скачать книгу бесплатно
– Что Вы! Что Вы, дорогой друг! – тут же ответствовал Примиус. – Сия богиня – моя любимейшая племянница! Она пожелала сопровождать меня в дальних странствиях. И сейчас взойдет на Ваш корабль. Так что, будьте любезны, распорядитесь подготовить для нее каюту и… не стесняйтесь в тратах. Моя красавица, привыкла жить в роскоши!
При этих словах, граф протянул капитану увесистый мешок монет, не понятно, откуда взявшийся, и по размерам определявший в себе сумму не бывалую.
– Тут, много денег, – растерянно принимая тугой кожаный мешок, озадаченно пробубнил капитан Энгель. – Слишком много, для исполнения Вашей просьбы… Тем более, – неуверенно добавил он, – мы на борт женщин не берем.
– Вот-вот! Именно, поэтому так много! – заговорчески подмигивая, усмехнулся граф. – Это – чтобы Вы не смогли отказаться! Да и к тому же, – переходя на шепот и загадочно улыбаясь, продолжал он, – она и не женщина вовсе. Она – БОГИНЯ!
При этих словах граф многозначительно поднял свой узловатый тонкий палец и направил его в сторону, легко поднимающейся по трапу, молодой женщины.
Она же, лучезарно улыбаясь, неожиданно резким движением сорвала с головы дорогую шляпу с вуалью, и беспечным размашистым жестом выбросила ее за борт.
– Свобода! Ура! – только и произнесла она и, не обращая внимания ни на кого вокруг, кинулась в объятия «дядюшки».
Капитан, между тем, хотел было разразиться своим обычным громогласным бешенством. Отчитать наглого пассажира, посмевшего подкупать его золотом и попирать негласные законы мореходов, да так и застыл на полуслове, зацепившись взглядом за огненный всплеск гривы рыжих волос, освобожденный из плена шляпных приличий.
– « Женщина на корабле! Женщина на корабле!» – донеслась со всех сторон суеверная паника матросов.
– « Женщина на корабле!» – отозвалось неведомой сладостной мукой сердце сурового капитана.
Он стоял как истукан. Неотрывно смотрел в узкий разрез изумрудных глаз. Неуклюже кланялся. Что-то отвечал. На что-то соглашался. И совершенно не мог определить в себе, неожиданно возникшего и властно завладевшего им состояния надрывной истомы. Что-то странное образовалось в нем и заполнило моментально, и взорвалось в душе, и растеклось по венам болью, недоумением, счастьем…
Примиус, оценив между тем произведенный на капитана эффект от знакомства с Маргарет, нежно взял ее под локоток и увлек в каюту, давая возможность капитану немного прийти в себя.
– Капитан, не оставляйте эту ведьму на корабле, – как сквозь гулкое эхо, услышал Энгель плаксивый голосок. – Не к добру это. Погубит она нас.
С явным неудовольствием, возвращаясь из сладостного оцепенения, капитан обратил взор на Лилу, который подошел к нему гораздо ближе дозволенного. Юноша даже отважился слегка прикоснуться, а потом и погладить его сухую горячую руку. И эта тревожная ласка вдруг вызвала в капитане неожиданный и небывалый ранее приступ отвращения.
– Что ты себе позволяешь шлюхин сын? – зашипел он, отдергивая кисть и угрожающе собирая ее в кулак над головой съежившегося парня. – Совсем компас потерял? А ну-ка, брысь отсюда, чтоб духу твоего здесь не было.
Пряча в глазах слезы отчаяния, Лилу поспешил удалиться. Но не исчез совсем, а остался на корме, спрятавшись за огромным мотком каната, да так и застыл там в напряженном наблюдении. Наблюдал он не один. Притихшие матросы, продолжавшие заниматься своими привычными делами, поглядывали на капитана Энгеля, в недоумении замечая в нем странности ранее ему не присущие. То мечтательная улыбка освещала его черты, то тень сомнения оседала тревожной гримасой на его красивом, немного грубо высеченном природой лице. В конце концов, в течение нескольких часов ничего не происходило, и матросы предпочли все же спуститься на берег и там окунуть свои изголодавшиеся тела и души в незатейливые земные удовольствия.
И вот, на корме остались двое: капитан, да неотрывно за ним следивший Лилу.
Капитан же глядел вдаль, вновь и вновь проживая в душе, неожиданные и резкие перемены, смакуя их непонятную горечь и, пытаясь осознать свое нынешнее, столь волшебное состояние.
– « Она – БОГИНЯ!» – звучали в его сознании слова графа.
– «Она – Богиня!» – соглашался мир багряным закатом уснувшего покоя.
– « Да я влюблен!» – изумленно признался себе Энгель. И это открытие вдруг успокоило его, наполнив решимостью охотника, добыча которого определена.
– Ну и что, что она высокородна, – мысленно огрызнулся он сам себе. – Она будет моей! Чего бы это мне это не стоило!
– Конечно, будет! Да и плата не велика! – услышал он вкрадчивый голос и, вздрогнув от неожиданности, круто обернулся.
– Я что, сказал это вслух? – увидев позади себя, хитро прищурившегося графа, спросил капитан.
– Да, какая собственно разница, вслух не вслух. Все, ведь, и так на Вашем лице написано.
– Что написано? – почти враждебно рыкнул капитан.
– Да то, что по сердцу пришлась Вам моя Маргарет! И Вы, хотели бы ее заполучить. Ведь, так?
– Так, – отводя взгляд, тихо ответил Энгель. И вдруг как то сник, ощутив в душе тонкие иглы не прошеных сомнений.
– Не смущайтесь ее титула, – по-отечески похлопывая капитана по плечу, доверительно промурлыкал граф. – Любовь, ведь она такая, – не знает границ! Да и Маргарет Вы, по-видимому, понравились.
– Понравился? – встрепенулся капитан, и в его взгляде вдруг обозначилась трогательная доверчивость. А улыбка осветила лицо, меняя оттенки от самонадеянной до юношески робкой. – Как? Она Вам сказала?
– Сказала, сказала, – добродушно посмеиваясь и дивясь столь пленительной перемене в образе брутального капитана, произнес Примиус. Мы даже вечером собирались пригласить Вас отужинать с нами!
При этих словах, капитан издал мощный победоносный рык.
– Но! – тут же охладил его пыл граф. – Не расслабляйтесь сэр нынешней милостью. Настроение Маргарет переменчиво. И путь к ее сердцу, легким быть не может. Ежели, Вы действительно хотите обладать Богиней, то и жертвы во имя нее должны приносить. И капризы выполнять.
– Любой каприз! – залихватски отреагировал Энгель. – Весь мир к ее ногам!
– Да!? – с сомнением в голосе, перебил граф. – А, ведь у Маргарет уже есть к Вам просьба. Исполните?
– Конечно, исполню! Что за вопрос! – радостно бушевал Энгель. – Что нужно сделать, для моей богини? Говорите!
– Скорее, не для нее лично. А для одного юного дарования, – осторожно начал Примиус. – Мы, тут давеча беседовали, в моей каюте, после долгой разлуки. И ей, попалась на глаза папка с работами Вашего юнги. Маргарет, знаете ли, большой знаток в искусстве, восхитилась его рисунками и наказала мне выпросить у Вас разрешения отдать сего юношу в подмастерья к хорошему художнику. Для развития таланта, так сказать. Но я огорчил племянницу сказав, что юноша этот Вам как-то особенно дорог, и Вы никак не захотите с ним разлучаться. На что моя дорогая Маргарет, очень расстроилась. И теперь, из-за сего великого огорчения и из каюты выходить не хочет. Не знаю что и делать теперь, право…
Граф обреченно развел руками и замолчал, переведя взор на драматично кровавый закат.
Просветы оранжевого неба вдруг привиделись ему буйными струями рыжих волос, а яркий полу диск солнца показался жалким ликом утопленницы, судорожно хватающим угасающий блик последнего вздоха.
Тяжкое предчувствие ворвалось в сознание графа.
– « Да я, ведь, гублю ее!» – пронеслось в его голове. – Гублю! И… что-то явно пошло не так».
Но, поразмышлять на тему неправильно запущенного «Колеса Судьбы» у Примиуса не получилось. Так как с этого момента события стали развиваться стремительно.
Мощная не терпеливая сила вдруг приподняла его над землей и интенсивно встряхнула. Это был капитан Энгель.
– Да, слышите ли Вы меня, – в возбуждении восклицал он. – Я согласен! Забирайте юнгу в услужение к художнику. Может он и правда там больше сгодиться. Мне то на корабле от него и, правда, проку мало. Да и скажите прекрасной Маргарет, что он ни чем таким мне не дорог. Слухи все это… И если хотите, то сейчас же и забирайте его. Вон он там, как всегда, за мотком каната прячется. А меня отведите скорее к ней… Я сам сообщу о том, что прихоть ее исполнена!
Обычно, угрюмый и немногословный Энгель, тараторил без умолку, неуклюже жестикулировал и глуповато улыбался. Он то, подталкивал графа к канатам, откуда опасливо выглядывал Лилу, то пристально вглядывался в проем приоткрытой двери каюты графа. Откуда лилась нежная мелодия, виртуозно исполняемая на лютне.
– Она играет? – вопрошал Энгель и не дожидаясь ответа, манил рукой Лилу. – Она, – как в горячке отвечал он сам себе, и уже дружески трепал по плечу доверчиво прильнувшего к нему Лилу. – Пойдешь сейчас с графом, он расскажет тебе, что и как. Не волнуйся… Для меня нужно…
Наблюдая за суетливыми действиями сего похотливого мужа, Примиус впал в еще большее уныние. Вид человеческой похоти и жестокосердной ограниченности, а также того, с какой бесшабашной легкостью люди предают, обманывают, а порой и губят близких, ради удовлетворения своих сиюминутных пожеланий, вновь и вновь вызывало в нем чувство снисходительного отвращения и не любви. Более сильного чувства позволить себе он не мог, так как и сам когда-то был человеком и, зная наперечет «грехи свои», должен был в нынешнем своем промежуточном статусе людям этим помогать. Но, получалось у Помощника, пока не складно. То ли опыта для таких дел ему не доставало, то ли эта самая «нелюбовь к людям», все-таки мешала отдаться со всей ответственностью и рвением к, возложенным на него обязанностям.
Между этими печальными размышлениями, граф Примиус, (как называл себя Помощник в этой конкретной истории), уже оставил Маргарет на растерзание горевшему в «любовном аду» Капитану Энгелю. И, направляя вялой рукой, непрестанно всхлипывающего юнгу, шел по круто взбирающейся вверх, вымощенной булыжником улице. Лилу не сопротивлялся, и лишь иногда, с неизбывной тоской и отчаянием во взгляде, оборачивался, видимо, пытаясь среди тысячи огней ночного порта, разглядеть одну коварную, но горячо любимую им предательницу – «Милую бестию», так легко и своенравно «выплюнувшую» его из своих уютных недр, и оставившую без дома, без смысла, без любви….
Через некоторое время путники остановились на пороге, большого каменного дома, укутанного быстро сгущающимся туманом. Постучали массивным чугунным кольцом, о почерневшие дверные доски. Прошли вглубь большой неряшливой мастерской, застав именитого художника за работой. Затем, отрешенно наблюдали за бурной реакцией мастера, просмотревшего акварельные работы Лилу, и оставшегося в полном восторге от «способностей отрока».
Они, в этом маленьком ночном путешествии, как бы являли собой единый страдающий организм. Прекрасный юноша, брошенный своим отцом любовником. И посланный быть ему Помощником, граф, который всеми силами старался, но так и не мог искренне посочувствовать юноше, уже предчувствуя, что добром эта история не кончится.
– « Что же ты задумал маленький пидораст, – наблюдая за притихшим Лилу, думал он. – И что же, я все-таки сделал не так?»
ДИАЛОГИ:
– Бедный юноша, стал впоследствии известным художником? – прерывая тягостное молчание, поинтересовалась дама.
Ее спутник со вздохом отвел глаза и посмотрел в окно мерно покачивающейся кареты.
Через рваные клочья тумана, то тут, то там возникали мрачные силуэты кораблей. Вспыхивали и гасли блуждающие огни, высвечивая на миг лица собеседников.
– Нет! Не стал, – чуть помедлив, ответил мужчина. – Он вообще, ни кем не стал. Вернее стал – преступником и убийцей.
– Жаль, – почему-то не удивившись, отозвалась женщина. – Что же с ним произошло?
Она, чувствовала себя неуютно рядом с этим загадочным субъектом, показывающим ей живые картины, некой средневековой истории. В которой, как ни странно, и он сам принимал участие. Правда, был он там гораздо старше, имел изящные манеры и назывался графом Примиусом. В какой-то момент женщине показалось, что и она является участницей событий. Стоит на корме корабля. Смотрит в глаза диковатого на вид, неотесанного мужлана. Играет на лютне. Все это вызвало в ней неприятные, почти болезненные ощущения. От чего хотелось немедленно защититься: закрыть глаза, не знать, не чувствовать, не думать.
– Он убил тебя, – проник в ее сознание голос собеседника. – Убил! И, после того был посажен в тюрьму. В которой, собственно и покончил с собой, перепилив себе вены на запястьях острым камнем. Около его тела нашли портретный набросок , сделанный при помощи угля, и крови. На рисунке было талантливо и экспрессивно изображено лицо женщины, очень похожей на тебя и Маргагет, одновременно. Видно, парня, все же мучила совесть… После того, как он убил тебя…
– Убил меня? – не понимающим эхом отозвалась дама.
– Да, – Помощник подался вперед, пытаясь рассмотреть выражение ее лица, скрытое мраком, царившим внутри кареты. – Хора, ты и есть Маргарет. То есть, Маргарет – это прошлое воплощение твоей души. Здесь мы встретились с тобой впервые. Я был послан, помочь совращенному мальчугану развить и реализовать его дар художника. Но, я не справился и в какой-то момент, все пошло не так.
– Кем послан? – бесцеремонно прервала его излияния Хора.
– Это сложно. Объяснять не буду. И без того, для тебя много непонятного. Ты лучше не перебивай и дослушай.
Он вдруг запнулся, словно подыскивая слова, способные объяснить женщине положение вещей.
– Понимаешь, Именно здесь начало трагических событий, связавших несколько душ в сложный, кармический узел. Любовный треугольник, так сказать. И ты – одна из этих душ! Вот вы и тащите, теперь, за собой друг друга из воплощения в воплощение, заставляя мучится, и страдать себя и тех, кто оказывается рядом.
– Как я понимаю, душа Маргарет что-то сделала не правильно, если я в своей жизни так много страдала, – в раздумье произнесла Хора.
– Да! – оживленно ответил Помощник, радуясь тому, что женщина, наконец, начала проявлять заинтересованность.
– Ты, то есть, Маргарет, – была авантюристкой. Эдакая обнищавшая аристократка, промотавшая состояние покойного мужа, и выискивающая разные способы оставаться на плаву. Вот мы и встретились. Я предложил тебе, значительную сумму денег, за соблазнение капитана. Для того, чтобы беспрепятственно спасти талант, совращенного им юноши.
– Ага, – подаваясь вперед, произнесла Хора, – значит, это ты втянул мою душу в эту историю?
– Понимаешь, – виновато прошептал Помощник, промокнув грязной манжетой, выступивший на лбу пот. – Мальчик должен был прожить другую судьбу. Стать гениальным мастером и оставить миру бесценные шедевры. И я только выполнял высшие распоряжения, пытаясь помочь этой судьбе случиться.
– А о моей злосчастной судьбе, никто не соизволил распорядиться? – язвительно спросила Хора.
– Ты имела выбор. Ты могла отказаться – пряча глаза, снова зачастил Помощник. – И, вообще, о твоей душе у меня никаких инструкций не было. Я же не знал, что так все закрутиться. И вот. Пропустил что-то важное. Так сказать – напортачил. И теперь, пытаюсь все исправить.
– И как? Получается? – зло вставила Хора.
– Нет, как видишь, – ответил Помощник. – Вот и снова твою душу не уберег. Потому-то, и хочу, чтобы мы вместе распутали этот гордиев узел. Может, и тебя, в конечном итоге, получиться избавить от расплаты за совершенное самоубийство.
– Ага, – с сарказмом в голосе произнесла Хора. – Значит, снова собираешься мне помогать?
– Понимаешь, – уже совсем тихо произнес он и в его голосе зазвучали нотки раскаяния и грусти. – Я чувствую ответственность за ваши «другие жизни»… за ваши новые воплощения.
Последняя фраза как бы застыла в воздухе, как и два человека, неподвижно сидевшие напротив друг друга. Между тем, обстановка вокруг них стремительно менялась. Стены кареты исчезли. Темнота рассеялась. И собеседники вновь оказались за столиком давешнего кафе. В помещении – тихая музыка, зыбкий свет. За окном – ночь. В пепельнице – дымящаяся сигарета. В воздухе – пряный аромат кофе.
– Похоже, у меня нет выбора, – откидываясь на мягкую спинку дивана, и не обращая внимания на столь резкую смену декораций, устало произнесла Хора. – Ну, что же, давай, выкладывай, что там у тебя дальше.
ГЛАВА 2
ПОКЛОННИЦА
«В ближайшее время вас ожидают крупные перемены.
Сейчас не принимайтесь ни за какое новое дело, вам
нельзя попадать в глупое положение. Не робейте, если
в какой-то момент окажется, что нельзя рассчитывать
на помощь друзей. Будьте осмотрительны в общении с
лицемерными представителями другого пола».
( И-ДЗИН, гексаграмма № 23)
«Семейное счастье»
Воскресный вечер неожиданностей не сулил.
Квартира блестела чистотой. Холодильник заполнен продуктами. Накрахмаленные и отглаженные рубашки мужа теснились в шкафу. Чистые простыни гордо реяли на балконе.
Она была дома одна. Муж после обеда возился в гараже, упрямо пытаясь реанимировать старенький автомобиль. Сын играл в футбол с ребятами во дворе. Даже старая кошка Матильда с прошлой ночи ушла гулять, и до сих пор домой не появлялась.
Ей было скучно. На кухне сонно тикали ходики. Солнечный ромб ярким пятном искрил на кафельном полу. Со двора доносился приглушенный шелест голосов. А в старой медной турке, ароматной пенкой закипал кофе.
Любовно окинув взглядом свое маленькое стерильное царство, она сняла с огня турку и не пролив ни капельки налила кофе в старинную фарфоровую чашечку, украшенную медальонами и золоченой росписью. Поставив чашечку на блюдце, и осторожно взяв их двумя руками, она не спеша проследовала в гостиную, где в это время суток было более прохладно и сумрачно, чем на залитой солнцем кухне. В гостиной на самом почетном и видном месте стоял предмет гордости всего семейства – недавно приобретенный новенький телевизор. Вещь дорогая и редкая. Поставив на блестящий полированной гладью журнальный столик чашку, она включила телевизор и в приятной расслабленности опустилась на диван….
Как часто и в мельчайших подробностях она будет вспоминать потом эти последние мгновения своей, такой спокойной и размеренной жизни. Как страстно и самозабвенно будет тосковать по вязкой скуке семейных будней и определенности чувств. Как дотошно и внимательно будет в мыслях раскладывать на составляющие этот трагически переломный момент в ее судьбе. И, изо всех сил пытаться определить причину возникновения в ней этой больной, всепоглощающей, никому ненужной и разрушительной любви….
По телевизору передавали концерт. Песня, исполняемая статным и довольно красивым мужчиной, показалась ее знакомой, так как звучала нынешним летом, буквально, «на каждом перекрестке» и была очень популярна. Именно, поэтому не испытывая никакого интереса к эстрадной, да и вообще, ко всякой другой музыке, она помнила эту мелодию достаточно хорошо.
Впервые мгновения ее вечернего отдыха, как будто ничего не происходило. В гостиной, расположенной окнами на север, свет безвольно отдавал свои права легким дрожащим сумеркам. Слабый ветерок несмело шевелил белоснежные кружевные занавески. Завораживающий мужской голос проникал в ее сонную душу нежной песней. Песней о любви….
Она сидела, застыв, неотрывно глядя в экран телевизора, ловя каждый жест певца, прислушиваясь к виртуозным переливам его бархатного баритона. Песни следовали одна за другой, исполнение было великолепным: трепетным и задушевным. И ей вдруг отчетливо показалось, что она очень хорошо (ну просто, как саму себя), знает этого человека. Понимает, как он чувствует и о чем поет. Это ощущение вспыхнуло в ней с неожиданной очевидностью, и полностью захватив, заставило позабыть на время обо всем на свете….
– Лилька, что это ты пялишься в пустой экран? – застал ее врасплох голос мужа.
Испуганно встрепенувшись, женщина непонимающе оглянулась, щуря глаза от яркого электрического света, резко хлынувшего с потолка.
– Сидишь в темноте? К ужину не зовешь? – продолжал сыпать вопросами муж. – Что это с тобой приключилось, дорогуша? Совсем на тебя – «суету» не похоже.
