разводе об алиментах вопрос не поднимался, договорились между собой, что он будет переводить сумму, не определенную, в зависимости от доходов.
Доходы, доходы… Доходы были, а теперь прекратились. Нет, он ожидает довольно внушительных сумм за сделанную летом и осенью работу, а что потом… С другой стороны, если не тратиться на ерунду, то денег хватит надолго. Надо отдохнуть, забыть о марафоне всех этих сюжетов, эпизодов, придумывания занимательных историй и ситуаций, вымучивания острот и шуточек, и тогда можно возвращаться.
– А ты уверен, что тебя примут обратно? – усмехнулся Сергеев. – Свято место пусто не бывает. – И поморщился от этого банального афоризма.
Айфон издал бодрое «дон-дон» – сумма ушла бывшей жене.
Сергеев открыл фотки. Пейзажи. Оказывается, часто снимал во время пробежек, стоя на террасе. Да, это давно стало потребностью, инстинктом – снимать то, что кажется интересным. Вернее, казалось в тот момент. А на самом деле ерунда это всё, пустая шелуха по сравнению с реальностью.
А вот это, правда, любопытный кадр – стебли травы, облепленные улитками. Словно ягодки сероватые. В Москве он часто встречал по осени подобное – например, во дворе их института росли несколько кустиков, и студенты любили срывать шарики-ягодки и давить ногами. Получались приятные хлопочки.
Но здесь явно видно, что это улитки, и в то же время – как ягоды. Поразительно все-таки… И Сергеев решил разыграть фейсбучную публику. После минутного обдумывания, написал: «Пулмоната околоморская – единственное растение, плодоносящее животными». И выставил фото.
Буквально сразу посыпались комментарии от знакомых и незнакомых: «Это как?», «Я видела такое, когда была на юге, но никогда не знала про такое явление», «У природы сплошь чудеса!», «Эт чо за новость?!»
Сергеев, воодушевленный реакцией, написал:
«Дело в том, что пулмоната высасывает из земли животные жиры, формирует на стеблях икринки, и к концу августа они развиваются в улиток. В ноябре улитки опадают, разлагаются, а весной всё повторяется».
Перекурил кое-как, задыхаясь от ветра, и когда вернулся к компу, комментариев было уже два десятка.
«Оссподи!», «Неужели так бывает?», «“Различные раковины травы анатиферы – это гнезда, в которых образуются и вызревают птицы таинственного происхождения, коих во Франции мы называем лысухами”. Аббат де Вальмон», «Растение, плодоносящее животными, это Сорокин в чистом виде», «А можно ссылку?», «Пулмоната – это вроде не то семейство, не то подсемейство улиток. Про улиток, формирующихся в растения, слышу впервые», «Планета не перестает удивлять», «Перекопал кучу литературы, ничего подобного не нашел. Где прочесть подробнее?»
Чувствуя, что вызвал своим постом маленькую бурю, которая может превратиться в ураган и навесить на него ярлык идиота, а то и фальсификатора, фейкера, Сергеев признался: «Да я пошутил». Вместо комментариев посыпались смайлики со смеющимися рожицами.
Весь день он время от времени открывал «Фейсбук», чтоб глянуть, сколько их там. «Черт, на зарабатывание этих смайликов можно действительно всю жизнь потратить», – заругался на себя и удалил пост с улитками.
Но удалил, скорее, из-за того, что ни один знакомый не спросил: «А где ты, Олег?» Никому не интересно…
* * *
На улицу не тянуло. Там было настоящее сумасшествие стихии. Всё рвалось, тряслось, качалось. Сергеев боялся, что вот-вот отключат электричество и одновременно радовался, что плита газовая – без горячего не останется.
Видимая в окно полоска моря была молочно-белой под почти черным небом. Ясно, что там сейчас шторм.
А он один здесь, в маленькой, продуваемой колючим морским ветром квартирёнке. И справа одинокий человек – Алина в пижаме, и еще правее эта пухленькая в ночнушке, и внизу Оляна в халатике свернулась на кровати, дуреет с тоски. В доме через дорогу стройная хозяйка мопса с сонным лицом тянет вино, смотрит в стену, положив ногу на ногу; полы плаща разъехались в стороны…
В Москве даже короткие юбки, топики, легкие платья, это наряд, а вернее – доспехи. Идут по улице почти голые девушки, но снять с них этот квадратный или какой там – погонный? – метр ткани даже в воображении очень трудно, а здесь… Здесь всё так близко, как-то домашне, вроде бы запросто. Да, юг даже в ноябре, даже без купальников, даже в холод и ветер, это юг…
Часа в три наконец собрался с силами, пошел умываться. Когда чистил зубы, засмотрелся на свое отражение в зеркале. Вообще-то редко теперь себя изучал – неприятно видеть тяжелые нижние веки и мешки под глазами, всё углубляющиеся дуги морщин по обеим сторонам рта, дрябнущие щеки, тяжелеющий нос, седые волосы на висках, и некоторые почему-то не лежат, а торчат в стороны.
Нет, вообще-то для сорока семи лет нормально выглядит, но не на тридцать.
И что должна была почувствовать Алина, когда он сделал попытку к ней подкатить? Наверняка посчитала его старым козлом, сластолюбцем… Правда, были эти три-четыре секунды, когда была готова. Когда зависла на этой черте. Он промедлил, и она отшатнулась. Но, может, и правильно, что так. Наверное, правильно. Хотя от сознания, что правильно – не стало легче.
