скачать книгу бесплатно
Но они пошли. Пошли ночью. Неожиданно. Из темноты. И они знали наше расположение.
Бой был коротким. Из него Иван очнулся уже в госпитале. Без ног.
3
Ваня Кошкин, сын старшего брата Кошкина проснулся, как всегда рано, не было ещё и шести. Он тихо вышел из дома, запустив по дороге кота, который просился в дом, зашёл за сарай, снял со стены деревянную удочку. Банку с червями не обнаружил на месте.
– Что опять утащили куры? – улыбнувшись, подумал он, но нет. Оказалось, что это не так. Просто Иван сразу её не увидел, она скрывалась за широким лопухом. Ваня поднес баночку к носу и понюхал, – ещё не испортились, несмотря на жару. Поболтав баночку из стороны в сторону так, чтобы земля с червями перемешалась, и он увидел, что их достаточное количество и стал спускаться к реке.
Раннее утреннее солнце, отражаясь от глади воды, разбежалось на множество солнечных зайчиков в разные стороны. Они создавали утреннее настроение, которое и так было жизнеутверждающим. Ваня, пытаясь идти бесшумно, спустился к мостку, но не стал для него заходить, чтобы не пугать рыбу. Первый же заброс оказался удачным, крупная плотвица прыгала на крючке. Сняв её, он вспомнил, что не взял с собой ведро для рыбы, поэтому, немного большим и указательным пальцем сплющив голову рыбы, чтобы она не дергалась, повернулся и кинул её в траву. Тут же Ваня увидел кота, который спускался с горы, видимо поняв, куда отправился хозяин. Значит, папа проснулся, раз кто-то кота снова выпустил. До первого «мяу», он успел поймать ещё четыре рыбины, три плотвицы, хорошего размера и маленького окуня, которого он тут же бросил коту. Тот с благодарным трепетом приступил к трапезе.
– Ааа-ггия, гггия,– услышал Иван непонятные глухие звуки. Обернулся никого не видно, кот с удовольствием разделываем рыбу.
– Ау ааа гия.
Снова тот же звук.
На берегу за ним никого не было, а противоположный берег был почти не виден в ярких лучах утреннего солнца.
– А–яя, послышалось снова.
Он приложил кисть правой руки полукругом над глазами и посмотрел на противоположную сторону. У края воды прямо напротив него стоял человек, в котором Ваня узнал живущего там же.
Местный дурачок, как его называли некоторые в селе, с детства страдавший слабоумием. Ему было уже почти сорок, а по умственному развитию он не превосходил ребенка четырех – шести лет, и во многом даже отставал от него. Его речь стояла из, как казалось почти всем, несвязанных многочисленных звуков. Его мать, которой было уже далеко за семьдесят, ухаживала за ним и лишь она его понимала. Все его способности заключались в том, что он мог гулять по берегу реки. Изо дня в день. Никаких поручений, даже принести воды, она не могла ему дать, потому что он не мог справиться. Практически никогда Иван с ним не общался, а если припомнить, то и вообще не общался. Когда-то он спросил отца про дурачка, и отец рассказал, что зовут его Виктор, и что с детства тот был таким. И больше добавить нечего не смог.
– Аа–я.
Это как-то отдаленно напоминало его имя – Ваня, но он не был уверен, что Виктор знает, как его зовут.
– Вы ко мне обращайтесь? – закричал он.
– А, – скорее всего это означало «да».
– Я слушаю.
Иван снова услышал набор звуков, причём довольно разнообразный, но только вот никакого смысла в этом он не увидел или не понял.
– Я вас не понимаю, – крикнул он.
Виктор размахивал руками, указывая вверх по течению, и что-то пытался объяснить на своём языке. Ваня повернул голову.
Первой мыслью, которая ему пришла в голову была:
– Куда это я попал?
Он не узнал берег, на котором вырос. Всё, что было выше по течению, изменилось. Иван разглядывал изменения и, не соглашался со своим мозгом, который утверждал, что это реальность, а сознание и здравый смысл, пытались объяснить, сами, недопонимая, что к чему, что глаза сломались. Этого не было еще вчера, и за ночь это сделать никто не мог. Органы зрения показывали что-то нереальное.
Вполне возможно, что я еще сплю?
Невозможно.
Иван отложил удочку и неторопливо двинулся вдоль берега в направлении произошедших изменений. Буквально метрах в двадцати выше их мостка, где заканчивалась заводь, берег как будто был прорезан огромным резаком. Будто бы огромный нож или ковш огромного экскаватора срезал поросшие травой берега и сделал из них ровный прямой склон. Срезанная почва осыпалась в реку и местами, там, где срезанная часть оказалась больше, около берега виднелись комья земли над поверхностью воды, с остатками росшей на них осоки. В том месте, где река делала изгиб, создавалось ощущение, что огромный нож вытащили и под другим углом провели снова. Такое же зрелище представало и на противоположном берегу. Иван подошел к срезанному краю берега.
Ровный рез под углом около сорока пяти градусов. Чтобы сделать такое лопатами недостаточно одной ночи. Что это за фокусы?
На изгибе берега Иван увидел человека, своего дядю, который стоял, держась двумя руками за волосы, и смотрел на землю. Что интересного он там увидел?
– Привет Вань, – послышалось сзади. Он обернулся. Иван Ильич, подпрыгивая на своих протезах, довольно шустро догонял его.
– Что это тут произошло?
– Здравствуйте дядя Ваня. Я не знаю, сам только увидел.
– Там-то кто? – спросил дед, указывая рукой в сторону стоящего мужика.
– Дядя Стёпа.
– А что он там стоит?
– Не знаю, идем, посмотрим.
Они пошли по краю нового берега.
– Как будто ножом срезали, – удивлённо проговорил дед.
– Да я тоже так подумал. Инопланетяне? Может быть.
Дед почесал голову.
– Пока что у меня только такой объяснение. Оно мне кажется наиболее логичным. Прилетели на своем космическом корабле и лазером прорезали.
– А разве он не оплавил бы землю? – начал размышлять вслух Ваня.
– Я конечно не ученый, но, наверное, оплавил бы. Попав в воду, он, скорее всего, здорово бы шипел, – развивая эту мысль, ответил Иван Ильич, – но я ничего не слышал ночью? А ты?
– Нет.
– И я нет.
Они уже подошли довольно близко к дяде Ивана, когда тот обернулся и крикнул:
– Ваня, не ходи сюда.
Иван остановился.
– Сходи за отцом, пожалуйста, – немного тише произнес дядя.
– Хорошо, я сейчас сбегаю, – и побежал домой.
Иван Ильич пошёл к Степану.
Отец, уже спускаясь с горы, увидел изменения, произошедшие с берегом.
– Вань ты куда?
– Дядя Стёпа за тобой отправил.
Солнце скрылось за небольшою тучей и от водной глади перестали отражаться блики. Стало хорошо видно противоположный берег, на котором помимо Виктора, машущего руками, была ещё его мать. Она тоже удивлённо смотрела на берег, не понимая, что произошло. Ваня с отцом подошли к деду со Степаном.
– Что тут? – спросил отец и глубоко выдохнул.
– Ёшкин ты пёс, хмурый! Как же тебя так, – отец закрыл рот ладонью.
На самом краю вновь образовавшегося берега лежал их друг хмурый. Не весь, только верхняя его часть. Чуть пониже нижнего ребра всё отсутствовало. Что бы это ни был за нож, который выровнял речной берег, он был очень острым. Если не брать во внимание пытающиеся вывалиться внутренности, то не нужно было быть хирургом, чтобы увидеть насколько ровный был разрез. Кровь окрасила землю, и стекала прямо до воды.
– Кто-нибудь что-нибудь ночью слышал? – спросил отец, осмотрев всех.
Все молчали.
– Стёпа, ты на улице спал. Видел что-нибудь?
Дядя Стёпа, молча, помотал головой.
Надо милицию вызывать.
– Отец, ты ничего не слышал? – обратился Николай к Ивану Ильичу.
– Не. У нас тоже самое по всему берегу. Только вот около ваших домов осталось живое, а дальше вниз по течению всё также срезано.
– Сбегай домой, Иван, попроси маму, чтобы вызвала милицию. Пусть скажет, что здесь что-то произошло, скажи, что труп есть, приедут быстро.
– Блин, будто ножом срезали, – произнёс Николай, глядя на свежую землю на краю берега.
– Нам с сыном твоим мысль пришла об инопланетянах, пока что другого адекватного варианта не придумали, – пояснил дед.
– С инопланетянами так-то вообще адекват.
– Как бы то ни было, у меня ничего не пришло в голову более правдоподобного.
– Может учения, какие-то военные? – предположил Степан.
– Оружие новое? Что это за оружие, которое такое делать может?
– Что с Хмурым делать будем?
– Пока менты не приедут, пусть лежит, место преступления вроде как.
***
Посёлок пережил первое изменение. Жители пребывали в некотором шоковом состоянии. С высоты птичьего полёта можно было видеть, что срез вдоль берега реки заканчивался почти сразу за посёлком с обеих сторон. Пострадали в эту ночь семь человек: Хмурый, пять из семи байдарочников, которые легли спать недалеко от своих байдарок. Их тела не нашли, или смыло и унесло, или завалило берегом, который осыпался воду. Копать планировали, да только дальнейшие события не дали такой возможности. Ещё один подросток, проводив свою девушку, возвращался домой через единственный бетонный мост в поселке, который обрушился и завалил его бетонными глыбами. Он бы, наверное, мог рассказать, что произошло ночью, так как был единственным, кто что-то видел, да только вот говорить он больше не мог. Все остальные спали и узнали о произошедшем только утром.
4
– Тёть Тань обратился высокий молодой человек крепкого телосложения одетый в сине-голубой санитарный костюм бабушке преклонного возраста, – опять домой не собираетесь?
На часах было уже половина двенадцатого ночи.
– Третий день уже домой не ходите.
– Так что мне дома делать? Я же одна живу в комнате, а здесь Данилка что-то приболел, плохо совсем себя чувствует.
Тёте Тане на вид было уже лет под восемьдесят, она была невысокого роста с сильно высушенным, морщинистым лицом, тонкими иссохшими ладонями. Лицо излучало всемирную доброту, и все её знали, как самую добрую старушку в мире. Только вот Татьяна было её не настоящее имя. Привезли ее в эту больницу, когда она потеряла память. Сначала она была просто пациентом, но память к ней так и не вернулась, из родственников никто не обратился, и она стала помогать, работать в отделении психологической помощи. Это было особое отделение, где находились люди с различными психологическими отклонениями. Татьяна помогала менять постельное белье и многие пациенты с удовольствием общались с ней, а сама она очень сильно привязалась к тридцатидвухлетнему пациенту, которого называла Данилка.
От Данилы отказались родители в самом детстве, когда в трехлетнем возрасте начали замечать, что ребёнок имеет психологические отклонения. Хорошо это или плохо уже неважно. Если нужно судьба их сама накажет, а если нет, значит – нет. Данила не агрессивный, замкнутый в себе. Он никогда не разговаривал, всё время находился в своей палате и выходил только в туалет и на обед, под присмотром санитаров. И вот тётя Таня начала с ним разговаривать. Другие тоже раньше пытались с ним говорить, но он никому не отвечал, а вот с тетей Таней начал. Разговаривал Данила на своём языке, ломаном, состоящем из наборов слогов. Но постепенно старушка начала его понимать. Рассказать ему было нечего, всю свою жизнь он видел только, что четыре стены да людей, подобных ему.
– Так что с Данилкой? – закидывая на плечи куртку, спросил медбрат.
– Плохо ест, грустный, но я посижу с ним и ему лучше.
– Может принести, что покушать Вам с утра, или как?
– Да нет, не нужно. До завтрака доживу, а там покормят. Спасибо.
– Ну, спокойной ночи, – мужчина попрощался и вышел из сестринского кабинета.
Тётя Таня вышла за ним и направилась к седьмой палате, где обитал её, как она считала, внук Данила. Осторожно открыв дверь, она заглянула в маленькую комнатку с большим окном, закрашенным по уровень груди белой краской. Интересно, для чего это делали? Одна кровать, стол, стул и маленькая тумбочка. Сколько лет он здесь прожил? Возможно даже всю жизнь с того самого момента, когда от него отказались.
Мужчина с длинными волосами и довольно длинной бородой сидел на краю кровати, уставившись на стену.
– Данила, доброй ночи, ты чего ещё не спишь?
– И и..жу сссны.
– Видишь сны?
– и жу.
– Хорошие?
– Дааа.
Он смотрел в одну точку, раскачиваясь вперёд и назад, ладони обеих рук были зажаты между коленями.
Тётя Таня села на стул рядом с ним.
– Почему опять ужинать отказался. Мне так сказали.
Он промолчал.
