скачать книгу бесплатно
– Продолжай, дружище. Не робей! Капитан, значит, «мужик – свирепый». Ну, а кто же такой этот Лила? И почему он, собственно, ревнует капитана?
– Не – Лила, а Лилу! – с готовностью ответил, начинающих хмелеть старик. – Добрый у Вашего сиятельства бренди, знатный! Не то что, это портовое пойло! А Лилу он себя сам, как бы назвал. Лежал целыми днями в колыбели и люлюкал: – «Ли-лу-ли-лу-ли-лу». Хороший был малец, тихий!
На мгновение воспоминание наполнило глаза старика влагой, а во взгляде появилось нечто, напоминающее нежность.
– – Так значит, он на корабле с рождения? – в удивлении приподнял бровь вельможа. – С каждой минутой все интереснее! Как же так могло получиться?
– О! Это непонятная история! – ободренный столь явной заинтересованностью, ответил матрос. – Наш капитан завсегда любил покутить и выпить. А как выпьет, так и подраться мастак, и бабенку как следует оприходовать. В этом он, вообще умелец, каких мало. Во всех портах, все портовые бабы – его шлюхи. Только поманит пальцем – и любая девка уже млеет в его руках. А он, хорош – девок этих никогда не щадит, пользует их где и когда приспичит, а затем гонит от себя или нам отдает. Не забывает, как говориться, о своих матросах! Хороший он у нас капитан, – щедрый! – старик пьяненько подмигнул собеседнику. – Мы его за это любим и все буйства его терпим. Если бы, вы знали, какие оргии наш капитан закатывает для нас в каждом порту…
– Так! И, причем же тут ревнивец Лилу? – прервал непристойные воспоминания матроса, вельможа.
– Очень даже притом! – опорожнив второй бокал, слегка заплетающимся языком, продолжил тот. – Лет шестнадцать тому назад, уж и не припомню в каком порту, капитан вернулся на борт с большим пакетом. Был он, как обычно сильно пьян, орал песни, ругался, сильно шатался и несколько раз чуть не выронил свою ношу. Мы, конечно, сверток из рук хозяина подхватили. И, представляете, как удивились, когда развернув грязное одеяло, увидели в нем младенца. Капитан же наш, ничего не сказав, ушел спать. Да, и в последующие дни никаких распоряжений не дал, что, собственно, нам с этим подкидышем делать. Так что, остался малец на корабле, обретя на нем свою злосчастную судьбу и противную богу, постыдную страсть!
При этих словах, матрос пьяненько всхлипнул и умильно посмотрел в сторону опустевшей наполовину бутыли.
– Значит, ты не знаешь, откуда взялся сей младенец? – спросил вельможа, подливая рассказчику хмельного зелья.
– Никто не знает, – громко икнув, ответствовал матрос. – Да, ведь мы, зная крутой нрав хозяина, спросить напрямую, что за мальца он притащил на борт, не решились. И по кораблю пошли разные слухи…. Одни говорили, что он сын портовой шлюхи, которая, понесла от капитана ребенка, а затем подкинула его с запиской и проклятиями. Другие утверждали, что капитана вероломно обманули, и Лилу – совсем не его сын. Третьи же, вообще, придумали сказку о том, что сердце капитана дрогнуло при виде мокнувшего под дождем младенца у порога какого то, заколоченного дома. Так или иначе, но все на корабле, почему то, поняли, что не смотря на то, что хозяин выказывает полное безразличие к мальчишке, обижать его нельзя. Вот так Лилу, собственно, и вырос – такой слабенький и тонкий, среди нас – грубых матросов.
Старик замолк. Его голова безвольно склонилась на бок, а из гортани вдруг вырвалась рулада клокочущего раскатистого храпа.
– Не спать!!! – неожиданно громко скомандовал сиятельный вельможа, чем сильно напугал, сомлевшего было старика.
Тот подскочил от неожиданности, завертелся на месте, беспомощно озираясь по сторонам.
– Не спать! Дружище, – уже более миролюбиво произнес граф, почти ласково усаживая матроса на место и наливая очередную порцию бренди, – ты ведь мне не поведал, как я полагаю, самого интересного…. Отчего это, собственно, парень так горько плакал на корме сегодня ночью? И к кому это он ревнует капитана?
– Да, ко всем бабам подряд, Ваше сиятельство, – опасливо косясь на вельможу, пробубнил матрос. – Для него ведь, когда судно пришвартовано к берегу, – сущий ад…. А завтра, как вы знаете, мы заходим в порт.
На лице графа появилась гримаса крайнего удивления.
– Да, что уж тут говорить! – подбирая слова, замялся старик. – Совратил наш капитан мальчишку…. Уже несколько лет, как совратил…. А Лилу, как говорится, тянулся к ласке…. Ну и до мальца тоже доходили слухи, что хозяин – отец ему. Вот так, в одном из долгих плаваний, капитан его трахнул, а Лилу, принял это, я так себе кумекаю, как знак отцовской любви….. Он же рос среди нас – дураков. Мы же ему ничего не объясняли….. Сами, честно говоря, тогда сильно удивились…. Ну, а потом привыкли к этим их, как говориться, – «родственным отношениям»….. Мы, ведь, люди маленькие – подневольные…. Да, что тут говорить….
Уныло опустив голову, старик затих. Он сидел неподвижно, уставившись в одну точку, не проявляя более интереса ни к танцующей на столе бутыли, ни к своему высокородному собеседнику, действия которого, между тем, могли бы показаться в данный момент, более чем странными.
Дотянувшись до бутыли рукой, сиятельный вельможа слегка щелкнул по ней ногтем указательного пальца. В это же мгновение, бутылка растаяла в воздухе, как, впрочем, и бокалы, стоявшие с ней рядом. Затем, он щелкнул пальцами по высоким ботфортам своих кожаных сапог, которые тоже, тут же исчезли. И, наконец, несколько раз пощелкав пальцами в воздухе, этот странный господин неотрывно уставился на свои голые ступни, бормоча себе под нос заклинания на непонятном языке.
– Ну, давайте же, появляйтесь, – недовольно бубнил он, растирая свои голые ступни руками. – Что за капризы, право? Я не понимаю…
Через некоторое время на его ногах появилась диковинная обувь. Это были потертые тряпичные тапочки на завязках и резиновой подошве.
– Ну, наконец-то! Мои старые, добрые кеды! – откидываясь на спинку кресла, удовлетворенно произнес странный господин.
Положив ногу на ногу, и покачивая ею на весу, он задумчиво уставился на застывшую фигуру старого матроса.
– Да, не простую задачу поставили, – загадочно произнес он. Ну, что же! Попробуем разобраться….
Рисунок в небе
Граф Примиус остановился на пороге каюты. Прикрыв глаза ладонью, он пристально вглядывался вдаль, ослепленный ярким солнечным светом. Тихое приветливое утро, как будто ластиком стерло следы вчерашней бури. Море спокойно. В небе ни облачка. На палубе несколько матросов убирали последствия стихийного бедствия, иногда сонно, и как бы нехотя, переругиваясь между собой.
Граф сделал широкий шаг на чистые, еще влажные после мытья доски, резко втянул ноздрями соленый утренний воздух и размашисто потянулся. Затем, он деловито оглянулся по сторонам, и не найдя для себя ничего интересного, стал медленно прохаживаться по палубе, напевая себе под нос странную песенку на непонятном языке. Но, через несколько мгновений его взгляд упал на сидящего за большим мотком каната в дальней части кормы худенького, черноволосого юношу. Парень увлеченно рисовал акварелью на серой, изрядно помятой бумаге. Матросы же, завидев благородного господина, в высоких начищенных сапогах, бархатных брюках и в расшитом золотом камзоле, надетом поверх тончайшей батистовой рубахи, притихли. Пряча кривые ухмылки и иронично переглядываясь, они с интересом наблюдали за ним, как за редкой диковинной птицей, непонятно откуда залетевшей в их простой и грубый мирок.
– Ишь, как вырядился, как павлин, с утра то пораньше, – беззлобно крякнул один из них. – И не лень же было сапоги то натягивать?
– А что им – мудакам высокородным целыми днями то делать? – тут же откликнулся другой. – Наряжаться, да с дамами трахаться.
– Да поди, не только с дамами то. Ты, погляди, что он вытворяет. К нашему Лилу пристает! Ох, чует моя жопа, не к добру этот франт на нашем корабле оказался.
– Да тише ты! – шикнул пожилой матрос и с тревогой покосился на длинную фигуру графа, склоненную над Лилу. – Вот услышит, что мы тут о нем трем, и скажет капитану. И нам – каюк! Помните ведь, что капитан приказал: вести себя с ним вежливо и во всем угождать.
– Вот еще, буду я угождать этой расфуфыренной кукле, – огрызнулся первый матрос. – И зачем хозяин взял его на корабль? Никогда, ведь, раньше такого не было.
– Ну,уж, ежели хозяин что делает, так значит выгоду имеет, – хитро усмехнувшись, перебил пожилой матрос. – Слышал я, этот франт заплатил капитану, столько, что можно еще один корабль прикупить. Так что заткнитесь уже, и выполняйте приказ.
На этом разговор матросов прервался, так как на палубе появился капитан. Его присутствие незримым образом резко изменило расслабленную и сонную атмосферу. В воздухе моментально повисло напряжение. И все пришло в движение. Матросы кинулись к мачтам. Юнга Лилу, до этого момента безучастно и односложно отвечавший на вопросы высокородного пассажира, выронив из рук бумагу и кисть, опрометью бросился навстречу капитану. Граф Примиус неуклюже размахивая руками и подпрыгивая, пытался поймать взмывший вверх рисунок юнги. И даже чайки, будто почуяв неладное, с тревожными криками заметались над водой. Лишь один персонаж в этой суете оставался спокоен. Это и был капитан Энгель. Широко расставив ноги, он уверенно и твердо стоял на слабо покачивающейся палубе. Лилу подбежал к капитану почти вплотную, и молитвенно сложив изящные ладони, восхищенно и преданно посмотрел на Энгеля снизу вверх.
– Доброе утро, капитан! Как Вам спалось сегодня? – произнес он с заискивающим возбуждением в голосе.
Но, капитан не ответил. Могучий, с крупной головой на мощной шее, он как каменное изваяние застыл среди всеобщей нервозности. Ветер развивал лоскуты рваной рубахи, через дыры которой виднелся крепкий загорелый торс. Подбородок был поднят вверх, густые брови надменно изогнуты, а недовольный, злой взгляд скользил по фигурам и лицам вконец растерявшихся матросов. Они непроизвольно втягивали головы в плечи и прятали глаза, ибо знали, что подобная нарочитая молчаливость хозяина ничего хорошего обычно не предвещало.
– Доброе утро, капитан, – искусственно бодрым голосом сказал Граф Примиус, приближаясь к Энгелю. – Я вижу, Ваши люди боятся Вас!
– Да, просто не знают, чего ожидать! – слегка усмехнувшись, довольно миролюбиво ответил капитан. – Я по утрам, обычно, зол бываю…. Вот и гоняю их иногда, почем зря.
– Отчего же так? – вежливо поинтересовался граф.
– Да, обычно вечерний ром утро и портит. Не мое это время – утро, – вдруг открыто улыбнулся капитан. Улыбка обнажила неожиданно белые ровные зубы, на мгновенье осветив его лицо.
– « Ох! – мысленно восхитился этим преображением граф, – да, он просто неотразим! Понятно, почему капитан пользуется успехом у женщин!»
Между тем, взгляд капитана остановился на клочке бумаги в руке графа, и улыбка на его лице уступила место выражению злой и неприветливой иронии.
– Что это вы, граф, живописью интересуетесь… или самими живописцами, – еле сдерживая раздражение, спросил он.
– Ах, да! Это! – растерянно вертя в руке рисунок Лилу, промолвил граф. – Прекрасный этюд! Смею Вас заверить, очень оригинальная манера письма. Невероятно! У этого юноши возможно большое будущее!
– Что еще за большое будущее? – грубовато перебил графа капитан. – У кого? У этого замарашки?
Капитан снисходительно махнул рукой в сторону Лилу, и нарочито громко продолжил:
– Этот бездельник толком и делать то ничего не умеет. Совсем никчемный малый. Даже и не знаю, зачем держу его на корабле. Толку от него никакого. Вот скину на берег в ближайшем порту, будет знать.
Матросы, на слова капитана отреагировали дружным, одобрительным гоготом.
– Да так ему бездельнику и надо!
– Лучше бы палубу помог драить!
– А то – ишь, художник, какой выискался!
– Целыми днями рисует! Живого места на корабле не осталось!
Парень, между тем, затравленно озирался. Он с щенячьей преданностью, пытался заглянуть в глаза капитана, силясь понять, шутит тот или нет.
– Напрасно, Вы так, капитан Энгель! – не обращая внимания на развеселившихся матросов, с вызовом в голосе произнес граф Примиус. – У Вашего юнги изрядный талант, знаете ли. Если он на корабле не нужен, так отдайте его в подмастерья к художнику. Там он будет к месту. И я Вам в этом деле помогу. Мой друг, великий мастер, художник, увидев работы этого юноши, с радостью возьмет его в ученики.
Капитан резко повернулся к графу и с холодным бешенством стал сверлить его взглядом. Граф глаз не отводил. Матросы мгновенно замолчали. И над палубой вновь нависло тревожное напряжение.
– А зачем это Вам нужно, граф? – сквозь зубы процедил Энгель. – Мальчик приглянулся или что другое у Вас на уме?
– Нет! Ничего другого! – миролюбиво отозвался граф. – Просто знаю – талантам нужно помогать. А юнга, повторяю, талантливый малый.
– И откуда же Вам это понимать? – переходя на зловещий шепот, спросил капитан. – Талантливый он или нет?
– А вот посмотрите на его работу! Не правда, ли она прекрасна? – протягивая капитану, рисунок юноши, парировал граф. – Любой, разбирающийся в искусстве, человек поймет это, только взглянув на работу Лилу.
– Куда уж нам! Мы люди – простые, в искусствах не разбираемся. Ну, а Вы, я вижу, и имя будущего «Великого художника» уже узнать успели?
Капитан, перевел свой суровый немигающий взгляд на застывшего Лилу:
– Познакомились уже, значит? – угрожающе прорычал он.
– Нет, – отчаянно замотал головой юноша. – Я с этим господином и не знакомился, вовсе. Это он меня о рисунках все расспрашивал, где я так научился, и не хочу ли пойти в подмастерье к художнику.
– Ну? А ты? – сдавливая большой ладонью, хрупкое плечо Лилу, спросил капитан. – А ты, должно быть согласился?
– Нет! Как ты мог такое подумать обо мне, капитан! Я верен тебе и…. нашей «Милой бестии». Мне ничего такого и не надо вовсе…. – почти в истерике взвизгнул Лилу. Боль в плече и обида были готовы вылиться наружу горькими слезами.
– Ай ли! Ну-ну! А то, смотри, вышвырну тебя в художники в ближайшем порту, будешь знать, – продолжал издеваться капитан Энгель, с нескрываемым наслаждением наблюдая за паникой в глазах паренька. – Видишь, и желающие на тебя уже есть…
– Нет! Нет! Не нужно мне все это! Я с тобой хочу…
– Но, ведь талант! – попробовал вмешаться в разговор граф Примиус, протягивая, как вещественное доказательство рисунок юнги.
– Я больше не буду рисовать! Мне не надо! Я порву! – сорвался на фальцет юнга, и как дикий звереныш метнулся в сторону графа, ловко выхватив у него рисунок.
Опешивший граф попытался было вернуть рисунок. Но мальчик, истерично повизгивая и увиливая от его цепких рук, пытался рвать грубую бумагу. В какой-то момент он ослабил хватку. И внезапно, сильный порыв ветра тут же подхватив рисунок, понес его прочь от корабля.
Застыв в нелепых позах, граф Примиус и Лилу следили за удаляющимся клочком бумаги. Матросы, не зная как реагировать, тоже молчали.
– Вот видите, граф, – как ни в чем ни бывало, спокойно произнес капитан, – Бродяга ветер очень мудро разрешил этот спор.
– Значит, не хочешь покидать своего капитана, – уже обращаясь к Лилу, и сверля его затуманенным взглядом, сипло произнес он. – Ну, ладно… пойдем в каюту…. сапоги мне почистишь.
При этих словах он круто повернулся, неуклюже отвесил графу поклон и, не обращая более ни на кого внимания, гордо прошествовал в каюту. Юноша последовал за ним. И уже через несколько мгновений тот же бродяга ветер разносил над палубой корабля заливистые стоны и грубые стенания совокупляющихся мужчин.
– « Да уж! Не очень-то они скрывают свои отношения, – брезгливо передергиваясь, заметил про себя граф Примиус. – Ничего себе – родственнички! Какая мерзость, право!»
Пытаясь прийти в себя, граф огляделся. Матросы в стеснении отводили взгляды.
– « Ага! Этим «господам», видимо, тоже не по вкусу подобные штуки», – подумал граф, а вслух, как можно более равнодушно спросил:
– И как часто у вас на судне подобные развлечения?
– А Вам-то, какое дело? – начал было один матрос, но сразу осекся.
– А что мы, мы люди маленькие, – как бы оправдываясь, подхватил разговор другой. – Хотя, и правда, – дело стыдное. Вы, там – на суше, Ваше сиятельство, не рассказывайте…
– Перестань Боб! Какое тебе дело, если капитану все равно, – прервал товарища третий матрос.
– Ладно, ладно, – миролюбиво произнес граф. – Мне нет дела до ваших корабельных игрищ. Жаль только рисунок улетел. Хороший был рисунок…
– Так у Лилу их – тьма. Вон на корме, цельная папка рисунков лежит, – отозвался матрос Боб, и в надежде услужить графу кинулся за папкой.
– Ну что же – полистаю на досуге – принимая из рук матроса пухлую кипу изрисованной бумаги, как можно более равнодушно произнес Примиус. – А сейчас пойду, пожалуй, посплю перед обедом.
Нарочито громко зевнув, и жеманно прикрыв рот ладонью, граф Примиус удалился в свою каюту.
В каюте он мистически странным образом, вновь переменил высокие сапоги на видавшие виды кеды. Сел за стол. Бережно открыл замшелый сафьяновый переплет старой книги, служивший Лилу папкой для рисунков. И в благоговении застыл, рассматривая работы странного юноши.
– Как это возможно, – недоумевал Примиус. – Необразованный, испорченный, истеричный мальчишка. А так великолепно рисует. Лица завораживают. Природа оживает. И за что, О Господи, даруешь ты таланты пастве своей. И дар ли это? Или испытание? А может и в наказание за прегрешения тяжкие, наделяешь смертных непомерным грузом врожденного таланта? Воистину неисповедимы пути Господни, не ведомы замыслы его….
– Но, – резко переменил ход размышлений, Примиус, – что это я опять за старое. Не отпускает предпоследнее воплощение. Живет-таки во мне еще священник Грин. Любит пофилософствовать на досуге о тайнах Господних.
– А мальчишку, между тем спасать надо. Для этого, собственно, меня сюда и прислали. Но, право же, могли бы сразу сказать – пойди мол, талантливого человека пристрой. От педофила-отца, или кто он там ему, – избавь. Так нет же:
– Найди начало и конец,
И изведешь клеймо с сердец.
Раздраженно продекламировал он вслух.
– Какое начало? Какой конец? Хотел бы я иметь инструкции поточнее.
– Ну, что ж, – после недолгих раздумий произнес он, – пожалуй, что и сам справлюсь. Дело то не трудное. Привлеку в эту извращенную «любовную» историю, женщину. А что? – Одним ловким ходом – две проблемы! И неотесанное сердце капитана любовью ограним. И юношу на путь истинный направим! Ай да я! Ай да молодец! Хорошо придумал!
Примиус подскочил со стула и, удовлетворенно потирая ладони, зашагал по скрипящим доскам маленькой каюты.
– Chercher la femme! Chercher la femme! ( Ищите женщину! Ищите женщину! фр.язык). И где же взять нам эту femme! – возбужденно напевал граф, листая потрепанную записную книжечку, извлеченную им воздуха.
Маргарет
Она стояла у парапета и грациозно махала белым платочком.
– Маргарет! Дорогая моя! – смахивая лживо набежавшую слезу, прошептал граф Примиус и украдкой покосился на стоящего рядом с ним капитана.
– Кто эта прекрасная дама? – недоверчиво глядя, на сморщенное от слащавого умиления лицо графа, спросил капитан. – Неужели Ваша жена?
