скачать книгу бесплатно
Которые скажут мне обо всём.[8 - Tuxedomoon In a Manner of Speaking (Holy Wars, 1985).]
В Марьиной Роще подсаживаются две контролёрши. Одну, в косынке, я помню, вторая – в больших черепаховых очках, новенькая. Суетится. Жестикулирует. Губы шевелятся. Слов не слышу – в ушах, как вы уже догадались, песня «Таким образом». Пришлось снимать наушники…
– …В каком институте учитесь?
– А разница какая?
– У вас студенческий проездной. Без предъявления студенческого билета – недействителен.
– Как-то не вожу с собой студенческий. Ни разу не спрашивал никто.
Жду реакции.
– А завтра вообще в армию ухожу, – зачем-то добавляю спустя секунды.
Дама смутилась.
– Мой на Дальнем Востоке служит, – поделилась она со мной сокровенным. – Полгода ещё.
– Ну и нормально. Не в Афгане же он.
– Отпуск ему не дали. Обещали, но там у них склад с валенками сгорел. А он в ту ночь на посту стоял. Вот собак на него и спустили, – вздохнула женщина.
– А зачем в армии валенки? – не понял я.
– Там морозы до минус сорока бывают…
– Кирзачи, как целлулоид, лопаются? – не выдержал я и засмеялся.
– Ладно, сынок, езжай…
– А буду солдатом – без билета буду ездить? Или штрафанёте?
– Если командировочное удостоверение на руках – едешь бесплатно, – вмешалась опытная контролёрша. – Если нет, не только оштрафуем, но и патруль вызовем.
– И военный билет не забывай, – поддакнула новенькая, – без него никак. Это студенческий нам… ну мы его сквозь пальцы проверяем… Армейские порядки иные…
– Спасибо за совет, – искренне благодарю я.
– А тех, кто в военной форме едет, мы вообще ни о чём не спрашиваем, – добавила бывалая.
Тем временем, вымороженные долгоиграющими светофорами перед Гиляровского и проспектом Мира, мы перевалили площадь Рижского вокзала. Конечная. Водительша зевнула с потягушками и отправилась в диспетчерскую отмечать путевой лист. Контроль побрёл на переход через Сущёвский вал окучивать следующий попутный (или в данном случае поперечный) городской транспорт. Я нырнул во двор серой кооперативной шестнадцатиэтажки, первой из трёх, что расположились между проспектом Мира и Большой Переяславкой. Машка жила в третьей. Мы с ней одноклассники. Загораживая школьную доску, Машкин затылок промаячил перед моим носом десять лет. Сначала с тяжёлой косой. Потом с короткими косичками по бокам. Затем вновь с копной волос. Копна сменилась каре. Ну и так далее, всех метаморфоз не упомнить.
Минуя двор, беру правее, к ларьку с квасом. В очереди трое. Из них двое с бидонами. Третий – Вася Васильков. В проёме основательных сталинских жилых домов снуют по проспекту такси с зелёными огоньками. Громыхают разбитые грузовики. Тарахтят «Запорожцы» и мотоциклы с яйцевидным придатком – коляской. Шелестят «Жигули». С сиреной пронесся «рафик» скорой помощи. В «Склиф» торопится (левая стрелка на Астраханский после кольцевого метро). По тротуару семенят два абсолютно одинаковых ребёнка и держат за руки одну и ту же маму.
– Привет! – трогаю Васю за плечо.
– Привет! – оборачивается он.
– Ты как здесь?
– Брожу. Смотри, что нашёл! – Вася роется в кармане и извлекает горсть цветных обрывков.
Я присматриваюсь. Батюшки! Это ж сторублёвки!
– Кто же их порвал?
– А мне почём знать? Иду по тротуару. Смотрю – что-то яркое коричневеет. Присмотрелся – не понял. Нагнулся – а там мазня какая-то и серия гознаковского шрифта. Ну, я сначала решил, что лотерейный билет какой. Не выигравший. А потом думаю, дай-ка изучу поближе. Только подобрал, заметил рядом ещё один кусочек. Потом ещё, а в трёх метрах ещё один. Ну, я собрал их. Разложил на ладони. И понимаю, что это наши советские целковые. В максимальном их, так сказать, воплощении. Сторублёвки! Стою, озираюсь вокруг. В стороне вижу ещё несколько обрывков, потом ещё… Наконец замечаю, что вдоль тротуара течёт ручей, а в воде бегут такие же бумажечки. Ну, я и мокрые все пособирал, что нашёл. Жаль, вода убежала в подмосковные тартарары…
– В ливнёвку, что ли? – не понял я.
– Самую, что ни на есть, – кивнул Вася. – Последний обрывок прямо с решётки снял. Чудом не смыло. Вот так! Ща кваса напьюсь, пойду на лавочку во дворик какой – раскладывать буду. Это ж богатство!
– Это обрывки, Вася! – аккуратно напоминаю ему я.
– И что с того? Их же обменять можно в Госбанке на Настасьинском. Дом четыре. На целые.
– Откуда ты знаешь?
– Да все знают, – пожал плечами Вася, – не тайна.
Ох, и вкусен этот квас! Особенно после тренировки. Даже если пинал балду. А та пиналась в ответ. Основательно, кстати, напинался. Двенадцать отрезков с низкого старта. Виражи, а потом ещё приседы со штангой, чередующиеся с прыжками с места. Во всеоружии ухожу в армию. Завтра спина и задние поверхности бёдер отваливаться будут. Трентальчика надо бы за подкладку зашить, подумал я, и пнул пустую консервную банку. Та улетела в подворотню с гулким грохотом.
– Хулиган! – взвизгнула бабуся в сером плаще.
– Ещё какой! – отозвался я и скорчил гнусную рожу. Бабка отшатнулась.
– Вырастили окаянных… – бабуся перекрестилась и засеменила прочь.
Мы с Васей немного поржали, кивнули друг другу, и разбежались по своим делам.
Я зашёл в комиссионку. Ту, что в бывших Спорттоварах открыли. Янтарный кулон, что привёз из Клайпеды прошлым летом, по-прежнему не продан, лежит на витрине, запылился уже. Кабы знал, что такая засада. И кольцо, и серёжки, и даже аляповатый перстень (все из балтийской янтарной коллекции) давно улетели. Деньги за вычетом комиссии в обмен на предъяву паспорта получены. А кулон оказался никому не нужен. Я и сам уже почти забыл. Стою, смотрю на него и понимаю, что надо забирать. Нечего ему тут делать. Без перспектив.
В ладони он оказался тёплым. Забагровел, залучился в предзакатном солнце. Так и шагал к дому. На лице улыбка. В кулаке – кусочек янтаря.
Мама пришла с работы минут пятнадцать назад. Успела переодеться в халат, уже начистила картошки, сейчас подметает коридор. Мне только и осталось, что подхватить ведро и вынести мусор.
Ввалился в свою комнату. Рухнул на тахту. Руки за голову. Взгляд на трещину в потолке. Вскочил. Надавил клавишу «пуск» на заслуженной «Электронике-311». Кассета запустилась с того самого места, на котором всё закончилось в прошлый раз. А именно: Фрэнк Заппа «Пижамные люди»[9 - Frank Zappa Po-Jama People (One Size Fits All, 1975).]. Песня о музыкантах-паиньках, которые, вместо того, чтобы хулиганить на гастролях, играют в шахматы, читают книжки, знакомятся с достопримечательностями. По мнению Фрэнка, как можно по-настоящему отрываться и развлекать массы, если ты трезв и не под кайфом? Но самое неприятное, что все они на ночь одевают пижаму!
С этими всё понятно. Нажимаю «стоп». Переворачиваю кассету. Там обнаруживается то, что потрафит моменту. Один из самых глупых Запповских номеров, длиннющая «Маленькая зелёненькая розеточка». Бестолковая навязчивая песня из двух строк, однако, с приятным развлекательным уклоном, что поднимает настроение. В коде Заппа поёт нижеследующие строчки (делаю погромче):
Теперь вы видите, в некоторых странах третьего мира
Может оказаться сложно танцевать под эту песню,
Потому что проигрыватель на керосине –
Не самое эффективное устройство.
Часто жижа заканчивается прямо на середине припева.
Однако мы продолжаем, несмотря на то,
Что топлива может быть мало в вашем проигрывателе.
Эту песню мы предлагаем также четвёртому миру,
Там, где действительно тяжело.
Ведь ребята поддерживают работу проигрывателя,
Потирая две палочки друг об друга.
Если ничего не помогает, ну тогда просто выбросьте пластинку.[10 - Frank Zappa Little Green Rosetta (Joe’s Garage, Acts II & III, 1979).]
Минуты через три раздаётся отчётливый стук молотком по стояку центрального отопления. И почему моих соседей не расслабляет эта музыка? Вырубил кассетник. Поплёлся на кухню.
Поужинали. Напились чаю. По телеку – «Служебный роман»[11 - Режиссёр Эльдар Рязанов. Премьера 26 октября 1977 года.]. Чтобы найти кого-то… Весь мир готов я обойти… Никуда идти не пришлось. Машка сама пришла. На её совсем не игрушечных телесах – чёрное воздушное платье с пышным воланом юбок. Впрочем, коротковатых. Большие Машкины колени не прикрыты. Машка берет мою ладонь и кладёт себе на бедро, куда-то выше ватерлинии. Я невольно нащупываю кружева чулка.
– Ты в чулках?
– Представь себе! Впервые в жизни. Они на липучках. Новая мода… Папка из Праги привёз.
Папаша у неё – учёное светило. Постоянно по симпозиумам мотается.
– Всё когда-то бывает в первый раз, – задумчиво говорю я. – И первая рюмка водки натощак тоже.
Машка меня не слышит. Оказывается, она только из консерватории. Моя музыкантша больших форм была на концерте. Владимир Спиваков и «Виртуозы Москвы»[12 - Владимир Теодорович Спиваков (р. 1944) – советский, российский дирижёр, скрипач, педагог, народный артист СССР (1990). Художественный руководитель Национального филармонического оркестра России и Государственного камерного оркестра «Виртуозы Москвы» (создан в 1979), президент Московского международного Дома музыки.]. В программе – Чайковский, Свиридов, Прокофьев. Теперь перевозбуждена. Повалила меня на тахту, накрыла юбками… Лезет целоваться. Нашла коса на камень. Я ж разбит после тренировки. Мне не до либидо. Устал по самый си-бемоль. Но Машке однофигственно. Наступает всеми флангами сразу. Сверху и вокруг.
– Машк, как же ты дожила без секса до вчерашнего вечера?
– Сама не знаю, – отвечает и смеётся. – А главное, не понимаю, зачем?
– Воспитание, наверно, – подсказываю я.
Забалтываю девушку, чтобы защитить свою стремительно ущемляющуюся свободу и оттянуть момент капитуляции.
– Наверно. Маме вчера вечером рассказала, а она удивилась. Говорит: я думала, ты давно уже… Вот так!
– Вот как так?
– Вот как так что?
– Что-то вот как-то так, да…
– Да ну тебя.
– И поделом мне.
– Завтра опять в армию?
– Снова, Машк, сно-ва!
– Ну, давай уже… Надевай его на себя…
– Их нет. Ты забыла? Вчера ж и закончились.
– Как??? И ты не купил?
– Да как-то забыл…
– Ты идиот?
– Не исключено.
– Ты думаешь, девочка должна идти в аптеку?
– Вариант.
– Хрен тебе!
– Ну, тогда…
– Что тогда? – не терпится Машке.
– Вся жизнь впереди… Разденься и жди… – негромко пропел я.
Ну вот. Приложила меня по щеке. Не сильно. Но душевно. С хлёстким щелчком.
– Входи так, болван. Только не вздумай пичкать меня своими сливками.
– Уж тогда скорее фаршировать, Машк. Пичкают обычно в рот.
– Ещё чего! – вспыхнула Машка. – А впрочем… Это же моя главная эротическая фантазия пубертатного периода. Давай как-нибудь попробуем!
– Маша, ты – монстр! Тебе не восемнадцать, а все…
– Девятнадцать. Да, через двадцать шесть дней. Не забудь!
– А чего откладывать? Мне завтра в армию идти. Давай я тебе сейчас подарок подарю, – завёлся я.
Вскочил с тахты и схватил с письменного стола янтарный кулончик.
– Вот!
– Ах, какая прелесть! – зашелестела Машка. Всё в ней зашелестело. Губы. Юбки. Волосы. Ресницы. Она посмотрела на меня с крайней степенью плотоядства.
Я понял – пора сдаваться. Поцелуя не избежать. Ну и последующего тоже.
