скачать книгу бесплатно
Вечером в палатке она села зашивать фартук, который порвала, когда… ну там. За вагончиком. Иголка плохо слушалась, и Наташа несколько раз укололась, обзывала иголку «заразой» и каждый раз лизала уколотый палец.
– Что с тобой, Наташ? Ты, часом, не беременна опять? – пошутил Конюх и поняв, что сморозил бестактность, попытался обнять жену.
Наташа вывернулась, сославшись на больную голову. Конюх не понимал, в чем дело: такой он видел Наташу впервые. Она словно не замечала его, а если точнее, он скорее мешал ей.
И тут вдруг Малахов вспомнил: перед обедом, когда он заходил в палатку Мазуты, он не видел ни Пастуха, ни Наташи.
«Черт, да неужели? – полыхнула огнем ревность. – Но где, черт меня побери?» – мысль казалась дикой: чтобы его Наташка с кем-то…
«Нет, не может быть! Хотя с Наташей явно что-то не так. Температуры нет, да и так видно – это у нее явно нервное.
Так, спокойно, что дальше, если где-то успели все-таки – например за вагончиком. А что тогда, что тогда? Да ничего, надо делать вид, что все в порядке. Вести себя по возможности естественно и наблюдать. Может, повезет и высмотрю чего. М-да… дела».
Несмотря на все попытки успокоиться, Конюх явно нервничал. Тут еще солдаты весь вечер шептались да посмеивались о чем-то, особенно языкастый Перец – и смотрел так, как будто знал о чем-то очень значительном и неизвестном взводному…
«Одно из двух: или у них все же что-то было, или у меня паранойя начинается. Будем надеяться на первое».
Наутро Наташа подтвердила опасения лейтенанта неожиданной просьбой:
– Сереж, я сегодня с Коком за водой съезжу?
– Зачем? – удивился Конюх.
– Я хочу в лавку Али зайти, а то у меня косметики уже совсем не осталось.
Насколько Сергей помнил, Наташа по приезду на высоту ни разу не красилась. И вот после странного вчерашнего вечера и всех подозрений такая просьба. «Для Пастуха собралась краситься, – уверенно решил Конюх. – Ну-ну, давай, красавица».
Лавка Али располагалась в кишлаке, лежащем километрах в двух севернее высоты, там, где «горлышко» переходило в долину. Кишлак лежал метрах в ста от «бетонки». Там был небольшой базарчик, стоящий уже прямо у дороги, где и находилась лавка Али, напоминающий супермаркет в телефонной будке. Купить можно было почти все, от порножурналов до японской аппаратуры, магнитофонов и телевизоров. Была там даже французская косметика, по крайней мере так утверждал хозяин магазина. Жил Али тут же, и лавка была открыта практически до полуночи. Основными покупателями были военные из возвращающихся домой колонн, да и с базы нет-нет заглядывали. Сегодня было воскресенье, и на базар, как обычно, должны были съехаться дехкане из соседних кишлаков.
Два-три раза в неделю Кок с Перцем ездили с бочкой за водой к ручью, что протекал еще северней кишлака примерно на полкилометра. Третьим обычно был Куница.
– Она ведь у тебя давно уже кончилась, косметика-то, – напомнил Малахов и наклонился чистить сапоги, искоса наблюдая за женой.
– Ну вот, значит давно надо было съездить, да я все не могла собраться, – просто, но не вполне естественно ответила Наташа.
– Съезжу, ладно? А то я тебе наверное и нравиться уже перестала? – врать Наташка не умела совсем, да и притворялась плохо.
– Это опасно, придется тебе сопровождение дать.
– А Кок с Перцем что, не сопровождение что ли? Да и что тут может случиться?
– Они не будут ждать. Оставят вас и за водой уедут, на обратном пути заберут.
– Давай с тобой поехали, – предложила Наташа
«Вот и про меня вспомнила, раз деваться некуда. Спасибо большое».
– Нет! – резче чем следовало ответил Конюх. – Я не могу. Ты же слышала, что меня некоторые упрекают в невыполнении своих обязанностей. Вот и буду выполнять. Езжай если хочешь, купи что надо. Я дам людей.
– Хорошо, – искренне обрадовалась Наташа, – Кок как всегда перед обедом поедет.
Повязав фартук, Наташа ушла готовить завтрак.
После завтрака Конюх подозвал Пастуха и приказал:
– Значит так, когда рядовой Потапов поедет за водой, с ним поедет моя жена. Она заедет на базар. Потапов оставит ее, наберет воду и на обратном пути заберет ее и сопровождающих. Вы, товарищ сержант, выделите ей в сопровождение двух бойцов. Скажем, Чуманова и Борщова.
Идея послать Чуму в кишлак сразу очень не понравилась Аркадию.
– Товарищ старший лейтенант, может не стоит Чуму посылать? Сегодня воскресенье, на базар народ собирается, а он только-только из учебки, не знаком с обстановкой. Не случилось бы чего.
За внешним спокойствием они оба скрывали взаимное раздражение. У Конюха получалось лучше.
– Товарищ старший сержант, вам разве неизвестно, что приказы выполняются, а не обсуждаются? Чуманов поедет не один, а с Борщовым, который достаточно опытен. Пусть привыкает, к тому же вы сами говорили, что дерется он хорошо, разве нет? А во избежание недоразумений, товарищ сержант, лично проинструктируйте молодого бойца о поведении в данной, как вы правильно заметили, сложной обстановке. Пусть привыкает. Вопросы есть?
– Есть. Может, лучше я сам съезжу?
– У тебя свои дела есть. Больше вопросов нет? Выполнять!
«Совсем обнаглел, уже в открытую с Наташкой просится на прогулку. Сейчас вот прямо и разрешу, ага», – думал Конюх, провожая сержанта мрачным взглядом.
А Пастуху ничего не оставалось, как только выполнять приказ.
– Чума, Трактор, давай сюда оба.
И хотя Чума был метров на десять дальше Трактора, он уже через пару секунд был рядом. Трактор же не спеша, вразвалочку подошел следом.
– Значит так, жена старшего лейтенанта сегодня в магазин поедет с Коком. Но Кок не будет ее ждать, а поедет за водой. Вы будете сопровождать ее в магазин, ну и на базар, если ей приспичит. Хотя так и так в магазин через базар придется идти, кажется? – вопросительно посмотрел Пастух на Трактора, тот кивнул в подтверждение его слов.
Аркадий повернулся к «молодому»:
– Значит так, Чума. Это не Союз, будешь ворон считать – тебе в пару секунд любой сопливый мальчишка глотку перережет. Внимательно смотри по сторонами, от Трактора ни на шаг.
Пастух говорил и видел, что Чума его вряд ли понимает. Слышит, согласно кивает головой, но не понимает и вряд ли поймет, пока пороху не понюхает. Он уже там, сопровождает Наташу, размечтался о чем-то, дурак!
– Чума, кончай мечтать! Что я сейчас сказал? Повтори!
– Ворон не считать, а то глотку перережут. От Трактора не отходить, смотреть по сторонам, – с готовностью ответил Чума.
– Внимание – самое главное! Понял?
– Так точно! – бодро ответил Чума, бодро и легко, а если точнее, то весело.
Его настроение совсем не нравилось Пастуху. Ну как человеку объяснить, что огонь – это больно? Все равно не поймет, пока не обожжется.
– Ладно, иди, – сказал Пастух и подождав, когда радостный, будто собрался в увольнительную, Чума отойдет, повернулся к Трактору: – Тебе придется за обоими присматривать – и за Наташей, и за Чумой, а то он, похоже, на прогулку собирается.
– Понятно. Не волнуйся, Пастух, все будет чинно.
Слова Трактора несколько успокоили Аркадия. В одиннадцать часов бочку подцепили к БТРу, и Кок с компанией оправился за водой, но на этот раз вместо Куницы поехал Заяц. Наташа в туго повязанном платке, в надежде спасти волосы от пыли, села со всеми на броню. Она мельком взглянула на Пастуха, только мельком, но этого хватило Аркадию, чтобы возникло острое желание, подхватив ее на руки, утащить за вагончик – и будь что будет. Он быстро отвернулся от БТРа, но успел перехватить взгляд Конюха.
«А ведь он, кажется, догадывается. И черт с ним!» – решил Пастух и пошел, как обычно перед обедом, заниматься с бойцами «рукопашкой».
Примерно через час, когда БТР уже должен был вернуться, из первой палатки, где стояла рация, выбежал радист Кузя и подбежал к Конюху.
– Товарищ старший лейтенант, там наши на связь вышли. Чума пропал.
– Что? Черт! – Конюх бросился в палатку.
Ни Пастух, ни другие бойцы, с которыми он занимался, не заметили этого. Через десять минут БТР вернулся. Конюх и Леший вышли его встречать. Пастух еще не знал о случившемся, но по напряженным лицам приехавших ребят понял: что-то случилось. Чумы среди них не было. Пастух обратил внимание на Зайца – у него был разбит нос и наливался свежий фингал под левым глазом. Ребята попрыгали с брони и направились к командиру. Наташу забыли, и Аркадий увидел, как она неловко спрыгнула с БТРа. Платье задралось, оголив ноги значительно выше колен. Наташа одернула платье, взяла пакет с покупками и растерянно направилась к мужу, который уже допрашивал Трактора.
– Рядовой Борщев, докладывай! Что там у вас случилось, черт вас возьми? – набросился он.
– Чума пропал! Все время был рядом – в магазине, на базаре тоже, там народу-то мало было, а он пропал. Вот только рядом был и смотрю – нет его. Ни звука, ни крика. Пропал и все. Ну, я вашу жену увел с базара к бетонке, от греха подальше. А там, как Кок вернулся за нами, мы на БТР и на базар. Кок пулемет на толпу, я ору – если парня не отдадут, будем стрелять. Они понимают, нет – черт знает. Дали пару очередей из автомата над толпой. Там крик началась, а тут вы приказали вернуться. Мы вернулись.
– Кто дал команду стрелять в кишлаке? Там мирные дехкане! Кто, я спрашиваю?!
– Никто, – мрачно ответил Трактор.
– Что за самоуправство, под трибунал захотел?
– Он все правильно сделал, по-другому парня не вытащить. Надо немедленно на броню и к кишлаку, иначе Чуму больше живым не увидим, – вмешался Пастух.
– Сержант! Я обойдусь без твоих советов, – резко ответил Конюх, развернувшись. – Леший, возьми отделение Байкала, поедем, разберемся, – впервые за два месяца своего командования взводом Конюх называл своих подчиненных по кличкам.
Байкал со своим отделением заняли место на броне, ощетинившись автоматами. К ним присоединились Конюх и Леший. Дернувшись и выплюнув клубы дыма, БТР пошел в сторону кишлака.
Оставшиеся бойцы вышли за границу дувала, провожая БТР. Пастух не верил, что Конюх сможет вытащить Чуму. Подошел Трактор. Аркадий мельком взглянул на него и опять стал смотреть в сторону уходящего БТРа.
– Зайцу за что перепало?
– Мы там кишлак на уши ставим, а этот «дух» давай докладывать быстрей Конюху, что да как. Конюх орет «возвращайтесь немедленно». Я ему говорю, Чуму вытаскивать надо пока не упрятали совсем, а он свое орет – возвращайтесь и все. Мы и вернулись, а что делать?
– Снимать штаны и бегать! Что делать? Смотреть надо было внимательней, просил же, черт тебя возьми! – прорычал Пастух. – Эх, Трактор, Трактор, как же ты его прозевал-то, а? – добавил он уже спокойней.
– Да черт его знает, как. Рядом был все время. Я, как ты и сказал, за обоими смотрел. Там хибары около базара, когда от Али идешь. Вот там он и пропал. Я больше по сторонам смотреть начал, народ все-таки немного, правда, но был. Я его всего-то на несколько секунд из поля зрения выпустил.
Трактор явно чувствовал на себе вину за пропавшего парня.
– Может, Конюх с Лешим его еще вытащат? – без особой надежды спросил он.
Пастух оглянулся на Наташу, стоявшую растерянно в стороне. Она, как и все, провожала встревоженным взглядом БТР и растерянно теребила кончик платка.
– Сомневаюсь. Не станет Конюх на рожон лезть, а Лешему тем более не даст.
– Почему? – спросил Трактор, в общем-то, уже зная ответ.
– Потому, что он у нас шибко правильный, однако.
БТР вернулся примерно через полчаса. Чумы с ними не было. Конюх сразу ушел в палатку. Пастух молча подошел к Лешему.
– Да он ничего и делать не стал, и нам не дал, – не дожидаясь вопроса, начал рассказывать Сергей. – Мы подъехали, а там на базаре уже нет никого. Он к Гасану, он там председатель ячейки, сам и организовал ее. Мне велел остаться – «и чтобы никаких эксцессов не было». Не знаю, о чем они там базарили. Вышел он минут через пять и приказал возвращаться. Я спросил его, что к чему. Он ответил, что Гасан говорит, клянется, что это не местные. Мол, грех гостей обижать. Кто-то из приезжавших на базар, говорит, парня наверное уволок. Обещал, говорит, все узнать и поклялся – если сможет, то вернет парня. А может, говорит, солдат ваш сам куда-нибудь слинял, в самоволку. Короче, Конюх вроде как поверил ему и теперь будет ждать новостей от Гасана. Вот так вот, Пастух. Гасан наш ангел-спаситель теперь.
– Я примерно так и думал. Конюх долбаный! Его дед, с шашкой наголо, здесь больше бы пользы принес, чем этот слюнтяй на БТРе. Помяни мое слово, Серый, Чуму мы больше живым не увидим.
Аркадий ошибся – сегодня он еще раз видел Чуму живым. Всего на несколько секунд, правда, но видел....
3
Взяв у Куницы, который был наблюдателем, бинокль, Перец рассматривал проходящую колонну. Он любил рассматривать возвращающиеся домой колонны. Обычно это поднимало ему настроение. «Люди домой возвращаются, мы тоже, значит, скоро вернемся». Вот и сегодня, после истории с Чумой, Перец пытался восстановить душевное равновесие испытанным способом. Да только ничего не получалось, на душе было по-прежнему гадко.
По трассе шли явно инженерные войска, было много вспомогательной и строительной техники.
– Нэ, я нэ понымаю, зачэм так дэлать, да? – спросил Цветочник, Гога из Грузии. Он не выращивал и никогда не торговал цветами, но на всех базарах Советского Союза можно было найти грузина, торгующего цветами. Он прослужил всего полгода и имел сильный акцент.
– Ну ладно, эсли я враг – убэй мэня, стрэляй, горло рэшь, а вот так издэваться зачэм, да? – вопрошал горячий Цветочник, сильно жестикулируя руками.
– А напугать нас хотят, вот и издеваются, – ответил мрачный Кок.
– Вашу мать!! – неожиданно выругался Перец и чуть не разбил бинокль о камни. – И так настроение дерьмо, а тут эти еще.
– Что лаешься? – спросил Кок.
– Второй грузовик с хвоста колоны, – пояснил ему Перец, протягивая бинокль.
Кок взял бинокль и направил его на колонну. Найдя второй с хвоста КамАЗ, Кок не сразу понял, что так взбесило Перца. Какие-то коробки, похоже, из жести, пара звездочек…
– Черт, обелиски, – упавшим голосом промолвил Кок и отдал бинокль, протянувшему руку Цветочнику.
– Вывозят, чтобы не надругались наверное, – высказал свою догадку Перец.
– Вах! – выдохнул Гога и отдал бинокль Кунице.
Они долго провожали взглядом колонну, в которой шел КамАЗ, груженный обелисками. И вдруг все четверо остро почувствовали, что это везут их обелиски, с их фотографиями и их именами. Казалось, напрягись и увидишь свои имена и написанные краской даты. Вот только напрягаться никому не хотелось. А может, просто страшно было…
Послышался шум приближающегося вертолета. Из вертушки, севшей чуть ли не на высоте, выпрыгнул комбат, майор Сизов. Не мудрствуя лукаво его называли Батя, как и многих других комбатов советской армии – если уважали, конечно. Неоригинально, но от души. Хотя солдаты и называли его Батя, ему только-только исполнилось тридцать пять, пять из которых он провел в Афганистане и еще два по госпиталям. Заработал четыре ранения различной степени тяжести, звание героя Союза, кучу орденов с медалями, а также язву и седую голову.
– Товарищ майор… – начал доклад Малахов, но Сизов прервал его:
– Где он?
– Сержанта Краснова заперли пока в каптерку, товарищ майор! – доложил Конюх и протянул рапорт.
– Я про Чуманова спрашиваю, – раздраженно буркнул Батя, посмотрев на Конюха как на умалишенного, и взял, не глядя, рапорт.
Конюх поежился и кивнул в сторону брезента, лежащего на «пятаке»:
– Вон там.
