Ниже ватерлинии

Случилась трагедия, снаряд взорвался, погиб матрос. Матроса не вернуть, и виновным назначили дивизионного минёра, который неосмотрительно отдыхал в отпуске и не проконтролировал безопасность стрельбы. Разжаловали, четвёртая звезда опять вернулась на небосвод. Здравствуй, родной корабль и минно-торпедная боевая часть!

История на этом не заканчивается. Дальше будет интересней и ещё более непредсказуемый разворот событий. Старший лейтенант служит исправно и бодро. Любимое дело прежде всего, эмоции – потом.

Приезжает на ЧФ инспекция МО. Строевой смотр, опрос жалоб и предложений. Две шеренги вытянулись в Керченско-Феодосийской базе. Рядом за забором отдыхающие гуляют, тётеньки и дети. Практически на их глазах военморов насилуют дурацкими вопросами – публично, чтоб до жалоб дело не дошло. Московские генералы, чинные адмиралы с пауками на погонах проверяют знание Уставов и различных приказов с особой циничностью.

Один из них подошёл к Толику и вопрошает:

– Доложите директиву №65.

Толик отбарабанил.

– А приказ №400?

Выпалил звонко и без запинок.

– А обязанности начальника караула?

Ответы все в яблочко. Генерал, более чем приятно, удивлён. Моряки во время инспекций в этих вопросах всегда пузыри пускают.

– Товарищ старший лейтенант, откуда вы всё знаете? – искренне удивляется инспектор.

– А я, товарищ генерал, по всем этим приказам имел взыскания. Пришлось изучить на практике, – без тени лукавства сознался старлей.

Генерал махнул рукой и увёл гуськом ватагу проверяющих.

Старлей продолжает служить в удовольствие, благо грамотный, многое знает и опыт колоссальный. И тут судьба военная опять повернулась к нему передом, а к лесу задом.

Толика как самого достойного по деловым качествам назначают на майорскую должность, за что автоматом присваивают каплея. А поскольку долго перехаживал капитана, через полгода получает капитана 3 ранга. После очередного визита Министра Обороны и отличной оценки Черноморскому флоту за боевую готовность Анатолия Щурова подали на поощрение с повышением в должности и досрочным присвоением капитана 2 ранга. Вот таким судьбы сплетением за один год офицер получил три звания, полностью оправдав свою перспективность!

Произошёл ещё небольшой курьёз с Толиком уже на береговой службе.

Назначили в базу свежего адмирала командовать. По этому случаю в качестве знакомства нового начальника с личным составом проводили смотр. В строю под тысячу военных, не только плавсостав, но и многочисленные службы обеспечения. Перед строем адмирал со свитой, поздоровался… А за его спиной, на глазах всей Керченско-Феодосийской военно-морской базы Толя Щуров перемещает тело неловкими движениями через забор, за что-то зацепился, повис вверх ногами. В этом забавном моменте адмирал неожиданно повернулся и уже вместе со всеми увидел в столь незадачливом положении капдва. Под силой сурового взгляда командования Толик отцепился и рухнул на землю.

Адмирал всем видом возмутился и строгим голосом командует:

– Товарищ капитан второго ранга! Ко мне!

Толя трусцой подбежал и доложился:

– Капитан второго ранга Щуров прибыл!

– Как вы смеете опаздывать на смотр? – было начал распекать адмирал.

Толя так же громко, командным голосом доложил:

– Товарищ адмирал! Виноват! Исправлюсь! Во всём виноват возраст. Проснулся вовремя, начал перебираться через жену. Был выявлен, пришлось отрабатывать, долго не мог закончить, но справился!

Возникла гробовая тишина.

– Молодец, капитан! Доклад чёткий, и флот не опозорил! – Разрядил обстановку командир базы, и строй одобрительно засмеялся, оценив, что им достался настоящий адмирал.

Вскоре Анатолия назначили на должность оперативного дежурного военно-морской базы и в срок присвоили звание капитана первого ранга.

Мораль сей басни такова: военная судьба всегда поправит карьеру, если честно служишь Отечеству.

Аварийная тревога

Подводная лодка 671РТМК стояла в базе у причала.

Его сбросил с койки сигнал аварийной тревоги – резкие короткие звонки. Динамик корабельной трансляции прокричал голосом дежурного по кораблю:

– Аварийная тревога! Пожар в третьем отсеке!

И он побежал. Пролетел из второго отсека в третий, туда, где горело. Влетев на ГКП), увидел дым, который быстро сгущался и заползал во все углы. В корме отсека мерцало зарево, доносились гул и матерная брань дежурного по лодке.

«Надо включиться в ПДА (портативный дыхательный аппарат, служит для защиты органов дыхания от продуктов горения)», – первая мысль, посетившая его после увиденного.

«ПДА в руках: открыть коробку, надеть аппарат, маску, повернуть рычажок.… Всё, аппарат заработал, можно дышать! Теперь отсек: надо его загерметизировать».

Увидев матроса, крикнул:

– Наверх! Задраить верхний рубочный люк!

Матрос как ждал этой команды и пулей вылетел наверх.

Про себя отметил: «Закрыл люк! Задраил с внешней стороны, собака! Ну и чёрт с ним, пусть катится».

Сейчас звонить оперативному. В голове эхом опять: «Звонить оперативному. Подводной лодке нужна помощь, и нам всем она нужна тоже».

– Говорит командир БЧ-5 (электромеханическая боевая часть). Большой пожар в третьем отсеке. Очаг пожара на нижней палубе в корме, сильная задымлённость, в отсеке есть люди, количество уточняется… – трубу телефона не положил, бросил на стол, чтобы оперативный мог слышать, что творится на корабле.

С нижней палубы вперемежку с бранью кричали:

– Вэпээлом (ВПЛ – система воздушно-пенного пожаротушения) не потушить. Давайте ЛОХ скорее (лодочная объёмная химическая система пожаротушения), сгорим тут к чёртовой матери!

«Надо давать ЛОХ, другого выхода нет! Надо давать ЛОХ, другого выхода нет! Надо…», – приговаривал механик то ли про себя, то ли вслух.

И в следующую секунду проорал по корабельной трансляции, предупреждая людей о том, что собирался сделать:

– Даётся ЛОХ в третий отсек! Даётся ЛОХ в третий отсек! Даётся ЛОХ в третий отсек! Всем включиться в ПДА, кто ещё не сделал этого, задохнётесь, медь её!

Подбежал к пульту и повернул два ключа: «выбор отсека» и «подача команды». Ключи поворачивал на ощупь, по памяти – в отсеке от дыма уже ничего видно не было. Всё сделал правильно и в следующую секунду ощутил капли жидкости, падающие за шиворот.

– Внимание по кораблю! Произошло возгорание в третьем отсеке. В руководство борьбой за живучесть вступил командир БЧ-5. Дан ЛОХ в третий отсек. Устанавливаю рубежи обороны: носовая переборка четвёртого отсека и кормовая переборка второго. Своим заместителем назначаю старшего лейтенанта Матвеева. Повторяю, мой заместитель – старший лейтенант Матвеев.

«Внутренним мехом» механик чувствовал, что огонь гаснет. Гул прекратился, исчезло зарево. Лихорадочное состояние начало понемногу отступать. Вдруг заболела нога – подагра. Плюс возраст, все болезни от нервов…

«Теперь собрать людей, посчитать их, посчитать средства защиты, лишних вывести. После этого ждать 30 минут, меняя ПДА. Всё, что можно сделать – сделано».

Поднёс к уху трубу телефона и, услышав голос оперативного, перебивая, доложил:

– Дал ЛОХ в третий отсек. Открытого огня не наблюдаю. Личный состав включён в ПДА.

А затем по трансляции:

– Всему личному составу третьего отсека собраться на верхней палубе.

Через минуту проявились силуэты трёх человек, тех, кого пожар застал в отсеке.

– Ставлю задачу! Ты (сильно ткнул пальцем в силуэт) – ведёшь разведку на верхней палубе – осмотреть все рубки и боевые посты, искать людей и средства защиты. Вы двое – осмотреть среднюю и нижнюю палубы, вам тоже искать людей и средства защиты, между собой иметь визуальный контакт, связь со мной голосом каждую минуту, – после инструктажа у каждого проверил изолирующий аппарат и каждого благословил, отведя на выполнение задачи десять минут. Сам истово молился, как умел, о том, чтобы в отсеке больше никого не оказалось.

После получасовой выдержки отсек провентилировали. Всё обошлось: никто не пострадал, больших разрушений огонь нанести не успел. На остатках сил и здравого смысла командир БЧ-5 тяжело поднялся наверх на мостик, поручив дежурному по кораблю описать борьбу с огнём в журнале вахтенного центрального поста. На пирсе уже поджидало начальство. «Сейчас начнётся разбирательство», – подумал он, затянулся сигаретой и потерял сознание…

Вовремя. Уже потом стало ясно, что борьба за живучесть велась правильно. Более того, если бы ЛОХ не дали вовремя, то, скорее всего, в третьем отсеке никто бы не выжил. Этого, вкупе с отсутствием жертв и небольшим ущербом от пожара, хватило как раз на то, чтобы никого не наказали.

Механик же наорался так, что потерял голос и молчал целую неделю. А инфаркт был потом. Гораздо позже. Не в этот раз.

Из рукописей контр-адмирала Владимира Коржавина

Герои с «К-8»

Две улицы в военном городке Островной (Гремиха) носят имена командира Всеволода Бессонова и капитана медицинской службы Арсения Соловья – в память о трагедии, которая унесла их жизни.

17 февраля 1970 года атомная подводная лодка «К-8» проекта 627А «Кит» вышла на боевую службу. Совершив сложный переход вокруг Скандинавии, она преодолела Фареро-Исландский противолодочный рубеж НАТО, прошла Гибралтар и в Средиземном море вела слежение за американскими авианосцами CVB 41 «Midway» и CVA «Saratoga».

1 апреля, прикрываясь акустическими помехами от большого ракетного корабля (БРК) «Бойкий», лодка форсировала Гибралтар и начала возвращение на базу. Однако 6 апреля поступил новый приказ – следовать в Северо-Восточную Атлантику для участия с 14 апреля в масштабных учениях «Океан», приуроченных к 100-летию со дня рождения Ленина. «К-8» предстояло имитировать силы «противника», прорывающиеся к советским берегам.

8 апреля 1970 года, когда лодка находилась в Бискайском заливе, при всплытии на перископную глубину для сеанса радиосвязи в 22:30 на глубине 120 метров произошло короткое замыкание. Почти одновременно вспыхнули пожары в третьем (центральном) и седьмом (кормовом, электротехническом) отсеках.

В течение минуты по сигналу аварийной тревоги в центральный пост прибыло всё командование. Командир возглавил руководство борьбой за живучесть корабля. Лодка срочно всплыла. Очаг в третьем отсеке удалось быстро ликвидировать, но отсек был сильно задымлён, и личный состав выведен в четвёртый отсек. Когда в седьмом отсеке загорелись панели регенерации воздуха, пожар принял катастрофические масштабы. Его потушить не удалось.

Подводная лодка аварийно всплыла в надводное положение. Огонь вывел из строя силовую электросеть, что вызвало срабатывание аварийной защиты обоих ядерных реакторов. Находившиеся по аварийной тревоге на пульте управления главной энергетической установки капитан 3 ранга Валентин Хаславский, капитан-лейтенант Александр Чудинов и старшие лейтенанты Георгий Шостаковский и Геннадий Чугунов, видя, что пламя вот-вот прорвётся к ним, наглухо задраили переборку. Расчёт ГЭУ ценой собственных жизней успел заглушить ядерный реактор, предотвратив тепловой взрыв и потенциальную радиационную катастрофу у берегов Европы.

После остановки реакторов на лодке были запущены оба дизель-генератора, но из-за повреждённой электросистемы принять нагрузку не удалось. Щит гребного электродвигателя в седьмом отсеке был обесточен. Через 40 минут работы начался перегрев, и дизель-генераторы пришлось остановить. Вскоре «К-8» полностью лишилась хода, связи и средств борьбы за живучесть, в первую очередь, пополнения запасов воздуха высокого давления для продувания цистерн главного балласта и пуска насосов для осушения кормовых отсеков, обеспечения вентиляции отсеков корабля. Командир из-за отсутствия электропитания не мог доложить о катастрофе на берег.

В седьмом продолжил бушевать пожар. Большинство отсеков были заполнены ядовитым дымом и продуктами горения, находиться в них без изолирующих аппаратов стало невозможно. Тем не менее продолжалась борьба за сохранение жизней подводников и обеспечение живучести подводной корабля. К двум часам ночи 9 апреля командир распорядился вывести на палубу людей, закупоренных по всем отсекам внутри прочного корпуса. Но выйти смогли не все. К утру выяснилось, что от угарного газа и огня погибли 30 из 125 членов экипажа.

Среди них был и корабельный врач капитан медицинской службы Арсений Соловей. Он находился в лазарете с перенёсшим операцию старшиной Юрием Ильченко. Когда в отсек стал проникать дым, Соловей снял свой дыхательный аппарат и надел на подчинённого. Старшина выжил. Врач – погиб.

Днём 9 апреля на горизонте появилось канадский сухогруз «Clyde de Ore». Несмотря на сигналы бедствия пятью красными ракетами, оно, приблизившись и обогнув лодку по дуге, ушло полным ходом, не оказав помощи и вернувшись на прежний курс.

Утром 10 апреля, спустя 30 часов после начала аварии, «К-8» случайно обнаружило болгарское судно «Авиор» с советским капитаном-наставником Рэмом Смирновым на борту. Через его радиостанцию наконец-то удалось передать сообщение в Варну, откуда связались с Москвой. Таким образом, в генеральном штабе ВМФ СССР стало известно об аварии. К месту трагедии были направлены советские корабли.

Капитан болгарского судна решил оставаться рядом с аварийным кораблем. К 17.00 на «Авиор» была переправлена группа экипажа из 43 человек, не занятых ликвидацией аварии.

Положение подводной лодки было крайне тяжёлым, вода поступала в прочный корпус. Корма всё сильнее погружалась в воду, оголяя нос. Тем более, погода ухудшалась, начинался шторм.