Агротуризм для олигарха

Но внутри все оказалось лучше, чем я представлял. Главное чисто, как бы не звучало это для туалета на улице. А с учетом щелей в пол моей задницы, ветер там гулял такой, что запаха практически не было.

Вернулся я под довольную ухмылку Алисы.

– Гоше передал привет?

– Его дома не было. Алиса, тут есть магазины?

Я вдруг неожиданно понял, что хочу курить. Курю я не часто, скорее даже это действие приурочивается к какому-то событию. Я могу не курить несколько месяцев, потом на протяжении нескольких дней уничтожить десятку пачек. Психологическая зависимость с полным отсутствием физической.

– В деревне нет, – пожала плечами девчонка, – но есть в селе, до него пару километров, можем дойти.

– Хорошо, только за карточкой схожу, – я повернулся в сторону дома.

– Сережа, ты серьезно? – усмехнулась Алиса.

Я непонимающе уставился на нее.

– Там карточки не принимают. Сергей Васильевич, ну вы и дитя прогресса.

– Твою ж налево! – я забарабанил пальцами по забору. – Ладно, позвоню Марку, попрошу привезти наличку.

– Как вы быстро сдались, – нараспев произнесла маленькая стерва.

– В смысле? – сощурил я глаза.

– Ты забыл, ты должен сам справиться со всеми трудностями?

Три вдоха с медленными выдохами. Оторвусь в постели. И после нее, когда пошлю мелкую гадость, глядя прямо в глаза.

– Хорошо. Как я могу достать наличность?

– Я могу одолжить, – милым голоском предложила Алиса.

Я засмеялся.

– Нет. Во-первых, даже боюсь спросить про проценты на возврат, во-вторых, я принципиально не беру у девушек деньги, даже в долг. Даже у такой стервы как ты.

Мелкая нахохлилась и отвернулась.

– Мучайся тогда.

Говорят, что если у миллионера отобрать все деньги, через некоторое время он снова станет миллионером. Проверим эту теорию.

Я оглянулся вокруг. Недалеко на бревнах сидело несколько мужиков и рубились в карты.

– Подожди меня здесь, моя ненаглядная, – коварно улыбнулся я, оставив Алису в недоумении.

В глазах девушки загорелся интерес и исчез тот огонек загнанной собаки, которая только скалится.

– Привет, мужики, на что играете?

Мужики переглянулись, видимо, мысленно решая, стою ли я их внимание.

– На баблишко, а что? – выступил, похоже, главарь.

Так, вот и выявили лидера.

– Сергей, – протянул я ему руку, – азартный игрок, без денег, но с шикарными часами.

После небольшого раздумья, мою руку пожали.

– Василий, с деньгами, но часы люблю. Во что играешь?

Я пожал плечами.

– Да хоть в покер, хоть в дурака. Мужики, вы меня извините, но бабки все пропил, а девке моей вкусняшек захотелось, вот теперь пытаюсь что-то наскрести.

Мужики оценивающе уставились на мою девку, нервно переминающуюся с ноги на ногу.

– Очко! – вынес вердикт Василий.

Ну, собственно, как я и думал, он выбрал ту игру, которую я умышленно не назвал.

Обыграл я Василия очень легко, но и понимал, что мне могут раздать звездюлей и часы отобрать, поэтому остановился на необходимой мне сумме. Все же здесь не элитное казино. Миллионером не стал, но и не пропал.

– Спасибо, Василий, игра была шикарной, как денег срублю, обязательно еще приду.

Василий что-то буркнул и отвернулся к своим.

– Ну, пошли, – сказал я, проходя мимо Алисы. Та покачала головой.

– Много заработал? – усмехнулась она.

– На вкусняшки тебе хватит, – заржал я, оборачиваясь на девчонку.

– А я-то тут причем? – не поняла она.

– Ну, ты же моя девка, – еще сильнее заржал я.

Алиса покрутила пальцем у виска и пошла вперед. А я перевел взгляд на ее задницу, очень соблазнительную, между прочим.

– Алиса, а тебе говорил кто-нибудь, что у тебя очень красивая… попа? – делает вид, что не слышит, но с шага сбилась. Я догнал девушку.

– В ресторане ты без смущения принимала комплименты.

– Это не комплимент, – отрезала девчонка, не останавливаясь.

– А что тогда? – искренне недоумевал я.

– Пошлость, – пожала она плечами.

Я заржал.

– Сказать пошлость для сравнения?

Алиса резко затормозила.

– Никольский, чего ты добиваешься?

Я приблизился к девчонке. Она сощурилась, но не отступила.

– Ничего. Я такой, какой есть. И это было твоим желанием провести со мной бок о бок две недели. Я не собираюсь меняться ради того, чтобы тебе жилось проще. Прими это как данность, детка.

Ее лицо было в паре сантиметров от моего, и я всерьез опасался, что он мне сейчас нос откусит. Но неожиданно маленькая стервочка улыбнулась.

– Хорошо, Сергей Васильевич, не будем строить из себя цивилизованных людей. Потом не обижайтесь.

И пошла дальше.

Алиса

Понимаю, что он специально меня подначивает, а сделать ничего с собой не могу. Еще это его постоянное желание вторгнуться в мое личное пространство. Напрягает.

На удивление, до поселка дошли быстро. В магазине Никольский купила две пачки сигарет, конечно, самых дорогих из представленных, а еще мне мороженое.

– Я не просила, – проигнорировала я протянутую руку с мороженым.

– Считай меня старомодным, но я считаю, что мужчина должен баловать свою спутницу, даже если она очень вредная.

– Считай меня феминисткой, но мне от тебя ничего не надо, – буркнула я.

– Даже 10 килобаксов?

– Если ты забыл, я велела их перевести в питомник в случае моего выигрыша, меня они даже не коснутся.

– Откуда такая любовь к братьям меньшим? – неожиданно спросил мужчина, отдавая мое мороженое какой-то мимо проходящей девочке.

– Не боишься прослыть педофилом? – улыбнулась я.

– Но я же у нее за мороженое ничего не прошу, у тебя, может, еще и попросил бы, – усмехнулся он. – Ну, так что?

– Не могу сказать, просто хочу помогать, но пока не знаю как. Я долгое время была волонтером и насмотрелась такого, что словами не передать. А еще глаза собак, даже когда их сто раз предали, они светятся надеждой. И хозяев своих отвратительных они продолжают ждать и любить. Люди ужасные существа, у них нет и доли той искренности, что есть у животных.

Никольский достал сигарету и закурил. Я ждала язвительных реплик, но их не последовало. Мы пошли обратно в деревню.

– Знаешь, Алиса, – заговорил Никольский, – тебе нужно отрастить зубы, чтобы тягаться с такими как я. А иначе сожрут.

Я не поняла, к чему он это сказал. Но звучало не как оскорбление, и ладно.

Вечер прошел довольно спокойно, мы поужинали, Никольский пропадал где-то на огороде. Периодически, я замечала детский интерес в его глазах, он как будто попал в сказку. Меня это веселило, но виду я, конечно, не показывала. Решила, когда мужчина уснет, начну работу над статьей и пересмотрю фотографии, которые я сделала втихаря от него.

– Я буду ложиться, мне завтра рано надо встать, – сказала бабушка, поднимаясь из-за стола.

– Бабуль, я посуду домою и тоже скоро к тебе присоединюсь, – сказала я, вытирая чашки.

– Я вам с Сережей в маленькой комнате постелю.

Та-да-да-дам! Я была уверена, что у меня бабушка за вот это вот «до свадьбы ни-ни».

– Бабуль, да я с тобой лягу, – зачастила я, глядя на довольную ухмылку Сережи. Хорошо хоть молчит.

Бабушка улыбнулась.

– Ну, ты уж из меня совсем древнюю старуху не делай, думаешь, я не была молодой? Все равно друг к другу будете бегать, ложитесь уж вместе.

Я покраснела до кончиков ушей, больше, конечно, от паники. Это в мои планы совсем не входила. И нет, я не боюсь, что не сдержусь при виде красивого тела мужчины, все-таки у меня мозги есть, а вот что это самое тело начнет приставать, я не сомневалась.

– Бабуль, я не хочу, чтобы ты смущалась, – улыбнулась я своей самой неотразимой улыбкой. – Мы так решили.

Бабушка открыла рот, но Никольский ее опередил.

– Алиса, ну серьезно, мы все взрослые люди. Мало того, что упали как снег на голову, давай ты еще бабушку всю ночь будешь пинать, спать не давать. Не смешно. – И повернулся к моей бабушке. – Я помогу постель расстелить, пока Алиса посуду моет, пойдемте, баба Валь.

Они удалились в комнату, а я ударилась в панику. Две недели в одном доме с этим чертом тяжело, а в одной постели вообще невыносимо. Но я не буду капитулировать, один намек на непристойность – и он проиграл. Да, вот так! Я гордо задрала нос и стала домывать посуду. А в душе продолжала шуметь буря.

Глава 7

Я надеялась, что Никольский ляжет спать, не возвращаясь на кухню, все-таки свежий воздух, все дела. Но видимо где-то там выше отключили мою связь с космосом, так как мои желания постоянно игнорировались.

– Я приготовил нам уютное гнездышко, дорогая, – пропел Никольский, подходя сзади. Я сжала зубы, чтобы не поддастся на провокацию, и продолжила разбираться с посудой. Но когда его руки оказались на моих бедрах, а дыхание я почувствовала на шее, я не выдержала, поворачиваясь к нему, вооружившись вилкой, которую я как раз вытирала. Это только в любовных романах, тело женщины предает ее, и против своей воли она начинает желать ненавистного мужчину. В реальности поднимается злость и негодование, хотя отвращение не появилось, а я так надеялась, что меня показательно вырвет от его «ласк».

– Никольский, последнее предупреждение. Я расцениваю это, – показала глазами на его руки, – как домогательство.

Мужчина улыбнулся.

– А если я во сне случайно тебе на попу положу руку, тоже будешь расценивать это как домогательство?

– Да, – выпалила я, – если не можешь себя контролировать, спи на полу. И руки убрал.

Мужчина, наконец, отцепил руки от моего тела, поднимая их вверх.

– Понял, был не прав. Алиса, а ты крепко спишь? – неожиданно спросил он.

Мне вопрос не понравился. Определенно, в нем был какой-то подтекст.

– А что?

– Не порти о себе впечатление, не отвечай вопросом на вопрос, – нахмурился мужчина.

– Я не собираюсь казаться лучше, чем есть для тебя. Так что?

Никольский помотал головой и улыбнулся.

– Хорошо, проверю сам.

Сергей

В порыве вредности я обрадовался, что мы будем спать вместе. Но затем пришло и осознание, что в такой близости сложно будет себя держать в руках. Все же, как не крути нашу ситуацию, я мужчина в расцвете сил, а Алиса очень даже соблазнительная девочка. И не только телом соблазнительная, а еще и на каком-то эмоциональном уровне. Она пока сама не понимает своей привлекательности, что делает ее еще более желанной.

Но я, как истинный брутальный самец, не сомневающийся в своей неотразимости, был уверен, что как только я включу режим соблазнителя, она растечется как мороженое и все проблемы решаться сами собой. Но строптивая девчонка снова меня удивила, вооружившись против меня вилкой. И я видел, что она не набивает себе цену, просто не хочет меня. Как меня можно не хотеть?

Я отвык от такого. Обычно, мне даже соблазнять никого не приходилось, стоило открыть кошелек и дверь в крутую тачку, дамочки возбуждались сами собой. А тут она знает кто я, и ей плевать. Чаще всего, меня либо желают, либо бояться, притом каждое из этих чувств пропитано уважением. А тут не желания, не страха, не уважения. Да моя самооценка за последний день упала ниже плинтуса. Хотя, с другой стороны, мне же было скучно? Вот теперь у меня есть головоломка, которую я должен разгадать за две недели.

Алиса упорно продолжала вытирать и так сухую посуду, лишь бы не встречаться со мной взглядом. Я ел яблоко и нагло рассматривал ее, пока не услышал:

– Ты меня смущаешь, может, ты уже спать пойдешь? – спросила девчонка, не поворачиваясь.

– И чем я могу тебя смущать? Вгрызанием в яблоко?

– Ты пялишься, – прошипела она.

Зеркало у нее там где-то что ли?

Но отмазываться я не собирался.

– Это явно нельзя причислить к домогательствам, у тебя красивая фигура, считай, что я получаю эстетическое удовольствие.

«А мог бы и физическое».

– Хорошо, – резко повернулась маленькая стерва, – тогда я пойду спать.

– Отлично, где душ? – спросил я у нее.

Алиса довольно улыбнулась. Ну что опять?

– Видел бочку по дороге в туалет?

Я кивнул, доедая яблоко.

– Так вот, это и есть душ, – вижу, что пытается не язвить, но яд просачивается все равно.

– То есть бочка с грязной водой и есть то, чем я могу ополоснуться? – я пытался осмыслить высказывание девчонки.

– Вода не грязная, а за день она нагрелась достаточно, чтобы быть не ледяной.

Вот так сюрприз.

– Ладно, – я встал, хлопнув рукой по столу, – мне все больше нравится эта деревня. А здесь, наверное, принято считать, что Земля плоская?

Алиса резко обернулась.

– Знаешь, то, что здесь нет коммуникаций, не дает тебя права считать, что люди тут тупые.

Ого, да мы оскорбились в лучших чувствах.

– Отсутствие здесь цивилизации дает мне право считать, что люди не используют мозг, чтобы улучшить здесь жизнь. И не надо мне рассказывать про отсутствие финансирования! Мужики, которые целый день играют в карты на завалинке с бутылочкой мутной жидкости в обнимку, давно могли бы собраться и построить здесь подобие детской площадки, или как-то облагородить местность, придумать какой-то бизнес, чтобы наскрести денег на проведение газа, пусть даже нелегальный. Но когда люди во всем обвиняют правительство и презрительно поджимают губы при виде богачей, означает только то, что они сами ничего не хотят менять в своей жизни. Возможности, пусть и разные, есть у всех. Только зачем? Если можно и дальше прожигать свою жизнь.

На этих словах я развернулся и вышел на улицу, вдыхая свежий воздух. Я разозлился, не собирался читать никаких лекций, но она, черт возьми, меня спровоцировала! Защитница сирых и убогих, твою мать! Почему-то большинство считают, что все им должны, а они обиженные обществом несчастные люди. Поработали бы эти люди хоть раз 24 часа из 24 в сутках, поспали бы хоть раз целый месяц по 2-3 часа, потому что проект горит, слетали бы на другой конец мира ради встречи на один час, тут же возвращаясь обратно, даже ни разу не искупавшись в море, потому что некогда. Но нет, они только стонут, как им тяжело жить.

Тряхнув со злостью головой, пошел искать этот чертов душ.

Когда ополоснулся, вспомнил, что не позвонил Марку. Справедливо полагая, что завтра дом бабы Вали возьмут штурмом, я вздохнул и пошел совершать восхождение на телефонный холм.

Марк, естественно, причитал, что он не может выполнять свои обязательства, находясь в нескольких километрах от объекта охраны, и пытался воззвать к моей совести и инстинкту самосохранения, чем окончательно разозлил меня и был послан на три буквы.

Мой охранник и так обосновался в соседней деревне, чтобы в экстренной ситуации добраться до меня за считанные минуты, и его недовольство я списал на то, что сам его разбаловал.

В доме стояла тишина, когда я вернулся с вынужденной прогулки. Алиса лежала на краю кровати, усердно делая вид, что спит. Мне выпала участь спать у стенки, видимо девчонка подготовила себе пути отхода.

Одеяло дожидалось меня, а Алиса лежала, укрывшись каким-то покрывалом. Все явно говорило о том, что она ожидала появление хищника в ночи. Я не удивлюсь, если у нее под подушкой лежит та самая вилка! Но мой хищник сегодня спал, и я решил присоединиться к нему. Настроение было испорчено, да и нахрапом девчонку не возьмешь. «У меня есть еще две недели» – подумал я засыпая.

Алиса

Когда Никольский вошел в спальню, я, кажется, перестала дышать. Я очень боялась, что он просто нападет на меня. И что мне делать? Кричать? Пугать бабушку? Но явно не дать ему то, за чем он активно охотится.

Но, к моему изумлению, мужчина лег, отвернувшись от меня и уже через несколько минут спал. Я даже поерзала слегка на кровати, но он не подавал признаков бодрствования. В голове проскользнуло легкое разочарование – готовилась, мучилась, боялась пошевелиться, а он просто взял и уснул.

Я решила расслабиться и последовать его примеру. Но сделать проще, чем осуществить. Помимо воли, в голове засели слова Никольского о том, что у каждого есть возможности, но далеко не каждому это надо. Я задумалась. В соседней от нас деревне пару лет назад провели газ, в колхоз выделили пару чего-то там уборочных машин, а все потому, что там большая часть жителей очень активны. Они постоянно строчат какие-то запросы, подают документы на различные субсидии, устраивают ярмарки и тд. А в нашей деревне хоть какую-то активность проявляет моя бабушка и ее соседка, но в силу возраста, они мало чего могут. А остальных все устраивает, точнее не так, не устраивает, но они считают, что все должно быть преподнесено на блюдечке с золотой каемочкой.

Потом мои мысли потекли в другую степь: а что, собственно, сделала я, чтобы облегчить жизнь своей бабуле?

Ничего. Я принимаю как данность, что газ в деревне только в баллонах, что топится дом дровами, которые еще наколоть надо, что вода только в колонке, пусть и рядом с нашим домом. Для меня все это ностальгия, но я никогда не задумывалась, что прожив пару недель в деревне, я потом приезжаю домой и наливаю горячую ванну, смотрю 140 каналов телевизора и готовлю еду на газовой плите.

Мне стало стыдно, я сама ничуть не лучше их, и в словах Никольского есть правда. Сколько раз я сетовала на то, что деревня загибается, что ничего не делается для улучшения условий, и ни разу не попыталась сама сделать хоть что-то. А я журналист, я могу найти нужные факты, есть множество субсидий и дотации от правительства, есть очереди на проведение коммуникаций и прочая требуха. Но мне это не нужно, вот и весь ответ.

Во рту появилась горечь от собственной никчемности. Каким бы неприятным человеком не был Никольский, но стоит признать, что человек с отсутствием мозга не смог бы создать и возглавить такую империю. Он умен, и в некоторых вещах к нему, определенно, нужно прислушиваться.

Сделала себе мысленную зарубку, что нужно попытаться изменить жизнь бабушки в лучшую сторону и не противоречить всему, что говорит Сережа, а наоборот, попробовать для себя что-то почерпнуть. Возможно, даже самой вывести его на разговор об истории создания его империи.

С этими мыслями я позволила себе расслабиться и окунуться в мир Морфея.

Глава 8

Правда спала я плохо, просыпалась каждые пару часов, ожидая подлянки от Никольского, чего не скажешь о нем самом. Тому, похоже, все по боку. Даже стало обидно, что с ним в постели девушка, а ему пофиг. Ох уж эта бабская натура, сначала не тронь меня, а потом – почему ты на меня внимание не обращаешь?

В 7 часов утра встала бабушка и через несколько минут я присоединилась к ней.

– Ты что вскочила такую рань? – улыбнулась мне бабуля, отчего возле ее глаз разбежались морщинки.

– Не спится, – я подошла и обняла ее, – доброе утро.

Я как будто попала в детство, стояла, обнимала свою бабушку, ища в ней защиту и спокойствие. Только в этот раз от себя самой.

– Садись, я сейчас блинчиков напеку, – отстранилась от меня бабуля.

– Не надо, я сама.

Я улыбнулась и в доказательство своих слов схватила миску.

– Ну, хорошо, сдалась бабушка, – а я тогда пока кур покормлю, да грядки открою.

Бабушка ушла на улицу, а я не выдержала и заглянула в комнату. Мой раздражающий фактор спал, и спящим даже не выглядел настолько уж бесяче.

Я вытянула из сумки блокнот и собралась идти на кухню, приготовить блины и свести мысли в кучу на бумаге. Но на выходе из комнаты моя нога попала в тиски. От неожиданности я вскрикнула, а затем зло развернулась.

– Доброе утро, красотка. Подглядываешь за мной, пока я сплю?

Я фыркнула и попыталась вырвать ногу.

– Ты слишком высокого о себе мнения, никогда не любила смотреть, как кто-то пускает слюни на подушку.

– Что за блокнот? – кивнул Никольский на мои руки, тем не менее, не отпуская меня.

– Я туда рецепты ядов записываю, – буркнула я, прижимая блокнот сильнее. – Отпусти меня или без блинов останешься, – выдала я последний аргумент.

Никольский разжал руку, похабно улыбаясь. Мне бы понять, что слишком он легко сдался, но я спокойно и гордо развернулась в сторону выхода, чтобы тут же полететь на кровать.

– Что ты делаешь? – вскрикнула я, зло смотря на нависающего надо мной мужчину.

– Ничего, ты упала, а я своим сильным телом защищаю тебя от внешних факторов, – улыбнулся мужчину, упираясь на руки с двух сторон от меня.

– Отпусти, – прошипела я сквозь зубы.

– Конечно, как только поцелуешь своего любимого, так сразу и отпущу, – жадно поедал глазами мои губы Никольский.

– Обойдешься, – попыталась я оттолкнуть гору мышц надо мной. – Ты понимаешь, что еще чуть-чуть, и я засчитаю тебе проигрыш?

Руки уперлись в его твердую как камень грудь.

– Какая строптивая красотка, – прошептал мне в ухо Никольский, – я даже представляю, как ты умеешь стонать в умелых руках.

Нет, конечно, я не растаяла от этих слов и интимности момента. Но невообразимым образом замерла, задумываясь, что делать дальше. Не бабушку же звать, ей богу. И в тот момент, когда я слегка расслабилась, Никольский, одним выверенным движением, выхватил у меня блокнот и отстранился, как ни в чем не бывало.

– Отдай! – завопила я, вскакивая за ним.

Мужчина заулыбался, поднимая руку с блокнотом вверх.

– Что такое, малышка? Это твой личный дневник?

– Не твое дело, – зарычала я, а в душе поднялся страх, что он его сейчас откроет и прочитает все, что я успела написать. А там только про него, и далеко не лестные комментарии. А еще разные заметки и умозаключения. Ему ничего не будет стоить сложить дважды два.

Я опустила руку и сменила тактику.

– Сережа, отдай, пожалуйста, это личное.

Никольский с удивлением изогнул бровь, надеюсь, на моем лице исказилась мука, достойная растопить его сердце.

– Хорошо, – он протянул блокнот, отдергивая его от моих рук в последний момент, – но за поцелуй. Я застонала.

– Тебе 10 лет?

– Нет, мне 36, меня динамит красивая девчонка, и я хочу хотя бы поцелуя. Нормальный, взрослый, не для десятилетки.

– Ты знал, что я не собираюсь ложиться к тебе в постель, когда ехал сюда, – не сдавалась я.

– Знать и чувствовать – это разные вещи. Алиса, – сердито воскликнул мужчина, – или ты целуешь меня, или я его открываю.

И демонстративно взялся за обложку.

– Нет! – я глубоко вздохнула. Фиг с ним, поцелую, это же ерунда, раз ему детство в жопу ударило.

Я наклонилась к его губам, на секунду замерев, затем закрыла глаза и, глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, коснулась его губ. Нет, разряд тока или искру я не получила, но было приятно. Никольский активно отвечал на поцелуй, но, не перехватывая инициативы. Отстранился он, неожиданно, первым, куснув меня за нижнюю губу напоследок.

Я насупилась, показывая всем видом, через какой ад мне пришлось пройти, но выглядело явно неправдоподобно.

– Маленькая чертовка, – прошептал мужчина, отдавая мне блокнот. Он улыбнулся, не так как обычно, с издевкой, а просто довольно и мягко.

Я вскочила, прижимая к себе блокнот, и выбежала из комнаты. Сердце отчаянно колотилось, я сама не понимала, что меня так взволновала. «Это от злости» – уверяла я себя. «Не невинный же поцелуй меня выбил из колеи».

Сергей

«Эх, Никольский, доиграешься ты!» Я покачал головой, смотря вслед убегающей девчонке. Довольная ухмылка не сходила с лица, маленькая победа, но моя. Признаюсь, это было чертовски приятно и крайне возбуждающе. Как я выдержал и не подмял ее под себя, без понятия. Мне нужно памятник ставить за терпение и силу воли.

Конечно, я прекрасно понимаю, что у нее в блокноте, но заглянуть туда мне действительно хотелось. Но всему свое время. Я дам ей повод оправдаться, если она сама все мне расскажет.

Я оделся, несколько раз выдохнул, сбрасывая возбуждение, и пошел за своей порцией блинчиков.

Алиса стояла у плиты и демонстративно избегала моего взгляда. Бабы Вали нигде не было видно.

– А где бабуля? – спросил я девчонку.

– Это моя бабуля, – буркнула она, – а для тебя баба Валя.

– Самое поганое чувство, Алиса, это ревность, – сказал я ей, воруя блин с тарелки, за что сразу получил лопаткой по руке.

– По мне, самое поганое чувство – это зависть, – пожала плечами девчонка.

Я дожевал добычу.

– Твои доводы? – спросил я ее, воруя уже второй блин и окуная его в клубничное варенье.

– Не знаю, наверное, та же причина, про которую ты мне говорил вчера.

Алиса как ребенок, только что дулась на меня за вынужденный поцелуй и мое панибратское отношение к ее бабушке, и вот уже абсолютно переключилась.

– Поясни, – попросил я.

Алиса повернулась ко мне, подняв глаза к потолку.

– Люди, которые завидуют, не стремятся изменить свою жизнь в лучшую сторону, они хотят, чтобы у предмета их зависти стало все хуже. То, что ты говорил: «я не буду ничего делать, а только причитать».