Агенты истории. Убить Карамарского короля

Левая стена кабинета была увешана огромными полотнами картин в золоченых рамах, принадлежавших искусной кисти старинных Карамарских художников. Всю правую стену занимал стеллаж с древними книгами, который высился до потолка. Небольшая деревянная лестница-стремянка стояла подле.

На мягком пушистом ковре, который устилал весь пол был неслышен даже стук железных рыцарских сапог.

Большой дубовый рабочий стол располагался у окна кабинета. Он был завален бумагами, гусиными перьями, какими-то свитками. За ним сидел упитанный, благовидный, румяный и хорошо выглядевший для 55-ти лет Магистр Терениус.

– О-о мой друг, приветствую вас, садитесь прошу. Сегодня день Священного Базилика Ромарского. Нельзя употреблять в пищу свиное сало, зажигать сальные свечи, только восковые, а также пить Хлебную настойку.

– Я не ел сегодня сала дружище Терениус, да и не планирую. Это касается и упомянутой вами настойки.

– Нет-нет, что вы. Она полезна – для очищения печени, но только после захода солнца.

– Книжный брат мой Терениус, расскажите мне лучше о Вепре (короле Урсе Первом). Говорят он рыкает иль страх уже не наводит?

– Вепрь – весьма коварен, мой странствующий друг. В лесах он нападает исподтишка. А коли ранишь его, притворится мертвым, чтобы подошел ближе охотник и тогда вцепится мертвой хваткой. Не советую вам сегодня идти на охоту. Базилик Ромарский ничего не понимал в охоте…

– Что же, все так плохо?

– Звезды не благоприятствуют… Вот вам мой ученый совет – примите баньку, с девками побалуйте, но не с блондинками. Иначе рассердите Базилика и он может сыграть злую шутку с вами. Идите в таверну «Маковая роса» и скажите уважаемому Табасу, что я вас прислал. Он даст вам прекрасного Харакорского вина. Этот напиток придаст бодрости и свежести как телу, так и духу, уважаемый Сарагон. Базилик Ромарский всегда имел слабость к тонким винам.

– Спасибо за напутствие, ученый отец.

Сарагон встал с мягкого кресла с подлокотниками и подошел к книжной полке. Проведя по пыльным переплетам книг рукою, он сказал:

– Однако же, вспомнилась мне недавняя горькая история с одним ученым монахом из Среброземья, когда нашел у него Орден Черную Книгу. Взяли они тогда все книги в его монастырской библиотеке и сложили из них гору. Потом посадили падшего брата прямо на её вершину. Говорили, пламя было видно за 300 рам от горного монастыря.

– Что за гнусные намёки!

Терениус стукнул кулаком по столу и в бешенстве встал.

– Тише преподобный Терениус, и у стен есть уши…

Магистр сел.

– Мне все равно, присоединится ли к моей охоте сегодня Священный Базилик Ромарский или нет. Но вы участвовать должны! А после, когда я вернусь с трофеем, обещаю вам многоуважаемый, я выпью за ваше здоровье и благосостояние чашу холодного Харакарского вина!

Терениус отодвинул ящик стола и достал оттуда запечатанный конверт. Он протянул его Сарагону.

– Раз уж вы столь безрассудно настаиваете мой друг… держите. Это список того, что вам понадобиться при охоте на этого дикого зверя.

Часть 3

В портовом районе в полуденное время всегда кипела работа. Сюда швартовались к причалу важные пузатые торговые каравеллы Карамара, остроносые военные фрегаты Морского флота Его Величества, бригантины с мурзатыми парусами из Северного Поморья, трюмы которых были набиты углем и Костильские неуклюжие барки наполненные доверху экзотическими тропическими фруктами.

Портовые грузчики как муравьи образовывали живые дорожки между судами и городскими складами. Капитаны громко бранились и спорили с портовыми чиновниками по поводу доставленного товара или его оплаты, потом их гнев выплескивался на налоговых инспекторов, робко требовавших золотых именем короля и наконец впадали в неистовство, когда к ним приходил служащий и приносил счет за починку судна в Королевских доках. Морские волки не церемонились с сухопутными крысами, и если бы не отряд зоркой стражи, прогуливавшихся вдоль набережной, крутились бы они на абордажных саблях, словно на вертеле.

У склада Торговой Палаты тоже была движуха. Бровар Боровус не без удовольствия понукал хлыстом ленивых огрызающихся складских рабочих, перекатывавших бочки отменного пива на телеги, запряженные парами Туринских волов. Их кучеры стояли поодаль, соблюдая безопасную дистанцию между собой и длинными ремнями хлыста, посвистывающими в воздухе.

– К чему такая спешка? – пробрюзжал Рыбан и вдруг в ужасе отскочил в сторону – броварский хлыст чуть не полоснул его по спине.

– Ах, уважаемый! Королевская Гвардия желает отметить день рождения командующего гарнизоном. Разве нам стоит задерживать их? – успокаивал чиновника Сарагон.

Рыбан пробурчал нечто неудобовразумительное и растворился внутри темной пасти склада. Сарагон с осторожностью подошел к Боровусу, который размахивал кнутом налево и направо.

– Добавил ли ты мою приправу в эту партию?

– Да, господин, в той пропорции как вы и просили!

– Хорошо богатый брат Боровус. Вот тебе вексель на предъявителя. Сумма как и договаривались – пять сотен золотых. В любом Королевском Банке Карамара ты сможешь обменять его на золото.

– Спасибо господин Хреновиус.

Сарагон чуть не рассмеялся от своего вымышленного имени, которым он ранее представился. Бровар и не догадывался, что он добавил в своё темное вареное пиво. Боровус лишь знал рассказанную ему легенду, что дескать это розыгрыш, а белый порошок – безвредное слабительное (для гвардейских друзей Хреновиуса). Да и сам он был не против насолить заносчивым гвардейцам.

Впрочем, Сарагон не хотел подставлять славного бражника под удар. Пиво было предварительно перелито в бочки Торговой Палаты. Так что скоро придет очередь Рыбана объяснять в мрачных подвалах Комитета Тайн и Загадок, почему целый гарнизон был усыплен на сутки пивом из его склада.

Только один гвардеец примет антиснотворную таблетку. Он понадобится Сарагону в нужный час. Одной Святой Карасее известно, как такой доблестный и честный служивый как Иероним из Вислы смог столь долго прослужить капитаном в королевской гвардии. Он принципиально не участвовал в заговоре против короля Ниобаса VI, был милосерд к пленным тарийцам, а после семи кружек пива презрительно называл Урса Первого лафузом (не очень лестное прозвище) и чёртовым рипаком.

Желающие выслужиться перед новым королем гвардейские офицеры напаивали его пивом, а потом докладывали высшему военному руководству о нелестных высказываниях боевого товарища. Но король почему-то игнорировал эту информацию, возможно, она до него и не доходила. Лисий Фальшивый, приближенный короля отвечавший за настроение своего государя не собирался его портить из-за какого-то пьяного трёпа. Поэтому офицерам пришлось добывать себе чины и звания иным путем.

Но иногда информация всё же просачивалась мимо Лисия и тогда король был вне себя от ярости. Так например, офицер Иоганес Висмут, из древнего рода Висмутов, позволил себе критичную реплику в адрес короля, когда Карамарские войска осаждали неприступный город Форж. Тогда после неудачного штурма погибло 2.000 отборных солдат. Кто-то донес на Иоганеса. На рассвете в его палатку ворвались четверо рыцарей Ордена Тени Хозяина и поволокли несчастного в одной ночной рубахе в лес. И это не единичный случай. Даже грозный генерал Отан Черный один раз просидел двое суток в каменном мешке за то, что в таверне «Синий нос», осушив бочонок Кенежского хвастался перед барыгами и местными выпивохами, что покажет королю «кузькину мать», если тот не будет наказывать дыбой трактирщиков, которые разбавляют пиво в столичных тавернах.

После отправки шести телег с пивными бочками в казармы гвардейцев, Сарагон поспешил в Парк Священных Дубов. Уютное место, особенно в жаркий полдень, когда начинало припекать солнце. Между вековыми дубами с могучей кроной были выложены широкие мостовые из брусчатки, по обеим сторонам которых тянулись стриженые кусты, а в центре изумрудных газонов парка находился водоем, где вальяжно плавали лебеди.

В тени парковой прохлады укрывались и сановники, и простолюдины. Правда, последним строго запрещалось сидеть на ажурных скамейках или в беседках.

По парковым дорогам и дорожкам ходило много коробейников. Эти крикливые разносчики с разноцветными ящиками и бочонками, торговали всевозможными липкими и хрустящими сладостями, Саахскими орехами, фруктами из солнечной Арамеи, разливным деревенским квасом, ароматной молодильной водой из потайного горного источника, настойкой Святого Ортофора от поноса и прочих расстройств живота, а также духами, которые изготавливались якобы по рецепту Валонской принцессы, а у неё как свидетельствует летопись насчитывалось 1.204 претендентов на её руку и сердце.

В расписных палатках из парусины также шла бойкая распродажа разнообразных амулетов и охранительных оберегов для суеверных, там же продавали и раскрашенные скульптурки богов Карамарского пантеона от 3 до 66 золотых за штуку.

На лужайке играл какой-то заунывный марш Королевский Трубодурный Оркестр. На головах музыкантов и дирижера были надеты белые парики с длинными волнистыми волосами. Все они дули, пыхтели и тяжело сопели в свои огромные латунные трубы, издавая какой-то нотный хаос. Но особенно смешно вздрагивал с палочкой раздраженный дирижер, который косился на стоящих невдалеке мальчишек, смеявшихся над ним. Но отвлечься и прогнать их он не мог. Приказ Магистра Терениуса был вывешен на центральной парковой тумбе Королевских объявлений – «Оркестру Его Величества играть в день Священного Базилика Ромарского беспрерывно до второго обеда».

Встреча была назначена рядом с оркестром, возле которого находилось несколько грибовидных беседок. В одной из них Сарагон приметил сидящего Первого Лекаря короля.

– Приветствую вас достопочтимый доктор медицинских и оккультных наук Карамара.

– Моё почтение вам сеньор из Падафеша.

Сарагон вытащил из-за пазухи маленький стеклянный флакончик зеленого цвета, плотно закрытый деревянной пробочкой и протянул его лекарю.

– Это чудодейственное лекарство для августейшей особы. Его надлежит дать сегодня вечером.

– Я не хочу прописаться в Анналах истории как отравитель короля! – поморщился Фабрициус.

– На шахматной доске имеется другая фигура, которая поставит шах и мат королю. Вы только облегчите эту комбинацию. Дайте ему это лекарство, когда будет звонить вечерний колокол Храма Заблудших.

Фабрициус с опаской и неохотно взял флакон. Он явно занервничал, когда заметил патруль Порядка и Спокойствия.

– Ну право же, Фабрициус, моя пенициллиновая формула снискала вам неслыханную славу. А ведь когда мы впервые встретились с вами в Табилонском университете, вы даже и помыслить не могли, что станете личным лекарем короля.

Однако слова Сарагона казалось пролетали мимо и не попадали в цель. Придется припугнуть!

– Послушайте любезнейший Целитель недугов. В те самые Анналы могут попасть и сведения о том, что вы практикуете черное ремесло и составляете яды в своей лаборатории для Комитета Тайн и Загадок.

– Откуда вы знаете? – удивленно спросил лекарь.

Что? Вы хотите узнать о пуговице-жучке на вашем плаще? Но вслух Сарагон сказал:

– Полно вам Фабрициус. Помните, когда мы с вами отмечали ваш орден Красным шампанским в трактире «Золотая осень»? Вы тогда изрядно набрались скажу я вам…

– Кто ещё слышал? – хрипло и испуганно спросил лекарь и заёрзал на месте.

– Милейший, вам надо в первую очередь бояться меня. Я вас возвысил, но также легко и отведу на виселицу.

Лицо доктора Фабрициуса исказилось от ужасной гримасы. Сарагон не сдержался и рассмеялся.

– Ну что же вы в самом деле. Шуток не понимаете? Кстати, фраза «рафинато-септора-крат» вам знакома? Или мне вас лучше называть неофит Гниющего братства? Сколько трупов вы уже сожрали на своих подземных вечеринках? Комитет Тайн и Загадок давно охотится за этой мерзкой сектой.

Почетный доктор Фабрициус задрожал как осиновый лист на ветру.

Сарагон встал и вздохнул.

– Я многое знаю, что вы делаете или говорите. Запомните, содержимое флакона должно оказаться в королевском брюхе после того, как храмовый звонарь отобьет колокольный звон. Прощайте.

Сарагон откланялся и пошел не оборачиваясь. Чёртов лекарь! Связался с некромантами и чуть не попался! Неужели он не знал, что агенты Комитета несут круглосуточное дежурство на кладбищах.

Теперь Сарагон спешил выбраться из парка. Его последняя цель перед охотой на вепря – Королевская Арена.

При прежних королях это был городской увеселительный цирк под открытым небом. На праздники он превращался в ристалище, где благородные рыцари на грациозных скакунах славно сражались за сердце прекрасных дам.

С приходом Урса Первого некогда прославленное ристалище превратилось в гладиаторскую мясорубку со зрелищами не для слабонервных. И если в начале карамарцы плевались от отвращения, морщились, отворачивались, негодовали, вспоминали Святых угодников времен III Эпохи, то уже скоро привыкли и даже начали требовать больше крови и изощрённых схваток.

Уже как полгода Протектор Ариман заведовал кровавыми бойнями на Арене. При нем гладиаторы перестали так быстро умирать и сдаваться. Сарагон подсказал ему рецепт природного энергетика и теперь его бойцы дольше увеселяли публику, которая щедро платила за качественно проведенные бои. Король и сам любил иногда посетить Арену, причем никогда не предупреждал заранее о своём появлении. И не важно кто выступал при этом. Его Высочество потешали как отбросы общества, так и профессиональные бойцы, сходившиеся в финальной схватке, билеты на которую было не достать уже за два месяца.

Однажды, когда Урс Первый сидел в роскошной ложе вместе со своими приближенными и восторженно комментировал происходящий на его глазах кровавый бой между лучницей Алехандрой и Овсом Тупорылым, Ариман, наливавший ему вино, попросил короля за своего родственника-каторжника.

– Твоя забота о ближних превыше всяческих похвал. Пусть твой брат встретится с Синей Кишкой на Арене. Если его голова останется на нём больше двух минут, он может быть свободен на все пять сторон.

– О-о ваша Светлость, ваше милосердие действительно безгранично как само Карамарское небо.

Кишка был любимцем публики – свирепым дикарем-великаном с Полианских островов. Своими ручищами он легко отрывал головы от тел своих противников. За неделю до этого разговора на песок Арены упала голова силача Дровосека Непобедимого. Выйти с Синей Кишкой на поединок, означало смерть, причем в самом её жутком и отвратительном виде. Чтобы король больше не вспоминал о его просьбе, Протектор принялся в ярких красках описывать достоинства героических воинов из Троады, которые должны были прибыть на днях, чтобы выступить на Арене.

Но Ариман не забыл глупую королевскую шутку. Вариант с организацией спонтанного бунта, который предложил ему Сарагон, пришелся Протектору по душе.

На Арене часто вспыхивали гладиаторские беспорядки. Например, два года назад восстание поднял Медвежий Клык, который был родом из Рыжего леса. Оно началось с того, что в столовой вместо вечерней кружки яблочного вина им подали по ошибке яблочный уксус. Справедливую ярость трёх сотен гладиаторов кованая решетка не выдержала. Они легко перебили немногочисленную стражу и всю ночь слонялись по столичным тавернам и кабакам. Веселая же выдалась тогда ночка у Королевских гвардейцев, городской стражи и патрулей Порядка и Спокойствия.

Той же ночью, для подавления Уксусного мятежа на помощь в столицу выдвинулся Западный Легион, а по Красной дороге уже неслась во весь опор тяжелая конница паладинов Ордена Тени Хозяина. Правда к утру всех мертвецки пьяных гладиаторов как дрова покидали в телеги и отвезли обратно в подвальные жилые помещения Арены.

Фабрициус рассказывал, что в течении всей Уксусной ночи, он давал королю успокоительное из Желтушника Перегонного и настойку древовидного папоротника от паники.

Сарагон ещё был далеко от Арены, но уже слышал рёв толпы. Народ сюда стекался со всего города. Даже дети через щели в стенах глазели на кровавые бои.

За один золотой вы могли посмотреть бой плохо стоящих на ногах пьяниц с дубинками и ржавыми погнутыми ножами. Правда это больше походило на комедию и вся Арена глядя на них безудержно хохотала. Победителю вручали бочонок медовухи. За два золотых в стычке будут участвовать запутавшиеся в долгах должники с короткими мечами. Их долг будет погашен только в том случае, если они погибнут на Арене. Так что не редко бывало, что кто-то из них сам бросался на меч своего соперника и таким образом закрывал рипаковский кредит. За три-четыре монеты дрались дикие животные и захваченные в плен вражеские воины или иноземные шпионы. За пять золотых вас ждало занимательное побоище двух заключенных, ведь победителя ждала свобода. Это был перечень боёв для простого народа. Публика же поприличнее платила и по 100, 200 и даже 300 золотых за бои между легендами и знаменитостями.

Для Сарагона же все они были бесплатными. Скрытно установленная видеокамера снимала бои в хорошей перспективе и отправляла их своему владельцу в онлайн-режиме на планшет с разрешением качества HD.

Ариман ждал Сарагона у Парадного входа на Арену. Он заключил его в свои крепкие объятия.

– Здравствуй баобас-мидум! (могучий баобаб – псевдоним Сарагона)

– Сильное почтение тебе Великий Протектор.

Хотя в этой должности слова «Великий» по официальному табелю не значилось, Сарагон специально употреблял его, так как немного тщеславному Ариману это нравилось.

– Сколько птиц (гладиаторов) у тебя сегодня в клетке, славнейший Ариман?

– 504 милых птахи сидят в золотых клетках, хотите взглянуть?

– Нет, дружище, я спешу. Как ты думаешь, такое количество усладит тонкий слух Его Величества?

– Уверяю вас, он просто будет плакать от счастья.

– Выпусти пташек на свободу, когда монахи Святой Ливанны воспоют гимн «Сухая ветвь сломилась вдруг».

– Да, хорошее время для потехи.

– Ну, будь здоров.

Они вновь по-братски обнялись по горацианскому обычаю Аримана и Сарагон отправился обедать в таверне «Золотая кружка Голиафа».

Часть 4

Сарагон и ещё несколько важных персон вот уже как полтора часа ожидали своей очереди у позолоченных ворот белоснежного Королевского дворца стоя в окружении недружелюбных дворцовых стражников. Стража в посеребренных доспехах вела себя нарочито вызывающе. Она смачно харкала на лестницу перед посетителями и громко хохотала над пошлыми анекдотами.

Наконец двери со скрипом отворились и на крыльце появился Королевский посыльный Дефонтюа. Стражники преобразились, распределились поровну по обе стороны лестницы, заняли стойку и заткнулись. Дефонтюа спустился к ожидавшим приёма особам брезгливо и осторожно, стараясь не наступить на мокрые пятна. Вначале он обратился к тучному писателю с голубой перевязью, который тяжело дышал и постоянно платочком вытирал пот со лба.

– Уважаемый Пирс Семизвучный, вас король выслушает завтра. Вашу книгу он ещё не дочитал до конца.

Потом Дефонтюа повернулся к тощему и высокому графу из Среброземья.

– Многовеличаемый граф. Король Урс Первый и Последний отклонил вашу просьбу. Однако, если вы передадите мастера-кузнеца Грота из Суфаля в вечное пользование Карамарской короне, вы сможете рассчитывать на положительный ответ.

Граф стиснув свои тонкие губы молчал.

Посыльный выждав положенную паузу спросил:

– Итак, глубокоуважаемый монсеньор, каков будет ваш ответ?

– Я дам его через два дня, скорой почтой.

– Как пожелает ваша Светлость! – Дефонтюа почтительно поклонился и повернулся к Серафиме Ландорской, владелице всех Тувинских сукновален.

– О набожнейшая госпожа. Король с глубоким сожалением приносит свои наипечальнейшие извинения, что не сможет сегодня вас принять. Его Величество надеется, что вы пришлете обещанное вами прекрасное Тувинское сукно к балу на день Святого Ариса Нелюбящего. Содержанки короля так назойливы и докучают ему расспрашивая о сукне…

– О-о великодушнейший Дефонтюа, передайте Его Прекрасному Величеству, что сукно уже завтра будет лежать в Торговой Палате, опрысканное отменной туалетной водой.

Посыльный сделал лёгкий поклон в знак благодарности и повернулся к Сарагону.

– Ну а вас мессир прошу следовать за мной. Извольте в целях безопасности завязать вам глаза этой черной повязкой. Перед встречей с Его Величеством я её сниму.

– Как вам угодно! – согласился Сарагон.

У него на планшете уже давно имелся файл с трехмерным изображением дворца и Сарагон знал его входы и выходы, а также потайные лазы наизусть.

Дефонтюа как поводырь вёл Сарагона по дворцу. Они долго плутали кругами, поднимались и спускались, потом опять поднимались. Посыльный нарочно запутывал след, согласно Инструкции о Королевской безопасности, написанной Главный Инструктором Комитета Тайн и Загадок Ревалье Саракузским и согласованной с Преподобным Тамуэлем Коварным из Ордена Тени Хозяина.

Наконец Дефонтюа снял ему повязку. Сарагон зажмурился от яркого света в королевских апартаментах.

Чтобы описать прекраснейшую обстановку в роскошных и просторных апартаментах где оказывался посетитель короля, Пирсу Семизвучному понадобилось целых 6 глав в его трёхтомнике «О жизни королей IV Эпохи».

Писатель детально описал мягкую мебель с золотыми обводами и зелеными бархатными обивками, уделил внимание голубому напольному мрамору с серебряными прожилками, с плохо скрываемым восторгом упомянул прекрасные полотна художника Палоса Искусного, умершего от голода в нищете.

Также со всей скрупулезностью Пирс описывал редкие артефакты, которые коллекционировал Урс Первый, указывал их размер, материалы. Предметы находились за стеклянными витринами. Вначале были разложены редкие артефакты I-й Эпохи, среди них был разящий меч легендарного императора Агона Беспощадного, убившего 12 королей, непробиваемые доспехи кузнеца Яна из Раково, которые носили в военных походах отпрыски Железного Клана, посох Кидара, которым он призвал Страшную бурю в конце столетия и прочие экспонаты.

Далее шли ряды с многочисленными артефактами II-й и III-й эпох. Все они были старательно собраны (или лучше сказать изъяты, реквизированы, отобраны путем шантажа или банально похищены) агентами Общества Любителей Старины. Ведь король Урс Первый называл эти находки воистину бесценными а потому запрещал покупать их за счет казны.

Правда в книге не значился золотой Сфинкс с агатовыми кошачьими глазами. Он появился несколько позже. Агентам короля его подсунул Сарагон. Качественная подделка, а главное полезная, внутри у него была спрятана куча разной аппаратуры.

Король стоял у серванта из черного дерева, украшенного резными Табилонскими узорами. За прозрачным стеклом серванта стояла батарея из цветных бутылей разных форм, цветов и размеров. Солнечный свет падал на стекло и цветные бутыли создавали радужные блики. Розовощёкий пухленький человек низкого роста держал в руке золотую чашу инкрустированную рубином и приветливо улыбался ему. Лечение ртутным медом видимо пошло ему на пользу.

– Месье Сарагон из Падафеша я полагаю?

– Да, Ваше Величество!

– Наслышан, наслышан… – произнес король и сел развалившись на мягком диване.

– Надеюсь, до вас дошли слухи, что я пожертвовал тысячу золотых на высечение наскального портрета Вашего Величества на горном хребте Киноварьных гор. Он виден в ясную погоду за 500 рам.

Король отмахнулся.

– Ну милейший, иначе вы так просто не получили бы столь вам необходимый пропуск в нашу славную столицу.

– Вы как всегда видите самую суть вещей.

– Вы хорошо сказали Сарагон. Нельзя быть на том месте где я нахожусь и не зреть в корень событий.

Урс Первый отпил из чаши и удовлетворительно крякнул. Его щёки ещё больше порозовели.

– Мне всё известно что происходит в моём королевстве, – сказал король и довольно прищурил глаза, – я чувствовал, что вы сами решите навестить меня, раз ваше лекарство так и не отправило меня в небытие.

Он напоминал сытого ленивого кота, которому было даже лень схватить мышь, шуршащую у него перед носом.

– Я знаю о ваших похождениях, так их назовем. Вы как паук, сплели вокруг меня свою липкую паутину. Неужели вы думали, что я не заподозрю этих жалких докторишек, когда в их карманах появилось золотишко, явно добытое нелегальным путем. Мой стол проламывался от гор доносов на них, но я ждал следующего вашего шага.

И вы наверное сочли меня полным идиотом милейший, решив лечить меня ртутным медом. Святая Итахондра! Как только эти лекари предложили мне это снадобье, тотчас оказались в подвале моего прекрасного дворца. Через самое короткое время они уже строчили признание в заговоре. Но я решил вам подыграть немного.

И дело в том, что мне действительно в то время понадобилась ртуть. Один из Королевских Алхимиков, опустим его имя, наконец достиг прогресса и возможно скоро мы уже будем варить в чанах ртуть и получать из неё чистейшее золото.